Военная проза как литературно-художественный феномен

Великая Отечественная война – одна из самых значимых и неисчерпаемых тем русской литературы. В настоящее время она по-прежнему остается предметом неоднозначных, противоречивых оценок и мнений, несмотря на то, что число пишущих на эту тему невосполнимо уменьшилось.

Многие современные литературные критики убеждены, что «историческая память советских людей о Великой Отечественной во многом была воспитана тем, что называется пропагандой», вследствие чего востребованной советским обществом оказалась не правда, а миф о войне, который и в настоящее время с трудом поддается искоренению. С другой стороны, современникам очень трудно разобраться в потоке новой информации о военном прошлом.

Русская военная проза представляет сложное, многосоставное художественное явление, внутри которого, как в системе, можно выделить отдельные направления, этапы, характерные жанры.

Литература, возникшая непосредственно в годы войны и в первое десятилетие после нее, за исключением небольшого ряда текстов, носила в значительной мере агитационно-пропагандистский характер. Задача писателей сводилась, как правило, к разоблачению германского фашизма и прославлению героизма советских людей. Правдивых книг о войне, воссоздающих не восторженную общую панораму героических побед, а тяготы будничной фронтовой жизни, крестный путь воевавшего народа, было немного. В условиях идеологического давления большинство писателей были вынуждены следовать официальной концепции войны. Однако и тогда литература не могла ограничиться лишь романтизацией подвигов, прославлением стратегической мудрости советских полководцев и т. п. Уже в повести В. Некрасова «В окопах Сталинграда» (1946), чудом уцелевшей от разгрома и даже удостоенной Сталинской премии, читатель сталкивался не с казенно-героическим пафосом, а с изображением переднего края, суровых фронтовых будней. Повесть Некрасова была одним из первых произведений открывших правду о войне, в отличие от большинства других книг 40-х – 50-х гг., изображавших войну в угоду казенным историографам и предписанным партией канонам. В связи с этой повестью утвердилось и литературно-художественное понятие «окопная правда», ставшее своего рода критерием в оценке правдивости произведений о фронтовом прошлом. Среди немногочисленных произведений 40-х – 50-х гг., содержащих принципиально новый взгляд на войну, свободный как от идеологических схем, так и от нормативов соцреализма, отмечают повесть В. Богомолова «Иван» (1958). В ней писатель поднял одну из самых трагических тем, связанных с судьбой детей. В силу ряда причин только во второй половине 80-х и в 90-е годы были опубликованы повесть К. Воробьева «Это мы, господи!», написанная в 1943 году и документальная «Черная книга», созданная В. Гроссманом и И. Эренбургом. В первом произведении рассказывается о фашистском плене, второе – об истреблении гитлеровцами евреев на оккупированной территории СССР. Набор «Черной книги» был уничтожен в ходе развернутой компании борьбы против «космополитизма».

В период войны многие советские писатели были фронтовыми корреспондентами. Значимое явление военной прозы – рассказы А. Платонова («Девушка Роза», «Смерти нет!», «дерево родины», «Взыскание погибших», «Неодушевленный враг» и др.), которые создавались писателем на передовой и по праву являются документами войны. Они – «особая страница в его творчестве» (С. Семенова). И в то же время – это феномен, вобравший в себя на материале новой темы наиболее сокровенные платоновские темы и мотивы. Как замечает С. Семенова, «военные рассказы Платонова – в большинстве своем рассказы о ненапрасных смертях воинов, защитников «родного места»: каждый стремится свою жизнь подороже, на большую пользу отдать, а здесь эта польза – поверженный, уничтоженный враг, носитель смерти самому дорогому – народу и родине. Такая ненапрасная гибель продолжает усилие и жертвенный подвиг предков и отцов, строивших, расширявших, защищавших, отвоевывавших страну, положивших родовое наследство в своих потомков, «в сынов своих» - «доброе сердце», «сердечную натуру».

Цельным художественным явлением в русле литературы о Великой Отечественной стала «лейтенантская проза», сыгравшая важную роль в разоблачении советских мифов о войне. Она представлена следующими авторами и произведениями:

Ю. Бондарев, повесть «Батальоны просят огня», роман «Горячий снег»;

К. Воробьев, повести «Убиты под Москвой», «Крик»;

В. Курочкин, повесть «На войне как на войне»;

А. Ананьев, роман «Танки идут ромбом»;

Г. Бакланов, повести «Пядь земли», «Мертвые сраму не имут», «Июль 1941 года»;

В. Кондратьев, повесть «Сашка» (Заметим, что не все исследователи относят это произведение к «лейтенантской» прозе).

К поколению лейтенантов относят и многих других авторов, в том числе и В. Быкова с его повестями «Журавлиный крик» и «Третья ракета».

Лейтенантская проза разрушила традицию романтико-героического летописания в литературе о войне. Писатели-лейтенанты одними из первых сказали читателю слово суровой солдатской правды о прошлом человека на войне. Все они имели фронтовой опыт. В годы войны многие из них совсем молодыми людьми попали в армию и на собственном опыте, служа рядовыми солдатами или младшими офицерами, познали тягостность жестоких фронтовых будней. О писателях лейтенантского поколения А.Твардовский сказал следующее: «Выше лейтенантов не поднимались и дальше командира полка не ходили, а видели пот и кровь войны на своей гимнастерке». Большое влияние на формирование идейных основ лейтенантской прозы сыграла повесть В. Некрасова «В окопах Сталинграда».

Писатели-лейтенанты отказались от панорамного, монументального изображения войны, характерного для литературы 40-х – 50-х годов. В центре внимания лейтенантской прозы оказалась не столько баталистика, сколько фронтовая жизнь солдата, его быт и переживания. Приверженцам так называемой барабанно-фанфарной прозы, склонным к вульгарно-героизированному и масштабному показу войны писатели лейтенантского поколения противопоставили «окопную правду», повествование о фронтовой жизни переднего края.

Лейтенантская проза раскрыла содержание подлинного, реального подвига, заключающегося в стойком служении солдатскому долгу. Писатели-лейтенанты показали, что солдаты и офицеры Советской Армии не безликая героическая масса с лозунгами на устах, а весьма обыкновенные люди. Во многом именно из-за этого советская «охранительная» критика обвинила их в дегероизации, а также в абстрактном гуманизме и ремаркизме.

Лейтенантская проза создала биографию лейтенантского поколения, показав, что цена победы – молодая жизнь миллионов молодых людей.

Эволюция литературы о войне шла в разных направлениях. Это касается и глубины исследования, и расширения тематики, и разнообразия жанров и их модификаций. В 60-е годы одним из заметных явлений военной прозы была эпопея-трилогия К. Симонова «Живые и мертвые», выражающая общественные настроения тех лет. Крупнейшее произведение, содержащее не только глубокую, но и свободную от идеологической заданности концепцию Великой Отечественной, но и имеющее антикультовскую, антитоталитарную направленность – роман В. Гроссмана «Жизнь и судьба». Он был создан в 1960 году, но пришел к читателю только в конце 80-х годов.

В 70-е годы новый путь в освоении военной темы проложил В. Быков. Он считал, что в военной теме следует находить болевые точки, которые болят до сих пор. Начиная с «Круглянского моста» большинство быковских произведений посвящены партизанской войне и оккупации в Белоруссии. Это повести «Сотников», «Обелиск», «Волчья стая», «Знак беды» и др. Все они обладают своеобразной художественной структурой. Быковская повесть – образная модель нравственной проблемы, взятой в предельно трагическом варианте. Писатель исследовал не батальную сторону войны, а возможности духа человека на войне. Для его произведений характерны пограничные ситуации, постановка героя перед необходимостью морального выбора. Поэтому, определяя идейно-эстетическую структуру быковских произведений, критики условно назвали их повестями нравственного эксперимента.

Нравственная проблематика и психологизм – главные отличительные особенности прозы Г. Бакланова, Б. Васильева, В. Астафьева. Для произведений этих авторов характерна напряженная трагическая атмосфера, вызывающая у читателя неподдельное катарсическое чувство. Особую известность в 70-е годы приобрела повесть В. Астафьева «Пастух и пастушка». Внимание писателя сосредоточено на изображении разрушительного воздействия войны на человеческую душу.

Наряду с художественной прозой в 60-е – 80-е годы шло активное создание документальных и документально-публицистических произведений. Одной из первых в их ряду стала повесть С. Смирнова «Брестская крепость». Она является результатом многолетних поисков сведений о погибших героях и о тех, кому удалось выйти из осажденной крепости. Книга значительно восполнила хронику войны ранее неизвестными именами и фактами. Документальные произведения, обжигающие трагическими фактами, созданы белорусскими писателями Я. Брылем, В. Колесником, А. Адамовичем («Я из огненной деревни»), а также А. Адамовичем и Д. Граниным («Блокадная книга»).

В начале 1970-х гг. в критике начали возникать разговоры об «усталости» военной прозы, что означало то, что многие подходы к материалу исчерпали себя, новые вещи стали создаваться на хоженых путях. И поэтому в такой ситуации актуальной стали выглядеть произведения белорусского писателя В. Быкова, которые «традиционно воспринимались в СССР и в мире как часть советской русскоязычной прозы» (Б. Соколов). В. Быков считал, что в военной теме следует находить болевые точки, которые болят до сих пор. Его повести – это своеобразное художественно-стилевое явление. Они представляют собой образную модель нравственной проблемы, взятой в предельно трагическом варианте. Отсюда и обобщенное литературно-критическое определение их как повестей нравственного эксперимента, в которых автор исследует не батальную сторону войны, а возможности человеческого духа в экстремальной, пограничной ситуации, когда герой поставлен перед необходимостью выбора между жизнью и смертью («Сотников», «Обелиск», «Волчья стая», «Пойти и не вернуться» и др.).

В годы перестройки и в постсоветский период, когда многое было рассекречено и обнародовано, военная проза пополнилась новыми произведениями. В этих условиях на передний край выдвинулось осмысление такой проблемы, как цена победы. И мнения о ней были и до сих пор бытуют разные, вплоть до самых крайних, наподобие того, что победа была не нужна, что со спасением родины солдат спас и всю вновь расцветшую номенклатуру, бюрократическую систему.

Главные события военной прозы на исходе века (1990-е годы) – романы В. Астафьева «Прокляты и убиты» и Г. Владимова – «Генерал и его армия» оцениваются по-разному. Последний был удостоен московской литературной премии «Триумф» (1995). По мнению многих, Г. Владимов в своем романе восполнил существенный пробел в военной теме. Писатель попытался осмыслить ту страшную цену, которой была достигнута победа, спасение России. Гибель солдат во многом на совести советских генералов, полководцев, которые не позволяли себе слова «жалко» и для которых победа должна была быть достигнута любой ценой.

В отличие от Г. Владимова В. Астафьев был участником войны. Он внес большой вклад в развитие военной прозы, в том числе и в 1990-е годы, обратившись к таким жанрам, как роман-памфлет («Прокляты и убиты»), автобиографический роман («Веселый солдат») и повесть («Так хочется жить»), которые рассматриваются в контексте философско-апокалиптической традиции осмысления бытия в русской литературе. Роман-памфлет «Прокляты и убиты» наряду с мемуарно-автобиографическим повествованием в рассказах «Последний поклон» представляют собой итоговые произведения писателя, в которых он размышляет в целом о трагической народной судьбе в тоталитарный период. Писатель показывает бесчеловечность сталинского режима, советской командно-бюрократической системы, повинной в загублении огромного множества человеческих жизней. «Война представлена как поединок двух военных машин, двух идеологий – сталинизма и фашизма, в которых отдельные участники равно уязвимы, равно жертвы».

Знаменательным явлением в военной прозе 1980-90-х гг. и в литературном процессе этого времени стал и роман В. Гроссмана «Жизнь и судьба», который был готов к публикации еще в 1960-е годы, но подвергся аресту со стороны сотрудников госбезопасности. Это масштабное эпическое произведение, панорама военной эпохи. В его создании сказался опыт В. Гроссмана, фронтового корреспондента, очевидца сталинградского сражения. В центре – Сталинградская битва, ставшая кульминацией войны. Военная тематика соединилась в произведении с антитоталитарной. Впервые В. Гроссман показал битву не двух враждебных армий, двух непримиримых государств, а двух равно тоталитарных государств. В романе проведена аналогия между сталинизмом и гитлеризмом. Советская и немецко-фашистская системы сходны в том, что применили по отношению к своим гражданам сверхнасилие, соединенное со сверхдавлением мировых идей. И сталинизм, и гитлеризм отняли у человека личную свободу, сделав из него послушного исполнителя.

В целом, военная проза и более того – военная литература – «уникальное явление отечественной словесности», «средоточье наиболее важных гуманистических, нравственных проблем и художественных достижений» (И. Н. Афанасьев). По мнению В. Чалмаева, это «не сумма разрозненных текстов при всем богатстве индивидуальностей», а «определенная развивающаяся система текстов, система чрезвычайно динамичная», в эволюции которой можно выделить следующие ключевые моменты и завоевания:

1). «Разрушение былого, 1940-50-х-гг., нормативного, часто мифологизированного, пропагандистского, «батального пространства» с его монументализацией и символикой.

2). Постепенное превращение всего пространства войны из панорамы военных событий, «кампаний», «великих ударов» в сферу нравственных исканий, преодоление человеком в шинели догм ненависти и непримиримости, спасения им человечности в самом себе.

3). Как следствие этого, убывание внешней событийности, очерковой иллюстративности, спроектированности истории и возрастание бытийности (онтологизация).

4). Изменение языка военной прозы (ранее он нес следы очеркизма, газеты): усиление жанровой многосоставности произведений…»

В результате всего этого, «современный читатель, – отмечает В. Чалмаев, - получил возможность обрести истинное, а не вульгарно-героизированное прошлое».