Материальная культура 3 страница

В Восточной Европе роль Византийской им­перии, в значительной мере унаследовавшей ан­тичную эллинскую и в какой-то мере римскую культуру, была другой. Ее экспансия ускорила развитие Антиохии, Анатолии, Сербии, Болга­рии и других областей придунайских славян, ва­лахов, становление Киевской Руси. Большое влияние оказала Византия и на развитие Арме­нии, Грузии. В отличие от Западной Европы, здесь не возникло вакуума власти, авторитет им­ператора стоял настолько высоко, что довольно значительное время он возглавлял и православ­ную церковь. Когда же появился константино­польский патриарх, то он был одним из четы­рех, которые управляли всеми делами церкви вместе — соборно — и по согласованию с импе­ратором. Православие распространялось на род­ных языках народов, которые заодно получали письменность, если ее не имели.

Много сделала Византия и для всей Европы. В VIII в. она остановила арабских завоевателей,

Генезис и формирование региональных цивилизаций

рвавшихся в Европу, и им пришлось пройти всю Северную Африку, чтобы ворваться с запада. Через Византию, и особенно через Константи­нополь, проходили основные пути торговли с Востоком и Русью, на которых начали расти се­вероитальянские города. Наконец, Византия со­хранила для Европы и мира значительную часть наследия античных средиземноморских цивили­заций, уничтоженного в других местах и сыграв­шего важнейшую роль, когда началась эпоха Возрождения.

Наибольшего размаха влияние феодальных империй получило при формировании макроре­гиона Среднего Востока и Северной Африки. Особое место в этом процессе заняла арабская цивилизация, очаг которой еще в глубокой древ­ности сложился в оазисах Аравийского полуост­рова. Принадлежащие к той же семитской груп­пе народов, что и соседние евреи, арабы обрели свою письменность на основе общего первоис­точника — арамейского письма, значительная часть их исповедовала иудаизм, одну из самых древних религий Среднего Востока. Еще во вре­мена Греции и Рима арабы стали ловкими и смелыми посредниками в их торговле с Индией и Китаем. Контакты со всеми пятью главными цивилизациями Старого Света и то уникальное обстоятельство, что Аравия ни разу не была по­корена завоевателями, сделали ее выдающейся «копилкой» и «транспортером» многих важных знаний, навыков и изобретений. Появление в Мекке в начале VII в. пророка Магомета и вмес­те с ним ислама, еще одной диссидентской ре­лигии на базе иудаизма, ознаменовало начало периода «взрыва» Арабской империи. В отличие от этнически замкнутого иудаизма, ислам, взяв из него всю предысторию мира и даже обряды (обрезание, запрет женщинам молиться вместе с мужчинами, запрет на свинину и т. п.), призвал к братству любые народы, независимо от расы, цвета кожи, касты, состояния, готовые выпол­нять заветы и правила, предписанные единым богом (аллахом) и его пророком. Вся религиоз­ная власть ислама и вся светская власть импера­тора объединились в одном лице — халифе, представителе аллаха и пророка на Земле. Мак­симально эффективное сложение сил империи и религии, накопленное высокое развитие наук и ремесел,'создание крупных центров производст­ва лучшего в то время оружия (сначала в Дама­ске, а затем в Толедо), арабские рысаки и мощ-

ные верблюды — все это обеспечило быструю экспансию Арабского халифата. К 732 г., когда продвижение армий халифата было остановлено на Луаре недалеко от Парижа, его владения ох­ватывали почти весь Пиренейский полуостров, всю Северную Африку и Средний Восток (кро­ме Малой Азии), Закавказье, Среднюю Азию и долину Инда.

Центр арабской цивилизации по мере роста империи переместился из Медины в Дамаск, а затем на три века им стал Багдад. Мекка, где на­ходились главные святилища еще языческих арабских племен, навсегда остала'Ьь религиоз­ным центром ислама.

В цивилизационном отношении арабские за­воевания оказались самыми прочными из всех имперских экспансий эпохи феодализма. Толь­ко крайний запад Европы — Пиренейский по­луостров был в конечном счете отвоеван хрис­тианами, но даже там семь веков господства арабов оставили неизгладимые следы и в мате­риальной, и в духовной культуре испанцев и португальцев. Все остальные народы, попавшие в границы Арабской империи в VII—VIII вв., отныне стали исламскими, а все народы Север­ной Африки и большинство народов Среднего Востока были полностью арабизированы. Араб­ский язык Корана, подобно латинскому в Евро­пе, стал языком религии, науки и межнацио­нального общения в Персии, Средней Азии, до­лине Инда. В Персии, некогда имевшей свою огромную империю, сопротивление арабам поро­дило особую ветвь ислама — шиизм, претендо­вавший на духовную автономию (ортодоксаль­ные мусульмане стали называться суннитами).

Одним из следствий распространения араб­ской культуры за пределы халифата стало появ­ление сначала небольшого княжества турок-ос­манов на северо-западе Анатолии (конец XIII в.), а затем Османской империи. Приняв ислам од­ними из последних в регионе, арабский алфавит для своего языка и арабский язык для воспита­ния элиты, турки не успели обогатиться дости­жениями арабской цивилизации. Период «на­копления энергии» у Османской империи был коротким, а уровень культуры ее ядра ниже, чем у большинства покоренных ею народов. Но в ус­ловиях развернувшегося кризиса и Византии, и Арабского халифата хорошо организованная, высоко централизованная и фанатичная воен­но-феодальная машина империи, поощряемая

32 Развитие цивилизаций и формирование социально-экономической макрогеографии мира

возможностями неограниченного грабежа заво­еванных народов, продолжала свою экспансию почти три века. Она прежде всего была обраще­на на север, против «неверных» (христиан). За­няв всю византийскую Анатолию, османы вор­вались на Балканы, захватили Фракию, Грецию, Болгарию, а в 1453 г. взяли штурмом Констан­тинополь и превратили его в Истанбул (Стам­бул), столицу империи. В последующем север­ные границы Османской империи вплотную подошли к Вене, Кракову, Киеву и излучине Дона. В XVI в. наступила очередь и арабских единоверцев: под ударами османов одно за дру­гим вошли в империю государства, образовав­шиеся после распада халифата в IX—X вв., — от Алжира на западе до Месопотамии на востоке. Но эта война мусульман против мусульман зна­меновала собой начало все более углублявшего­ся кризиса Османской империи: турецкое иго привело к стагнации развития и деградации культур арабских стран, но именно здесь нача­лись массовые выступления и восстания кресть­ян против турецких военных феодалов и разло­жение всей системы. Много бедствий принесло турецкое нашествие и Европе, но именно оно внесло большой вклад в преодоление ею фе­одальной раздробленности, в организацию со­противления объединенными силами все более растущего числа стран. Турецкая экспансия бы­ла повернута вспять в немалой степени и благо­даря набиравшей силу Российской империи. В целом в этот раз Европе удалось отстоять свой регион от вторжения внерегиональной, более низкой цивилизации. К северу от Босфора и Дарданелл у Турции осталась лишь небольшая Фракия, прилегающая к Стамбулу. Но многове­ковое иго оставило после себя глубокие следы, в том числе и довольно крупные новые анклавы ислама (в Албании, Югославии, Болгарии, За­кавказье и на Северном Кавказе), которые и до настоящего времени нередко служат источника­ми конфликтов.

Очень своеобразно протекал процесс реги-онообразования при феодализме в Южной Азии. Истоки этого своеобразия уходили корня­ми в особенности заселения и формирования социальных структур в регионе. Индостан — один из древнейших и, наверное, самый благо­приятный по природным условиям район зарож­дения земледельческих культур. И уже это обес­печило раннее и довольно плотное заселение

полуострова дравидийскими племенами. А, ше он стал вдобавок своего рода «накопителе «мешком» для вторжения через ■тфактиче единственную «лузу» Хайберского прохода тивно искавших «землю обетованную» кочев^ ков — племен ариев, иранцев, алтайцев. Ко многочисленные этносы Индостана стали ходить к порогу рабовладения, то проблемы i обходимости захвата рабов-пленных, как в вилизациях Европы и Ближнего и Среди Востока, здесь не возникло: рабочих рук чем хватало на месте, надо было лишь застав их работать. Так, в отличие от европейского i ти развития классов, здесь возник «азиатск способ производства»: деление общества на < го отгороженные друг от друга наследствени касты — от высших (брахманов) до низших ()| риджанов — «неприкасаемых»), которые и бь своего рода полурабами-полукрепостными, полнявшими все тяжелые и грязные работы.

Возникшая здесь религия брахманизма исходила поддержки и незыблемости такого порядка и \ ним из главных своих принципов провозглаи «непротивление злу насилием» («сатьягракха*'| «непричинение вреда живым существам» («а са»), что исключало возможность восстаний гражданских войн. Впрочем, история Индостана! зафиксировала и сколько-нибудь крупных вн« них завоевательных войн со стороны возник здесь кастовых государств, и ни одной войны] пределами своего региона. В VI в. до н. э. в Индии возникли диссиденте^ религии — мессианский монотеистический дизм и сектантский джайнизм, которые выступи против кастового неравенства. Но эти религии} прижились в Индии. Следовавшие одно за дру внерегиональные вторжения с запада (персы,. сандр Македонский) и с севера (бактрийцы, фяне, шаки, кушанцы) были всегда готовы по вить и ограбить местное население и наглядно i казать, что такое настоящее рабство, в том чи под флагом буддизма. В этих условиях брахманизм стал консолиди ваться как символика защиты родины от наше вий, трансформировался в индуизм и в эп феодализма снова стал господствующей религч Индии. Он был удобен и своим политеизма и веротерпимостью. В Индостане, где и сейчас,!

¹ Интересно, что лидер борьбы за независимо Индии Махатма Ганди добился победы над анпп| скими колонизаторами с помощью «сатьягракха», общенациональных сидячих забастовок, тихого тажа и т. п.

Генезис и формирование региональных цивилизаций

средним оценкам, насчитывается около 1700 этно­сов, навязывание одного бога всем не могло быть встречено дружной готовностью к его восприятию. Между тем философия индуизма считает, что все боги, которым поклоняются на Земле, происходят от одного святого духа, который присутствует везде — в камне, реке, растении, животном, человеке, — и что каждая из этих энкарнаций (воплощений) име­ет свою душу (из которых немало таких, что заслу­живают поклонения: священный Ганг, лотос, обезьяна, змея, слон и особенно корова). Пантеон индуизма обширен и заканчивается местными бо­гами, которых имеет около 80% населения даже современной Индии. Главное, что неукоснительно требует индуизм, — выполнение определенных правил поведения и отношений. Буддизм посте­пенно был вытеснен из Индии на ее северные гор­ные окраины (в том числе в Непал, Тибет) и на крайний юг и в своем первоначальном варианте ныне господствует только в Шри-Ланке.

Брахманизм-индуизм стал главным регионо-формирующим фактором Южной Азии: через него шло объединение этносов, особенно в северной части полуострова, внедрение сан­скрита — литературного языка межэтнического общения, распространение материальной и в значительной мере духовной культуры народов полуострова.

Важно подчеркнуть, что, в отличие от Запад­ной Европы, где переход к феодализму происхо­дил в условиях всеобщего кризиса и государств и религий, в Индостане этот переход совпал с эпохой возрождения Магадхи при династии Гуптов (IV—VI вв.). Эта некогда самая крупная рабовладельческая империя субконтинента (с V в. до н. э.) пришла в упадок в результате не­прерывных вторжений извне и кризиса брахма­низма и социальных отношений внутри. В пери­од возрождения империи происходит становле­ние обновленного индуизма почти в том его виде, в каком он дошел до настоящего времени. Это был «золотой век» расцвета ремесел, наук и искусств, торговли с Римом и Византией. В это время установлена в Дели знаменитая 6-тонная колонна из нержавеющей стали, древний секрет изготовления которой так до сих пор и не от­крыт; именно тогда навсегда поразили Европу индийские ткани с яркими и сложными рисун­ками, парча, кашмирские шали, «сотканный ве­тер» муслина, ковры; к этому периоду относятся великолепные памятники индуистской цивили­зации. Тогда же, как никогда раньше, арабские торговцы распространили по Европе, вместе с

тканями и несравненными изделиями из золота и слоновой кости, легенды о фантастическом богатстве Индии, дожившие до наших дней («...Не счесть алмазов в каменных пещерах в да­лекой Индии...»).

А дальше началась тяжелая и долгая эпоха исламских завоеваний, эпоха борьбы и соперни­чества двух различных цивилизаций, их взаимо­обогащения и размежевания, сосуществования и непримиримых конфликтов.

Открыло эту эпоху вторжение Арабского халифата в конце VII — начале VIII в. Арабы «не были для индостанцев чем-то совсем чуждым и неизвест­ным: купцы-посредники в течение нескольких сто­летий проникали в Индию. Тем не менее сопротив­ление было упорным, а власть халифата над Запад­ным Индостаном длилась всего полстолетия, но добились завоеватели многого. В отличие от пре­дыдущих, их главной целью были не грабеж и за­хват рабов, а обращение в ислам. Появились пер­вые десятки мечетей, особенно на месте буддий­ских храмов, и школ — медресе, где изучались арабский язык и Коран. В свою очередь восприим­чивые арабы переняли у индостанцев немало важ­ных инноваций и элементов духовной культуры, которые попали затем и в Европу: конструкция са­мопрялки, легированная сталь для клинков (кото­рые арабы ковали в Дамаске и Толедо), краски для тканей и ковров, десятичную систему счисления с нулем и «арабские» цифры для нее, таблицы сину­сов для определения положения светил и трактаты по астрономии, даже шахматы. После небольшого перерыва, вызванного кризисом халифата, ислам возобновил свое наступление в Индостане — с тер­риторий нынешних Афганистана и Средней Азии, чьи династии в XI—XII вв. господствовали в Запад­ном Индостане, а к началу XIII в. распространили свою власть и на Северную Индию, где создали Де­лийский султанат, просуществовавший три века («Башня Победы» — Кутаб-Минар, воздвигнутая первым султаном в Дели, и теперь самое высокое здание Индии). В 1398—1399 гг. по Индостану про­катилось нашествие исламских армий самарканд­ского эмира Тамерлана (Тимура), одного из потом­ков Чингисхана, оставившее после себя наибольший за всю историю субконтинента хаос раздроблен­ности. Но спустя век с небольшим потомок Тамер­лана правитель Кабула Бабур осуществил еще одно завоевание Дели (1526) и начал новое объединение индостанских земель в империю Великих Мого­лов.

Два последних века распространения ислама (XVI—XVII вв.) были годами расцвета индому-сульманского феодального абсолютизма. Импе-

2-3649

34 Развитие цивилизаций и формирование социально-экономической макрогеографии мира

рия Великих Моголов была самым крупным объединением народов субконтинента за всю его историю. И именно она в наибольшей степе­ни сформировала очень своеобразную, разно­язычную и многоконфессиональную южноази­атскую цивилизацию. Именно в это время сложились и стали действующими в регионе принципы мирного сосуществования и даже со­трудничества народов и религий, которые затем были разрушены европейским вторжением и ко­торые во второй половине XX в. трудно возвра­щаются в мировую цивилизацию под индий­ским именем «панчашила».

Мощным стимулом для преодоления внутри­региональных межэтнических и межрелигиоз­ных противостояний и объединения стала воз­никшая и быстро нараставшая угроза нового, самого страшного из всех, нашествия совсем чужой внерегиональной цивилизации людей, закованных в латы и вооруженных пушками. В 1510 г. португальцы после сокрушительной бомбардировки из пушек 20 кораблей захватили город Гоа с самой лучшей на западном берегу гаванью. А к середине века они «обложили» уже всю Индию от устья Инда до устья Ганга — обо­сновались в 18 городах. В 1600 г. англичане за­хватили Каликут на западном берегу, затем французы — Пондишери на восточном. Но по­началу все эти первые колонизаторы понимали, что никому из них (а тем более маленькой Пор­тугалии) не удастся «заглотить» такую уже тогда многомиллионную страну, как Индия. Все пер­вые колонии основывались под видом торговых факторий. И это сначала даже способствовало значительному расширению закупки в Индии ее изделий и продуктов и притоку золота, укрепле­нию империи Великих Моголов.

Индуистский политеизм не способствовал централизации, тогда как в сложившихся усло­виях приход к власти исламских падишахов оз­начал для индуистских феодалов не более чем прибавление еще одного бога, если ислам не станет преследовать их и их религии. В свою очередь мусульманские правители понимали, что фундаментализм и бескомпромиссность во­инствующего ислама могут лишь втянуть их в бесперспективные войны, на радость уже стоя­щим у порога внешним завоевателям, и потому приняли и стали проводить идеологию толерант­ности и совместимости. Именно такие позиции оказались для Индостана наиболее плодотвор-

ными. Двуединый язык хиндустани (хинди с i фавитом деванагари и урду с арабским алфач том) стал языком межнационального общений расцветшей в это время поэзии. Соединен мастерства и традиций обеих общин привело взлету ремесел, архитектуры, искусства. И годня в междуречье Ганга и Джамны, в главном очаге индуизма, отлично сохраняй уникальные памятники эпохи Великих Могол(| потрясающие своим совершенством: мавзол| Тадж-Махал — удивительная гармония величе венности и изящества, «застывший белый с<| над водой», и гробница в ««мертвом городе» Фа-техпур-Сикри, недоступное технологиям совр менных строителей беломраморное кружево ле кого павильона, рассчитанного на века, на фо| контраста могучих краснокаменных стен фор

Но это время и его многообещающие тендер ции довольно быстро прошли. Вторгшийся жеземный капитализм остановил их и noBep вспять, разделил религии и народы. А Индия и| настоящее время продолжает оставаться единен венной столь крупной страной мира, где господ ствуют политеизм, анимизм, тотемизм. И тру4 но сказать лучше, чем сказал Джавахарлал Hep об истории Индии «с ее чередованием славы разрушений и с ее великой способностью вби рать многие культуры, оставаясь самой собой»

Вклад эпохи феодализма в формировани макрорегиона Восточной Азии также весьм| своеобразен. Главная особенность состояла том, что здесь и в эту эпоху продолжалось разви| тие все той же цивилизации, очаг которой воз ник во II тысячелетии до н. э. Ни одному вторжений (а все они были внутрирегиональны-1 ми вторжениями соседей-монголоидов) не уда-1 лось ни уничтожить китайский народ, ни даже) сдвинуть его с традиционных мест обитания, ни навязать ему совершенно другую цивилизацию,] язык, религию. Со своей стороны китайские им­перии также не проявили сколько-нибудь круп-1 ных внерегиональных завоевательных акций: их! армии не уходили дальше Кореи и Синьцзяна.1 В менталитете китайцев надолго отложился фе-| номен Великой стены: народ, построивший око-! ло 5 тыс. км таких мощных укреплений, явно не I готовился отобрать лавры у Александра Маке­донского, Чингисхана и Тамерлана.

Образ жизни, сложившийся на Великой Ки­тайской равнине, накрепко привязывал человека к плодородной земле. Ее было мало, а плотность

Генезис и формирование региональных цивилизаций

населения уже тогда была высока; общины, а по­том семьи крестьян старались выжать из нее как можно больше. Из всех макрорегионов только в этом выросло интенсивное земледелие огородно­го типа, требовавшее тщательных, трудоемких и круглогодичных усилий всей семьи. И может быть, поэтому армии китайцев оказывались не­редко слабее, чем армии их завоевателей, хотя последние стояли на более низких ступенях культуры.

В Китае период феодальной раздроблен­ности, наступивший после распада рабовла­дельческой империи династии Хань (202 г. до н. э.— 220 г. н. э.), закончился к концу VI в. Тридцатилетнее царствование династии Суй (589—618) оставило глубокий след: она разбила некитайские царства, изгнала кочевников и объединила снова весь Китай, а кроме того, успела построить Великий канал, соединивший все реки Великой равнины судоходной и ороси­тельной магистралью (1500 км), действующей и поныне. Следующие три века правления динас­тии Тан были периодом расцвета китайского абсолютизма, единственным за всю последую­щую историю вплоть до середины XX в. пери­одом полностью независимого развития. Это было время важных реформ (отмена многих привилегий сословной знати, закрепление на­делов за крестьянами и др.), расцвета ремесел, торговли, наук, искусств, поэзии (Китай уже умел производить бумагу и имел книгопечата­ние).

Религии в Китае, в отличие от стран католи­цизма и ислама, никогда не имели решающего значения, хотя их борьба за влияние шла посто­янно. С VI в. до н. э. в Китае противостояли две религии: даосизм — со множеством богов, свя­тых, магических ритуалов и амулетов — и кон­фуцианство — религия этическо-философских правил, главным из которых был культ иерархи­ческого патернализма. В IV в. в Китай начал проникать буддизм — еще одна религия правил самосовершенствования, точнее — автономная ветвь этой религии — махайяна, к VII в. заво­евавшая уже большое и растущее влияние. Что­бы избежать межрелигиозной борьбы и раскола общества,, империя Тан была провозглашена Царством трех учений.

Этот процесс внес большой вклад в форми­рование всего макрорегиона. Из Китая началось

распространение его культуры в Корею, Япо­нию — письменности, буддизма, искусства.

Из последовавшего за концом империи Тан тысячелетия истории Китая более 700 лет стра­ной правили чужеземные захватчики: около 300 лет — тунгусский народ чжурдженей, пришед­ший из уссурийской тайги; примерно столетие — кочевники-монголы, предварительно уничто­жившие и государство чжурдженей; более трех веков (до 1911г.)— маньчжурская династия Цин. Конечно, иностранные нашествия затор­мозили развитие Китая, законсервировали его феодализм почти до XX в. Однако удивительно, что китайская цивилизация проявила большую жизнеспособность и в этих условиях. Чжурдже-ни, пришедшие в Китай со своей письменно­стью, религией, культурой, в конечном счете сменили их на китайские. А маньчжуры были полностью ассимилированы китайцами и ныне не существуют как отдельный народ.

Своими особенностями отличается регионо-формирование и в Юго-Восточной Азии. Ни в эпоху рабовладения, ни в феодальное время здесь не возникло крупных империй, которые распространили бы свою унифицирующую власть и влияние на все или почти все составные части региона. Вместе с тем надо признать, что ни в какой другой части света цивилизации в период феодализма, пожалуй, не оставили таких грандиозных по масштабам памятников, как здесь.

Достаточно упомянуть индуистский комп­лекс вокруг грандиозного храма Шиве на остро­ве Ява (VII в.); или созданный там же не имеющий аналогов буддийский храм Борободур (VIII—IX вв., 1560 сюжетов — 5 км многофигур­ных барельефов из жизни Будды, настоящая энциклопедия буддизма и памятник творцам храма); или огромное заповедное поле руин го­рода Паган, древней столицы Бирмы, разрушен­ной вторжением монголов из Китая в XIII в.; или гигантский комплекс буддийских храмов и дворцов Ангкор в Кампучии, где только один храм Ангкор-Ват простерся на целый квадрат­ный километр (город был разрушен вторжением племен таи в начале XV в.).

Но, во-первых, ни один из возникших в ре­гионе очагов цивилизации не успел вырасти из местных, княжеских или королевских, масшта­бов в региональные, имперские; во-вторых, что самое главное, ни один из этих очагов не был

2*

36 Развитие цивилизаций и формирование социально-экономической макрогеографии мира

результатом развития местной, автохтонной ци­вилизации. Даже сложившееся в веках название главной составной части региона — полуострова Индокитай — показывает его зависимость от двух соседних цивилизаций. Больше тысячи лет, начиная с раннего феодализма и кончая ев­ропейским вторжением в регион, здесь господ­ствовали прямое правление или решающее влияние соперничающих друг с другом индо-станской или китайской цивилизаций. Вместе со сменой империй, династий и религий у сю­зеренов происходила смена правителей и духо­венства и у вассалов. Грандиозность храмовых комплексов у вассалов во многом как раз и объ­ясняется тем, что из ядер империй и религий шло стремление превзойти все предыдущее во влиянии на периферию, а новые зависимые элиты последней стремились превзойти пред­шественников в изъявлении верности и предан­ности богам и их земным представителям. Про­блема состояла и в том, что регион очень долго испытывал вторжения «варваров», вытесненных экспансией китайской цивилизации из Южного Китая, и соответственно передвижения многих

народов в пределах всего азиатско-австралий-] ского «моста».

Нередко специалисты ставят вопрос о право-! мерности выделения самостоятельного макроре-1 гиона Юго-Восточной Азии, о необходимости] раздела его на очевидные зоны исторического! влияния Индостана и Китая и присоединения! их к соответствующим регионам. Однако много-] вековая борьба за независимость, аккумулиро-1 ванная и все более проявляющая себя энергия! самобытности народных обычаев и традиций — 1 это мощные факторы, объединяющие макроре-| гионы. Можно утверждать, что в эпоху феода-J лизма эти факторы регионоформирования еще не проявились здесь с достаточной силой. А на­ступившая затем эпоха европейского колони­ализма еще в большей мере подавляла стремлен ние народов к независимости и цивилизаци-; онной интеграции. Зато в настоящее время,| наверстывая упущенное в прошлые эпохи, стра-| ны региона стали мировыми пионерами борьбь за независимость, значительно опередили и по темпам, и по уровню развития и Индию, и Ки-1 тай и активно формируют ныне свою своеобраз-] ную региональную цивилизацию.

ГЛАВА 3

Развитие регионов от начала капитализма до наших дней

ИМПЕРИИ И РЕЛИГИИ ПРИ РАННЕМ КАПИТАЛИЗМЕ: ЭКСПАНСИЯ ЕВРОПЕЙСКИХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Зарождение элементов капитализма уходит своими корнями в эпоху рабовладельческих го­сударств, когда были открыты стабильная кра­сота и ценность золота и серебра, появились монеты как эквивалент стоимости и товар­но-денежные отношения, а затем и ростовщи­чество. Но резкое ускорение капиталистических тенденций в Европе, вероятно, следует датиро­вать временем вторжения восточных пряностей в европейскую кухню: именно они активизиро­вали торговлю с Востоком через арабов в VIII— XIIвв., и это привело к расцвету городов-рес­публик Северной Италии, к становлению тор­гового, купеческого капитализма. Здесь же в XIV в. было сделано и получило внедрение од­но из эпохальных изобретений на пути к ново­му социальному строю: двойная итальянская бухгалтерия, позволившая организовать тща­тельный учет большим деньгам и многим кли­ентам. Накопление капитала, раздвижение рамок рынка далеко за пределы не только го­сударства, но и региона вызвали к жизни и но­вый, капиталистический способ производства. Мануфактура, первый тип крупного предприя­тия, основанного на подетальном разделении ручного и частично механизированного труда, резко увеличила производительность труда, но­менклатуру и качество производимых товаров и в свою очередь потребовала новых рынков для своей продукции.

Изменения в материальной культуре сопро­вождались и глубокими переменами в духовной культуре. Эпоха Возрождения (Ренессанс) стала, с одной стороны, результатом расцвета феода­лизма, его перехода к абсолютизму (большинст­во великих произведений искусства появилось в это время благодаря заказам императоров, коро­лей, князей, пап и кардиналов), а с другой сто­роны, началом кризиса феодализма, мощным

выступлением нарождавшегося гуманизма про­тив средневековой схоластики и мракобесия ка­толицизма.

Все это выдвинуло именно Европу среди всех обособленно существовавших регионов на роль открывателя остального мира, именно здесь наз­рели и сошлись объективные потребности и ре­альные возможности Великих географических открытий¹.

Неизбежность «открытия» европейцами Аме­рики и Индии была подготовлена всем ходом истории. Генуэзец на испанской службе Христо­фор Колумб и португалец Васко да Гама просто оказались первыми и наиболее настойчивыми в реализации давно назревавших идей. Более того, если бы европейцы задержались со своим «открытием», через какое-то время могли бы «открыть» Европу прекрасные моряки-китайцы или коренные американцы (инки и майя уже знали парус и совершали далекие плавания вдоль берегов).

Великие географические открытия ознамено­вали конец изолированного развития отдельных цивилизаций на Земле и открыли долгий и тер­нистый, но неизбежный и необходимый путь превращения разрозненных и противостоящих друг другу народов в общепланетарное человече­ство. Конечно, эти открытия были сделаны не для того, чтобы нанести новые страны на карту, а для того, чтобы завоевать эти земли, заставить их приносить доход любой ценой. Повивальной бабкой истории продолжало оставаться насилие, а его главным результатом и одновременно