Истоки национального сознания 2 страница

¹⁸ Мы можем быть уверены, что этот самонадеянный молодой английский Уваров, вышедший из рядов среднего класса, ровным счетом ничего не знал о «туземной литературе».

¹⁹ См.: Donald Eugene Smith, India as a Secular State, p. 337—338; а так­ же Perceval Spear, India, Pakistan and the West, p. 163.

²⁰ Smith, India, p. 339.

²¹ См., например, невозмутимый отчет Роффа об основании в 1905 г. в Куала-Кангсаре Малайского колледжа, который быстро при­ обрел, причем без тени иронии, славу «малайского Итона». В пол­ ном соответствии с предписаниями Маколея, его учеников набирали из «респектабельных классов» — т. е. из послушной малайской ари­ стократии. Половину первых пансионеров составили прямые потом­ ки всевозможных малайских султанов. William R. Roff. The Origins of Malay Nationalism, p. 100—105.

²² Население, проживавшее по ту сторону Урала, — это уже со­ всем другая история.

²⁸ См.: В. Ch. Pal, Memories of My Life and Times, p. 331—332. Курсив мой.

²⁴ Да, действительно, индийские служащие работали в Бирме; но до 1937 г. Бирма была в административном отношении частью Бри­ танской Индии. Кроме того, индийцы служили на подчиненных дол­ жностях — особенно в полиции — в британской Малайе и Сингапу­ ре, но служили там как «местные жители» или «иммигранты», т. е. не подлежали «обратному» переводу в полицейские силы Индии. Обратите внимание, что акцент здесь делается на служащих: индий­ ские рабочие, торговцы и даже профессионалы в большом количе­ стве переезжали в другие британские колонии, находившиеся в Юго- Восточной Азии, Южной и Восточной Африке и даже на Карибах.

²⁵ Разумеется, к концу эдвардианской эпохи отдельные «белые колонисты» мигрировали в Лондон и становились членами парла­ мента или видными газетными магнатами.

²⁶ Ключевой фигурой здесь был Омура Масудзиро (1824—1869), называемый «отцом японской армии». Будучи самураем низшего ранга из Тёсю, он начал свою карьеру с изучения западной меди­ цины по справочникам на голландском языке. (Напомним, что до 1854 г. голландцы были единственными представителями Запада, которым был открыт доступ в Японию, и этот доступ по существу ограничивался островом Десима, находившимся неподалеку от конт­ ролируемого Бакуфу порта Нагасаки.) Закончив школу Текидзюку в Осаке, которая была в то время лучшим в стране центром обучения на голландском языке, он вернулся домой, дабы заняться медицин­ ской практикой — однако не достиг на этом поприще большого успе­ ха. В 1853 г. он занял должность преподавателя западной науки в Увадзима, откуда иногда наведывался в Нагасаки для изучения во­ енно-морского дела. (Опираясь на письменные руководства, он спро­ ектировал первый японский пароход и сам контролировал его строи­ тельство.) Удача улыбнулась ему после того, как в Японию прибыл Перри; в 1856 г. он перебрался в Эдо, где приступил к преподава­ тельской работе в учреждении, ставшем впоследствии Националь­ ной военной академией, а также занял пост в высшем исследователь­ ском центре по изучению западных текстов при правительстве Баку­ фу. Сделанные им переводы европейских военных трудов, особенно посвященных нововведениям Наполеона в стратегии и тактике, при­ несли ему славу и приглашение в 1860 г. занять пост военного совет­ ника в княжестве Тёсю. В 1864—1865 гг. он доказал практическую пользу своих сочинений, зарекомендовав себя блестящим команди­ ром во время гражданской войны в Тёсю. Позднее он стал первым военным министром в правительстве Мэйдзи и трудился над разра­ боткой революционных планов этого режима по введению всеобщей воинской повинности и упразднению самурайства как легальной кас­ ты. За свои труды он был злодейски убит разъяренным самураем. См.: Albert M. Craig, Chôshû in the Meiji Restoration, особенно р. 202—204, 267—280.

²⁷ Слова японского наблюдателя того времени, цит. по: Е. Herbert Norman, Soldier and Peasant in Japan, p. 31.

²⁸ Они познали это на собственном горьком опыте. В 1862 г. анг­ лийская эскадра сравняла с землей половину сацумовского порта Ка­ госима; в 1864 г. объединенная группировка военно-морских сил аме­ риканцев, голландцев и англичан разрушила прибрежные фортифи­ кационные сооружения княжества Тёсю в Симоносеки. John M. Maki, Japanese Militarism, p. 146—147.

²⁹ Все это напоминает одну из реформ, проводившихся с 1810 г. в Пруссии в ответ на обращенный к Берлину страстный призыв Блю­ хера: «Дайте нам национальную армию!» Vagts, A History of Militarism, p. 130; ср.: Gordon A. Craig, The Politics of the Prussian Army, ch. 2.

³⁰ От японистов я узнал, что последние раскопки древнейших императорских могил дают серьезные основания предполагать, что, возможно, первоначально эта семья была — вот ужас-то! — корей-

ской. Японское правительство стало чинить всевозможные препят­ствия дальнейшему исследованию этих мест.

³¹ Maruyama Masao, Thought and Behaviour in Modern Japanese Politics, p. 138.

³² Ibid, p. 139—140.

³³ Увы, единственная альтернатива официально-национализиру­ ющимся династическим государствам того времени — Австро-Венг­ рия — не входила в число держав, обладающих значительным при­ сутствием на Дальнем Востоке.

³⁴ Переводится и цитируется в: Richard Storry, The Double Patriots, p. 38.

³⁶ Следующая часть главы представляет собой неполную сжатую версию моей работы: Studies of the Thai State: The State of Thai Studies // Eliezer B. Ayal (ed.), The State of Thai Studies.

³⁶ Баттие великолепно показывает, что целью визитов молодого монарха в Батавию и Сингапур в 1870 г. и в Индию в 1872 г. было, как сладкозвучно говорил сам Чулалонгкорн, «отобрать то, что мог­ ло бы обеспечить надежные образцы». См.: Battye, The Military, Govern­ ment and Society in Siam, 1868—1910, p. 118.

³⁷ «Источником вдохновения для националистической програм­ мы Ваджиравуда [Вачиравута] была в первую очередь и прежде все­ го Великобритания, западная нация, которую Ваджиравуд лучше всего знал, т. е. на этот раз нация, охваченная империалистическим энтузиазмом». Walter F. Vella, Chaiyo! King Vajiravudh and the Development of Thai Nationalism, p. XVI. См. также р. 6 и 67—68.

³⁸ Забастовку вызвало решение правительства взимать с китайцев такой же подушный налог, как и с коренных тайцев. Ранее он был ниже для поощрения иммиграции. См.: Bevars D., Mabry, The Development of Labor Institutions in Thailand, p. 38. (Труд китайцев эксплуатировался в основном на опиумных фермах.)

³⁹ Генеалогические подробности см. в моей статье: Studies of the Thai State, p. 214.

⁴⁰ Он также ввел в обращение лозунг Chat, Sasana, Kasat («Нация, Религия, Монарх»), ставший в Сиаме в последнюю четверть столе­ тия заклинанием правых режимов. Здесь перевернута на тайский манер уваровская формула «Самодержавие, Православие, Народ­ ность».

⁴¹ Ignotus, Hungary, p. 47—48. Так, в 1820 г. император Франц II, прозванный Tiger im Schlafrock («Тигром в ночной рубашке»), произ­ вел приятное впечатление на венгерских магнатов, собравшихся в Пеште, выступив перед ними на латыни. Однако немногим позже, в 1825 г., романтично-радикально настроенный гран-сеньор граф Ишт­ ван Сеченьи «потряс магнатов», заседавших в Государственном Со­ брании, обратившись к ним по-венгерски! См.: Jászi, The Dissolution, p. 80; a также Ignotus, Hungary, p. 51.

⁴² Цитата из его книги "Старая Венгрия" (1910), переведенная на английский, приводится в: Jászi, The Dissolution, p. 70—71. Грюн­ вальд (1839—1891) был интересной и трагической фигурой. Родив-

шись в омадьяренной дворянской семье саксонского происхождения, он стал не только великолепным администратором, но и одним из первых венгерских обществоведов. Публикация его исследования, в котором доказывалось, что «графства», находящиеся под контролем известных мадьярских мелкопоместных дворян, являются паразити­ческими наростами на теле нации, вызвала яростную кампанию его публичного поношения. Он бежал в Париж и там утопился в Сене. Ignotus, Hungary, p. 108—109.

⁴³ Jászi, The Dissolution, p. 299.

⁴⁴ Режим Кошута установил избирательное право для всех взрослых мужчин, однако сопроводил его такими высокими имуществен­ ными цензами, что лишь сравнительно немногие могли реально уча­ ствовать в голосовании.

⁴⁶ Ignotus, Hungary, p. 56.

⁴⁶ Ibid., p. 59.

⁴⁷ Игнотус отмечает, что Бах выплатил дворянам за утрату их привилегий некоторую денежную компенсацию, «которая была, вероятно, не больше и не меньше, чем та, на которую они могли рас­ считывать при Кошуте» (р. 64—65).

⁴⁸ Ibid., р. 74.

⁴⁸ В результате, за период с 1867 по 1918 гг., число заповедных имений утроилось. Если включить сюда церковную собственность, то к концу существования Двойственной монархии в Венгрии в на­следственной собственности находилась треть всей земли. Также при Тисе процветали немецкие и еврейские капиталисты.

⁶⁰ Ibid., р. 81, 82.

⁵¹ Политические убийства в основном были делом рук известных «пандуров»; это была часть армии, отданная в распоряжение окруж­ных администраторов и превратившаяся в жестокую сельскую поли­цию.

⁶² The Dissolution, p. 328.

⁶⁸ По подсчетам Лайоша Моксари (L. Mocsáry, Some Words on the Nationality Problem, Budapest, 1886); пит. по: ibid. p. 331—332. В 1874 г. Моксари (1826—1916) создал маленькую Партию независимости в венгерском парламенте с целью бороться за идеи Кошута, особенно в вопросе о меньшинствах. Его выступления, в которых разоблачались вопиющие нарушения Тисой Закона о национальностях 1868 г., при­вели сначала к его физическому выдворению из парламента, а затем к исключению его из собственной партии. В 1888 г. он, баллотиро­вавшись от чисто румынского избирательного округа, снова вернулся в парламент, где стал по большей части политическим парией. Ignotus, Hungary, p. 109.

⁵⁴ Jászi, The Dissolution, p. 334.

⁶⁵ Ibid., p. 362. Еще в XX веке этой «национальной олигархии» при­писывалось одно мнимое качество. Яси приводит забавный рассказ корреспондента одной известной венгерской газеты, который во вре­мя первой мировой войны взял интервью у раненого офицера, став-

шего в период между двумя мировыми войнами реакционным дик­татором Венгрии. Хорти был взбешен тем, как были переданы в ста­тье его мысли, «несущиеся на крыльях в Венгерское отечество, на родину предков». «Запомните, — сказал он, — если мой главноко­мандующий в Бадене, то там и моя родина!» Jászi, The Dissolution, p. 142. Ibid., p. 165. «И в старое доброе время, когда еще существовала на свете Австрийская империя, можно было в этом случае покинуть поезд времени, сесть в обыкновенный поезд обыкновенной желез­ной дороги и вернуться домой... Конечно, по этим дорогам катились и автомобили, но не слишком много автомобилей! Готовились к по­корению воздуха, здесь тоже, — но не слишком интенсивно. Время от времени отправляли судно в Южную Америку или Восточную Азию — но не слишком часто. Не было честолюбия мировой эконо­мики и мирового господства. Находились в середине Европы, где пересекаются старые оси мира; слова "колония" и "заморские зем­ли" отдавали еще чем-то совершенно не изведанным и далеким. Зна­ли роскошь — но, боже упаси, не такую сверхутонченную, как фран­цузы. Занимались спортом — но не так сумасбродно, как англосак­сы. Тратили невероятные суммы на войско — но как раз лишь столько, чтобы прочно оставаться второй по слабости среди великих держав». Robert Musil, The Man Without Qualities, Vol. I, p. 31—32. (Цит. в пер. С. Апта по изданию: Роберт Музиль. Человек без свойств. Т. 1. М.: Ладомир, 1994, с. 56.) Эта книга — великий комический роман нашего века.

⁶⁷ Jászi, The Dissolution, p. 135. Курсив автора. Когда после беспорядков 1848 г. Меттерних был смещен со своего поста и вынужден спасаться бегством, «никто при дворе даже не поинтересовался, куда это он направляется и как собирается жить дальше». Так проходит слава земная.

⁶⁸ Ibid., р. 181. Курсив мой.

⁶⁹ Otto Bauer, Die Nationalitätenfrage und die Sozialdemokratie (1907); цит. по его Werkausgabe, Bd. I, S. 482. Курсив автора. Сравнение этого перевода с переводом Яси, приведенным в первой версии моей книги, дает пищу для размышлений. (Здесь цитируемый фрагмент приводится в переводе М. С. Панина по изданию: О. Бауэр. Национальный вопрос и социал-демократия. СПб.: Серпъ, 1909, с. 448—449. — Прим. пер.)

⁶⁰ Безусловно, они отражают также и типичное умонастроение того хорошо известного типа левого европейского интеллектуала, который кичится владением цивилизованными языками, наследием Просвещения и глубоким пониманием проблем любого и каждого. В этой гордости смешиваются в примерно равных пропорциях интернационалистические и аристократические ингредиенты.

⁶¹ Jászi, The Dissolution, p. 39.

⁶² Полвека тому назад Яси уже в значительной степени это заподозрил: «Можно спросить, действительно ли позднеимпериалисти­ ческое развитие национализма вытекает из исконных источников национальной идеи, а не из монополистических интересов опреде-

ленных групп, которые были чужды первоначальному пониманию национальных целей». Ibid., р. 286. Курсив мой.

⁶³ Этот момент прекрасно подчеркивает инверсия, имевшая место в случае Нидерландской Ост-Индии, которая на закате своего суще­ствования все еще в значительной степени управлялась с помощью языка, известного нам сегодня как «индонезийский». Это, насколь­ко мне известно, единственный случай крупного колониального вла­дения, где неевропейский язык до конца оставался государствен­ным. Эта аномалия объясняется прежде всего самой древностью этой колонии, которая была основана корпорацией (Verenigde Oostindische Compagnie) в начале XVII века — задолго до наступления эпохи офи­циального национализма. В современную эпоху, несомненно, также имел место и некоторый недостаток уверенности со стороны голланд­цев в том, что их язык и культура наложили на Европу отпечаток, сопоставимый с тем, который наложили на нее англичане, францу­зы, немцы, испанцы или итальянцы. (Бельгийцы в Конго пользова­лись бы французским языком, а не фламандским.) И наконец, коло­ниальная политика в сфере образования была крайне консервативна: в 1940 г., когда коренное население насчитывало более 70 млн. чело­век, в колледжах учились всего 637 «туземцев», и только 37 окон­чили их со степенью бакалавра. См.: George МcТ. Kahin, Nationalism and Revolution in Indonesia, p. 32. Подробнее случай Индонезии рассматри­вается в главе VII.

7. Последняя волна

¹ Разумеется, не одними только функционерами, хотя в данном случае они были основной группой. Обратите, например, внимание на географию «Noli me tangere" (и многих других националистических романов). Хотя некоторые из главных действующих лиц в тексте Рисаля испанцы, а некоторые из его филиппинских героев бывали в Испании (за рамками романного сюжета), окрестности путешествия каждого из них ограничивались тем, что должно было стать спустя одиннадцать лет после его публикации и спустя два года после казни его автора Республикой Филиппины.

² Приведем лишь один пример: в 1928 г. в Нидерландской Ост- Индии на государственной службе состояло почти 250 тысяч корен­ ных жителей, которые составляли 90% от общего числа функционе­ ров. (Симптоматично, что значительно расходившиеся в размерах жалованья и пенсии голландских и местных чиновников съедали в сумме до 50% всех государственных расходов!) См.: Amry Vandenbosch, The Dutch East Indies, p. 171—173. Тем не менее, слой голландцев в бю­ рократическом аппарате был в девять раз толще слоя англичан в бюрократии британской (не-«народногосударственной») Индии.

³ Даже в ультраконсервативной Нидерландской Индии число ко­ ренных жителей, получивших начальное образование в западном стиле,

выросло с 2987 (в среднем) в 1900—1904 гг. до 74697 в 1928 г., а число получивших среднее образование в западном стиле увеличи­лось за тот же период с 25 до 6468. Kahin, Nationalism, p. 31.

⁴ По словам Энтони Барнетта, оно также «позволило интеллекту­алам сказать своим собратьям-по-языку [исконному родному язы­ку], что "мы" можем быть такими же, как и "они"».

⁶ Статья впервые появилась 13 июля 1913 г. в газете De Expres, од­нако быстро была переведена на «индонезийский» и опубликована в местной прессе. Суварди было тогда 24 года. Будучи необычайно высокообразованным и прогрессивным аристократом, он в 1912 г. вместе с яванским простолюдином д-ром Тжипто Мангункусумо и евразийцем Эдуардом Дауэсом Деккером основал Indische Partij [Ин­дийскую партию], первую в колонии политическую партию. Корот­кое, но полезное исследование личности Суварди см. в: Savitri Scherer, Harmony and Dissonance: Early Nationalist Thought in Java, глава 2. Там же в Приложении I приводится английский перевод этой известной ста­тьи, из которого взят цитируемый отрывок.

⁶ Обратите здесь внимание на поучительную связь между «вооб­ ражаемыми» и «мнимыми» сообществами.

⁷ Торжества 1913 г. были восхитительно символичными для официального национализма в еще одном смысле. Событием, отмечаемым как «национальное освобождение», была, на самом деле, реставрация на престоле Дома Оранских победившими войсками Священного союза (а не основание в 1795 году Батавийской республики); а половина освобожденной нации вскоре откололась и образовала в 1830 г. Королевство Бельгию. Однако глосса «национального освобождения» явно была тем, чем Суварди разжился в своей колониальной школе.

⁸ Debray, Marxism and National Question, p. 41.

⁹ Здесь мы сосредоточим внимание на гражданских учебных заве­ дениях. Однако аналогичные военные заведения тоже часто играли важную роль. Укомплектованная профессиональными офицерскими кадрами регулярная армия, впервые созданная в начале XIX века в Пруссии, требовала образовательной пирамиды в некотором роде бо­ лее сложной и, возможно, даже более специализированной, чем ее гражданский аналог. Молодые офицеры («турки»), выпускаемые новыми военными академиями, часто играли важную роль в развитии национализма. Показателен в этом отношении случай майора Чукумы Нзеогву, возглавившего 15 января 1966 г. военный переворот в Нигерии. Будучи христианином из народности ибо, он оказался в числе первых молодых нигерийцев, которых после обретения независимости Нигерией в 1960 г. отправили на учебу в Сандхерст с целью обеспечить возможность преобразования укомплектованных белыми офицерами колониальных наемных войск в национальную армию. (Из того факта, что в Сандхерсте он учился вместе с будущим бригадным генералом Африфой, который тоже в 1966 г. сверг свое правительство, видно, что каждый коренной житель был обречен

возвращаться в собственную имперскую среду обитания.) Поразитель­ным свидетельством силы прусской модели служит то, что ему уда­лось возглавить отряды мусульман-хауса в злодейском убийстве Сар­дауны из Сокото и других мусульманских аристократов-хауса, а за­тем свергнуть возглавляемое мусульманами-хауса правительство Абу­бакара Тафава Балевы. Не менее поразительным симптомом нацио­нализма, рождаемого колониальными школами, является то, что он, выступая по Радио Кадуна, заверил своих сограждан: «Вам больше не придется стыдиться говорить, что вы нигерийцы». (Цитата взята из: Anthony H. M. Kirk-Greene, Crisis and Conflict in Nigeria: A Documentary Source Book, p. 126.) И все же национализм в то время в Нигерии был распространен так слабо, что националистический переворот Нзеогву немедленно истолковали как заговор ибо; отсюда июльские военные мятежи, сентябрьские и октябрьские погромы в отношении ибо и отделение Биафры в мае 1967 г. (См. превосходную книгу Робина Лакхема «Нигерийский военный».)

¹⁰ Представление о том, что ученик может быть «слишком стар» для того, чтобы учиться в классе X или Y, совершенно немыслимое в традиционной мусульманской школе, было для колониальной шко­ лы западного стиля неосознаваемой аксиомой.

¹¹ Вершинами, разумеется, были, в конечном счете, Гаага, Амстердам и Лейден; однако те, кто всерьез мечтал там учиться, составляли лишь крохотную по размерам группу.

¹² Как светские школы XX века они обычно были учреждениями совместного обучения, хотя преобладающее большинство в них со­ставляли мальчики. Отсюда любовные связи и нередкие браки «со школьной скамьи», скрестившие все традиционные родовые линии.

¹⁸ Сукарно впервые в жизни увидел Западный Ириан, за который так упорно сражался, когда ему уже перевалило за 60. Здесь, как и в случае школьных карт, мы видим, как вымысел проникает в ре­альность. — Ср.: Noli и El Periquillo Sarniento.

¹⁴ В русском языке нет точных аналогов тех слов, с которыми здесь работает Андерсон; поэтому они оставлены без перевода. Отсут­ствие таких аналогов во многом связано с отсутствием у России коло­ниального опыта, в полной мере аналогичного британскому, фран­цузскому, испанскому или голландскому. Слова «туземцы» и «ино­родцы», занимающие похожее место в русском языке, никак не мо­гут быть применены к «нам самим», находящимся «здесь». В них изначально заложено, что обозначаемые ими люди находятся «там» (и только «там») и являются «иными». Слова inlanders, natives и indigènes имеют иную этимологию. Соответственно, русским словам «тузем­цы» и «инородцы» не свойственна и та парадоксальная семантика, о которой говорит Андерсон. Заимствованное же слово «аборигены», этимологически восходящее к латинскому ab origine («с самого нача­ла», «от истоков») и обозначающее исконные населения, в русском языке оказалось семантически привязано к коренному населению Австралии (и прилегающих к ней географических районов). Ино-

язычные слова, которые анализирует Андерсон, имеют более широ­кий референт.

Слово inlanders (словарное значение: «жители внутренних районов страны»), обозначающее исконные или коренные населения, этимо­логически связано с историческими обстоятельствами колонизации: европейцы начинали колонизацию неевропейских земель с прибреж­ных районов, так что коренные жители оказывались для них обита­телями «внутренних» районов суши.

Английское слово natives, имеющее похожий смысл (набор сло­варных значений: «местные уроженцы»; «коренные жители»; в пре­небрежительном смысле «туземцы», «аборигены»; в Южной Афри­ке в период режима апартеида официальное наименование негров), само по себе указывает лишь на исконный, коренной статус и более ни на что. Североамериканские индейцы используют самоназвание Native Americans (буквально «коренные американцы»); трудно пред­ставить, чтобы они могли называть себя «туземными» американца­ми, или американскими «инородцами».

Французское indigenes (словарное значение: «местные (коренные) жители», «туземцы») буквально означает «(коренные) уроженцы Индии». Здесь необходимо иметь в виду, что то, что в русском язы­ке фигурирует как «Индия», имело в западных языках колониаль­ных времен более широкий референт. Это слово употреблялось во множественном числе, «Индии» (например, англ. Indies, в т. ч. East Indies и West Indies, «Ост-Индия» и «Вест-Индия», буквально «Ост-Индии» и «Вест-Индии», «Восточные и Западные Индии»), и обо­значало «дикие земли» за пределами Европы. Соответственно, фран­цузское indigènes, его испанский эквивалент, испанское indios и анг­лийское Indians обозначали коренные населения всех этих «Индий» (собственно Индии, других районов Южной и Юго-Восточной Азии, обеих Америк). Таким образом, эти слова обозначали то, что в рус­ском языке обозначается словом «туземцы» или выражением «ко­ренные жители», однако относились при этом не ко всем «тузем­цам»: в частности, они не применялись к коренным населениям Аф­рики и Австралии. (Прим. пер.).

¹⁵ Сравните для контраста с «полукровками» или «ниггерами», которые, начиная с Кале, вдруг стали появляться, как грибы после дождя, по всей планете за пределами Соединенного Королевства.

¹⁶ О появлении и развитии этой известной школы см.: Abdou Moumouni, L'Education en Afrique, p. 41—49; о ее политической значи­ мости: Ruth Schachter Morgenthau, Political Parties in French-Speaking West Africa, p. 12—14, 18—21. Будучи поначалу безымянной école normale в Сен-Луи, она переехала в 1913 г. на остров Горе, расположенный в пригородной зоне Дакара. В дальнейшем ей было присвоено имя Вильяма Мерло-Понти, четвертого генерал-губернатора (1908—1915) Французской Западной Африки. Серж Тьон сообщает мне, что имя Вильям (в противоположность имени Гийом) долгое время было в моде в окрестностях Бордо. Он определенно прав, приписывая эту

популярность историческим связям с Англией, сложившимся благо­даря торговле вином; однако в равной степени возможным представ­ляется и то, что она уходит корнями в ту эпоху, когда Бордо (Гюй­енн) еще прочно входил в состав королевства, управляемого из Лон­дона.

¹⁷ В Британской Западной Африке ничего подобного, по-видимо­ му, не было, то ли потому что британские колонии были территори­ ально несмежными, то ли потому что Лондон был достаточно богат и либерален, чтобы приступить к созданию средних школ в основных подчиненных ему территориях почти одновременно, то ли по причи­ не местничества конкурирующих протестантских миссионерских орга­ низаций. Школа Ашимота, средняя школа, основанная в 1927 г. колониальным государством в Аккре, быстро стала главной вершиной закрытой образовательной пирамиды Золотого Берега, а после обретения им независимости тем местом, где дети министров правительственного кабинета стали учиться приходить на смену своим отцам. Конкурирующая вершина — Мфантсипимская средняя школа — вы­ игрывала в старшинстве (она была основана в 1876 г.), но вместе с тем имела такие недостатки, как невыгодное местоположение (Кейп-Кост) и частичное отделение от государства (после обретения незави­ симости она еще долгое время оставалась в руках сектантов). Этими сведениями я обязан Мохамеду Чамбасу.

¹⁸ Это привело, inter alia, к появлению на период жизни одного поколения (1930—1951?) Индокитайской коммунистической партии, в которой некоторое время участвовали молодые люди, чьими родными языками были вьетнамский, кхмерский или лаосский. Сегодня создание этой партии иногда трактуется просто как выражение «векового вьетнамского экспансионизма». На самом же деле, это было детище Коминтерна, созданное на базе образовательной (и, в меньшей степени, административной) системы французского Индокитая.

¹⁹ Эта политика талантливо и глубоко проанализирована в работе Гейл Парадайс Келли «Франко-вьетнамские школы: 1918—1938». К сожалению, внимание автора сосредоточено исключительно на вьет­намоязычном населении Индокитая.

²⁰ Я использую такую, быть может, неуклюжую терминологию с тем, чтобы подчеркнуть колониальное происхождение этих единиц. «Лаос» был собран из группы враждующих княжеств, причем больше половины лаоязычного населения осталось в Сиаме. Границы «Камбоджи» не соответствовали ни историческим границам какого бы то ни было доколониального государства, ни границам расселения кхме­ роязычных народов. Несколько сотен тысяч таких людей оказались собраны в «Кохинхину», сформировав со временем отдельную общность, известную нам как кхмер-кром («нижние кхмеры»).

²¹ Эту цель они преследовали и тогда, когда создавали в 30-х годах в Пномпене École Supérieure de Pali — церковный колледж, в ко­ тором учились монахи, говорившие как на кхмерском, так и на ла-

осском языках. Попытка отвратить взгляды буддистов от Бангкока, похоже, не вполне удалась. В 1942 г. (вскоре после того, как Сиам вернул с помощью японцев контроль над значительной частью севе­ро-западной «Камбоджи»), французы арестовали одного почтенного профессора Школы якобы за хранение и распространение «подрыв­ной» тайской учебной литературы. (Скорее всего, речь шла о тех откровенно националистических учебниках, которые издавались во­пиюще антифранцузским режимом фельдмаршала Плаека Пибун­сонграма (1938—1944)).

²² David G. Marr, Vietnamese Tradition on Trial, 1920—1945, p. 146. He ме­ нее тревожным было появление контрабандных китайских перево­ дов сочинений таких неудобных французских авторов, как Руссо. (Kelly, Franco-Vietnamese Schools, p. 19.)

²³ Создание окончательной формы этого письма обычно приписывается одаренному лексикографу Александру де Роду, который в 1651 г. опубликовал свой знаменитый Dictionarium annamiticum, lusitanum et latinum.