Символический обмен

В потребительском обществе нет таких символов, которые бы не были товаром.

Все символы - пиво и сигареты, высокое искусство и сексуальные акты, абстрактные

теории и автомобили - производятся, обмениваются и продаются. Так, возникает и

9 Baudrillard J. Selected Writings. Stanford: Stanford University Press. - Р. 22

утверждается символический обмен. Концепция символического обмена является

стержнем теории Бодрийяра. По его мнению, символический обмен становится

основополагающей универсалией современного потребительского общества.

С обоснованием концепции символического обмена Бодрийяр полностью отходит

от Маркса, который, как мы помним, акцент делал на экономическом обмене. Она же

позволяет её автору обосновать новое, трехстадийное видение истории человеческой

цивилизации. На первой стадии, включающей архаическое и феодальное общества,

обменивался только прибавочный материальный продукт. На второй -

капиталистической - обменивались все товары промышленного производства. На третей,

нынешней утверждается и господствует символический обмен. Символический обмен в

принципе отличается от обмена экономического: он не предполагает прямой обмен

товаров; взаимодействие обменивающихся практически ни чем не ограничено; и главное

- по сути он является скорее разрушительным, чем созидательным. Причем разрушается

и то, против чего были направлены традиционные социальные движения.

Так, третья стадия десоциализирует и кладет конец прежним отношениям между

капиталистами и рабочими. Им на смену приходят отношения между террористом и

заложником, имея в виду, что все мы в цикле символического обмена (взятия и возврата)

можем потенциально выступать и террористами и заложниками. С помощью этой

метафоры Бодрийяр подчеркивает отмирание социальных правил, регулировавших

человеческие отношения, наступления антирационалистской патологии. Более того, эти

новые отношения свидетельствуют и об отмирании отчуждения в марксовом понимании,

и об отмирании аномии в дюркгеймовском видении. По Бодрийяру, новые отношения

<хуже> отчуждения и аномии, они находятся <за их пределами>. Но, уж таковы они есть.

Однако символический обмен не распространяется на взаимодействие с

мертвыми, что было характерно для предыдущих обществ. В традиционных обществах

существовали многочисленные ритуалы, символизирующие неразрывную связь ныне

живущих с предшествующими поколениями. Потребительское общество по существу

разрывает эту связь, радикально обособляя жизнь от смерти. Пожилых людей

направляют, хотя и в комфортабельные, но сегрегированные дома престарелых.

Бодрийяр, как видно, пытается подвести читателей к выводу, что символический

обмен разрушает прежние социальные отношения. И главным разрушителем выступает

не революции, не какая-то социальная сила, а контроль со стороны кода сигнификации.

Сила его эффективности оказалась куда большей, чем сила ранее известных социальных

движений. Но сам код также контролируется и, прежде всего средствами массовой

информации. Причем современные СМИ практически тотально манипулируют кодом.

Это проявляется в том, что символы, имеющие концентрированное выражение в коде,

становятся абсолютно индетерминированы, относительны от реалий окружающего

мира. В итоге разрушается и отмирает связь между символами и реальностью. Обмен

между символами происходит относительно друг друга, но не между символами и

реальностью. За символами не стоит ничего конкретного. Так стирается грань между

реальностью и вымыслом, между истиной и заблуждением. Реальность и истина, как

считает Бодрияр, просто перестают существовать.

Гиперреальность

Символический обмен приводит к утверждению <гиперреальности>. Под

гиперреальностью Бодрийяр понимает симуляции чего-либо. Социолог добавляет при

этом, что гиперреальность для стороннего наблюдателя более реальна, чем сама

реальность, более правдива, чем истина, более очаровательна, чем само очарование. В

качестве примера гиперреальности Бодрийяр приводит Диснейленд. В парке жизненный

мир воспринимается, как более реальный по сравнению с тем, что есть <реальность> за

его воротами. Обслуживание опять-таки здесь более замечательное, чем то, с которым

мы сталкивается в реальной жизни. Видение фауны и флоры океана куда лучше, чем её

можно познать при реальном контакте с морской водой.

Превращение символов в гиперреальность, по Бодрийяру, осуществляется

благодаря серии последовательных превращений символов:

1) символ отражает сущностную характеристику реальности;

2) символ маскирует и искажает сущность реальности;

3) символ уже скрывает отсутствие сущности реальности;

4) он перестает соотноситься с реальностью вообще, представляя лишь подобие

или видимость чего-либо.

Гиперреальность имеет дело с фрагментами или вообще видимостью

реальности.

По Бодрийяру, общественное мнение отражает не реальность, а гиперреальность.

Респонденты не выражают собственное мнение. Они воспроизводят то, что ранее уже

было создано в виде системы символов средствами массовой информации.

Политика, как считает Бодрийяр, также обретает форму гиперреальности. Партии

не отстаивают и не борются за что-либо реальное. Тем не менее, они противостоят друг

другу, <симулируя оппозицию>.

Бюрократическая система контроля, адекватная экономическому обмену,

уступает место <мягкому контролю, осуществляемому с помощью симуляций>. Все

социальные группы в итоге преобразуются в <единую огромную симулируемую массу>.

<Революция нашего времени есть революция неопределенности>, - заключает

Бодрийяр. Её результатом является то, что индивиды становятся индифферентными

относительно времени и пространства, политики и труда, культуры и секса (все больше

людей склонны к тому, чтобы хирургически или семиотически изменить пол) и т.д.