Организованная преступность эпохи НЭП.

Большие изменения произошли в преступном мире после революции 1917 г. Воровская элита была частично уничтожена, частично эмигрировала. Преступники с квалификацией попроще поддались соблазнам безнаказанных грабежей, налётов, мародерства, столь характерных для периода Гражданской войны. Основная форма организованной преступности в эти годы - банда. Банды орудовали и в городах и в сельской местности. Крупные города России захлебнулись в крови криминального террора. Разгул преступности стимулировался уничтожением картотек полиции, которое предприняли «большевики», объявив «уголовный элемент» социальным попутчиком пролетариата. Во вновь созданную милицию набирались люди не только незнакомые с оперативной и розыскной деятельностью, но неопытные даже в боевых действиях мальчишки. В результате подавить криминальный террор удалось только с помощью войсковых частей (например, в Москве – бывшие матросы, в Петрограде – латышские стрелки). В преступном мире складывается ситуация резкого соперничества «воров», «жиганов» (поднявшиеся на волне бандитизма), «бывших» (бывшие офицеры армии, «деклассированный элемент» и т.п.). Историки отмечают, что после революции 1917 года составной частью организованной преступности являлись небольшие группировки криминального характера, использовавшие политическое прикрытие в виде партийной атрибутики, самоназвания и т.п. На уголовную стезю становились порой и отдельные подпольные организации большевиков, левых эсеров, максималистов, находившихся в тылу армий Колчака, Деникина, Врангеля. Росту криминальных настроений и действий, являвшихся зачастую причиной провалов этих организаций, способствовали решения подпольных центров[11].

К концу 20-х годов наблюдался определенный кризис в распределении сфер влияния в преступном мире. Постоянные конфликты между различными группировками диктовали необходимость совершенствования воровских «законов». В результате на базе традиций и обычаев прошлого возник единый воровской «закон», по которому наиболее авторитетных преступников стали именовать «ворами в законе» (изначально милицейский термин – «воры в законе»). Именно к этому периоду относятся некоторые принципы деятельности «воров в законе», которые сохранили актуальность до настоящего времени: 1) решение сложных вопросов коллегиально на «сходках» как в местах лишения свободы, так и «на воле»; 2) возрождение «общака» как материальной базы преступников, образование «ворами в законе» в каждой местности своих баз, общин, «малин»; 3) соблюдение «закона» мести за отход от соблюдения воровских обычаев и традиций.

С середины 20-х годов исправительные учреждения стали в основном заполняться не уголовниками, а репрессированными жертвами тоталитарного террора. Администрацией лагерей поощрялись издевательства «блатных» по отношению к «политическим», большую часть из которых составляли обыкновенные рабочие и крестьяне. Такое сотрудничество с администрацией расслоило касту «воров в законе». Появился новый кодекс, позволяющий частичное сотрудничество с сотрудниками лагерей. Это было вызвано и тем, что с середины 30-х годов одновременно с политическим террором были ужесточены репрессивные меры по отношению к профессиональным преступникам. В этих целях органами НКВД использовалась система внесудебных репрессий, или «особое совещание», которому было делегировано право привлекать к уголовной ответственности «социально опасный элемент» на основании агентурной информации и справок о прежней судимости. Руководством начинает проводиться политика непримиримой борьбы с ними, прежде всего в местах лишения свободы. Администрацией тюрем и лагерей использовались такие способы как дискредитация – распространение ложных, порочащих авторитет вора, слухов. Власти поддерживали те категории заключенных, которые вступали в конфликт с ворами, вплоть до организации убийств. В системе управления лагерей создаются специальные тюрьмы с особо строгим режимом содержания («крытки»), впоследствии получившие название «Белые лебеди»[12]. По замыслу администрации, туда должны были свозиться «воры в законе» для перевоспитания, в том числе, путем «прессовки» (террора).

Уголовный мир был вновь загнан в подполье и вынужден был в местах лишения свободы бороться за выживание. Серьезное расслоение произошло в среде уголовников в годы Великой Отечественной войны, когда значительное их число по своей воле приняли участие в борьбе с фашизмом, а другая часть пошла на службу к гитлеровским оккупантам, принимая участие в зверствах против своего народа.

2.3. Общая характеристика послевоенного «гангстерского социализма»

Великая Отечественная война, начавшаяся в 1941 г., нанесла колоссальный ущерб экономике СССР и потребовала мобилизации всех ресурсов для обеспечения победы над Германией. Однако война способствовала и активизации организованной преступности: появились организованные преступные группы, занимающиеся скупкой за бесценок драгоценностей, антиквариата, других материальных ценностей; группы, специализирующиеся на хищениях промышленных и продовольственных товаров, на подделке талонов на продукты и промтовары и др. По «воровским понятиям» воевать с оружием в руках за государство было нельзя. Тем не менее, многие преступники пошли на нарушение этого табу при условии последующего освобождения и снятия судимости. В результате обмана со стороны властных структур или совершения новых преступлений большинство из них вновь оказались «на зоне», но «прощения» им уже не было. Появилась новая неуважаемая каста – «автоматчики». На фоне жесточайших столкновений идейных врагов в местах лишения свободы, возникли многочисленные банды «по беспределу». «Беспредел» – означает высшую степень несправедливости, неподчинения «воровским законам», произвол и т.п[13].

Единый институт воров распался. Многие бывшие «авторитеты» не выдержали такого прессинга, и пошли на сотрудничество с официальной властью, другие избрали этот путь, стремясь избежать репрессий. Отступники не могли получить прощения. Ситуация приняла вид крайне жесткого противостояния. Появляется новая категория «ссученных» (или «польских воров» – воры, изменившие воровскому закону). Начинается продолжительная и кровавая «сучья война». Разные авторы приводят различные временные границы этих событий. Против воров предпринимались акции физического уничтожения, распространения ложной информации, «прессования» и др.

Хрущевская «оттепель», либерализация уголовного наказания, попытки первых экономических реформ стимулировали уголовный мир изменить свою направленность. «Старая» профессиональная преступность, которая формировалась из шаек уголовников, приобрела в новых социальных условиях совершенно иное качественное состояние, весьма схожее с аналогичным явлением в развитых буржуазных странах. «Во-первых, появилась сетевая структура организации, при которой стал возможен и даже неизбежен раздел сфер и территорий между группами. Во-вторых, произошло сращивание преступников общеуголовного профиля с расхитителями, тех и других - с представителями государственного аппарата. В-третьих, организованные группы преступников проникли в экономику и даже политику. Последнее характерно именно для организо­ванной преступности[14].

Строительство «потребительского» социализма под лозунгами типа «догнать и перегнать Америку» в условиях негибкой сверхцентрализованной экономики, авторитарного политического режима, реанимации феодально-байских отношений в Закавказье, на Северном Кавказе и в Средней Азии способствовало превращению СССР, по образному выражению известного философа и писателя А. Зиновьева в книге «Коммунизм как реальность», в общество «гангстерского социализма». Именно в «хрущевский», а затем в «брежневский» периоды формируются структуры теневой экономики, сращенные с коррумпированными чиновниками и группами уголовников, которые составили основу современной организованной преступности. На примере дела Московского Главторга можно убедиться, что все функциональные звенья организованной преступности легко возникали в условиях централизованного управления народным хозяйством и вписывались в официальные (государственные) структуры. Весьма типичной схемой для многих регионов страны было организованное обогащение чиновников и имевших власть деградировавших руководителей партийного аппарата. Продавались выгодные должности, заграничные командировки, места в престижных учебных заведениях. В системе Главторга выплачивался «налог» с каждого доходного торгового предприятия - ежемесячная дань. Но прежде чем дать ее, нужно было где-то взять. Взяткодатели, в свою очередь, облагали ею подчиненных, а те - население (обвес, обсчет, пересортица, завышение цен, списание «на естественную убыль», реализация «левых», т.е. похищенных товаров)[15].

Другим источником денег являлась преступная связь с городскими рынками. Там через «оптовиков» реализовывалась часть продовольственных товаров, кроме того, их отправляли и в другие регионы, где продавали по спекулятивным ценам. Определенная часть недовозилась поставщиками в Москву и сдавалась в коопторги соседних областей, в столицу же отправлялись деньги и «навар», полученный за счет разницы государственных и кооперативных цен. Еще один распространенный источник - перевод продуктов питания в торговлю за счет больниц, школ и других организаций, в том числе и общепита, путем различных махинаций. В результате большие суммы шли «наверх». Оттуда - для защиты всей системы - своевременное предупреждение о ревизиях, неотражение в контрольных документах злоупотреблений, всякого рода нарушений, другие защитные действия, вплоть до прекращения возбужденных уголовных дел с использованием коррумпированных связей в правоохранительных органах. Деляческий мир вербовал во всех регионах страны хороших организаторов производства, особенно в сфере торговли, бытового обслуживания, медицины, жилищно-коммунального хозяйства, прежде всего исходя из корыстных устремлений таких специалистов, надежности этих лиц для «дела». Их переводили в Москву в близлежащие области по очень значимым резолюциям: «на укрепление кадров», «по инициативе министерства» и т.д. Все это, естественно, делалось за деньги и в расчете на перспективу долгосрочного обворовывания государства. Высоким покровителям не всегда удобно было давать наличные суммы, поэтому в ресторанах, на квартирах, дачах организовывались ужины, карточная игра. Там преподносились многотысячные подарки, «нужным» людям в карты проигрывались крупные суммы.

«Производство» денег было отделено от покровителей целой системой посредников, но свои доли в том или ином виде все получали регулярно. Если даже группа расхитителей попадала в поле зрение оперативных аппаратов органов внутренних дел, то тут же следовали звонки из разных инстанций с просьбами «разобраться объективно». Это вело к прекращению дел или к сужению рамок расследования до выходов на «верха», поэтому их причастность к преступлениям тщательно скрывалась от следствия. Даже попав под суд, расхититель был уверен в дальнейшем покровительстве (снизят срок наказания, отправят в «нужную» колонию, где им в дальнейшем займутся «свои» люди, и все в скором времени закончится амнистией или помилованием).

Таким образом, совершенствовались и крепли крупные мафиозные структуры, отрабатывались системы взаимосвязи, взаимовыручки, взаимобезопасности. Но это лишь одно направление развития организованной преступности.

Поскольку существовала профессиональная преступность, то началось вторичное перераспределение преступно нажитых средств. Традиционная уголовная среда в этих условиях переориентировалась, стала обворовывать и грабить тех, кто обогащается. Резко возросли различные виды игорного мошенничества, похищения людей, появился рэкет (вымогательство) в уголовной среде. Эта «вторичная» преступность оперативными и следственными аппаратами почти не фиксировалась, поскольку потерпевшие с жалобами в правоохранительные органы обращались редко. Среди профессиональных преступников появились лидеры. Они делили территории и сферы влияния, усиливали криминальный прессинг на дельцов теневой экономики. Со временем обозначилась тенденция сращивания дельцов с главарями преступных сообществ уголовников. Причем этому предшествовали специальные «организационные» меры. В дальнейшем появилась и другая форма сращивания: уголовники стали охранять дельцов от экономики, помогать им в сбыте продукции и расправе над конкурентами. Одним из вдохновителей «отечественной мафии» в 70 – 80- е годы стал А. Черкасов, в молодости вор-карманник. Именно он стоял у истоков крупномасштабного рэкета. Черкасов сосредоточил в своих руках немалую власть. Даже в местах лишения свободы он не прекращал руководить преступным миром. Именно Черкасов в свое время организовал кровавую группу рэкетиров «Монгола»[16]. К середине 80-х годов в обществе существовали высокоорганизованные антисоциальные силы: коррумпированная часть партийно-государственной бюрократии и мафиозные структуры. Именно они хлынули в образовавшийся при сломе административных структур вакуум, активно ломая эти структуры и обогащаясь в условиях хаоса.

2.4. Организованная перестройка времен «перестройки».

В руки преступников во время «перестройки» попал огромный стартовый капитал в результате антиалкогольной кампании, которая не только породила дефицит в госбюджете, но и способствовала возникновению новых устойчивых мафиозных структур, быстрому наращиванию теневого капитала. Разрешение кооперативам и совместным предприятиям вести бесконтрольную внешнюю торговлю при неконвертируемом рубле, искусственно заниженных (по сравнению с мировыми) внутренних ценах и наличии больших теневых капиталов привело к спекуляции национальным достоянием. Возникла реальная угроза экономической безопасности страны из-за возрастающих объемом контрабандных поставок импортных товаров; экспорта необработанного сырья; махинаций по перераспределению кооперативам и совместным предприятиям различной фондируемой продукции и сырья в ущерб государственным заказам; реализации им же повсеместно скопившегося на госпредприятиях неликвидов для вывоза за рубеж; незаконного ввоза и вывоза капиталов без организации собственно совместных производств, что приводило к накоплению на счетах СП крупных сумм в рублях, которые обмениваются на иностранную валюту по курсу «черного» рынка. С помощью коррупционеров с иностранными фирмами заключаются невыгодные для страны контракты на поставку продукции, сбывается стратегическое сырье и материалы. Катастрофический масштаб приобрели организованные преступления на объектах транспорта, которым способствуют блокады дорог, массовые «бросания» поездов без охраны на перегонах, скопления неохраняемого подвижного состава с ценными грузами на приграничных станциях и в морских торговых портах.

Масштабы организованной преступности все больше охватывали именно те сферы экономики, которые непосредственно связаны с удовлетворением жизненно важных потребностей населения. Это относится, прежде всего, к предприятиям и организациям, осуществляющим хранение, транспортировку и реализацию товаров народного потребления. Облегчали преступную деятельность резко возросшие нарушения хозяйственных связей и развал потребительского рынка, попытки многих местных органов регулировать его неэкономическими методами, срыв поставок и завоза товаров в розничную торговую сеть, создание искусственного дефицита. Возрастанию масштабов преступлений способствовали так называемые «договорные», «кооперативные» цены, а с 1992 года и «отпущенные» цены. Ценообразование без государственного регулирования во многих случаях использовалось для злоупотреблений, сокрытия истинных поступлений от торговли и сбыта. Все это предопределяло новые варианты организованной преступной деятельности. К началу 90-х годов, несмотря на меры противодействия со стороны правоохранительных органов, еще большее распространение получили преступные формирования бандитской и рэкетирской направленности. Указанные преступные формирования отличались высоким уровнем уголовного профессионализма, строгой иерархической структурой, распределением ролей. Подобные группы, как правило, были мобильны, имели автотранспорт, были хорошо оснащены технически (имели приборы ночного видения, радиостанции, газовые пистолеты и баллоны, бронежилеты и т.п.), были вооружены различными видами огнестрельного оружия, как самодельного, так и серийного производства. Политика, проводимая российским правительством, не только не смогла добиться снижения уровня преступности, в том числе экономической, а даже наоборот, привела к ее высокому всплеску. Процесс приватизации приводит к распродаже за бесценок объектов государственной собственности, баснословному обогащению хозяйственных руководителей (красных директоров) и дельцов теневой экономики, обману рядовых тружеников. Сфера предпринимательства все больше поражается уголовной активностью и уходит в зону теневой экономики. Полностью в теневой сфере находится мелкое предпринимательство и сфера услуг. Усиливается криминализация финансово-кредитной системы, все это является закономерным следствием ошибочной экономической политики. Как говорят российские специалисты - криминологи, в том числе и экономисты, такие тяжелые последствия - есть результат слепого копирования западных моделей и рецептов международного валютного фонда^[17], а также результат еще и того, что переход к рынку осуществляется без надлежащей социальной, правовой и криминологической защиты. По данным криминологов, до 20 миллиардов долларов в год переправляется за границу на зарубежные счета.

В этот период начинает проявлять себя такое явление как легализация организованной преступности, в связи с этим нам представляется важным мнение доктора юридических наук Л.Д. Гаухмана, который указал проявление легализация организованной преступности в трех ее сферах, а именно: социально – экономической, политической и правовой. В социально-экономической сфере наблюдается приватизация партийной (бывшей КПСС) и государственной властно-управленческой элитой государственного имущества и имущества общественных организаций по чисто символическим ценам^[18].

Бывшие лидеры теневой экономики, а также партийно - государственной номенклатуры выдвигаются в депутаты представительных органов, а также выдвигаются на должности в органы исполнительной власти. Такое положение метко охарактеризовал кандидат юридических наук Л. Тимофеев: «Реальная власть в государстве принадлежит новой корпорации мафиозного типа, сложившейся в недрах партийно-хозяйственных административных структурах»^[19].

Нестабильность в оперативную обстановку вносит деятельность криминальных структур, сформировавшихся по национальному или религиозному признакам. В 1994 году выявлено 756 этнических преступных групп, в 1995 году - свыше 800. Наибольшую опасность представляют чеченские, азербайджанские, армянские и грузинские группировки. Отдельные из них специализируются на совершении конкретных видов противоправной деятельности, но в основном занимаются вымогательством, наркобизнесом, торговлей оружием, мошенничеством и хищениями в сфере экономики, контролируют проституцию, игорный и автобизнес[20].

Наибольшее количество организованных преступных групп международной ориентации выявлено в Северо-Кавказском, Северном и Северо-Западном, Центральном и Уральском экономических районах России.

Большинство из выявленных преступных групп (около 65%) имеют и поддерживают связи с аналогичными формированиями в странах ближнего зарубежья. Из числа государств - участников СНГ - это в первую очередь Украина, Беларусь, Грузия, Азербайджан, Армения, Казахстан. Отмечаются устойчивые криминальные связи российской организованной преступности с преступными структурами в странах Прибалтики (18-20%).

Российские группы наладили преступные связи в 39 странах дальнего зарубежья. Примерно 18% имеют связи в ФРГ, 12% - в США и Польше, 3-5% - в Швеции, Финляндии, Венгрии, Китае, Корее, Израиле, Болгарии и т.д.

Преступные группы, действующие на международной арене, специализируются на хищении и контрабанде валютных ценностей и антиквариата, нелегальном вывозе сырьевых ресурсов, оружейном бизнесе, кражах автотранспорта, радиоактивных материалов, проституции, рэкете, наркобизнесе.