Проблема соотношения науки и техники

В современной литературе по философии техники можно вы­делить следующие основные подходы к решению проблемы из­менения соотношения науки и техники:

(I) техника рассматривается как прикладная наука;

(3) процессы развития науки и техники рассматриваются как автономные, но скоординированные процессы;

(3) наука развивалась, ориентируясь на развитие технических аппаратов и инструментов;

(4) техника науки во все времена обгоняла технику повсед­невной жизни;

(5) до конца XIX в. регулярного применения научных знаний в технической практике не было, но оно характерно для совре­менных технических наук.

Линейная модель

Долгое время (особенно в 50-60-е гг. нашего столетия) одной из наиболее распространенных была так называемая линейная модель, рассматривающая технику в качестве простого приложе­ния науки или даже — как прикладную науку. Однако эта точка зрения в последние годы подверглась серьезной критике как слишком упрощенная. Такая модель взаимоотношения науки и техники, когда за наукой признается функция производства знания, а за техникой — лишь его применение, вводит в за­блуждение, так как утверждает, что наука и техника представ­ляют различные функции, выполняемые одним и тем же сооб­ществом.

Например, О. Майер считает, что границы между наукой и техникой произвольны. В термодинамике, аэродинамике, физи­ке полупроводников, медицине невозможно отделить практику от теории, они сплетены здесь в единый предмет. И ученый, и техник "применяют одну и ту же математику, могут работать в одинакового вида лабораториях, у обоих можно видеть руки грязными от ручного труда". Многие ученые сделали вклад в технику (Архимед, Галилей, Кеплер, Гюйгенс, Гук, Лейбниц, Эйлер, Гаусс, Кельвин), а многие инженеры стали признанными и знаменитыми авторитетами в науке (Герон АлександрЙский, Леонардо да Винчи, Стевин, Герике, Уатт, Карно). Сегодня тео­ретики и практики "более четко идентифицируются академичес­кой степенью или обозначением работы, но если мы посмотрим на их действительную работу, маркировка опять окажется про­извольной. Многие, вероятно, большинство современных уче-

ных обращаются к работе для технических целей, тогда как ака­демические инженеры эпизодически занимаются исследованием того, что не имеет в виду никакого технического применения вообще. На уровне социальной организации различение науки и техники также является произвольным. Если школа, академия или профессиональная организация имеют в своем названии слово "наука" или "техника", — это скорее индикатор того, как данное понятие определяется на современной шкале ценностей, чем выражением действительных интересов и деятельности их членов. Чаще, однако, наука обладает более высоким социаль­ным статусом, чем техника, и профессиональная организация является эффективным инструментом достижения и сохранения такого статуса". Научные и технические цели, по мнению Манера, часто преследуются одновременно (или в различное время) одними и теми же людьми или институтами, которые используют одни и те же методы и средства. Этот автор полага­ет, "что практически применимого критерия для различения на­уки и техники попросту не существует"[188].

Иногда считают, что главное различие между наукой и тех­никой — лишь в широте кругозора и в степени общности проб­лем: технические проблемы более узки и более специфичны. Однако в действительности наука и техника составляют различ­ные сообщества, каждое из которых различно осознает свои цели и систему ценностей.

Такая упрощенная линейная модель технологии как приклад­ной науки, т.е. модель, постулирующая линейную, последова­тельную траекторию — от научного знания к техническому от­крытию и инновации — большинством специалистов признана сегодня неадекватной.

Эволюционная модель

Процессы развития науки и техники часто рассматриваются как автономные, независимые друг от друга, но скоординирован­ные. Тогда вопрос их соотношения решается так:

(а) полагают, что наука на некоторых стадиях своего развития использует тех­нику инструментально для получения собственных результатов, и наоборот — бывает так, что техника использует научные ре­зультаты в качестве инструмента для достижения своих целей;

(б) высказывается мнение, что техника задает условия для выбо­ра научных вариантов, а наука в свою очередь — технических. Последнее называют эволюционной моделью.

Рассмотрим последовательно каждую из этих точек зрения.

Первая точка зрения подчеркивает, что представление о тех­нике просто как о прикладной науке должно быть отброшено, так как роль науки в технических инновациях имеет относи­тельное, а не абсолютное значение. Согласно этой точке зрения, технический прогресс руководствуется прежде всего эмпирическим знанием, полученным в процессе имманентного развития самой техники, а не теоретическим знанием, привнесенным в нее из­вне научным исследованием,

Например, американский философ техники Г. Сколимовский разделяет научный и технический прогресс. По его мнению, ме­тодологические факторы, имеющие значение для роста техники, совершенно отличны от тех факторов, которые важны для роста науки. Хотя во многих случаях технические достижения могут быть рассмотрены как базирующиеся на чистой науке, исходная проблема при этом была вовсе не технической, а когнитивной. Поэтому при исследовании технического прогресса следует ис­ходить, с его точки зрения, не из анализа роста знания, а из ис­следования этапов решения технической проблемы. Рост техни­ки выражался в виде способности производить всё более и более разнообразные технические объекты со всё более и более интересными характеристиками и всё более и более эффективным способом[189],

Конечно, технику нельзя рассматривать как прикладную на­уку, а прогресс в ней — в качестве простого придатка научных открытий. Такая точка зрения является односторонней. Но не менее односторонней является, по нашему мнению, и противо­положная позиция, которая акцентирует лишь эмпирический характер технического знания. Совершенно очевидно, что со­временная" техника немыслима без глубоких теоретических ис­следований, которые проводятся сегодня не только в естествен­ных, но и в особых — технических — науках.

В эволюционной модели соотношения науки и техники выделя­ются три взаимосвязанные, но самостоятельные сферы: наука, техника и производство (или — более широко — практическое использование). Внутренний инновационный процесс происхо­дит в каждой из этих сфер по эволюционной схеме.

Для Стефана Тулмина, например, очевидно, что выработан­ная им дисциплинарная модель эволюции науки применима также и для описания исторического развития техники. Только в данном случае речь идет уже не о факторах изменения попу­ляции теорий или понятий, а об эволюции инструкций, проек­тов, практических методов, приемов изготовления и тд. Новая

идея в технике часто ведет, как и в науке, к появлению совер­шенно новой технической дисциплины. Техника развивается за счет отбора нововведений из запаса возможных технических ва­риантов. Однако, если критерии отбора успешных вариантов в науке являются главным образом внутренними профессиональ­ными критериями, в технике они зачастую будут внешними, т.е. для оценки новаций в технике важны не только собственно тех­нические критерии (например, эффективность или простота из­готовления), но и — оригинальность, конструктивность и отсут­ствие негативных последствий. Кроме того, профессиональные ориентации инженеров и техников различны, так сказать, в гео­графическом отношении: в одних странах инженеры более ориентированы на науку, в других — на коммерческие цели. Важную роль скорости нововведений в технической сфере иг­рают социально-экономические факторы.

По мнению этого автора, для описания взаимодействия трёх автономных эволюционных процессов справедлива та схема, ко­торую он создал для описания процессов развития науки, а именно; создание новых вариантов (фаза мутаций) — создание новых вариантов для практического использования (фаза селек­ции) — распространение успешных вариантов внутри каждой сферы на более широкую сферу науки и техники (фаза диффу­зии и доминирования). Подобным же образом связаны техника и производство[190].

Тулмин также отрицает, что технику можно рассматривать просто как прикладную науку. Во-первых, неясно само понятие "приложение". В этом плане законы Кеплера вполне могут рас­сматриваться как специальное "приложение" теории Ньютона. Во-вторых, между наукой и техникой существуют перекрёстные связи и часто бывает трудно определить, находится "источник" какой-то научной или технической идеи в области науки или в сфере техники. Можно добавить, что соотношение науки и тех­ники в разных культурах различно. В античной культуре "чистые" математика и физика развивались, не заботясь о ка­ких-либо приложениях в технике. В древнекитайском обществе, несмотря на слабое развитие математических и физических тео­рий, ремесленная техника была весьма плодотворна, В конеч­ном счёте техника и ремесло намного старше, чем естествозна­ние. Многие тысячелетия, например, обработка металла и вра­чебное искусство развивались без какой-либо связи с наукой. Положение изменилось лишь в последнее столетие, когда тех­ника и промышленность действительно были революционизи­рованы наукой. Но это не означает, по мнению Тулмина, что

изменилась сама сущность техники, но лишь то, что новое, бо­лее тесное партнерство техники и науки привело к ускорению решения технических проблем, ранее считавшихся неразреши­мыми[191].

Аналогичным образом объяснял взаимодействие науки и тех­ники другой известный философ науки — Дерек де Солла Прайс, который пытался разделить развитие науки и техники на основе выделения различий в интенциях и поведении тех, кто занимается научным техническим творчеством. Ученый — это тот, кто хочет публиковать статьи, для техника же опубликован­ная статья не является конечным продуктом. Прайс определяет технику как исследование, главным продуктом которого являет­ся не публикация (как в науке), а — машина, лекарство, продукт или процесс определенного типа и пытается применить модели роста публикаций в науке к объяснению развития техники[192].

Таким образом, в данном случае философы науки пытаются перенести модели динамики науки на объяснение развития тех­ники. Однако, такая процедура, во-первых, еще требует специ­ального обоснования, и, во-вторых, необходим содержательный анализ развития технического знания и деятельности, а не по­иск подтверждающих примеров для априорной модели, полу­ченной на совершенно ином материале. Конечно, это не озна­чает, что многие результаты, полученные в современной фило­софии науки, не могут быть использованы для объяснения и понимания механизмов развития техники, особенно вопроса о соотношении науки и техники.

Техника науки и технические науки

Согласно третьей, указанной выше, точке зрения, наука раз­вивалась, ориентируясь на развитие технических аппаратов и ин­струментов, и представляет собой ряд попыток исследовать спо­соб функционирования этих инструментов.

Германский философ Гернот Бёме приводит в качестве при­мера теорию магнита английского ученого Вильяма Гильберта, которая базировалась на использовании компаса. Аналогичным образом можно рассмотреть и возникновение термодинамики на основе технического развития парового двигателя. Другими примерами являются открытие Галилея и Торичелли, к которым они были приведены практикой инженеров, строивших водяные

насосы. По мнению Беме, техника ни в коем случае не является применением научных законов, скорее, в технике идет речь о моделировании природы сообразно социальным функциям. "И если говорят, что наука является базисом технологии, то можно точно также сказать, что технология дает основу науке......

Существует исходное единство науки и технологии Нового вре­мени, которое имеет свой источник в эпохе Ренессанса. Тогда механика впервые выступила как наука, как исследование природы в технических условиях (эксперимента) и с помощью технических моделей (например, часов и т.п.)"[193].

Это утверждение отчасти верно, поскольку прогресс науки зависел в значительной степени от изобретения соответствую­щих научных инструментов. Причём многие технические изоб­ретения были сделаны до возникновения экспериментального естествознания, например, телескоп и микроскоп» а также можно утверждать, что без всякой помощи науки были реализо­ваны крупные архитектурные проекты. Без сомнения, прогресс техники сильно ускоряется наукой; верно также и то, что "чистая" наука пользуется техникой» т.е. инструментами, а наука была дальнейшим расширением техники. Но это еще не означает, что развитие науки определяется развитием техники. К современной науке, скорее, применимо противоположное утверждение.

Четвертая точка зрения оспаривает предыдущую, утверждая, что техника науки, т.е. измерение и эксперимент, во все времена обгоняет технику повседневной жизни.

Этой точки зрения придерживался, например, А. Койре, ко­торый оспаривал тезис, что наука Галилея представляет собой не что иное, как продукт деятельности ремесленника или инже­нера. Он подчеркивал, что Галилей и Декарт никогда не были людьми ремесленных или механических искусств и не создали ничего, кроме мыслительных конструкций. Не Галилей учился у ремесленников на венецианских верфях, напротив, он научил их многому. Он был первым, кто создал первые действительно точные научные инструменты — телескоп и маятник, которые были результатом физической теории. При создании своего со­бственного телескопа Галилей не просто усовершенствовал гол­ландскую подзорную трубу, а исходил из оптической теории, стремясь сделать невидимое наблюдаемым, из математического расчета, стремясь достичь точности в наблюдениях и измере­ниях. Измерительные инструменты, которыми пользовались его предшественники, были по сравнению с приборами Галилея еще ремесленными орудиями. Новая наука заменила расплывча­тые и качественные понятия аристотелевской физики системой

надежных и строго количественных понятий. Заслуга великого ученого в том, что он заменил обыкновенный опыт основанным на математике и технически совершенным экспериментом. Декартовская и галилеевская наука имела огромное значение для техников и инженеров. То, что на смену миру "приблизительности" и "почти" в создании ремесленниками различных технических сооружений и машин приходит мир новой науки — мир точности и расчета, — заслуга не инженеров и техников, а теоретиков и философов[194]. Примерно такую же точку зрения высказывал Луис Мэмфорд: "Сначала инициатива исходила не от инженеров-изобретателей, а от ученых...,.. Телеграф, в сущности, открыл Генри, а не Морзе; динамо — Фарадей, а не Сименс; электромотор — Эрстед, а не Якоби; радиотелеграф — Максвелл и Герц, а не Маркони и Де Форест..." Преобразование научных знаний в практические инструменты, с точки зрения Мэмфорда, было простым эпизодом в процессе открытия. Из этого выросло новое явление: обдуманное и систематическое изобретение. Например, телефон на большие дистанции стал возможен только благодаря систематическим исследованиям в лабораториях Белла[195].

Эта точка зрения также является односторонней. Хорошо из­вестно, что ни Максвелл, ни Герц не имели в виду технических приложений развитой ими электромагнитной теории. Герц ста­вил естественнонаучные эксперименты, подтвердившие теорию Максвелла, а не конструировал радиоприемную или радиопере-дающую аппаратуру, изобретенную позже. Потребовались еще значительные усилия многих ученых и инженеров, прежде чем подобная аппаратура приобрела современный вид. Верно, одна­ко, что эта работа была связана с серьёзными систематическими научными (точнее, научно-техническими) исследованиями. В то же время технологические инновации вовсе не обязательно яв­ляются результатом движения, начинающегося с научного от­крытия.

По нашему мнению, наиболее реалистической и исторически обоснованной точкой зрения является та, которая утверждает, что вплоть до конца XIX века регулярного применения научных зна­ний в технической практике не было, но это характерно для тех­нических наук сегодня. В течение XIX века отношения науки и техники частично переворачиваются в связи со "сциентификацией" техники. Этот переход к научной технике не был, однако, однонаправленной трансформацией техники

наукой, а их взаимосвязанной модификацией. Другими словами, "сциентизация техники" сопровождалась "технизацией науки".

Техника большую часть своей истории была мало связана с наукой; люди могли делать и делали устройства, не понимая, почему они так работают. В то же время естествознание до ХЕХ века решало в основном свои собственные задачи, хотя часто отталкивалось от техники. Инженеры, провозглашая ориента­цию на науку, в своей непосредственной практической деятель­ности руководствовались ею незначительно. После многих веков такой "автономии" наука и техника соединились в XVII веке, в начале научной революции. Однако лишь к XIX веку это един­ство приносит свои первые плоды, и только в XX веке наука становится главным источником новых видов техники и техно­логии.

В первый" период (донаучный) последовательно формируются три типа технических знаний; практико-методические, техноло­гические и конструктивно-технические.

Во втором периоде происходит зарождение технических наук (со второй половины XVIII в. до 70-х гг. XIX в.) происходит, во-первых, формирование научно-технических знаний на основе использования в инженерной практике знаний естественных на­ук и, во-вторых, появление первых технических наук. Этот про­цесс в новых областях практики и науки происходит, конечно, и сегодня, однако, первые образцы такого способа формирования научно-технических знаний относятся именно к данному пери­оду.

Третий период — классический (до середины XIX века) — характеризуется построением ряда фундаментальных технических теорий.

Наконец, для четвертого этапа (настоящее время) характерно осуществление комплексных исследований, интеграция техни­ческих наук не только с естественными, но и с общественными науками, и вместе с тем происходит процесс дальнейшей диф­ференциации и "отпочкования" технических наук от естествен­ных и общественных.

Однако для проведения методологического анализа техни­ческого знания недостаточна простая эмпирическая констатация определенных исторических этапов. Необходимо дать теорети­ческое описание функционирования и генезиса технических на­ук. А для этого важно определить их специфику.