Ментально-ценностное ядро античной культуры

Модель бытия.

Представление Античности о бытийном универсуме было заложено в древнегреческой культуре и связывалось с идеей порядка, поскольку передавалось понятием «Космос». В этом понятии заключалось видение мира как определенным образом упорядоченной системы (греч. kosmos означало и «вселенная», и «царящий во вселенной порядок»).

«Изначально оно [слово «космос» – Авт.] прилагалось либо к воинскому строю, либо к государственному устройству, либо к убранству «приведшей себя в порядок» женщины и было перенесено на мироздание Пифагором, искателем музыкально-математической гармонии сфер» [7].

Не случайно мифология греков трактовала появление мира, всего сущего, из Хаоса – неопределенной, туманной зияющей бездны, лишенной всякого упорядочивающего начала. Тем самым Космос не только возникает из Хаоса, но и противопоставлен тому как установленный порядок и организация – беспорядку и стихии.

Космос понимался как нечто видимое, слышимое, осязаемое – т.е. как чувственно воспринимаемое, материальное, постоянно пребывающее в изменении. Но помимо этого Космос также одушевлен и разумен, что, как видно, уподобляло его человеку, субъекту. Как мы еще не раз убедимся далее, «человеческое измерение» - одна из коренных черт всей античной культуры.

Разумное начало, присущее Космосу, передается древнегреческим понятием Логос, означавшим также законы, управляющие Космосом имманентно (изнутри). Разумность Космоса, неразделимость (синкретичность) Космоса и Логосаозначает космологизм античного бытия. Рождение космологических представлений знаменовало собой зарождение всего европейского рационализма.

Античной ментальности свойственно абсолютизировать Космос, т.е. рассматривать его как единственное вечное и независимое сущее. Выше и совершеннее природы ничего нет. Обожествление Космоса (пантеизм) не исключало политеизма - представления о пантеоне богов, которые не стоят выше Космоса, напротив – олицетворяют собой его отдельные идеи, законы, «частные случаи» (как говорят сегодня – законы природы). В этой картине бытия не столько боги создают мир, сколько мир создает богов. Античные боги – это посредники между Космосом и человеческим миром.

Законы Космоса, спроецированные на мир людей, суть их судьбы. Одна из важнейших категорий античной европейской культуры – категория Судьбы, Рока (греч. tuche, лат. fatum). Через них античный человек осмыслял действие в его жизни законов объективной необходимости. Однако Рок управляет не только людьми, но и богами: именно повинуясь ему, боги определяют индивидуальные судьбы людей. Сами боги не властны над Роком и не могут знать всего того, что ожидает род человеческий и их самих.

В трагедии Эсхила о Прометее показано, что Року подчиняются все боги, даже сам Зевс, что им не дано знать скрытых перспектив бытия. Только титану Прометею (имя которого, кстати, означает «видящий прежде, предсказывающий») открылось будущее Зевса и свое собственное, что дало ему возможность вынести неизмеримые страдания, на которые обрек его вседержитель, позволило в итоге выйти победителем из схватки с главою Олимпа.

Богам, включая Зевса, неведомы до конца все перипетии бытия, они, в сущности, почти так же слепы, как и люди. Следование своим слабостям зачастую делает их рабами многих страстей и приводит к нежелательным последствиям.

Итак, античное понимание Космоса фатально.

Античному хронотопу свойственно представлять бытийное пространство как огромное, самодостаточное, самозамкнутое, «сферически» завершенное, а время – как исторически изменчивое и вместе с тем циклически повторяющееся бытие. Экстраполяцией понятия космического пространства в человеческий мир является древнегреческое понятие ойкумены и его римского коррелята – «великая империя». И в том, и в другом случае освоенное, «оформленное» пространство противопоставляется некому «варварскому» миру, где царит неконтролируемая стихия.

Бесконечность бытия подразумевала бесчисленный ряд изменений, претерпеваемых Космосом, и в то же время - незыблемость царящего в нем порядка. В конечном счете «мир представлялся человеку состоящим из некоторой неподверженной влиянию времени, онтологически консервативной основы, отодвинутой в глубины прошлого или истинного бытия, и пестрой оболочки, постоянно сменяемой в беге времени, обусловленной сегодняшними вкусами и потребностями» [8]. Поиски первоисточника, первотолчка движения чужды античному культурному сознанию, как недоступна ему и идея абсолютной временнóй точки отсчета.

Как и в архаическую эпоху, во времена Античности точкой для линейного отсчета времени могло стать в принципе любое исторически зафиксированное и значимое событие. Так, в греческой традиции летосчисление велось чаще всего по правлениям архонтов (царей), иногда – по Олимпийским играм, у римлян – соотносилось с тем или иным консульством, а позднее все чаще с датой мифологического основания Рима (753 г. до н.э.). Однако эти принципы летосчисления так и не приобрели общекультурного характера.

В целом культурное сознание античных европейских народов, сохраняя такую черту, как традиционализм, обогащается рефлексией. Это приводит к тому, что дорефлексивное мифологическое сознание уступает место рефлексивно-мифологическому (историческому, философско-научному, религиозному, художественному).

Модель человека.

В античной картине мира человек не занимал того привилегированного положения, которое позднее определила ему новоевропейская культура; здесь не Космос «служит» человеку, но человек – Космосу, точнее – тем надиндивидуальным и надчеловеческим принципам, которые вечны и объективны. Иначе говоря, античная культура имеет не субъектную, а объектную ценностную ориентацию.

Античная личность – еще не личность в привычном нам значении этого слова. Она строит себя не по принципу соотнесения с другими, духовно неповторимыми личностями, а по принципу соотнесения себя как части с коллективным целым. Иначе говоря, в Античности личность понимается не духовно, а телесно, природно, как живое человеческое тело (А.Ф. Лосев).

Люди суть порождение (эманация) Космоса и космического эфира. Умирая, они вновь растворяются в нем, как капля в море… Жизнь подобна театральной сцене, люди – актерам, играющим роли в пьесе, сочиненной Космосом. Однако на фоне цивилизованности архаического и восточного типа европейское представление о субъекте выглядит принципиально иным.

Если культурными героями архаики были боги и цари, то культурным эталоном античной эпохи становится человек, отстаивающий свое право на относительную индивидуальную свободу. Античный герой имеет наполовину божественное происхождение, но ему уготована судьба не бога, а человека.

Фатализм в понимании Космоса не исключает активности субъекта, а, наоборот, предполагает ее. А.Ф. Лосев приводит следующую цепочку рассуждений: «Все определяется судьбой? Прекрасно. Значит, судьба выше меня? Выше. И я не знаю, что она предпримет? Не знаю. Почему же я тогда не должен поступать так, как хочу? Если бы я знал, как судьба обойдется со мной, то поступил бы по ее законам. Но это неизвестно. Значит, я все равно могу поступать как угодно. Я – герой. Античность основана на соединении фатализма и героизма» [9].

Активность субъекта предполагает яркое творческое начало, с помощью которого Разум организует и подчиняет себе деструктивные хаотические силы. Человек Античности готов не только созерцать, но и действовать. Его деятельность направлена на преобразование, совершенствование, «возделывание» бытия. Именно тогда появляется идея «культуры» (функциональный эквивалент – древнегреческая «пайдейя»).

Благодаря свему разумному и творческому началу человек в Античности фактически обожествляется, а Космос очеловечивается, т.е. два начала – субъективное и объективное – стремятся навстречу друг другу, они уравновешены и гармонизированы. Эта сбалансированность универсально-всеобщего и индивидуального и сделала Античность «нормой и недосягаемым образцом» (К. Маркс), столь притягательным для последующих культур.