E. Sellière. Auguste Comte. Paris, Vrin, 1924. 1 страница

КАРЛ МАРКС

Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего... Общество, если даже оно напало на след естественного закона своего развития... не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами. Но оно может сократить и смягчить муки родов.

Карл Маркс

При анализе учения Маркса я постараюсь ответить на те же самые вопросы, которые были поставлены по поводу уче­ний Монтескье и Конта: как толковал Маркс свою эпоху? Ка­кова его теория общества? Каково его видение истории? Ка­кова связь, которую он установил между социологией, фило­софией истории и политикой? В определенном смысле эта гла­ва не сложнее двух предыдущих. Если бы не было миллионов марксистов, никто бы не сомневался в том, каковы ведущие идеи Маркса.

Маркс не был, как пишет К. Акселос, философом техники. Не является он, как думают другие, и философом отчуждения¹. С самого начала и прежде всего он социолог и экономист капи­талистического строя. У Маркса была теория этого строя, уча­сти, уготованной при нем людям, изменений, которые он дол­жен претерпеть. Будучи социологом-экономистом того, что он называл капитализмом, Маркс не имел ясного представления о том, каким будет социалистический строй, и не переставая го­ворил, что человек не может наперед знать будущее. Значит, вряд ли есть смысл гадать, кем стал бы Маркс: сталинистом, троцкистом, хрущевцем или сторонником Мао Цзэдуна. Марк­су повезло — или не повезло — жить столетие тому назад. Он не ответил на вопросы, которые встают перед нами сегодня. Мы можем ответить за него, но это будут наши, а не его ответы, Человек, в особенности марксистский социолог (ибо Маркс все-таки имел некоторое отношение к марксизму), неотделим от своей эпохи. Задаваться вопросом, о чем бы думал Маркс, живи он в другом веке, — значит спрашивать себя, о чем думал бы другой Маркс, а не настоящий. Ответ дать можно, но он бу­дет недостоверным и принесет сомнительную пользу.

Доже если ограничиться изложением мыслей Маркса, жи­вущего в XIX в., о своей эпохе и о будущем, не вдаваясь в со-

ображения о том, что он подумал бы о нашем времени и на­шем будущем, это изложение представляет огромные трудно­сти по многим как внешним, так и внутренним причинам.

Внешние трудности сопряжены с посмертной судьбой Мар­кса. Сегодня почти миллиард людей воспитаны в духе учения, которое, справедливо или нет, называется марксистским. Оп­ределенное толкование учения Маркса стало официальной идеологией русского государства, государств Восточной Евро­пы, наконец, китайского государства.

Эта официальная доктрина претендует на истинное толко­вание учения Маркса. Таким образом, достаточно социологу дать некое толкование этого учения, чтобы в глазах привер­женцев официальной доктрины он стал рупором буржуазии, лакеем капитализма и империализма. Другими словами, мне как интерпретатору Маркса порой заранее отказывают в чис­тосердечии, которое без особого труда признают за мной, ког­да я веду речь о Монтескье или Конте.

Другая внешняя трудность связана с реакциями на офици­альную доктрину социалистических государств. Эта доктрина несет в себе признаки упрощения и преувеличения, свойст­венные официальным доктринам, преподносимым в форме ка­техизиса людям разного уровня.

Поэтому ловкие философы, живущие на берегах Сены и желающие быть марксистами, не возвращаясь в детство марк­сизма, выдумали серию интерпретаций — одна другой искус­нее — сокровенной мысли Маркса^.

Что касается меня, то я не буду стремиться к высотам искус­ного истолкования Маркса. Не потому, что у меня нет склонно­сти к таким тонким интерпретациям: я думаю, что основные идеи Маркса проще тех идей, о которых можно прочесть на страницах журнала «Аргументы» или в работах, посвященных сочинениям молодого Маркса, тем сочинениям, к которым сам Маркс относился настолько серьезно, что уступал их грызущей критике мышей"*. Следовательно, я буду ссылаться в основном на сочинения, которые Маркс опубликовал и которые он всегда рассматривал как основное выражение его мыслей.

И тем не менее, если даже отбросить советский марксизм и марксизм изощренных марксистов, остаются внутренние трудности.

Они связаны прежде всего с тем, что Маркс был плодови­тым автором, что он много написал, и, как это порой свойст­венно социологам, он писал и одну за другой статьи в еже­дневную газету, и большие сочинения. Часто публикуясь, он не всегда писал одно и то же об одном и том же предмете. Не обладая особой изобретательностью и эрудицией, можно об­наружить, что большинство марксистских проблем, формул не

согласуются друг с другом или по крайней мере могут быть неоднозначно истолкованы.

Более того, среди сочинений Маркса есть работы по тео­рии социологии, экономике, истории, и порой теория, с кото­рой мы встречаемся в его научных работах, определенно про­тиворечит теории, неявно используемой в его исторических книгах. Например, Маркс набрасывает некую теорию классов. Но когда он проводит конкретное историческое исследование классовой борьбы во Франции 1848 — 1850гг., или государ­ственный переворот Наполеона III,или историю Коммуны, классы, которые он признает и которые он заставляет дейст­вовать подобно персонажам драмы, не оказываются непре­менно такими, какими они должны быть согласно его теории.

Более того, помимо разнообразия его работ, надо учиты­вать и разные периоды его деятельности. Принято выделять два основных периода. Первый, называемый периодом моло­дости, включает сочинения, написанные между 1841и 1847 — 184 8гг. Из них одни опубликованы при жизни Маркса (не­большие статьи или очерки, такие, как «К критике гегелевской философии права. Введение» или «К еврейскому вопросу»), другие были изданы лишь после его смерти. Публикация пол­ного собрания его работ начинается с 1931г. Именно с этого времени появляется литература, где по-новому интерпретиру­ется учение Маркса, воспринимаемое сквозь призму работ его молодости. Среди работ этого периода мы находим фрагмент критики гегелевской философии права, работу, названную «Экономическо-философские рукописи», «Немецкую идеоло­гию». Из более важных и давно известных впечатляют «Свя­тое семейство» и полемическая работа, направленная против Прудона и названная «Нищета философии»: реплика на книгу Прудона «Философия нищеты».

Период молодости завершается «Нищетой философии» и, что особенно важно, небольшой классической работой, на­званной «Манифест Коммунистической партии», — шедевром социологической пропаганды, в котором впервые ясно и с бле­ском изложены основные идеи Маркса. Впрочем, «Немецкая идеология», написанная в 1845г., тоже знаменует разрыв с предшествующим периодом.

Начиная с 1 8 4 8 г. и до конца своих дней Маркс явно не выступает в качестве философа, он стал социологом и еще больше — экономистом. Большинство тех, кто сегодня объяв­ляет себя в той или иной степени марксистом, полностью иг­норируют политэкономию наших дней. Маркс не страдал этим недостатком. Как экономист он получил прекрасное образова­ние. Мало кто лучше него знал экономическую мысль своего

времени. Он был экономистом в строгом и научном смысле этого слова и хотел, чтобы его таковым и считали.

Двумя наиболее важными работами второго периода явля­ются сочинение, опубликованное в 1859 г. под заглавием «К критике политической экономии», и, разумеется, шедевр Мар­кса, средоточие его мыслей — «Капитал».

Я настаиваю на том, что Маркс прежде всего автор «Капи­тала», потому что сегодня эта банальность оспаривается слиш­ком умными людьми. Нет и тени сомнения в том, что Маркс, поставив себе целью анализ функционирования капиталисти­ческого способа производства и предвидение его эволю"ции, был в собственных глазах прежде всего автором «Капитала». У Маркса наблюдается определенное философское видение исторического процесса. Пусть он придал философское значе­ние противоречиям капитализма — такое возможно и даже правдоподобно. Но основная научная задача Маркса заключа­лась в доказательстве неизбежной, по его мнению, эволюции капиталистического строя. Всякое толкование Маркса, при ко­тором нет места «Капиталу» или при которой «Капитал» может быть изложен на нескольких страницах, искажает все то, о чем думал и чего хотел сам Маркс,

Мы всегда вольны заявлять, что великий мыслитель ошибся относительно самого себя и что основными его работами явля­ются те, которые он гнушался публиковать. Но надо быть очень уверенным в себе, утверждая, будто мы поняли великого авто­ра в этом вопросе лучше, чем он понимал себя сам. Когда же та­кой уверенности нет, лучше воспринимать автора так, как он воспринимал сам себя, а следовательно, во главу угла в марк­сизме поставить «Капитал», а не «Экономическо-философские рукописи» ·— необработанный посредственный или гениальный черновик молодого человека, размышлявшего о Гегеле и капи­тализме в то время, когда он Гегеля знал, несомненно, лучше, чем капитализм. Вот почему, принимая во внимание эти два мо­мента в становлении Маркса как ученого, я буду исходить из его зрелых мыслей, которые намерен искать в «Манифесте Коммунистической партии», работе «К критике политической экономии» и «Капитале», оставляя на будущее анализ философ­ского фона историко-социологического учения Маркса.

Наконец, помимо советской ортодоксии, именуемой марк­сизмом, существует множество философских и социологиче­ских интерпретаций Маркса. Уже больше века многочисленные школы отличает одна общая черта: придавая учению Маркса разные толкования, они причисляют себя к марксизму. Я не ставлю себе целью открыть для читателей сокровенную мысль Маркса, потому что, сознаюсь, я ее не ведаю. Я постараюсь по­казать, почему объекты мысли Маркса просты, обманчиво ясны

и, таким образом, поддаются интерпретациям, между которыми почти невозможно сделать уверенный выбор.

Можно представить Маркса гегельянцем, можно с таким же успехом представить его кантианцем. Вместе с Шумпете­ром можно утверждать, что экономическая интерпретация ис­тории не имеет никакого отношения к философскому материа-: лизму⁴. Можно также доказать, что экономическая интерпре­тация истории не противоречит материалистической филосо­фии. Вслед за Шумпетером можно видеть в «Капитале» строго научное сочинение по экономике без какого-либо соотнесе­ния с философией. А можно также, как это сделали отец Биго и другие комментаторы, продемонстрировать, что в «Капита­ле» разработана экзистенциальная философия человека в эко­номической сфере⁵.

Я постараюсь показать, почему работы Маркса действи­тельно противоречивы и, следовательно, неизбежно порожда­ют возможность бесконечных комментариев и попыток прида­ния им ортодоксального характера.

Всякая теория, стремящаяся стать идеологией политическо­го движения или официальной доктриной государства, должна поддаваться упрощению, для простаков, и усложнению, для снобов. Вне всякого сомнения, учение Маркса в высшей сте­пени обнаруживает эти добродетели. Каждый может найти в нем то, что он хочет⁶.

Маркс был, бесспорно, социологом, но социологом ярко выраженного типа, социологом-экономистом, убежденным, что нельзя понять современное общество, не усвоив механиз­ма функционирования экономической системы, и нельзя по­нять эволюцию экономической системы, не принимая в расчет теорию деятельности. Словом, как социолог он не отделял по­стижение настоящего от предвидения будущего и от воли к деятельности. По отношению к социологам, именуемым сегод­ня объективными, он был, стало быть, пророком и вместе с тем человеком действия и ученым. Но в конце концов, может быть, в том-то и состоит подлинная искренность, чтобы не от­рицать связей, которые всегда обнаруживаются между толко­ванием того, что есть, и суждением о том, что должно быть.

1. Социально-экономический анализ капитализма

Учение Маркса — это анализ и постижение умом совре­менного ему капиталистического общества: механизма его функционирования, структуры, неизбежного изменения. Конт

развил теорию того, что он называл индустриальным обще­ством, т.е. основных признаков всех современных обществ. Главным противопоставлением в учении Конта служит проти­вопоставление прежним — военным, феодальным, теологиче­ским — обществам современных — индустриальных и науч­ных. Несомненно, Маркс тоже считает, что современные об­щества представляют собой общества индустриальные и науч­ные в противоположность военным и теологическим. Но вместо того чтобы главным в своей интерпретации сделать ан­тиномию между прежними обществами и сегодняшним, Маркс в центр своего исследования ставит противоречие, присущее, по его мнению, современному обществу, которое он называет капиталистическим.

В то время как позитивизм рассматривает конфликты меж­ду рабочими и предпринимателями как маргинальные процес­сы, погрешности индустриального общества, которые можно относительно легко исправить, в учении Маркса конфликты между рабочими и предпринимателями, или — если пользо­ваться марксистской терминологией — между пролетариатом и капиталистами, предстают главным фактом жизни современ­ных обществ, раскрывающим их сущность и заодно позволяю­щим предвидеть историческое развитие.

Замысел Маркса заключается в истолковании противоречи­вого, или антагонистического, характера капиталистического общества. В определенном отношении все творчество Маркса являет собой попытку продемонстрировать, что этот антаго­низм неотделим от фундаментальной организации капитали­стического уклада и в то же время служит движущей силой исторического прогресса.

Три известные работы, которые я наметил себе для анализа — «Манифест Коммунистической партии», «К критике политиче­ской экономии. Предисловие» и «Капитал», — представляют собой три способа объяснения, обоснования и уточнения анта­гонистического характера капиталистического строя.

Если хорошо усвоить, что главное в учении Маркса -— по­ложение об антагонистическом характере капиталистического строя, то сразу же становится понятно, почему невозможно отделить социолога от человека действия, ибо демонстрация антагонистического характера капиталистического строя не­преодолимо подводит к провозглашению саморазрушения ка­питализма, а заодно и к подстрекательству людей к тому, что­бы немного содействовать осуществлению этой предначертан­ной судьбы.

«Манифест Коммунистической партии» — это работа, кото­рую можно, если хотите, отнести к разряду ненаучных. Это пропагандистская брошюра, в которой Маркс и Энгельс пред-

ставили в сжатом виде некоторые свои научные идеи. Цент­ральная тема «Манифеста Коммунистической партии» — клас­совая борьба. «История всех до сих, пор существовавших об­ществ была историей борьбы классов. Свободный и раб, пат­риций и плебей, помещик и крепостной, мастер и подма­стерье, короче, угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную то скры­тую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей ги­белью борющихся классов» (Соч., т. 4, с. 424). (Перевод цитат из произведений К. Маркса дается по 2-му изданию «Сочине­ний» К. Маркса и Ф. Энгельса). Такова, стало быть, первая ре­шающая идея Маркса: человеческая история характеризуется борьбой групп, которые мы будем называть общественными классами. Их определение пока что остается двусмысленным, но они обладают двойственными характеристиками: с одной' стороны, группы предполагают наличие антагонизма между уг­нетающими и угнетаемыми, а с другой — стремление к поля­ризации на два блока, и только на два.

Все общества всегда были разделены на враждебные клас­сы. Нынешнее капиталистическое общество в этом смысле не отличается от своих предшественников. Но оно характеризу­ется некоторыми беспрецендентными особенностями. Прежде всего, буржуазия как господствующий класс не способна под­держивать свое господство, не революционизируя постоянно орудия производства. «Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства, не революционизируя, следовательно, производственных отноше­ний, а стало быть, и всей совокупности общественных отноше­ний. Напротив, первым условием существования всех преж­них промышленных классов было сохранение старого способа производства в неизменном виде... Буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства создала более многочис­ленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения, вместе взятые» (Соч., т. 4, с. 427, 429)⁷. Вместе с тем те производительные силы, кото­рые вызовут к жизни социалистический строй, вызревают в лоне сегодняшнего общества.

Капиталистическое общество характеризуется двумя вида­ми противоречий, о которых, впрочем, идет речь в научных ра­ботах Маркса. Представлены они и в «Манифесте Коммуни­стической партии».

Первый вид — противоречие между производительными силами и производственными отношениями. Буржуазия непре­рывно создает все более мощные средства производства. Но производственные отношения, т.е., по-видимому, одновремен-

но отношения собственности и отношения распределения, не перестраиваются в том же ритме. Капиталистический строй в состоянии производить все больше и больше. Однако вопреки этому росту богатства уделом большинства остается нищета.

Это порождает второй вид противоречий — между ростом богатства и растущей нищетой большинства, который со вре­менем приведет к революционному кризису. Пролетариат, ко­торый составляет и будет все больше и больше составлять гро­мадное большинство населения, конституируется в класс, т.е. общественную единицу, стремящуюся к взятию власти и пре­образованию общественных отношений. Итак, пролетарская революция будет отличаться по характеру от всех революций прошлого. Все революции прошлого совершались меньшинст­вом ради меньшинства. Пролетарскую революцию совершит громадное большинство в пользу всех. Пролетарская револю­ция будет означать, таким образом, конец классам и антагони­стическому характеру капиталистического общества. Эта ре­волюция, которая закончится одновременно уничтожением ка­питализма и классов, будет порождена самими капиталистами. Капиталисты не могут не потрясать общественную организа­цию. Вовлеченные в жесточайшую конкуренцию, они не могут не приумножать средства производства, не увеличивать одно­временно численность пролетариата и его нищету.

Противоречивый характер капитализма выражается в том, что рост средств производства вместо того, чтобы вести к по­вышению уровня жизни рабочих, вызывает двойственный про­цесс: пролетаризацию и пауперизацию.

Маркс не отрицает, что между капиталистами и пролетари­ями есть множество промежуточных групп: ремесленники, мелкая буржуазия, торговцы, крестьяне-собственники. Но он убежден в следующих двух положениях. С одной стороны, по мере развития капитализма будет проявляться тенденция к кристаллизации общественных отношений между двумя, и только двумя, группами — капиталистами и пролетариатом. С другой стороны, двум, и только двум, классам открыта воз­можность создания политического режима и идея социального режима. Промежуточные классы не обладают ни инициативой, ни историческим динамизмом. Существуют только два класса, которые в состоянии поставить на общество свое клеймо. Один из них — класс капиталистов, другой — класс пролета­риев. Ко времени решающего конфликта каждый будет вы­нужден примкнуть либо к капиталистам, либо к пролетариям. К моменту взятия власти пролетарским классом произойдет решительный поворот в ходе истории. В самом деле, антагони­стический характер, присущий всем известным до наших дней обществами, исчезнет. Маркс пишет об этом так: «Когда в хо-

де развития исчезнут классовые различия и все производство сосредоточится в руках ассоциации индивидов, тогда публич­ная власть потеряет свой политический характер. Политиче­ская власть в собственном смысле слова — это организован­ное насилие одного класса для подавления другого. Если про­летариат в борьбе против буржуазии непременно объединяет­ся в класс, если путем революции он превращает себя в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения, то вместе с этими производственными отношениями он уничто­жает условия существования классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса.

На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в ко­торой свободное развитие каждого является условием свобод­ного развития всех» (там же, с. 447).

Этот фрагмент характерен как выражение одной из важ­нейших идей Маркса. В начале XIX в. все публицисты были склонны рассматривать политику или государство как вторич­ное по отношению к таким главнейшим явлениям, как эконо­мические или социальные. Маркс не лишен этой общей склон­ности, он тоже считает, что политика или государство суть яв­ления вторичные по отношению к тому, что происходит в са­мом обществе.

Следовательно, он представляет политическую власть как выражение общественных конфликтов. Политическая власть есть средство поддержания господствующим, эксплуататор­ским классом своего господства и эксплуатации.

Если рассуждать в этом направлении, то уничтожение классовых противоречий должно логически повлечь за собой исчезновение политики и государства, поскольку политика и государство представляют собой, по-видимому, побочный про­дукт или выражение общественных конфликтов.

Таковы сюжеты одновременно исторического видения и политической пропаганды Маркса. Здесь они излагаются упро­щенно, но Марксова наука ставит себе целью строгое доказа­тельство этих своих положений: об антагонистическом харак­тере капиталистического общества, о неизбежном саморазру­шении столь противоречивого общества, о революционном взрыве, который положит конец антагонистическому характе­ру нынешнего общества.

Таким образом, в центре замысла Маркса — истолкование капиталистического строя как противоречивого, при котором преобладает классовая борьба. Конт считал, что обществу его времени не хватало консенсуса из-за сочетания институтов,

восходящих к теологическим и феодальным обществам, с инс­титутами, соответствующими индустриальному обществу. Наблю­дая вокруг себя дефицит консенсуса, он искал принципы консен­суса исторических обществ в прошлом. Маркс изучает (или счита­ет, что изучает) классовую борьбу в капиталистическом обществе и обнаруживает в разных исторических обществах эквивалент наблюдаемой им классовой борьбы. По Марксу, классовая борьба обнаруживает тенденцию к упрощению. Разные обще­ственные группы поляризуются: одни вокруг буржуазии, дру­гие вокруг пролетариата. Движущей силой истории будет раз­витие производительных сил; оно приведет посредством проле­таризации и пауперизации к революционному взрыву и постро­ению впервые в истории неантагонистического общества.

Уяснив общие положения Марксова истолкования истории, мы должны выполнить две задачи, найти два основания. Во-первых, какова в учении Маркса целостная теория общества, которая объясняет одновременно противоречия нынешнего общества и антагонистический характер всех известных в ис­тории обществ? Во-вторых, каковы структура, механизм дей­ствия, эволюция капиталистического общества, которыми объ­ясняется классовая борьба и революционное завершение ка­питалистического строя? Другими словами, исходя из маркси­стских положений, обнаруженных нами в «Манифесте», мы должны объяснить следующее:

— всеобщую теорию общества, т.е. то, что тривиально имену­
ют историческим материализмом;

— основные экономические идеи Маркса, которые мы нахо­
дим в «Капитале».

Сам Маркс в отрывке, может быть, самом известном из всего написанного им вкратце изложил свою социологиче­скую концепцию. В работе «К критике политической эконо­мии (Предисловие)», опубликованной в Берлине в 185 9 г., он так выражает свои мысли: «Общий результат, к которому я пришел и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформулиро­ван следующим образом. В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отноше­ния, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответ­ствуют определенные формы общественного сознания. Спо-

соб производства материальной жизни обусловливает соци­альный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их об­щественное бытие определяет их сознание. На известной сту­пени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими произ­водственными отношениями, или — что является только юри­дическим выражением последних — с отношениями собствен­ности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируе­мый переворот в экономических условиях производства, от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче — от идеологических форм, в кото­рых люди осознают этот конфликт и борются за его разреше­ние. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жиз­ни, из существующего конфликта между общественными про­изводительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем ра­зовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производствен­ные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого ста­рого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда толь­ко такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее реше­ния уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления. В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производ­ства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономиче­ской общественной формации. Буржуазные производствен­ные отношения являются последней антагонистической фор­мой общественного процесса производства, антагонистиче­ской не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного об­щества производительные силы создают вместе с тем матери­альные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому

буржуазной общественной формацией завершается предысто­рия человеческого общества» (Соч., т. 13, с. 6 — 8).

В этом фрагменте мы находим все важнейшие положения экономической интерпретации истории с той лишь оговоркой, что ни понятие класса, ни концепция классовой борьбы явно здесь не присутствуют. Но нетрудно ввести их в этот общий замысел.

1. Первая и основная идея: люди вступают в определенные,
необходимые, не зависящие от их воли отношения. Други­
ми словами, анализируя структуру обществ, производитель­
ные силы и производственные отношения, надо исходить
из исторического движения, а не брать за основу интерп­
ретации способ мышления. Есть общественные отношения,
которые навязываются индивидам без учета их предпочте­
ний, и условием понимания исторического процесса слу­
жит понимание этих сверхиндивидуальных общественных
отношений.

2. Во всяком обществе можно различать экономическое осно­
вание, или базис, и надстройку. Базис, в сущности, образу­
ют производительные силы и производственные отноше­
ния, в то время как в надстройке находятся юридические и
политические институты одновременно со способами мыш­
ления, идеологиями, философиями.

3. Движущей силой истории выступает проявляющееся в не­
которые моменты развития противоречие между произво­
дительными силами и производственными отношениями.
Производительные силы, по-видимому, олицетворяет глав­
ным образом производительность труда в данном обще
стве, зависящая от уровня научного познания, технической
оснащенности и даже от организации коллективного труда.
Производственные отношения, точного определения кото­
рых в этом фрагменте нет, в основном, очевидно, характе­
ризуются отношениями собственности. Прямо-таки форму­
ла: «существующие производственные отношения, или —
что является только юридическим выражением последних —
отношения собственности, внутри которых они до сих пор
развивались» (Соч., т. 13, с. 7). Однако производственные
отношения не обязательно совпадают с отношениями соб­
ственности, или как минимум производственные отношения
могут включать сверх отношений собственности распреде­
ление национального дохода, более или менее близко опре­
деляемое отношениями собственности.

Другими словами, диалектику истории составляет движе­ние производительных сил, которые в определенные револю-