Сохранение биосферы – естественный фундамент устойчивого будущего 2 страница

Учитывая, что для сохранения биосферы и ее устойчивости необходимо снижение давления хозяйственной и иной антропогенной деятельности почти на порядок, необходимо коренным образом изменить взаимодействие общества и природы. Изменение содержания этого взаимодействия должно характеризоваться переходом от преобразовательной деятельности природы к адаптации к ней, соблюдению (а не нарушению) законов биосферы. Преобразовательный акцент в деятельности человека считался само собой разумеющимся и нередко даже великие ученые (а среди них В.И. Вернадский и К.Э. Циолковский) мыслили будущее Земли и космоса только как все большее изменение человеком окружающей среды. Например, первый из упомянутых ученых говорил о превращении биосферы в ноосферу^[90]. Однако с точки зрения концепции УР ни во что биосферу превращать нет необходимости. Сейчас даже говорят о прекращении экспансии хозяйственной деятельности на естественную биоту и биогеоценозы и ограничении антропогенной активности на уже освоенных территориях.

При переходе к УР должен реализоваться принцип коэволюции природы и общества, т.е. их взаимная адаптация и соразвитие, естественно, при условии сохранения биосферы и ее дальнейшей эволюции. Если человечество будет снижать свое давление на биосферу, и вступит с ней в коэволюционные взаимоотношения, то сохранившаяся биота сможет компенсировать антропогенные возмущения. Сохранение биосферы и коэволюция с ней цивилизации создадут те базовые условия, которые сформируют совершенно новую систему «общество-природа», реализующую стратегию УР, обеспечит наше общее будущее на планете, а в астрономической перспективе – и за ее пределами.

Переход биосферы из одного устойчивого состояния в другие происходит лишь за миллионы лет в силу огромных масштабов и сложности составляющих ее био- и геосистем. Влияние же биоты на всю биосферу таково, что она, действуя по принципу Ле Шателье-Брауна, способна поддержать пригодное для жизни состояние окружающей среды главным образом благодаря огромной массе продукции биоты и колоссальному биоразнообразию (предполагают, что на планете существуют порядка 30-100 млн. видов живых существ, из которых описано менее 2 млн.). Восстановление нарушений окружающей среды может происходить в относительно краткие сроки (порядка десятков лет) по сравнению с переходом биосферы из одного устойчивого состояния в другое. Именно это внушает надежду на то, что обеспечение экологической безопасности по биосферному варианту поможет решить глобальные проблемы окружающей среды за период от нескольких десятков до сотни лет. В процессе эволюции естественная биота представляет собой гомеостатическую планетарную систему, обеспечивающую устойчивость биосферы при любых изменениях (теллурических, космических, антропогенных) в пределах действия принципа

Возможно ли в принципе биосферосовместимое развитие общества? Ответ на этот вопрос сопряжен с ранее затронутым вопросом о возможности коэволюции человечества и биосферы, и мы далее попытаемся внести в его рассмотрение некоторые новые моменты, связанные с нетрадиционным пониманием процесса экологизации.

Будем считать, что в целом процесс экологизации направлен прежде всего на сохранение биосферы и тем самым на создание более благоприятных экологических условий жизнедеятельности человека и всего человечества на нашей планете.

Основой поддержания жизнедеятельности людей с периода неолитической революции является материальное производство, осуществляемое в двух основных формах – индустриальной (промышленность) и аграрной (сельское хозяйство). Эти две формы выделены нами не случайно, поскольку далее мы покажем, что с ними связаны два основных направления экологизации, как деятельности по сохранению биосферы и естественных экосистем.

Обычно считается, что любая человеческая деятельность в принципе должна вписываться в биосферу, и в этом видится основное предназначение процесса экологизации. Однако такое мнение лишь частично отображает исторически сложившуюся ситуацию в области хозяйственной деятельности. Определенная часть этой деятельности (во всяком случае начиная с определенной эпохи неолита) в принципе не может и не должна вписываться в биосферу, ее процессы и экосистемы, поскольку она оказывается опасной для их естественного существования и эволюции, поскольку производит чуждые и вредные для этих экосистем продукты – ксенобиотики. Чуждые для биосферы (биоты) объекты, являющиеся конечным продуктом хозяйственной, в основном индустриальной деятельности с точки зрения сохранения биосферы не должны вовлекаться с естественные экосистемы и влиять на эти системы и составляющие их элементы, поскольку в результате наносится вред окружающей среде – происходит ее загрязнение, деградация природных объектов и истощение природных ресурсов. Вполне понятно, что в силу специфики материального производства полностью этого достичь невозможно и поэтому важно установить пределы этого негативного воздействия, выражающиеся в виде нормативов качества окружающей среды, т.е. нормативов, устанавливаемых в соответствии с физическими, химическими, биологическими и иными параметрами (показателями), используемыми для оценки состояния окружающей среды, соблюдение которых гарантирует благоприятную для человека и биоты окружающую среду. В этом случае речь идет о том, что эти нормативы не выходят за пределы несущей емкости экосистем, обеспечивающих их естественную эволюцию и устойчивое функционирование в качестве условий жизнедеятельности человека.

Между тем более 20% территории суши характеризуется тем, что антропогенная активность уже давно вышла за пределы несущей емкости естественных экосистем и они фактически превратились в объекты, созданные человеком для обеспечения его потребностей и уже не обладающих только свойствами природных (естественных) объектов. Это прежде всего индустриальные, городские и другие селитебные территории, для которых формулируются определенные требования и нормативы, реализация которых обеспечивала бы сохранение благоприятных для населения экологических условий на этих территориях. Одновременно необходимо обеспечить минимальный вред окружающей эту индустриально-урбанизированную антропогенную экосистему другим, взаимодействующим с ней фрагментов биосферы (где должно обеспечиваться устойчивое функционирование этих фрагментов как частей естественных экосистем).

Итак, исторически сложилась экологическая ситуация, когда в результате антропогенной деятельности, вся биосфера разделилась на две четко не разделенные части: естественные экосистемы, где антропогенная активность находится в пределах несущей емкости, и полностью антропогенные объекты, в которых живут и работают люди, искусственно удовлетворяются их жизненно важные потребности. Эти последние объекты даже трудно именовать экосистемами, поскольку они обладают свойствами природных объектов в минимальной степени (а ведь понятие экосистемы появилось как отражение именно объективно существующей естественной части природной среды).

Можно представить, что антропогенные объекты в ходе экологизации превращаются в природные либо природно-антропогенные объекты, когда деятельность человека начинает вписываться в несущую емкость естественных экосистем. И хотя такой процесс экологизации действительно может происходить, тем не менее он не является главной магистралью реально протекающего и планируемого процесса совмещения антропогенной деятельности с сохранением и эволюцией биосферы. В результате экологизации, реализующей цели УР, должно быть снижено общее антропогенное давление на биосферу примерно на порядок. Исходя из этого и из того, что существует упомянутое разделение экосистем (где имеет место и еще не произошел выход за пределы их несущей емкости), можно вычленить два различных направления экологизации.

Первое из них относится к индустриальным и селитебным территориям, т.е. к антропогенным экосистемам, где уже произошел выход за рамки их несущей емкости и где продуктом антропогенной активности в основном являются ксенобиотики, т.е. чуждые биосфере новые вещественные объекты и энерго-информационные процессы. Основная задача природоохранной деятельности в этом случае заключается как в дальнейшем уменьшении антропогенного пресса на окружающую среду, и прежде всего биоту, так и в изоляции (защите) этой среды от реально существующего или возможного вредного воздействия человека и других негативных процессов.

Подобную стратегию человеческой активности как природоохраняющей деятельности в известном смысле можно назвать «изоляционной», имея в виду изоляцию естественных экосистем биосферы от негативной деятельности людей. Изоляция, или защита окружающей природной среды от негативного ксенобиотического антропогенного воздействия представляется более приемлемой стратегий экологизации, чем превращение антропогенных объектов в природно-антропогенные с целью их возвращения в пределы несущей емкости экосистем. И с этих позиций вряд ли оправдано дальнейшее хозяйственное «наступление» на естественные экосистемы, биота которых является стабилизатором и регулятором окружающей среды. Дальнейшая индустриальная деятельность в основном должна быть связана с преобразованием уже нарушенных территорий и урбанизированных ландшафтов с переходом к малоотходному производству, а не с дальнейшим экстенсивным захватом территорий естественных экосистем. Конечно, не исключен в ряде случаев и «возврат» природе части антропогенных объектов, т.е. восстановление природной среды.

С точки зрения дальнейшей экологизации антропогенной деятельности речь идет о переходе на интенсивный путь развития индустрии и отказе от экстенсивного пути как расширения по пространству биосферы. Экономическая эффективность в ходе интенсификации будет достигаться не за счет расширения поля деятельности (и тем самым дальнейшей деградации естественных экосистем), а благодаря экономии и все большему включению в хозяйственную сферу качественных факторов и источников развития. Экологическая безопасность будет достигаться как за счет изоляции биосферы от ксенобиотиков как продуктов промышленного производства, так и обеспечения благоприятных условий жизнедеятельности и здоровья человека.

Наряду с «защитно-изоляционной» формой экологизации в природоохранной деятельности, будет развиваться в основном в сфере аграрного производства другая форма. Ведь сельское хозяйство в принципе не может изолироваться от биоты, поскольку аграрный процесс базируется на естественных процессах и циклах биосферы. В сельском хозяйстве гораздо меньше экосистем, где в такой же степени произошел выход за пределы их несущей емкости как в индустрии, но главное – это то, что аграрный процесс не может существовать вне естественной биоты. «Защитно-изоляционная» стратегия экологизации для агросферы в перспективе УР бесперспективна, хотя сейчас и существуют некоторые индустриальные способы производства пищевых и иных продуктов биологического происхождения, в которых имеет место изоляция этого процесса от биосферы.

Однако основное сельскохозяйственное производство, поставляющее человечеству более 95% всех пищевых продуктов. должно вписываться в биосферу, даже используя интенсивные способы хозяйствования. И хотя процесс экологизации агросферы в определенной своей части уходит от традиционной химико-техногенной формы интенсификации в результате создания экологически чистой продукции (органическое, биодинамическое и другие формы экологизированного хозяйства), все же переход к устойчивому сельскохозяйственному производству видится в так называемой адаптивной интенсификации агросферы. В основу этой эколого-биологической стратегии положено создание сортов растений, «способных в процессе фотосинтеза с наибольшей эффективностью утилизировать естественные и антропогенные ресурсы окружающей среды и одновременно противостоять действию абиотических и биотических стрессоров»[91].

Переход к адаптивной стратегии природопользования предполагает использование и адаптивных средообразующих возможностей и функций человека, конструирование биосферосовместимых агроэколандшафтов и агроэкосистем. В этих агрофитоценозах в единую биосферосовместимую систему соединяются функции высокой продуктивности (урожайности) и экологической устойчивости и что очень важно – возврат к саморегуляции и релаксации окружающей среды. Адаптивная интенсификация в конечном счете приводит к сохранению природной среды и одновременно – к повышению качества жизни человека, т.е. к обеспечению экологической безопасности аграрного процесса за счет использования безопасных (для среды и человека) воспроизводимых ресурсов планеты, минимизацию утилизации исчерпаемых ресурсов, в особенности ископаемой энергии.

Сохранение естественных сообществ биоты в виду их стабилизирующих функций в биосфере представляет собой основу того, что мы здесь именуем концепцией естественной безопасности[92]. Идея естественной безопасности заключается в том, чтобы обнаружить в природе и использовать те “механизмы”, которые, действуя автоматически, обеспечивают безопасность ее субъектов. С этой точки зрения, естественная биота, конечно, представляет собой такой “механизм” и, судя по всему, он является одним из основных для обеспечения экобезопасности. Однако, будучи ядром естественной безопасности, биотические механизмы в принципе не могут быть единственными естественными механизмами гомеостатического действия.

Основанием для такого вывода служит двуединая сущность биосферы как планетарной оболочки, состоящей как из биоты, так и косного вещества, иных геосфер. Под биосферой обычно понимают биоту и взаимодействующую с ней окружающую среду в планетарных масштабах. Есть и более узкое понимание биосферы, включающее в себя лишь те компоненты и характеристики окружающей среды, которые употребляются биотой (в основном речь идет о биогенных компонентах).

Такое более узкое, но более содержательное понимание биосферы также имеет смысл, поскольку речь пойдет о ее устойчивости, которая носит не просто физический, не только биохимический, но и кибернетический характер. Биосфера оказывается самоподдерживающейся системой (гипотеза Геи) за счет своей блее развитой высокоорганизованной компоненты – биоты, которая управляет окружающей средой, а точнее теми ее компонентами, которые связаны с процессами синтеза и распада биогенных элементов, т.е. элементов, постоянно входящих в состав организмов и выполняющих определенные биологические функции (кислород, углерод, водород, азот, кальций, калий, хлор, сера и т.д.)

Биота представляет собой наиболее активный и главный механизм, обеспечивающий устойчивость биосферы. Но и неживое вещество биосферы, как далее будет показано, не представляет собой нечто аморфное, которое человек может безнаказанно преобразовывать. Оно также имеет пределы, обусловленные уже не столько биологической, сколько геологической эволюцией. В первую очередь на антропогенные возмущения реагирует живое вещество, поскольку оно имеет более узкий эволюционный коридор условий существования, по сравнению с “геологическим коридором” косного или абиотического вещества.

Все гомеостатические механизмы абиотической природы, которые способствуют сохранению благоприятных для человека и биоты условий существования, также могут быть использованы для сохранения биосферы. С кибернетической точки зрения – это все механизмы, которые могут быть отнесены к процессам, аналогичным по действию принципа Ле Шателье-Брауна, явлениям гистерезиса, отрицательной обратной связи, которые иногда характеризуются как квазиуправление, отнесенное ко всей природе. Мы здесь не будем специально обсуждать эти вопросы, но уместно отметить, что наличие элементов “гомеостатического” поведения систем неживой природы связано с существованием там информации, с признанием ее всеобщности.

Информационная природа естественной безопасности нуждается в своем дальнейшем обосновании, однако, важно, что эмпирически обнаружены такого рода механизмы в природе и они не ограничиваются только биотическими механизмами сохранения устойчивости. Вся остальная “абиотическая” природа также содержит массу аналогичных механизмов, обеспечивающих сохранение устойчивости в земных и космических масштабах. С этой точки зрения использование неживого вещества планеты для целей цивилизационного развития также приводит к нарушению устойчивости эволюционно сложившихся геологических и космических систем.

Здесь не случайно, отдавая приоритет биоте биосферы, мы придаем существенное значение абиотическим факторам перехода к устойчивому развитию[93]. Это связано с тем, что есть точка зрения, идущая еще от В.И.Вернадского, что необходимо переходить на путь социальной автотрофности, т.е. использования неживой, косной материи. Между тем вряд ли можно распространять чисто “ресурсное видение” перехода к устойчивому развитию с живой природы на неживую, т.е. видеть в живой природе – фундамент человеческого существования, а в неживой – лишь ресурс для биоты и человечества. Ведь в ходе эволюции появились законы, которые человек не может нарушать, в том числе и законы, действующие в неживой природе.

Поскольку человечество существует за счет природы, можно предположить, что перейдя на автотрофный путь развития оно постарается жить лишь за счет неживой природы, скажем, косного вещества планеты. Это означает, что вещество планеты, которое в процессе производства и других форм деятельности человечество перерабатывает в социальную материю, не может быть больше, чем масса планеты. В действительности это очень завышенная оценка. Максимально возможный расход массы планеты гораздо меньше. Он определяется эволюционно сложившимися мерами геономического характера. Видимо, может быть израсходована лишь незначительная часть массы Земли, а точнее говоря, земной коры.

Таким образом, даже переход на автотрофный путь развития не решает проблему выживания человечества на долгие времена, то есть его переход на путь устойчивого развития. Более того, исчерпав определенную часть земной коры, автотрофная цивилизация подвергнет риску и существование самой биосферы, значительно нарушив ее связи с остальными компонентами целостной геосистемы. Не разрушая биосферу изнутри, что делается сейчас, человеческая цивилизация по сути дела, будет вынуждена разрушать биосферу извне, со стороны неживого, косного вещества планеты. Биосфера, как и человечество, опять-таки окажется в опасности, продолжительное и стабильное существование жизни и общества на планете станет невозможным.

Многие ученые полагают, что понятие “автотрофность” характеризует независимость живого организма от готовых продуктов биосферы. Но готовые продукты биосферы – это не какие-то отходы, а “готовые органические соединения другого организма”(В.И. Вернадский). Следовательно, автотрофность – независимость лишь от биоты биосферы. Такое понимание автотрофности применимо только для живого вещества биосферы – автотрофных организмов, и то частично, поскольку они используют гумус (детрит). В своей жизнедеятельности они не выходят за рамки биосферы, а самое главное – не переступают предельной черты эволюционно – экологического характера.

Человек ее переступает. Изолируясь от биоты, он не в силах изолироваться от косного вещества биосферы и, разрушая его, губительно воздействует на биоту. Устранив в рамках автотрофной цивилизации себя из биоты как консумента (потребителя), человек даже на пути автотрофности будет разрушать биосферу, и чем дальше – тем больше. Разрушение идет из-за разрыва в биосфере естественных взаимосвязей между биотой и косным веществом и ассимиляции последнего. Единственное, чего здесь можно добиться, – это замены сильного разрушения на слабое и более продолжительное.

Стало быть, традиционное понимание автотрофного пути развития как независимости человечества от биоты оказывается малопригодным, ибо оно не является биосферосовместимым. Социализация понятия автотрофности должна угубляться. Видимо, ее нужно понимать как независимость не от биоты, а – более широко – от биосферы Земли. Это принципиально новое понимание автотрофного пути развития, являющегося одновременно и биосферосовместимым.

Можно ли изолироваться от биосферы на планете? Это в принципе невозможно, если не заимствовать вещество и энергию из геологических сфер, существенно удаленных от биосферы, – из ядра и мантии. При современном уровне техники легче, пожалуй, добывать ресурсы за пределами планеты, нежели в ее недрах. Обратите внимание: логика этих рассуждений незаметно подвела к рассмотрению космических перспектив взаимодействия общества и природы.

А теперь представим, что создано экологическое общество в своем чисто земном варианте. Предположим, что оно существует в условиях стабильно протекающих демографических процессов и не наращивает своих производительных сил, а довольствуется их “нулевым “ ростом. Речь, по-видимому, идет о высокоинформатизированном сообществе землян, решивших существенно ограничить свои материальные потребности во имя экологических требований и направить развитие в духовную область.

Однако “поддержание духа” (преимущественно информационно-емкое развитие) в геоцентрической ноосфере требует материальных затрат, взаимодействия с окружающей средой. Если вещество, энергия и информация, необходимые для жизни общества, берутся только из земной природы, как предполагается в геоцентрической системе экологического мышления, деградация биосферы идет гораздо более быстрыми темпами, чем при использовании ресурсов космоса.

Выходит, автотрофный путь развития в его земном варианте оказывается бессмысленным: отказываясь от даров природы биологического характера, мы вынуждены подтачивать неорганический фундамент биосферы. Не правильнее ли пытаться устранить отрицательные последствия традиционного пути природопользования с помощью рационального освоения космоса? Ведь геоцентрическое видение автотрофного пути ведет к новым экологическим тупикам.

Идею изоляции человека от биоты трудно (да и нецелесообразно) реализовать в условиях планеты. Возьмем, скажем, запрет на употребление в пищу живого вещества, воспроизводимого биосферой. На современном уровне производительных сил и науки его воспроизводство средствами химико-биологической технологии осуществимо через многие десятилетия и не в силах предотвратить надвигающуюся экологическую катастрофу.

Изолировать производственную деятельность человека от косного вещества биосферы не легче, чем воспроизвести искусственным образом живые существа. Не просто добраться до областей планеты, которые мало влияют на среду обитания живых существ, и создать там экологически замкнутые производственные технологии. Пожалуй, проще всего сделать это во внеземном пространстве.

Таким образом, развитие автотрофной цивилизации имеет свои естественные ограничения и выделение человеческой деятельности из биосферы в принципе невозможно. Конечно, некоторые элементы автотрофности вне ее – локальная мера ослабления антропогенного давления. Но это отнюдь не генеральная стратегия перехода к устойчивому развитию, не суть ожидаемой экологической революции.

Сказанное свидетельствует о том, что из двух вариантов – изоляции и адаптации к биосфере – приоритетной оказывается эта последняя. Человек должен не столько изолироваться от биосферы в своей производственной деятельности, сколько приспосабливаться к ней. Поэтому утверждение неособирательства и максимально экологизированного сельского хозяйства – реальная, а не надуманная перспектива, хорошо вписывающаяся в стратегию ноосферного развития.

Если понимаемое таким образом экоразвитие биосферосовместимо а определенном промежутке времени, то выход в космос производства делает его биосферосовместимым на более длительное время, в течении которого биосфера способна сама себя сохранять в условиях Земли. Выход в космос производства, а затем и части населения планеты приведет к существенному ослаблению антропогенного пресса на живое и косное вещество биосферы. Что же касается поиска естественных основ экобезопасности за пределами планеты в ходе освоения космоса, то здесь необходимо искать иные механизмы, но уже абиотической природы.

Концепция адаптивной экобезопасности должна исходить из того, что для защиты общества о экологических угроз и опасностей необходимо искать естественные механизмы, силы и процессы, которые в принципе и должны обеспечивать переход к устойчивому развитию. В этом смысле переход к новому типу развития одновременно выступает реализацией не традиционной адаптирующей стратегии природопользования, а адаптивной и потому экологобезопасной. Перенос акцента человеческой активности с преобразования на адаптацию меняет сам характер социальной и особенно хозяйственной деятельности. Человеческая деятельность обретает новую стратегию – адаптивную стратегию, которой “пользовались” до появления человека все живые существа в биосфере.

Адаптивная стратегия – это форма человеческой деятельности, основанная на использовании механизмов и факторов адаптации к окружающей среде и прежде всего к окружающей природной среде. В широком смысле адаптацией можно назвать такое взаимодействие двух объектов (один из которых может быть средой ), которые в результате этого изменяются, сохраняя свою целостность и способность продолжать существование в данной среде. Адаптация в этом смысле выступает формой коэволюции.

Если учесть, что к адаптивной интенсификации природопользования могут быть добавлены и другие формы биосферосовместимого использования воспроизводимых ресурсов (например, неособирательство[94]), то обеспечение продовольственной безопасности человечества окажется вместе с тем и процессом реализации экономической безопасности, удовлетворяющим всем требованиям общецивилизационной стратегии УР.

Между тем формирующийся глобальный мир становится все более целостным, но вместе с тем ограниченным социоприродных взаимодействий, воздействующих и даже определяющих все другие процессы на нашей планете. Наиболее зримые природные и социоприродные ограничения – не только ограничения территориальные, ставящие предел дальнейшему экстенсивному развитию, но и исчерпаемость природных ресурсов, глобальная экологическая угроза и т.д. Это и ограничения темпорального характера, связанные с пространственными пределами, очень часто ставящие временной финал развитию тех или иных процессов на Земле, в том числе и существованию человечества.

Поэтому переход к УР в силу целостности и сильной взаимосвязи компонентов биосферы (как фундамента жизни и регулятора окружающей среды) и формирования единства цивилизации через глобализацию должен оказаться процессом глобального управления, в тех или иных аспектах ограничивающих стихийное продолжение рыночно-экономоцентрической модели НУР. И хотя только к ограничениям, разумеется, нельзя свести переход к УР, однако, они приобретают сейчас приоритетное значение и в зависимости от степени осознания этих биосферных и иных пределов и границ можно будет в будущем судить об эффективности перехода к УР на глобальном, региональном, национальном и локальном уровнях. Разрешение социоприродного противоречия заключается в существенном (почти на порядок) уменьшении антропогенного пресса на биосферу и его принципы могут быть изучены на соответствующих моделях.

Формирование хозяйственной деятельности, не разрушающей биосферу, а ее сохраняющей, т.е. экологодопустимой, не выходящей за пределы несущей (экологической) емкости экосистем одна из центральных задач становления будущего «устойчивого» общества. Биосфера с этой точки зрения должна рассматриваться уже не только как кладовая и поставщик ресурсов, а как фундамент жизни, сохранение которого должно быть обязательным условием функционирования социально-экономической системы и ее отдельных элементов.

Постепенно включаясь в системный переход к УР, вся социоприродная и особенно экологическая деятельность человечества обретает принципиально новые черты. Отметим лишь некоторые из них.

Во-первых, это социоприродная системность, т.е. органическое объединение экологического фактора с социальными, политическими, экономическими и иными направлениями развития с целью формирования целостно-инновационной системы человеческого и шире – социоприродной системы развития. Во-вторых, поскольку УР – это будущий общепланетарный процесс, то в качестве приоритетных выступают глобальные императивы, их гармоничное соединение с локальными, региональными, национальными и другими «менее глобальными» целями экологической и любой другой деятельности. Важно, чтобы каждое локально проводимое природоохранное мероприятие не ухудшало бы глобальную экологическую ситуацию, которая, к сожалению, и дальше продолжает обостряться. В-третьих, решение экологических проблем должно ориентироваться на опережающие действия с целью недопущения чрезвычайных ситуаций, кризисов и катастроф, а не устранения их негативных последствий, как это практикуется в модели НУР. Понятно, что глобальную экологическую катастрофу можно лишь предотвратить, поскольку ликвидировать ее разрушительные последствия просто будет некому.

В принципе предполагается, что такую глобальную экологическую безопасность может обеспечить переход к УР, хотя, как отмечалось выше, одновременное сохранение человечества и биосферы с позиций синергетики весьма проблематично (если не сказать, невозможно), поскольку человечество живет и развивается только за счет природы, потребляя из нее негэнтропию в форме природных ресурсов и условий. Поэтому такая форма развития цивилизации как УР неизбежно потребует дальнейшего расширения пространственной сферы деятельности человечества, включая завершение процесса глобализации в ноосферно-устойчивой перспективе и освоение внеземных пространств. Причем, космическая деятельность должна будет подчиняться экологическим императивам и в первую очередь решать земные, особенно глобальные проблемы[95]

Недооценка космического фактора и ресурса, средств космонавтики, в модели устойчивого развития (а это имеет место и в наших официальных документах и материалах ЮНСЕД) переводит РФ в ранг периферийной страны в переходном процессе на новую цивилизационную модель развития. Космические ресурсы во всем их объеме (техника, технология, пространство, ресурсы, информация из космоса) и т.д. придают России реальную возможность в перспективе оказаться в числе лидеров по многим направлениям перехода к устойчивому развитию, а не быть аутсайдером в нынешней модели развития в качестве рядовой развивающейся страны.