Поток сознания и многомерность изображения в романе У. Фолкнера «Шум и ярость»

Уильям Фолкнер. Уильям Фолкнер (William Faulkner, 1897-1962) – американский писатель, нобелевский лауреат (1949), чьё творчество по силе влияния на судьбы не только англоязычной, но и мировой литературы сопоставимо с творчеством Шекспира, Байрона, Джойса. Парадоксальным образом самый «американский писатель» стал одновременно фигурой мирового масштаба, многое определившей в европейской литературе.

Фолкнер – уроженец штата Миссисипи, средоточия наиболее острых противоречий «глубокого Юга», где он прожил всю жизнь. Не только биография Фолкнера, но и всё его творчество плотно сопряжено с особым ментальным укладом этого региона США, с уходящими в глубь истории сугубо «южными» социально-психологическими проблемами.

В раннем творчестве писателя ощутимы следы разнородных литературных влияний. Так, первый роман Фолкнера – «Солдатская награда» (Soldier's Pay, 1926) – принадлежит к литературе «потерянного поколения».

Однако затем Фолкнер обращается к исследованию «южной темы» и посвящает ей всё своё творчество: во всех своих многочисленных произведениях он тщательно описывает придуманный им округ Йокнопатоф («расколотая земля»), очень напоминающий его родной округ Лафайет, и населяет его представителями нескольких родов – де Спейнов, Компсонов, Сарторисов, Сноупсов, «кочующих» из книги в книгу. Исторический охват в этой фолкнеровской саге составляет более двух столетий – в сущности, писателю удаётся проследить жизнь многих поколений «южан» на фоне национальных исторических процессов (крушение рабства и всего связанного с ни жизненного уклада и психологического климата, установление буржуазного порядка, расовые проблемы и многое другое).

Роман «Шум и ярость» (The Sound and the Fure, 1929), любимое произведение автора, по праву считается вехой не только в истории литературы США, но и в истории литературы мировой. Западная критика, справедливо сравнивая роман с «Улиссом» Джойса, причислила его к «великим книгам» модернизма.

Заголовок романа вырос из строки шекспировской трагедии «Макбет»: «Жизнь – это история, рассказанная идиотом, полная шума и ярости». И действительно, романный мир под пером Фолкнера предстаёт пронизанным «шумом и яростью». Заглавие даёт ключ к авторской концепции жизни, воплощённой в романе.

Сама тема распада и гибели семейства не нова в мировой литературе и даже традиционна для реалистического романа («Господа Головлёвы» М.Е.Салтыкова-Щедрина, «Братья Карамазовы» Ф.М.Достоевского, «Будденброки» Т.Манна, «Сага о Форсайтах» Д.Голсуорси). Новаторство Фолкнера в раскрытии традиционной темы обнаруживается в новизне художественного зрения, в создании нового художественного языка, способного адекватно отразить сложную, дискретную, хаотичную действительность, в попытке заглянуть в глубины подсознания людей нового времени и отразить некие ментальные сдвиги.

Художественная специфика романа «Шум и ярость» связана с использованием целого ряда новаторских приёмов. Приём «потока сознания» («stream of consiousness»), восходящий к Джойсу, блестяще использован Фолкнером в романе и как структурообразующее начало, и как способ расширить возможности психологизма. Кроме того, писатель применил в своём романе то, что критики назвали «двойным видением», хотя точнее было бы назвать применённый в романе принцип изображения «многомерностью». Принцип этот заключается в том, что одни и те же ситуации и персонажи предстают с нескольких точек зрения, принадлежащих людям с разным мировосприятием, разным психологическим складом.

Роман «Шум и ярость» имеет сложную композиционно-повествовательную структуру. В нём четыре части, и лишь в последних двух частях повествование традиционное: от первого лица (Джейсона) в третьей части и от лица автора-повествователя в части четвертой. Первые же две части – «потоки сознания» Бенджи и Квентина Компсонов. Все четыре части романа с разных точек зрения освещают одно событие – падение Кэдди, единственной из Компсонов сумевшей преодолеть сопротивление обстоятельств, не капитулировать перед распадом. По сути, перед нами четыре варианта одной и той же истории. Действительность, преломлённая через «четыре призмы», изображается одновременно и предельно субъективно, и предельно многомерно.

Роман Фолкнера читать нелегко. Внутри частей, особенно первых двух, воспоминания перемешаны с реальными событиями. Перед нами не привычное «линейное» повествование – это прерывистые, субъективные, перетасованные во времени экскурсы в прошлое, внутренние монологи, вспышки памяти главных персонажей. Нарушение хронологической последовательности в романе – принципиальное, оно связано со спецификой фолкнеровской концепции времени. «Время – это текучее состояние, не существующее иначе, как воплощаясь в отдельных людей. Нет никакого «было», только "есть"», - заявлял писатель.

Сложность заключается ещё и в том, что первый «поток сознания» «принадлежит» идиоту от рождения, Бенджамену. Безумцы у Фолкнера обладают своим особым зрением и понимают в жизни то, что отчуждённые друг от друга и озлобленные здоровые видеть не способны. Значимость для авторской концепции «голоса» Бенджи поддерживается и заглавием романа.

Объясняя в одном из поздних интервью, почему рассказчиком первой части он избрал идиота Бенджи (образ, восходящий к роману Дж.Конрада «Тайный агент»), Фолкнер сказал, что его привлекла идея абсолютной, «слепой и сосредоточенной на себе невинности ребёнка», которой может обладать лишь идиот – «человек, знающий, что происходит, но не понимающий почему». Таким образом, смена рассказчиков в романе может быть уподоблена смене трёх типов (и возрастных стадий) сознания: детского, дологического, чувственного (Бенджи); подросткового, расколотого (Квентин) и взрослого, прагматического, обыденного (Джейсон), которым противопоставляется внеположное им, более широкое и объективное сознание автора-наблюдателя, способное увидеть жертвенный стоицизм и подлинную религиозность Дилси. Тип сознания рассказчиков определяет само строение внутренних монологов: «несказанное» слово идиота Бенджи, не понимающего причинно-следственных и временных связей между явлениями, выступает как знак простейших физических ощущений, которые по аналогии вызывают в его памяти образы предшествующих событий; для одержимого мыслью о самоубийстве Квентина слова – знаки идей, которые по смысловой ассоциации постоянно отбрасывают его в «колодцы прошлого»; в монологе Джейсона слово однозначно, социально окрашено и подчинено внешней реальности.

Дав право голоса своим героям в первых трёх частях, автор-повествователь, появляясь в четвёртой части, восстанавливает целостность мира и «связность» людей. Гуманизм авторской позиции связан, прежде всего, с образом Дилси, на которой держится дом Компсонов. Именно благодаря ей, по Фолкнеру, продолжается жизнь, полная «шума и ярости». В итоге значение романа выходит далеко за рамки семейной истории, очередной «южной» саги.

План анализа романа

I. Тема произведения Фолкнера в свете традиций романа ХIХ-ХХ веков.

II. Поэтика романа «Шум и ярость».

1. Структурно-композиционное построение романа.

2. Соотношение сюжета и фабулы.

3. Роль «потока сознания» в романе.

4. Воплощение в романе фолкнеровского понимания времени.

5. Смысл заглавия в свете авторской концепции.

6. Реконструкция авторской позиции.

III. Место романа «Шум и ярость» в мировом литературном процессе.