Мегатехника как феномен

Наша эпоха переходит от первобытного со стояния человека, выделившегося благодаря изобретет нию орудия труда и оружия с целью достижения господства над силами природы к качественно новому состоянию, при котором он не только завоюет природу, но полностью отделит себя от органической среды обитания. С помощью этой новой метатехнологии 40ловек создаст единую, всеохватывающую структуру, предназначенную для автоматического функционирования.

Человек из активно функционирующего животного использующего орудия, становится пассивным, обслуживающим машину животным, собственные функци которого, если этот процесс продолжится без изменений, либо будут переданы машине, либо станут сильно ограниченными и регулируемыми в интересах деперсонализированных коллективных организаций. Пре­дельная тенденция подобного развития была верна предвосхищена сатириком Самюэлем Батлером более века тому назад. Но только в наше время его весела» фантазия начинает превращаться в совсем не безобидную реальность.

Л.Мамфорд подвергает сомнению исходные посылки, на которых основана наша приверженность к существующей форме научного и технического прогресса как цели самой по себе. Он критикует общепринятые теории фундаментальной природы человека, в течение прошлого столетия лежавшие в основе нашей постоянной переоценки роли труда и машин в экономике. Американский философ допускает, что не толь­ко К.Маркс ошибался, придавая орудиям труда на­правляющую функцию и центральное место в челове­ческом развитии. Даже на вид смягченная интерпрета­ция Тейяра де Шардена относит ко всей истории че­ловека узкий технологический рационализм нашего века и проецирует в будущее конечную стадию, на ко­торой все дальнейшие возможности человеческого развития были бы исчерпаны, потому что ничего бы Hej осталось от первоначальной природы человека, что Hej было бы поглощено (если вообще не подавлено) технической организацией интеллекта в универсальном всесильном слое разума,

По мнению Л.Мамфорда, существуют серьезны причины для пересмотра всей картины как человеческого, так и технического развития, на котором осно-. вывается современная организация западного общества. Социолог полагает, что мы не сможем понять роли, которую играла в человеческом развитии техни­ка, без более глубокого понимания природы человека (хотя само это понимание в течение полувека потеря­ло ясность, будучи обусловлено социальной средой, в которой неожиданно распространилась масса новых механических изобретений, сметая многие древние процессы и институты и изменяя само наше представ­ление как о человеческих пределах, так и о техничес­ких возможностях).

Более чем в течение века человека определяли как животное, использующее орудия труда. Платону такое определение показалось бы странным, поскольку он приписал восхождение человека из примитивного со­стояния в равной мере как Марсу и Орфею, так и Прометею и Гефесту, богу-кузнецу. Однако описание человека, как главным образом использующего и изго­тавливающего орудия труда, стало настолько общепри­нятым, что простая находка фрагментов черепов, вместе с грубо обработанными булыжниками, как в случае австралопитека, описанного Л.С.Б. Лики, пола­гается вполне достаточной для идентификации суще­ства как проточеловека, несмотря на его заметные анатомические отличия и от более ранних человекооб­разных обезьян, и от людей. И это несмотря на дис­кредитирующий подобную интерпретацию факт отсут­ствия в течение последующего миллиона лет заметно­го усоврешенствования технологии обтесывания кам­ней.

Многие антропологи, приковывая внимание к со­хранившимся каменным артефактам, беспричинно приписывают развитие высшего человеческого интел­лекта созданию и использованию орудий труда, хотя моторно-сенсорные координации, вовлеченные в по­добное элементарное производство, не требуют и не вызывают какой-либо значительной остроты мысли. Поскольку субгоминиды Южной Африки имели объем мозга около трети мозга хомо сапиенс, в действитель­ности не более, чем у многих человекообразных обезь­ян, способность к изготовлению орудий труда не тре­бовала и не создавала развитого черепно-мозгового аппарата древних людей.

Вторая ошибка в интерпретации природы человека, по мнению Л.Мамфорда, менее простительЭто су­ществующая тенденция датировать доисторическими временами непреодолимый интерес современного че­ловека к орудиям, машинам, техническому мастерству. Органы и орудия древнего человека были такими же, как и у других приматов — его зубы, когти, кулаки, так было в течение долгого времени до тех пор, покаон не научился создавать каменные орудия, боле функционально эффективные, чем эти органы. «Я пс латаю, что возможность выжить без инородных оруди дала древнему человеку достаточное время для развитая тех нематериальных элементов его культуры, оторые в конечном счете обогатили его технологию».

Антропологи, рассматривая с самого начала изгс товление орудий как центральный момент в полеол» тической экономике, недооценили или пренебрегл массой устройств (менее динамичных, но не менее ис кусных и оригинальных), в использовании и изготов лении которых многие другие ввды в течение долгог времени оставались значительно более изобретател ными, чем человек.

Несмотря на противоположное свидетельство, кс рое выдвинули Р.У.Сэйс, К.Дэрил Форд и ан Леруа-Гуран, все еще существует устаревшая тенден ция приписывать орудиям и машинам особый статут технологии и совершенно пренебрегать не менее важной ролью различных приспособлений. Такой взгляд на вещи, по мнению Л.Мамфорда, оставляет без вни мания роль контейнеров: горнов, ям для хранени хижин, горшков, ловушек, корзин, бункеров, загоне для скота, а позже рвов, резервуаров, каналов, rof дов. Эти статические компоненты всегда играют ва ную роль в технологии, не меньшую и в наши дни, ее высоковольтными трансформаторными, гигантски ми химическими ретортами, атомными реакторами.

Из любого исчерпывающего определения техни» должно бы следовать, что многие насекомые, млек питающие сделали значительно более радикальк новшества в изготовлении контейнеров, чем дости в изготовлении орудий предки человека до появле хомо сапиенс. Примем во внимание сложные гнезд: домики, бобровые плотины, геометрические ульи, баноидные муравейники и термитники. Короче roi ря, по мнению Л.Мамфорда, если техническое умеш было бы достаточным для определения активного че ловеческого интеллекта, то человек долгое время рас сматривался бы как безнадежный неудачник по сравй нению с другими видами. „

В таком случае, полагает Мамфорд, в начале развит тия человеческая раса достигла своего положения н только на основе способности использования и производства орудий. Или, скорее, человек обладал одним ос­новным всецелевым орудием, которое было более важ­ным, чем любой последующий набор, а именно — его собственным, движимым умом, телом, каждой его час­тью, а не только сенсорно-моторными действиями, кото­рые произвели ручные топоры и деревянные копья. Для компенсации своего чрезвычайно примитивного рабочего механизма древний человек обладал значительно более важным и ценным качеством, которое расширяло весь его технический горизонт: тело, которое не создано для како­ю-либо одного рода деятельности.

Вывод Л.Мамфорда важен как культурологическая интуиция: орудийная техника и наша производствен­ная машинная техника являются лишь специализиро­ванными фрагментами биотехники. Под биотехникой подразумевается все необходимое человеку для жизни. На основе такой интерпретации вполне можно оста­вить открытым вопрос, происходят ли стандартизиро­ванные образцы и повторяющийся порядок, который стал играть такую эффективную роль в развитии ору­дий, начиная с древних времен, как указал Роберт Брэйдвуд, единственно из производства орудий. А разве не происходят они в такой же мере, а может, даже более, из форм ритуала, песни, танца — форм, которые существуют в развитом состоянии среди при­митивных народов, часто даже в более совершенной и законченной форме, чем их орудия.

Тот факт, что техника обязана игре и игре с игруш­ками, мифу и фантазии, магическому обряду и рели­гиозному механическому запоминанию, освещен в книге Л.Мамфорда «Техника и цивилизация». Он дол­жен быть достаточно осознан, хотя нидерландский ис­торик и философ Йохан Хейзинга зашел так далеко, что рассматривает саму игру как формирующий эле­мент всей культуры. По мнению социолога, производ­ство орудий в узком техническом смысле действитель­но, возможно, восходит к нашим африканским чело­веческим предкам. Но техническое вооружение клэк-тонской и ашельской культур оставалось чрезвычайно ограниченным до тех пор, пока не появились существа с нервной системой, более близкой к системе хомо са­пиенс, чем к каким-либо другим человекоподобным предкам, и не привели в действие не только руки и ноги, но и все тело и ум, воплощая их не просто в ма­териальное богатство, но и в более символические не-Утилитарные формы.

Как считает Л. Мамфорд, рассматривать человека в качестве главным образом изготавливающего орудия животного — это значит пропустить основные гл человеческой предыстории, которые фактически бь решающими этапами развития. В противовес ст типу, в котором доминировало орудие труда, д; точка зрения утверждает, что человек является ным образом использующим ум, производящим ci волы, самосовершенствующимся животным; и ос» ной акцент всей его деятельности — его собственш организм. Пока человек не сделал нечто из само себя, он мало что мог сделать в окружающем его мщ

К сожалению, концепция человека как главным а разом хомо фабер, производителя орудий, а не xoi салиенс, производителя ума, была настолько прочно в XIX в., чт первое открытие искусства в пещ( Альтамиры было отвергнуто как мистификация, скольку ведущие палеоэтнологи не признали бы, охотники ледникового периода, орудия которых ов недавно открыли, могли иметь как свободное вре» так и наклонности создавать искусство — не гр формы, но образы, демонстрирующие мощь набл ния и абстракции высокого порядка.

Но когда мы сравниваем резьбу и живопись ньякского или мадленского периодов с их техничесх ми достижениями, то кто скажет, спрашивает М. форд, искусство или техника демонстрирует более сокое развитие? Даже выполненные в совершенс резцы солютрейской культуры в форме листа бл родного лавра были даром эстетически восприш вых ремесленников. Некоторые наиболее смелые нические эксперименты древнего человека не имс никакого отношения к овладению внешней среде они были связаны с анатомическим изменением i внешней отделкой человеческого тела в целях се» альной выразительности, самовыражения или груп вой идентификации.

В таком случае при своем возникновении техм была связана со всей природой человека. Примип ная техника была жизнеориентирована, а не узко т) дориентирована, и еще менее ориентирована на п изводство или на власть. Но там, 1де история в фор письменных памятников становится видимой, эп жизнеориентированной экономике, истинной hoj технике был орошен вызов, и она, по мнению Ма форда, была частично вытеснена серией радикальм технических и социальных нововведений.

Возвращаясь к своей концепции мегатехнг Мамфорд отмечает, что около пяти тысяч лет т назад появилась монстехника, целиком посвящен

увеличению власти и богатства путем систематической Организации повседневной деятельности по строго ме­ханическому образцу. В этот момент возникла новая концепция природы человека, и вместе с ней появил­ся новый акцент на использование физических энер­гий, космической и человеческой, помимо процессов роста и размножения.

Главным значением этого изменения, по мнению Мамфорда, было создание первых сложных высоко­мощных машин. Это совпало с новой системой прав­ления, принятой всеми последующими цивилизован­ными обществами (хотя с неохотой — также и архаи­ческими культурами). Это была фундаментальная от­правная точка, которая в течение нескольких послед­них веков вела к увеличивающейся механизации и автоматизации всего производства.

Как считает исследователь, до того, как соглашать­ся с окончательным переводом всех органических про­цессов, биологических функций и человеческих спо­собностей в извне контролируемую механическую сис­тему, все более автоматическую и саморазвивающую­ся, было бы хорошо вновь проанализировать идеоло­гические основания всей этой системы, с ее сверхкон­центрацией на централизованной власти и внешнем контроле. Не должны ли мы действительно спросить себя, совместима ли возможная предназначенность этой системы с дальнейшим развитием специфических человеческих потенциальных возможностей?

«

В самом деле, рассмотрим стоящие перед нами альтернативы. Если бы человек в действитель­ности, как все еще предполагает господствующая культурологическая теория, был существом, в разви­тии которого наибольшую формирующую роль сыгра­ло производство и манипулирование с орудиями, то на каких достаточных основаниях мы предлагаем лишить человечество большого разнообразия автономных дей­ствий, исторически связанных с сельским хозяйством и производством, оставляя сохранившейся массе рабо­чих лишь тривиальные задачи наблюдения за кнопка­ми и циферблатами и реагирования по каналам одно­направленной связи и дистанционного управления?

Если человек действительно обязан своим интел­лектом главным образом способностям изготовления и использования орудий, то на основе какой логики мы лишаем его органов, так что он оказывается лишенным функций, безработным существом, вынужденщ принимать лишь то, что Мегамашина ему предлага автоматом в рамках большой системы автоматизащ Что в действительности останется от человечес» жизни, если одна автономная функция за другой » захватываются машиной или хирургически уничтоз ются и, возможно, генетически изменяются, чтобы ( ответствовать Мегамашине?

Литература

Арнольдов А.И. Введение вкультурологию.М.: 1993. Бердяев Н.А Философия свободы. Смысл творчества. М.: 19 Бердяев Н.А. Человек и машиПроблемы социолог»

метафизики техники/Вопросы философии. — 1989. — № 2. Гуревич П.С. Закономерности и социальные перепей

научно-технического прогресса/Новая технократическая волне

Западе. М.: 1986. Мамфорд Л. Техника и природа человека/Новая техно;

тическая волна на Западе. М.: 1986. Мамфорд Л. Миф машины/Вестник Московского уни

ситета. Социально-политические исследования. — 1992. — № 1.

Вопросы для повторения

Что означает: техника — это борьба, а не орудие? Может ли техника относится к жизни духа? Какие стадии выделяет в истории человечества Н.А. Бердяев?. Что такое архетип машины? Когда он возник, по мнению Л. Мамфорда? Как соотносится техника с человеческой природой? Какова судьба Мегамашины?

Темы контрольных работ

Техника как феномен.

Природа и техника. Органика и организация. Человек как космиур. Фрагменты биотехники. Перспективы Мегамашины. Человечество в культурологической перспективе.

Глава IV. Техника и цивилизация

Мир стоит на пороге грандиозных перемен, технических и культурных нововвел ний. Мощными катализаторами прогресса стали сего ня микроэлектроника, вычислительная техника и приборостроение, индустрия информатики. В перспективе — овладение энергией термоядерного синтеза и освоение космоса. Технология в целом стала важнейшим факто­ром общественной динамики и ускоренного современ­ного развития.

Глубинное и поразительное по своим следствиям развертывание потенциала техники оказывает воздей­ствие на все стороны социальной жизни. Меняется не только содержание труда, резко, в десятки раз возрас­тает его производительность. Существенные преобра­зования происходят во всем строе культуры и совре­менной цивилизации. Микроэлектронная революция увеличивает мощь человеческого интеллекта. Техноло­гические новшества оказывают влияние на социаль­ную структуру общества. По существу, рождается новый цивилизованный уклад, в котором принципи­ально иным будет сфера труда, управления, досуга.

Философия техники

Стремительное возвышение техники как фактора социальных преобразований актуализирует сложный спектр мировоззренческих вопросов. Что такое техника как феномен? Каковы формы и пределы ее воздействия на человеческое бытие? В чем проявля­ется общественная обусловленность техники? Является ли она благом для человечества или таит в себе не­предвиденные роковые предопределения?

Рождение философии техники на Западе обычно связывают с появлением книги И.Бекмана «Руковод­ство по технологии, или Познание ремесел, фабрик и мануфактур» (1777). Однако значительно чаще ее от­счет ведется от труда Э.Каппа «Основные черты фило­софии техники» (1877), переизданного в ФРГ спустя столетие. Этот факт как раз и знаменует углубление интереса к философским проблемам техники, к ос­мыслению традиций и восстановлению преемствен­ности идей в этой сфере исследований.

В числе предшественников современного философско­го анализа техники можно назвать Э.Каппа, ФДессауэра, М.Хайдеггера и К. Шиллинга. Основная вдея первого из названных философов заключается в стремленшг понять феномен техники на базе «органопроекции», то есть путем выведения ее из развития самой природы. Техника представляет собой некую искусственную среду, но она Идет от природы, а вовсе не является творением иного субстрата. Машина не что иное, как проекция органов человека на природный материал.

В ходе эволюции живой природы, по мнет Каппа, возникает новый феномен, истоки которог «природной душе», то есть в целостности живого ор низма, управляющего материальным телом. «И coil альная техника — это результат разрешения прел речий между органами тела и их функциями, пр ция анатомических и физиологических особенно органов человеческого существа. Такая проекция терминирует становление сознания, которое свое разно продолжает «природную душу» .

В этой концепции, по существу, вел полемику ( лософ-неотомист Ф.Дессауэр. Его также интересов проблема происхождения техники, раскрытия ее с) ности. Однако общая ссылка на «природную душу» удовлетворяла неотомиста, он не соглашался с те чтобы рассматривать технику как простое применен законов природы. Разумеется, данный феномен (14 ника) связан с законами природы, не может не сц таться с ними, то есть выйти за их пределы. Но ую ние на эту связь еще ничего не проясняет. В техн обнаруживается какой-то автономный смысл. Она ( жит воплощением иных установлений. Дессауэр стулировал существование неких верховных, преду новленных технических идей, которые не рождают» человеческом разуме, а лишь улавливаются им. Тех ческие идеи, по его мнению, не что иное, как мь Бога, проявления светлого разума Творца. Пред техники может существовать материально, но может обнаруживать себя и в мире идей, в облг «возможного бытия». Дессауэр не считал автомат цию новым явлением технического прогресса. Нащ тив, он полагал, что она планомерно развивается древнейших времен, будучи неизбежным результат действия вечных законов самой техники.

Таким образом, философия техники еще в кон прошлого века поставила ряд вопросов, которые и годня служат объектом острой и напряженной фил софской рефлексии. В чем генезис техники? Каков онтологический статус? Являет ли она новые гра своей сущности или обретает иные феноменалм свойства? Архетипичны ли технические нововведе» или в них воплощены принципиально новые техно. гические достижения? Ответы на эти вопросы позв ляют осветить те проблемы, которые волнуют филе фов техники сегодня.

В работах М.Хайдеггера ставится широкий круг проблем, имеющих непосредственное отношение к философии техники, — возникновение и специализа­ция наук, связь науки и техники, планетарное распро­странение научной технологии, ее будущее. Вместе с тем в этих работах 50—60-х гг. нашего столетия содер­жатся и такие проблемы, которые можно отнести к «феноменологии техники».

Техника, по Хайдеггеру, есть способ самореализа­ции человечества. Она первична по отношению к об­ществу. Хайдеггер толкует ее в духе Дессауэра как некую первооснову, корневое человеческое начало. Современные исследователи, обращаясь к наследию Хайдеггера, усматривают в ней предтечу самых различ­ных умонастроений. Такие исследователи, как АДимер, Х.Сколимовский, видят в творчестве немец­кого философа мощную культурпессимистическую струю. Ведь именно Хайдеггер показал, что техника не просто конструирует «технический мир», в котором она победоносна и универсальНет, она подчиняет своему диктату едва ли не все пространство бытия. Присущая ей логика проникает в социальное и чело­веческое измерение истории. Ее инструментальный разум поражает все сознание эпохи.

Таким образом, Хайдеггер резко порвал с тради­цией европейской философии техники, которая ак­центировала свое внимание на непосредственных, «очевидных» достояниях прогресса. Он показал, что последствия вторжения техники многообразны и в от­даленной перспективе даже труднопредсказуемы. Тех­нологическая предопределенность едва ли не фатальна для человека в том смысле, что содержит в себе некую непререкаемую заданность мышления, поведения, со­знания.

Вместе с тем в широком мировоззренческом подхо­де к технике у Хайдеггера обнаруживается и другая, «позитивная» тенденция. Техника оказывается у него не просто средством достижения конкретной цели, инструментом прагматических заданий. Она предстает универсальной ценностью вселенского масштаба. По своему статусу техника может быть сопоставлена разве го со значением истины. Сферу открытости Хайдег­гер оценивает как греческую «алетейю», то есть исти­ну, этимологически трактуя ее как «несокрытость».

Техника у Хайдеггера — важнейший способ обнару­жения глубинных свойств бытия. Она позволяет выявить о, что сокрыто в нем, должно быть угадано и представ­лено в подлинном, неискаженном лике. Через сущность

техники человек говорит с бытием, слышит его Но импульс может быть угадан неверно, ибо тем провоцирует человека на ложное самораскрытие.

«Главная опасность, по Хайдеггеру, — отмеч Г.М.Тавризян, — не в технике, не в «техниза жизни», нет никакой демонии техники, но есть од ность непонимания ее сущности. Важнейшая зад сейчас, полагает Хавдеггер, — это найти технике в техническое обоснование, определить ее истиш перспективу в истории человеческой культуры (в скольку существующие «техницистские» концеш Хайдеггер рассматривает как слепую дань сегоднят му высокому уровню развития техники и фетиши скому отношению к ней».

Хайдеггер отмечал, что греческое слово «техне» начало не только деятельность ремесленника, умен мастерство, но также искусство вообще. Стало бы существенное в технике не делание, не манипулиро ние, а обнаружение. Техника, по мнению Хайдеггер уходит корнями вглубь, в сферу истины. Эти идеГ ценностные установки немецкий философ аргумерованно развивает в небольшом докладе «Повор Он был сделан Хайдеггером в 1949 г. и впервые or ликован в 1962 г. Немецкий философ отвергает щ ставление о том, что техника есть средство в руках ловека. Напротив, именно человек «выдан» тех» «затребован» ею. В этом истоки опасности, кс подстерегает человека.

Техника как феномен

В настоящее время все мы осознаем, что: димся на рубеже истории, живем в период, который сто лет назад сравнивали с закатом античного мира затем все глубже стали ощущать его громадное значе не только для Европы и западной культуры, но и всего мира. Это — век техники со всеми ее последсп ми, которые, по-ввдимому, не оставят ничего из в того, что на протяжении тысячелетий человек обрел в ласти труца, жизни, мышления, в области символики.

По определению К.Ясперса, техника — это совок? ность действий знающего человека, направленных господство над природой. Цель их — придать жизни ловека такой облик, который позволил бы ему сня себя бремя нужды и обрести нужную ему форму о»

укающей среды. Как природа меняет свой облик под воздействием техники, какое обратное действие на че­ловека оказывает его техническая деятельность, т.е. как характер его труда, организация его труда и его воздействие на среду меняют его самого, — все эт со­ставляет основной фактор исторического развития.

Ясперс полагает, что с помощью современной тех­ники связь человека с природой проявляется по-ново­му. Вместе с необычайно усилившимся господством человека над природой возникает угроза того, что при­рода, в свою очередь, в неведомой ранее степени под­чинит себе человека. Под воздействием действующего в технических условиях человека природа становится подлинным его тираном. Ясперс считает, что возника­ет опасность того, что человек задохнется в той своей второй природе, которую он технически создает...

Техника радикально изменила повседневную жизнь человека в окружающей его среде, насильственно переместила трудовой процесс и общество в иную сферу, в сферу массового производства, превратила все существование в действие некоего технического механизма, всю планету — в единую фабрику. Тем самым произошел — и происходит по сей день — пол­ный отрыв человека от его почвы.

Ясперс утверждает, что эта эпоха преобразований носит прежде всего разрушительный характер. Техника стала сегодня едва ли не главной проблемой для пони­мания нашей ситуации. Внедрение современной тех­ники во все жизненные сферы и последствия этого для всех сторон нашего существования не могут быть переоценены. Не понимая этого и применяя в своем мышлении привычные исторические штампы, люди неправомерно связывают в своем последовательном развитии прошлое с настоящим.

Обращаясь к выявлению сущности техники, К.Яс-перс рассматривает технику как средство. Она возни­кает, когда для достижения цели вводятся проме­жуточные цели. Непосредственная деятельность, по­добно дыханию, движению, принятию пищи, еще не называется техникой. Лишь в том случае, если эти процессы совершаются неверно, принимаются предна­меренные действия, говорят о технике дыхания.

Характерное для техники К.Ясперс усматривает прежде всего в рассудке и власти. Техника покоится на деятельности рассудка, на исчислении в сочетании с предвидением возможностей и с догадками. Техника оперирует механизмами, превращает свои дат количества и отношения. Она является частью умения рационализации как таковой.

Осмысливая властное определение техники, перс подчеркивает, что техника — это умение, мс которого являются внешними по отношению к вл Это умение — способность делать и обладать, а не i задать и предоставлять расти. Применяя силу при) против силы природы, техника господствует над родой посредством самой природы. Это господство новано на знании. В этом смысле, по словам Яспс и говорят: знание — это власть.

Весьма выразительно раскрывает К..Ясперс с» техники. Власть над природой обретает смысл при наличии целей, поставленных человеком, как облегчение жизни, сокращение каждодь усилий, зэтрачиваемых на условия физического ствования, увеличение досуга и удобств. Смысл i ки состоит в освобождении от власти природы. Ее значение — освободить человека как животное ство от подчинения природе с ее бедствиями, ми и оковами. Поэтому принцип техники заключается, по Ясперсу, в целенаправленном манипулир материалами и силами для реализации иазначеям: ловека. Технический человек не принимает пре денное просто как оно есть. Он рассматривает под углом зрения их ценности для реализации че ческих целей и пытается приблизить формы вей особенности этих целей (Дессауэр).

Но это еще не исчерпывает, по Ясперсу, смысла ники. Создание орудий труда подчинено ццее иена единства, а именно — единства в раЯках постоянно ширяющегося при своей замкнутости прообрг человеком окружающей его среды. Животное уже данной среду, с которой оно, не сознавая этого, разрывно связано. Человек, также пребывая в связи, выводит создаваемую им самим сроду за i этой связи, в беспредельность. Жизнь в среде, созданной им самим, является признаком самой ности человека. Он ощущает себя в созданной им i не только вследствие освобождения от нужды, но воздействии на него красоты, соразмерности и фсц им сотворенного. Он угаерждает свою реальность мере того как расширяет свою среду.

Говоря о видах техники, Ясперс различает технику, производящую энергию, и технику, произвои продукты. Так, например, рабочую силу человек чает с помощью прирученных им животных, к водяных мельниц. Техника, производящая продукты, целает

возможными такие занятия, как прядение, тка­чество, гончарное, строительное дело, а также приме­нение медицинских средств лечения.

Дессауэр показал также, что техника создает не только средства для достижения ранее поставленной цели, но и сама приводит к таким открытиям, результа­ты которых вначале никем не осознаются. Так обстояло дело, например, с музыкальными инструментами и кни-юпечатанием. В этом случае создания техники становят­ся своего рода ключами, слкрывающими такие сферы деятельности человека, которые расширяют возможнос­ти его природы и ведут к новым открытиям.

Заслуживает внимания ясперсово обоснование ве­ликого исторического перелома в развитии техники. Техника как умение применять орудия труда сущест­вует с тех пор, как существуют люди. Она на основе знания простых физических законов издавна действо­вала в области ремесла, применения оружия, при ис­пользовании колеса, лопаты, плуга, лодки, силы жи­вотных, паруса и огня. Мы обнаруживаем эту технику во все времена, доступные нашей исторической памя­ти. В великих культурах древности, как отмечает фи­лософ, особенно в западном мире, высокоразвитая техника позволила перевозить огромные тяжести, воз­двигать здания, строить дороги и корабли, констру­ировать осадные и оборонительные машины.

Однако эта техника оставалась в рамках того, что было сравнительно соразмерно человеку, доступно его обозрению, lo, что делалось, производилось мускуль­ной силой человека и с привлечением силы животных, силы натяжения, огня, ветра и воды и не выходило за пределы естественной среды человека. Все изменилось с конца XVIII в. Неверно, что в развитии техники ни­когда не было скачка. Именно тогда этот скачок про­изошел, охватив всю техническую сторону человечес­кой жизни в целом. После того, как веками делались попытки в этом направлении и в мечтах людей фор­мировалось техницистское, технократическое мировоз­зрение, для которого — сначала медленно и фрагмен­тарно — создавались научные предпосылки, в XIX в. была осуществлена их реализация, далеко оставившая за собой все самые пылкие мечты.

В чем же состояло это новое? Самый убедительный "тает гласит: были открыты машины, автоматически производящие продукты потребления. То, что раньше делал ремесленник, теперь делает машиОна прядет, ткет, пилит, стругает, отжимает, отливает. Она

производит весь предмет целиком. С точки культурологии неоезынтересно открытие пар двигателя (1776), что стало поворотным пум Вслед за этим появился универсальный двигатель Электромотор (динамо-машина в 1867 г.). Получен из угля или силы воды энергия направлялась noaci где в ней нуждались. Древней механике, единстве определявшей в течение тысячелетий состояние тед ки, противостоит теперь современная энергетика.

По мнению К.Ясперса, в возникновении coвpe ного технического мира неразрывно связаны ме собой естественные науки, дух изобретательства и ганизация труда. Эти три фактора сообща обла рациональностью. Ни один из них не мог бы cos как полагает К.Ясперс, современную технику. Ка: из этих факторов имеет свои истоки и связан по; с рядом независимых от других факторов проблем.

Естественные науки создают свой мир, соверц не помышляя о технике. Бывают естественнона открытия чрезвычайного значения, которые, по ней мере вначале, а быть может и вообще, остаю техническом отношении безразличными. Однако и научные открытия, которые сами по себе могут С использованы в технике, применяются не сразу. того, чтобы они принесли непосредственную hoj необходимо еще и техническое прозрение. То. Морзе сумел создать телеграф. Отношение между кой и техникой невозможно предввдеть заранее.

Дух изобретательства, развертывает свою кон: цик) К.Ясперс, может сотворить необычайное и рамок современной науки. Многое из того, что со но примитивными народами, например, бумеранг поразительно. Многочисленные открытия сдела Китае (фарфор, лак, шелк, бумага, компас и по Создается впечатление, будто некая присущая пр человека бездумность заставляет его сохранять в деятельности нецелесообразность. Однако в течв последних полугора веков, вопреки связанности дициями, во всех областях было сделано громад количество открытий, которые, по существу, давно относятся к сфере возможного и вполне мс быть сделаны без современной науки.

К ним относятся, например, отопление раз» видов, в том числе центральное, кухонная утвар множество предметов домашнего обихода, медиЩ ские приборы (офтальмоскоп и пр.). Для других крытий необходимой предпосылкой явились вы современной науки, хотя, по существу, их вг можно было бы осуществить и прежними средствами. Таковы большая часть противоэпидемических меро­приятий, проведение операций с применением анесте­зии и антисептических средств. Традиционная инерт­ность в повседневной жизни и терпеливое отношение к неудобному и нецелесообразному как будто преодо­лены в наши Дни духом изобретательства.

Наконец, по Ясперсу, организация труда превраща­ется в социальную и политическую проблему. Если производство не только предметов роскоши, но и предметов повседневного массового потребления со­вершается машинным способом, то большинство людей оказывается втянутым в этот производственный процесс в качестве звена машинного оборудования. Если почти все люди становятся звеньями техническо­го процесса, то организация дзуда превращается в про­блему человеческого бытия. Поскольку главное для че­ловека — не техника и она должна служить человеку, а не человек — ей, то на основе современной техники возник социально-политический процесс, который со­стоит в том, что прежнее подчинение человека в качест­ве рабочей силы любым техническим и хозяйственным целям сменилось страстным желанием перевернуть это отношение, придать ему обратный характер.

По мнению К.Ясперса, технизация распространяет­ся все шире от подчинения природы до подчинения всей жизни человека, от бюрократического управления всем — до подчинения политики, даже игр и развлече­ний, которые проводятся в русле привычных форм жизни, но уже не как выражение внутреннего импуль­са. Человек уже не знает, что делать со своим досугом, если его свободное время не заполняется технически ор­ганизованной деятельностью, разве только он склонен, отдыхая, просто предаваться грезам и дреме.

Жизнь человека в качестве части машины, как пола­гает Ясперс, легче всего характеризовать в сопоставле­нии ее с прежней его жизнью. Человек лишается кор­ней, теряет почву и родину, для того, чтобы обрести место у машины. Причем даже предоставленный ему дом и участок земли уподобляются машинам, они пре­ходящи, взаимозаменяемы. Это уже не ландшафтное прежнее пребывание дома. Поверхность земного шара на наших глазах превращается в машинный ландшафт.

По убеждению Ясперса, техника господствует толь­ко над механизмом, над безжизненным, универсаль­ным. Во власти техники всегда лишь механически по­стигаемое. Она преобразует свой предмет в механизм, э тем самым в аппарат и машину. Перед лицом неожиданно грандиозных успехов этих механичесв возможностей может показаться, что в техническ отношении все выполнимо. Тогда возникает обмав вая уверенность в том, что все может быть сдеди Подобная абсолютизация техники, по мнению Ясг са, связана с непониманием действительности, к рая во всех случаях требует чего-то большего, голая техника, и хотя во всякой деятельности она жит необходимой предпосылкой, механизм coci как бы только костяк.

Касаясь демонического характера техники, перс отмечает, что проницательных людей с пор охватывал ужас перед техническим миром, рый, по существу, не был осознан ими. Полемика с Ньютоном становится понятной, только если и дить из потрясения, которое он ощущал, взирая на \ пехи точных наук, из его неосознанного знания о ближающейся катастрофе в мире людей. Швейцар историк и философ культуры XIX в. Я. Буркха{ выносил железных дорог и туннелей и тем не пользовался ими. Люди, ремесло которых после i ния машин не обеспечивало их хлебом насуй уничтожали машины.

Человек, по мысли К.Ясперса, сам станов одним из видов сырья, подлежащего целенаправ ной обработке. Поэтому традиция в той мере, в к в ней коренятся абсолютные требования, уничтоз ся, а люди в своей массе уподобляются песчинка будучи лишены корней, могут быть именно поз использованы наилучшим образом. В концепции перса Содержатся весьма важные в мировоззренчес отношении соображения о сущности техники, о ха{ тере труда, об усиливающейся технизации окруас щей среды, о демоническом предназначении техни Эти мысли получили дальнейшее развитие в трудах временных социальных критиков.

Повороты в технике

Французский исследователь Жак Эллюль затрагивает различные философские проблемы техники, государства. Опираясь на идеи М.Хайдеггера, Эллюль стремится в своем исследовании рассмотреть технику как осе феномен (его работа во французском издании т. называлась «Техника»). Эллюль придает термину ника» широкий мировоззренческий смысл. Он име виду не просто машинные механизмы, машинную технику, ту или иную процедуру для достижения цели. Эллюль определяет ее как всю совокупность методов, рационально 'обработанных и имеющих абсолютную эффективность во всякой области человеческой дея­тельности. Таким образом, французский исследователь пытается проследить связь техники с рационализмом, с абстрактным мышлением, современным знанием. '

Сущность техники, по его мнению, кроется не в ней самой (в этом отношении он развивает хайдеггерианскую концепцию). Ее «онтологическая природа» раскрывается через рассмотрение культурных и духов­ных особенностей современного мира. На этом осно­вании Эллюль проводит различие между машиной и техникой. Он подчеркивает, что техника как социаль­ное явление порождена машиной, но было бы неверно отождествлять их. Машина не является сущностью техники, ибо последняя представляет собой качествен­но новую ценность.

Эллюль связывает технику со всеобщей рационализа­цией мира, в ходе которой происходит вытеснение из мышления, из общественного сознания эмоциональных элементов, фиксируется детерминированная последова­тельность явлений, утрачивается универсальность, пол­нота сознания за счет закрепления в нем сугубо реф­лективных элементов. По мнению французского автора, именно панлогизм порождает технику и придает ей не­оборимую силу. Она выступает, таким образом, в каче­стве исторической судьбы современной цивилизации.

Вот почему Эллюль рассматривает феномен техни­ки как самую опасную форму детерминизма. Техника, по его словам, превращает средства в цель, стандарти­зирует человеческое поведение и, следовательно, не просто делает человека объектом научного исследова­ния, но объектом «калькуляций и манипуляций». Здесь у Эллюля намечаются две темы, которые стано­вятся ведущими в его исследованиях. Во-первых, он оценивает техническую цивилизацию с таких позиций, которые исключают правомерность научно-техничес­кой революции, оценивают ее негативно и, таким об­разом, ставят вопрос о возможной поливариантности социального развития. Во-вторых, французский автор рассуждает от имени человека, которого воспринимает как меру всех вещей и судьбу которого как исходный момент всякого философствования.

Эллюль не просто объявляет мировой исторический Процесс «обессмысленным», он не только ставит под сомнение прогрессивно-поступательный характер об­щественного развития. Программа французского исследователя шире: он приступает к развернутому изучению прогресса в его различных формах. Положительный идеал Эллюля, разумеется, включает в определенную идею поступательного развития общества, но она предполагает возрождение утраченных форм социального устроения, создание таких условий при которых окажется возможным богатое человече кое творчество.

Фактором культурного отчуждения человека, мнению Эллюля, является централизованное бюрократическое государство, превратившееся в автономную; независимую силу, и существующая техническая система как средство реализации власти и угнетет Поэтому, полагает Эллюль, для освобождения человека необходимо ликвидировать государство, a tcxhi кий прогресс поставить под контроль.

Но как обуздать технический прогресс? При ответе на этот вопрос обнаруживается крайняя противоречивость концепции Эллюля. Он полагает, что koнтроля над техническим прогрессом можно достичь посредством автоматизации производственных процессов и развития информационных систем. Техника, оказывается, может в конечном счете удовлетворить все потребности и наделить человека властью над природой. Эллюль, выступая в качестве критика техники формы мышления, в конечном счете отступает от традиций Хайдеггера и Ясперса, поскольку усматривает именно в ней возможность выработки альтернатив цивилизации. Но каким образом техника в своем поступательном развитии способна создавать собственные контртенденции? Отчего в ходе смены техник возникает радикальное смещение ее основ? Что приводит к отрицанию тех приобретений, которые создала техника Почему ее воздействие на социальную жизнь многомерно и противоречиво?

Одна из закономерностей научно-технического прогресса проявляется в революционном, «скачков характере ее развертывания. Разумеется, в развитии техники происходит приращение ее достояний. Этот процесс, сохраняя в основном свою преемственность, чреват радикальными сдвигами, глубинными изменениями. Время от времени происходит как своеобразный сброс привычных канонов, традиционных установлений. Техника устремляется в нов русло. И здесь поступательность утрачивает присущую ей плавность. Новое состояние техники неожиданно оказывается как бы в известном противостоянии отношению к предшествующему этапу.

Идея радикальных переворотов в развитии техники издавна присутствует в философской литературе. Мно­гие западные исследователи отмечали, что промышлен­ная революция XVIII в., заменив ремесленное производ­ство машинным, произвела крутой сдвиг в производи­тельных силах общества. В философской литературе воз­никла также догадка, что научно-техническая революция развертывается как бы на прототипической основе. Иначе говоря, в истории техники на качественно новой базе имеют место некоторые явления минувших веков. Подобно тому как в науке в ходе плавного накопления знаний происходит вдруг смена основных ее принципов — в куновском варианте — парадигм, так и в технике можно обозначить целые эпохи, отличающиеся качест­венно новым содержанием. При этом происходит не растворение традиции, а ее возобновление, преображе­ние. Нововведения возрождают утраченное.

Наука и техника раскрыли величие человеческого разума. Они изменили мир и представления о нем. К.Маркс отмечал, что греческая мифология невоз­можна при наличии сельфакторов и электрического телеграфа. Но столь же внушительная дистанция отделяет лазер от локомотива, компьютер от компа­са, ракету от ткацкого станка. Техника действитель­но может характеризовать тот или иной этап разви­тия человечества.

Культурные мутации

В 90-е гг. в философии техники усилилось внимание к человеческому измерению прогресса. Многие современные философы пришли к выводу, что нельзя понять феномен «технологических переворотов», оставаясь в русле истории машин и техноло­гий. Здесь необходимо некое погружение в стихию духовно-культурных факторов, в сферу гуманизации техники. Американский философ Х.Сколимовский пытается понять, всегда ли развитие техники сопряже­но с культурными мутациями, с глубинными социаль­ными переменами. Он обращает внимание на тот факт, что техника достигла расцвета в Китае в XIV столетии, то есть до западного Ренессанса и европей­ской научной революции. Стало быть, по мнению фи­лософа, научная революция вовсе необязательно необ­ходимая предпосылка процветания техники, а развер­тывание потенциала техники не всегда ведет к общест­венным переменам.

Х.Сколимовский задается вопросом: почему так вне­запно возникла философия техники? Почему европейцы озабочены будущим техники? По его мнению, возник­новение данной сферы философских исследований от­ражает запоздалое признание роли техники в сотворении и разрушении европейской цивилизации. Философия техники соотнесена с ключевыми понятиями философ­ской рефлексии — прогресс, природа, рациональность, эффективность. Это философия человека, который осоз­нал раздробленность и мозаичность технической культу­ры и поэтому убежден, что фаустовская цивилизация выбрала неправильный способ своего общения с приро­дой. Х.Сколимовский также ставит вопрос о переоценке тех оснований, на которых зиждется европейская циви­лизация. На карту поставлен вопрос о способности за­падного человека и присущего ему мировоззрения уп­равлять экологической системой, поддерживать развитие человеческих существ и сохранение сложившегося об­щества. Техника, как подчеркивает Сколимовский, пре­вратилась, если использовать хайдеггеровский термин, в часть бытия человека.

Х.Сколимовский предлагает понимать философию техники как философию человека. Техника, по его мнению, должна быть подчинена человеческому импе­ративу, а не человек императиву техническому. Чело­веческое понятие прогресса должно, как подчеркивает философ, означать не вымирание других творений природы, не омертвение духовных и чувственных по­тенций человека, но, скорее всего, углубление своеоб­разия человека, расширение его духовности.

Многие современные философы видят резервы гу­манизации техники в развертывании самого техничес­кого прогресса. Они убеждены в том, что очередная волна культурных нововведений устранит внутренние противоречия и коллизии этого процесса и обеспечит гармонию с миром человека. Идея технических мута­ций, оказывающих многомерное воздействие на соци­альный прогресс, давно уже получила признание в фи­лософии и социологии. Наиболее последовательно ее развивают Д.Белл, Дж.Грант, О.Тоффлер.

По мнению Олвина Тоффлера, развитие науки и техники осуществляется рывками, точнее сказать, вол­нами. Почему в так называемый век информации, спрашивает он, мы вступаем именно сегодня, а не сто лет назад? Отчего этот процесс не мог «опоздать» еще на столетие? Тоффлер отмечает, что примерно с середины 50-х гг. промышленное производство стало при­обретать новые черты. Во множестве областей технологии все более обнаруживается разнообразие типов техники, образцов товаров, видов услуг. Все большее дробление получает специализация труда. Расширяют­ся организационные формы управления. Возрастает объем публикаций. По мнению Тоффлера, все это привело к чрезвычайной дробности показателей, что и обусловило появление информатики.

О.Тоффлер полагает, что тенденция к унификации породила контртенденцию. Появился запрос на новую технологию. «Информационный взрыв» рассматрива­ется им как порождение отживших структур. Однако почему прежние социальные структуры стали разру­шаться? Откуда взялись новые запросы и потребнос­ти? Что, вообще говоря, порождает грандиозные тех­нологические сдвиги? Тоффлер отвечает на эти вопро­сы культурологически, хотя и подчеркивает великую роль техники в истории человечества.

Современные культурологи выделяют в истории че­ловечества три стадии: «традиционное, аграрное об­щество, «индустриальное общество» и «постиндустри­альное, информационное» общество. Американский культуролог пытается обрисовать будущее общество как возврат к доиндустриальной цивилизации на новой технологической основе. Рассматривая историю как непрерывное волновое движение, Тоффлер анали­зирует особенности грядущего мира, экономическим костяком которого станет, по его мнению, электрони­ка и ЭВМ, космическое производство, использование глубин океана и биоиндустрия. Это и есть «третья волна», которая завершает аграрную («первая волна») и промышленную («вторая волна»).

Нет сомнений в том, что компьютеры углубят понима­ние причинно-следственных связей нашей культуры в целом, на что указывает Тоффлер. Обработка информа­ции поможет создать осмысленные «целостности» из бес­связных, роящихся вокруг нас явлений. Но компьютер только в том случае окажет воздействие на общественный организм, когда его применение будет продуманным, со­отнесенным с характером общественных связей.

Тоффлер правильно указывает на некоторые признаки современного производства, которые изживают себя. Речь идет, в частности, о том, что стандартизация охватила не только производство, но также рынок труда и другие сферы жизни. Справедливо отмечается, что во всех инду­стриальных обществах развивается нечто вроде «техничес­кой болезни» — фетишизация величины и размеров. Во многом верны рассуждения американского социолога о недостатках централизации и концентрации.

Конечно, компьютер и новые технологии позволяют перейти к разнообразному и мелкосерийному производст­ву с низкой себестоимостью, вытеснить крупносерийное и единообразное производство, которое было необходи­мым при промышленной механизации докомпьютерного периода. Однако философия истории у Тоффлера то и дело обнаруживает слабые и уязвимые места. Обществен­ные перемены осмысливаются им по принципу «челноч­ного движения». Получается, будто многие традиции, многие стороны старого жизненного уклада надо вернуть, потому что их устранение не принесло людям ничего об­надеживающего. Оказывается, прогресс — это возвраще­ние утраченного. Распыленность сменилась централиза­цией, теперь настала пора «децентрализации». Разнообразие ремесленного труда было замещено стандартизацией, отныне возрождается индивидуальное своеобразие про­фессиональных занятий. Большая семья распалась, усту­пила место «нуклеарной», самое время конструировал» новую, «электронную» семью.

Современная культурология подчеркивает, что человечество не располагает сколько-нибудь убедительной теорией о том, как общество связывается изнутри. Ни экономикой, ни обществом нельзя управ­лять, ибо эти системы носят открытый характер, «ос­новные признаки» преображаются несогласованно, что лишает общество необходимых черт живого орга­низма. Это обстоятельство ставит еще одну культуро­логическую проблему — соотношение органики куль­туры и техницизма.

Литература

Будем ли мы жить во всемирной деревне? /Сб. статей под рея проф. Т.В.Керимовой. М.: 1994.

Новая технократическая волна на Западе /Сб. текстов под ред.; П.С.Гуревича. М.: 1986.

Социальные проблемы современной техники / Сб. текстов под. ред. В.Н.Поруса. М.: 1986.

Тавризян Г.М. Техника, культура, человек. М.: 1989.

Вопросы для повторения

Что такое техника как феномен?

Каковы формы и пределы ее воздействия на человеческое бытие?

Когда зародилась философия техники? В чем особенность истолкования техники в философии К.Ясперса? Всегда ли развитие техники сопряжено с культурными мутациями?

Может ли технический прогресс подсказать путь нетехнического развития человечества? Возможен ли компьютерный рай?

Темы контрольных работ

Философия техники как область исследования. Природа и феномен техники. Техника и человеческое бытие. Культурные циклы и технический прогресс. Культурные мутации. «Третья волна» и антропогенная цивилизация.