Сохранение биосферы – естественный фундамент устойчивого будущего 5 страница

Одна из основных проблем перехода на путь УР – как распределять природно-ресурсную ренту, то есть разницу между ценой, по которой продается природный ресурс, и расходами на его добычу, включая нормативную прибыль. Если износ капитала учитывается, то износ и истощение природных ресурсов до недавнего времени, да и сейчас, не учитывается[113]. Отсюда заниженная доля учета природных ресурсов в общемировом доходе, что невыгодно для развивающихся стран и выгодно для стран «золотого миллиарда». Цены труда и капитала не уравновешиваются ценой природных ресурсов, что нарушает принцип эквивалентного обмена в условиях рынка, свободу и равенство обмена товаров[114]. В условиях такого неэквивалентного обмена та часть дохода, которая остается от труда и вложения капитала, т.е. земля и природные ресурсы, согласно Д.С. Львову, должны быть собственностью государства, всего общества в целом[115].

По мнению Д.С. Львова, важно предложить такое управление природопользованием, которое оптимизировало бы природопользование, в этом случае сочеталась бы экономическая эффективность и социальная справедливость[116]. Если общество становится истинным владельцем территории, ее земельных, водных и прочих природных ресурсов, включая полезные ископаемые, воздушное пространство и ландшафтно-рекреационные зоны, то это создает основу для представления всем членам общества равных прав на доступ к пользованию природными ресурсами. «Это, – пишет Д.С. Львов, – явилось бы содержательным наполнением принципа равенства возможностей, без которого трудно добиться социального мира и осознания всеми слоями населения и индивидами общности их интересов»[117]. Необходимо обратить ренту от всех используемых ресурсов в общественные доходы, аккумулируемые в системе общественных (государственных) финансов.

Во всех цивилизованных странах природная рента принадлежит всему обществу и изымается государством. Однако нужно иметь в виду, что это лишь одна из точек зрения, которая пока только теоретически может влиять на формирование системы государственного управления природными ресурсами. К сожалению, в концепции Д. С. Львова не раскрыт механизм того, как природная рента с природных ресурсов может влиять на переход страны к УР.

Сейчас большую часть ренты забирает предприниматель, хотя она должна принадлежать владельцу эксплуатируемых ресурсов — государству. Другого потенциального источника доходов, сопоставимого с природно-ресурсной рентой, сейчас в России нет. УР России существенно зависит от справедливого распределения ренты в пользу всего общества, в таких отраслях, как рыбная, нефтяная, газовая, лесная, горнодобывающая и др. Поэтому государство должно усилить свои регулирующие функции в области добычи и использования природных ресурсов.

Необходимо принятие государственных решений в области перераспределения природно-ресурсной ренты с целью перехода на цивилизационную парадигму «устойчивости». «Природная рента» может оказаться наиболее важным источником финансовых средств, которые ускорят реализацию перехода на путь устойчивого развития.

3. Глобальная демографическая устойчивость

Наиболее сложные проблемы перехода к УР, на наш взгляд, проявляются на демографическом уровне, который оказался наименее изученным наукой, особенно в глобальном ракурсе особенно в связи с проблемами экологии.

Поставив вопрос о глобальном демографическом процессе в перспективе УР, мы сталкиваемся с проявлением ряда противоречий в понимании этой проблемы. С одной стороны человечество в планетарном масштабе не должно численно изменяться таким образом, чтобы исчезнуть с лица Земли, как это уже случилось с подавляющим большинством биологических видов. Это означает, что человеческий род, будучи уникальным не только как биологический вид, но и как новая социальная ступень эволюции материи, должен воспроизводить свою численность на необходимом уровне, ниже которого уже не сможет сохраниться. Тем самым, для реализации устойчивого развития необходимо не переходить некоторый, пока не установленный, нижний предел воспроизводства народонаселения планеты.

С другой стороны, с позиций устойчивого развития существует и верхний предел (тоже пока точно не определенный) упомянутой численности народонаселения планеты. Считать, что, чем больше будет населения на Земле, тем полнее будут реализовываться цели устойчивого развития, тоже нельзя. Ведь биосфера, как и вся планета, имеет пространственные, ресурсные и другие ограничения и эволюционный коридор своей естественной устойчивости, т.е. несущую емкость биосферы. Эта устойчивость как естественная безопасность может нарушаться, и может произойти глобальная катастрофа. Тем самым беспредельное увеличение численности народонаселения (о котором мечтал, например, русский антропокосмист Н.Ф. Федоров) уже может разрушить наш общий дом с другими живыми существами, т.е. весьма вероятен глобальный омницид.

Как видим, эти весьма общие рассуждения в духе реализации целей глобального перехода к устойчивому развитию говорят о том, что численность населения земного шара должна находиться в определенном эволюционном коридоре с верхними и нижними пределами, в который должны вписываться все дальнейшие демографические траектории на нашей планете.

Поэтому необходимо будет рассмотреть, как идет реальный демографический процесс в мире и как он коррелируется с теми представлениями об этом процессе с позиций глобального перехода к устойчивому развитию. Именно от выработки адекватных представлений об этом соотношении зависит как демографическая стратегия в мире в целом, так и демографическая политика каждого государства-члена ООН, в11зявшего курс на переход к устойчивому будущему.

Из двух главных и взаимосвязанных целей глобального перехода к социоприродному устойчивому развитию – сохранения человечества и биосферы – наиболее приоритетной является сохранение и выживание человеческого рода. Прежде всего, с этой целью и предложена была идея перехода мирового сообщества к УР. С помощью этой идеи предполагается «обмануть» природу, которая на протяжении всей биологической эволюции последовательно уничтожала все появляющиеся виды живых существ, отводя им средний срок существования на планете всего несколько миллионов лет. Из существующих миллиарды лет мы вряд ли найдем в современной биосфере какой-то вид, исключая некоторые микроорганизмы (археи и бактерии). Во всяком случае, животных, тем более таких крупных как человек, не существует среди долгожителей нашей планеты.

Но человек в темпоральных сроках существования не желает подчиняться естественным законам эволюции биосферы и благодаря своему разуму и другим социальным качествам, отличающего его от животных, стремится продлить свое бытие на неопределенно долгие времена. Теоретически такая идея вовсе не противоречит естественным эволюционным процессам особенно на главной и перманентно-прогрессивной траектории эволюции во Вселенной (супермагистрали глобально-универсальной эволюции)[118].

Поэтому можно считать, что если идея выживания человечества через переход к устойчивому развитию в принципе может быть реализована, то наряду с другими видами устойчивости (экономической, социальной, экологической и др.) должна будет осуществиться и демографическая устойчивость, причем, на наш взгляд, она должна быть приоритетной.

Демографическая устойчивость в глобальном ракурсе – это, на наш взгляд, самый главный вид устойчивости, который должен реализоваться при эволюционном переходе к устойчивому будущему. Глобальная демографическая устойчивость – это то, что лежит в основе идеи перехода к новой цивилизационной стратегии. Все остальные упомянутые и другие виды глобальной устойчивости явно или неявно направлены на реализацию главного вида «человеческой устойчивости» – устойчивости социально-демографических процессов как основного индикатора выживания цивилизации[119].

Выдвижение этого «индикатора» устойчивости будущего развития, хотя и кажется очевидным с позиций здравого смысла, может не устроить некоторых «глубинных» экологов, для которых выживание человечества представляется столь же равноправным, как и выживание любого другого вида живых существ. И здесь опять-таки уместно заметить, что выживание такого уникального вида как человеческий род не может быть лимитировано лишь естественными биологическими законами. Если все иные живые существа в своем популяционно-видовом бытии (не говоря уже об индивидуальном) смертны, то человек в социально-биологическом видовом аспекте через свою рациональность и социальность претендует уже на видовое бессмертие, о чем в начале прошлого века мечтал К.Э.Циолковский. Потому вряд ли идею демографической устойчивости следует рассматривать как очередную «антропошовинистическую» идею.

Человеческий род претендует на социально-биологическое бессмертие (как непрерывное существование и развитие) не просто как вид живых существ, а как социальное информационно-интеллектуальное материальное образование (ступень эволюции материи), призванное продолжить универсальную эволюцию на ее супермагистрали. А это в принципе невозможно без обретения соответствующей демографической безопасности и устойчивости социальной (пока «в лице» человечества) ступени эволюции.

Приняв гипотезу–цель обретения демографической устойчивости в качестве главной для реализации глобального перехода к устойчивому развитию, рассмотрим далее отношение ее к другим видам устойчивости (прежде всего экологической) и реализации в глобальном аспекте. Здесь мы также обнаружим ряд противоречий, которые в процессе упомянутого перехода необходимо будет разрешить.

Очевидно, что переход к устойчивому развитию как на глобальном, так и на национальном уровнях вносит определенные коррективы в реализацию оптимальной демографической политики и стратегии, преследуя двоякую цель – обеспечение демографической безопасности и устойчивости на государственном и, соответственно, – на планетарном уровнях. Однако для каждой конкретной страны существует специфика реализации демографической устойчивости в зависимости от сложившейся к данному моменту демографической ситуации и необходимыми (и возможными) действиям руководства государств по ее приближению к «устойчивой траектории».

В документах Конференции ООН по окружающей среде и развитию (ЮНСЕД, 1992 г.[120]) отмечается, что рост численности населения мира и масштабов производства в сочетании с нерациональными структурами потребления ложится все более тяжелым бременем на жизнеобеспечивающий потенциал биосферы. И хотя в материалах ЮНСЕД конкретные рекомендации по изменению численности населения планеты не содержатся, тем не менее, многие исследователи полагают, что между возможностью глобального перехода к устойчивому развитию и коренным изменением демографической политики государств имеется самая тесная взаимосвязь. И это новый подход к демографическим проблемам, поскольку динамика населения всей планеты как целого, как правило, до недавнего времени не исследовалась, ограничиваясь отдельными странами (хотя эти проблемы и рассматривались экспертами ООН).

Примерно миллион лет назад численность предков человека была около ста тысяч. Население земного шара в его неолитической истории только возрастало и к этой тенденции сознание человека уже привыкло[121]. За сельскохозяйственный период неолитической революции (10–12 тыс. лет тому назад) население планеты увеличилось примерно в 100 раз по сравнению с несколькими миллионами собирателей и охотников в конце палеолита. Начало же использования энергии ископаемого топлива для получения продовольствия, передвижения людей и промышленных нужд увеличило эту цифру за 200 лет в 10 раз.

Прибавление каждого следующего миллиарда человек к одному миллиарду, который обитал на планете в 1800 г. занимало все меньшее количество лет. Второй миллиард добавился к концу 30-х годов XX века, третий – к 1960 г., четвертый еще через 15 лет, пятый – уже через 12 лет, шестой миллиард – в 2000 г., т.е. тоже через 12 лет. Сейчас на планете проживают более 7 млрд человек.

При этом в развитых индустриальных странах народонаселение почти не увеличивается за счет естественного прироста (прирост – от 0 до 1%). Однако в развивающихся странах, где проживает около 5 млрд. человек, число жителей растет со скоростью от 2 % до 8% в год в зависимости от страны и региона.

Однако количественный рост населения Земли не будет беспредельным. По прогнозам ООН[122] к 2050 г., население планеты достигнет 9 млрд, а затем даже 9,5 -10 млрд человек в 2100 г.– и, возможно, стабилизируется на этом уровне, после чего станет плавно уменьшаться. Однако, если рост средней продолжительности жизни превысит 100 лет в ближайшие тоже сто лет, то это может привести к росту населения даже до 11 млрд человек, что создаст огромную нагрузку на окружающую среду и продовольственное и пенсионное обеспечение. С учетом перехода на путь устойчивого развития это потребует больших инвестиций в сферу планирования семьи, что должно привести к сокращению рождаемости.

Исследования, проведенные С.П. Капицей в области глобальных демографических процессов[123], также показывают, что население Земли стабилизуется на уровне 10–11 млрд и даже не удвоится по сравнению с тем, что уже есть. Сейчас численность населения развитых стран стабилизировалась на одном миллиарде (который часто именуют «золотым миллиардом»). В этих странах просматриваются тенденции, которые в недалеком будущем станут влиять на другие страны, затронут остальные народы. Так закончится глобальный демографический взрыв никак не связанный с исчерпанием ресурсов и экологией и представляет собой некоторую внутреннюю динамическую характеристику развития человечества.

Эти исследования также свидетельствуют, что предел роста народонаселения планеты определяется не экологией и природными ресурсами, а иными – внутренними демографическими императивами и пока еще не исследованными закономерностями. Не исключено, как полагает С.П. Капица, что эти закономерности определяются информационными факторами, что представляется нам в общем вполне правильным предположением, но пока не очень понятным и детально разработанным объяснением. Поэтому, если это так, речь не идет о том, что ресурсно-экологические факторы являются определяющими в глобально-демографическом процессе, они могут в той или иной степени его корректировать – ускорять либо замедлять. Впрочем, нам представляется, что здесь, если не прямо, то опосредовано могут действовать и глобальные ограничения экстенсивного роста, в том числе и через информационные характеристики развития цивилизации.

Ведь формирующийся глобальный мир обретает свою целостность не только под влиянием деятельности человека, но и природных – глобальных ограничений и особенностей. Глобальный мир оказывается целостным, но ограниченным земным миром социоприродных взаимодействий, воздействующих и даже определяющих все другие процессы на нашей планете. Наиболее зримые ограничения – не только ограничения территориальные, ставящие предел дальнейшему экстенсивному развитию, но и исчерпаемость природных ресурсов, глобальная экологическая угроза и т.д. Это и ограничения темпорального характера, связанные с пространственными пределами, очень часто ставящие временной финал развитию тех или иных процессов на Земле, в том числе и существованию человечества.

Глобализация, глобальные проблемы, другие глобальные процессы, тесно связанные с космическими процессами, как уже не раз подчеркивалось, возникли именно благодаря пространственной шарообразности и тем самым замкнутости нашей планеты как небесного тела, глобальной ограниченности земного шара и его биосферы, в которой развертывается антропогенная деятельность. Глобализация и ряд других социоприродных глобальных процессов уже были «запрограммированы» природными особенностями земного шара, как, возможно, и глобальные демографические процессы. Глобализация оказалось обусловленной природными характеристиками и особенностями биосферы и даже космическими свойствами планеты как небесного тела. В этом пространственно-природная специфика всех глобальных процессов, включая глобальные демографические проблемы.

Сказанное означает, что в течение XXI–XXII вв. естественным образом может произойти демографический переход, заключающийся в том, что расширенное воспроизводство населения планеты сменится ограниченным воспроизводством и последующей количественной стабилизацией (низкая рождаемость и низкая смертность). Если будущее развитие подтвердит возможность стихийной реализации глобального демографического перехода, то нет необходимости включать предлагаемые некоторыми экологами механизмы жесткого демографического регулирования, направленного на резкое снижение общей численности народонаселения планеты во имя дальнейшего существования оставшихся и будущих поколений. Если, конечно, будет ясно, что к нынешним более семи миллиардов прибавление очередных 3–4-х миллиардов человек не приведет к такому усилению антропогенного давления на биосферу, которое необратимо нарушит ее устойчивость и вызовет природные катастрофы.

Между тем подобные опасения у демографов существуют, и поэтому предполагается, что появилась новая цель, чтобы создать механизм поддержания равновесия между постоянным по численности человечеством и ограниченными ресурсами Земли. Таким механизмом и является устойчивое развитие цивилизации, разрешающее социоприродное противоречие между растущими потребностями мирового сообщества и невозможностью биосферы обеспечить эти потребности[124]. На это социоприродное противоречие обратил в свое время Т.Мальтус, но только современная экологическая ситуация завершила спор о том, прав ли был этот ученый и высветила его глобальный и угрожающий бытию человечества характер[125].

По сути дела, идет речь о восстановлении равновесия путем обуздания демографического взрыва в основном в развивающихся странах и снижения иными путями общего антропогенного давления на планету. Из двух исторически известных стратегий снижения количества народонаселения – повышение смертности (голод, войны, эпидемии, геноцид и т.п.) и ограничение рождаемости с помощью планирования семьи речь может идти только о втором направлении так называемой гуманной депопуляции, т.е. о добровольном и сознательном сокращении рождаемости супружескими парами. С такой инициативой в послевоенные годы выступила Индия, однако потерпела фиаско. И это не случайно – ведь и мировые религии, и почти все государства всегда поощряли иную тенденцию. Однако ряд ученых теперь стихийный рост народонаселения часто связывают с траекторией, ведущей к глобальной экологической катастрофе. Вот почему сейчас говорят о предстоящей демографической революции не только в плане стихийного демографического перехода, но и как гуманной депопуляции (за счет планирования семьи, теперь, возможно, даже стратегического планирования), которая могла бы гарантировать демографическую безопасность мирового сообщества и скорейший выход на путь УР.

В работах Римского клуба уже моделировались процессы и сценарии регулирования роста населения планеты. Если бы стратегия регулирования роста населения была введена еще с 1975 г., то "нулевой рост" мог быть достигнут к 2050 г. Если регулирование начиналось бы с 1985 г., то к 2050 г. население планеты достигло бы 8 млрд., а если с 1995 г., – то уже 10 млрд[126]. Как видим, демографическое моделирование показывает, что на рост народонаселения может существенно влиять государственное регулирование и возможный переход к глобальному управлению.

Даже при переходе на экологически безопасные технологии в условиях продолжения демографического роста, общая антропогенная нагрузка на биосферу к середине XXI в. может возрасти более, чем в два раза, что может быть чревато необратимой потерей устойчивости биосферы. Становится понятным, что рациональные механизмы, включая сознательное материнство (планирование семьи), являются одним из резервов ухода от экологического коллапса и важно это начать реализовывать в самое ближайшее время и на гуманных началах, ибо негуманно это сделает сама природа. Речь идет о возможном влиянии экологического фактора на все демографические прогнозы, которые строились пока без учета быстро нарастающего разрушения биоты с полным уничтожением естественных наземных экосистем в связи с нарушением устойчивости биосферы хозяйственной деятельностью человека.

Между тем, существует различие в форме депопуляции в прошлом и возможной «экологической» депопуляции в этом тысячелетии. Когда говорится о возможной управляемой гуманной депопуляции, то речь не идет о том, чтобы снизить количество населения обязательно в развивающихся странах, а оставить “золотой миллиард” развитых стран. Такая точка зрения неадекватна существу вопроса перехода к УР, поскольку нужно видеть конечную и комплексную цель – сокращение антропогенного давления (чего отнюдь не «преследовала», например, упомянутая верхнепалеолитическая депопуляция, когда также произошло существенное сокращение населения планеты).

В этом смысле правы представители развивающихся стран, когда говорят о том, что рост народонаселения в этих странах – не главная угроза стабильности биосферы, поскольку четыре пятых населения “Юга” потребляют менее 20 % всех ресурсов и в четыре раза меньше загрязняют окружающую среду, чем развитые страны. С этой точки зрения имеющий место однопроцентный рост населения США представляется большей угрозой для биосферы, тем более, чем двухпроцентный в любой из развивающихся стран, поскольку один (“средний”) житель США потребляет в 15–20 раз больше ресурсов, чем “средний” гражданин Индии, а тем более Эфиопии или Афганистана. В этом смысле более, чем 1 млрд населения Индии оказывает такое же антропогенное воздействие на биосферу, что и несколько десятков миллионов американцев, – а ведь их сейчас более 300 млн., и каждый год в США происходит рост на 3 млн человек. При сохранении нынешней однопроцентной скорости увеличения народонаселения США достигнет в 2030 г. 350 млн человек, а к середине XXI в. – около 400 млн. человек. Если не будут приняты специальные меры по уменьшению антропогенного давления, то США будет оказывать давление на биосферу как 8 млрд человек развивающихся стран к концу демографического перехода, что весьма красноречиво говорит об “американском типе” использования ресурсов и характере образования отходов. Вот почему США должны, как ранее полагал Совет по устойчивому развитию при Президенте США (упраздненный Дж. Бушем), первыми показать пример решения проблемы роста населения и эффективности использования ресурсов.

Нужно отметить, что ранее на отрицательные последствия общего увеличения народонаселения на планете внимания почти не обращалось. Между тем количество населения и особенно его плотность играет важную роль в цивилизационных процессах, хотя этот процесс еще малоизучен. И, тем не менее, биосферно-экологический взгляд на эту проблему показывает необходимость детального изучения демографических процессов, поскольку рост численности и плотности народонаселения существенно влияет как на внутрисоциальные процессы, так и на отношения общества и природы. Увеличение плотности народонаселения и превышение экологодопустимого предела совпало с началом кровопролитных войн в истории человечества. В дальнейшем для поддержания устойчивости переуплотненного в экологическом смысле общества начинают использоваться различного рода ограничения[127].

Учитывая грядущий демографический переход и необходимость создания благоприятных условий для жизнедеятельности будущих потомков, каждой стране необходимо пересмотреть свою демографическую политику.

До сих пор многие принимаемые меры, многочисленные демографические программы и проекты оказались неэффективными, ибо, на наш взгляд, они исходили из неадекватных причин и оценок воздействия народонаселения на окружающую природную среду. Главной причиной (если речь идет о глобальном измерении) возможной общепланетарной антропоэкологической катастрофы является увеличение антропогенного давления на биосферу, которое, несомненно, связано с количественным ростом народонаселения, а также с ростом его материальных (не духовных) потребностей, удовлетворение которых становится возможным только за счет как косного вещества планеты, так и биоты, ее потребления и, как следствие, разрушения, потери устойчивости биосферы. По мнению исследователей, посвятивших себя изучению этой проблемы, мировому сообществу в целом необходимо решить задачу существенного снижения (почти на порядок) потребления первичной биологической продукции[128]. В основном она может решаться путем уменьшения давления на биосферу хозяйственного освоения богатых биоразнообразием территорий, прекращения уничтожения лесов и сокращения ветландов, увеличения площади особо охраняемых территорий, что создает необходимый задел потенциала естественной (дикой) природы, которая регулирует и стабилизирует окружающую среду. Ясно, что снижение антропогенного давления может идти не только в результате предлагаемой рядом ученых гуманной депопуляции.

Идея о необходимости снижения антропогенного давления на планету, в том числе, и за счет демографического фактора, противоречит традиционным взглядам. Возможность устойчивого роста средств существования во все прошлые времена обеспечивал рост населения. До недавнего времени рост населения почти не сдерживали в глобальном масштабе экологические условия, несмотря на то, что допустимая численность населения с точки зрения экологии существенно (в несколько раз) меньше уже проживающего на ней количества людей. Совершенно очевидно, что в силу территориально-пространственных и иных экологических условий любая территория имеет определенную несущую емкость как для живого, так и для населяющего (заселяющего) ее человечества. Дальнейшее перенаселение ведет к подрыву устойчивости биосферы планеты и других "планетосфер" (геосфер) и бумерангом сказывается на человечестве и биоте. Заметим, что демографическая компенсация требует двухпроцентного увеличения ВНП на каждый процент естественного прироста населения.

До сих пор росту народонаселения на планете Земля в основном способствовали экономические факторы благодаря тому, что происходил пропорциональный рост трудоспособного населения в его общем количестве. Это было закономерно для периода экстенсивного роста экономики и демографического роста (взрыва) всего человечества. Антропогенное давление, вызванное демографическим ростом и развитием производства, на каком-то определенном этапе было превышено. Если исходить из предполагаемой некоторыми учеными допустимой численности народонаселения планеты (В.Г. Горшков, Н.Ф. Реймерс и др.) равному одному млрд., то это соответствует 1800 г. на Земле, когда промышленная революция лишь начала свое победное шествие по пространству планеты. Вполне допустимо, что вот уже два столетия человечество ведет широкомасштабное, возможно, пока еще обратимое, но уже глобальное разрушение биосферы, подрывая ее устойчивость и тем самым условия своего существования и биоты. Этим оно отличается от многих биологических систем, стабилизирующих свою среду обитания, где нарушают среду обитания лишь крупные животные, численность которых не превышает одного процента всего живого вещества.

Фактически речь идет об отказе от стихийного демографического развития и переходе к глобально-управляемому, более соответствующему целям устойчивого развития интенсивному (в смысле качества, а не количества) демографическому процессу.

В данном случае речь идет о совершенно иной – «устойчивой» демографической стратегии, отличающейся от традиционной (естественной) и требующей включения разумно регулируемых механизмов гуманной депопуляции. И хотя такая превентивная саморегуляция – весьма противоречивый и сложный феномен, но в принципе – реализуемый глобально управляемый процесс. Впрочем, определенные моменты в этом аспекте содержатся в принятой ЮНСЕД "Повестке дня на XXI век"[129], где подчеркивается, что проблема сдерживания численности населения весьма деликатна и требует понимания всеми слоями общества (особенно женщинами) взаимосвязи между демографическими тенденциями и факторами, с одной стороны, и устойчивым развитием, – с другой. Документ носит общеполитический рекомендательный характер и акцентирует внимание на необходимости обстоятельного развертывания в странах, входящих в ООН, работ по проблемам народонаселения, связи их с возможностями перехода на путь УР и кардинального изменения общемировых демографических тенденций.

Понятно, почему рекомендации ЮНСЕД носят весьма дипломатический характер, хотя такого рода рекомендации содержались почти во всех последующих крупных документах ООН, посвященных проблеме связи демографической проблемы и устойчивого развития.

4. Экологическое образование и устойчивое развитие

Образование в начале третьего тысячелетия находится на коренном переломе своего развития, или говоря языком синергетики, подошло к точке бифуркации. Будучи одним из самых масштабных социальных механизмов функционирования общества, образование должно таким образом изменить содержание и форму развития, чтобы способствовать выживанию цивилизации. И в этом кардинальное отличие моделей образования II-ого и III-его тысячелетий.

Образование нуждается в кардинальных, может быть, революционных трансформациях. Здесь также речь пойдет об «образовательной революции», акцентирующей внимание на проблеме понимания роли будущего в образовании, в ориентации его на цели УР и становления ноосферы.

Начало XXI в. ознаменовалось интенсивным поиском новой модели образования, которая могла бы удовлетворять потребности не только нынешних, но и будущих поколений землян и всего человечества, поставившего цель своего выживания и сохранения окружающей природной среды. Новую модель образования мировое сообщество связывает теперь со стратегией устойчивого развития, к которой мировое сообщество решило переходить в ХХI в. Основные контуры новой модели социоприродного УР III тысячелетия и его важнейшей подсистемы – образования должны сформироваться уже в ближайшие десятилетия[130].