СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА 15 страница

Космос управляется законом. Но если мы воспринимаем законы природы как обобщенные формулы того, что обязательно происходит (если, конечно, исключить чудеса), а моральные и социальные законы — как правила, которые должны соблюдаться (хотя иногда и нарушаются), то австралиец не делает такого разграничения. В его понимании мужчины и женщины должны соблюдать нормы поведения, установившиеся на все времена вследствие событий Мира Зари, и точно так же дождь должен идти в надлежащий сезон, растения должны расти, производить плоды или семена, а животные приносить потомство. Но и в природе, и в человеческом обществе случаются нарушения.

В том, что я отваживаюсь называть тотемической религией австралийских аборигенов, можно выделить два типа ритуалов. К одному типу относятся обряды, проводимые в определенных местах, которые обычно именуются тотемическими центрами. Тотеми-

¹⁵ Критику некоторых положений работы Дюркгейма см. в гл. 6 «Социологическая теория тотемизма» наст. изд.

ческой центр — это место, связываемое с некоторыми объектами действительности (чаще всего с конкретными видами животных и растений) или же с явлениями природы и погодными условиями, такими, как дождь или жара. Каждый тотемический центр ассоциируется также с одним (иногда более чем с одним) Существом Зари. Очень часто считается, что такое Существо «ушло в землю» на месте тотемического центра. У каждого тотемического центра имеется свой миф, связывающий это место с событиями Мира Зари. Тотемический центр, сопряженный с ним миф и проводимые на этом месте обряды принадлежат локальной группе, владеющей территорией, на которой расположен этот центр. Каждый тотемический центр, как аборигены думают, заключает в себе — в скале, в дереве, в водоеме или груде камней — то, что мы, наверное, можем назвать «жизненным духом» или «жизненной силой» тотемического вида.

Считается, что обряды, проводимые у тотемического центра членами той локальной группы (или же под их предводительством и руководством), которой принадлежит этот центр, обновляют «жизненный дух» соответствующего вида. В Восточной Австралии о тотемическом центре говорят как о «доме» или «месте жилища» тотемического вида, а обряды зовутся его «пробуждением». Так, обряд, совершаемый у тотемического центра дождя, вызывает дождь в надлежащий сезон, обряд, проводимый у тотемического центра кенгуру, обеспечивает размножение кенгуру, а обряд, устраиваемый около тотемического центра ребенка, способствует рождению детей в племени.

За всеми этими обрядами таится некая концепция, которую мы можем назвать специфически религиозной концепцией места человека во вселенной. Человек зависит от того, что мы именуем природой: от правильного чередования времен года, от выпадения осадков в должное время, от роста растений и от продолжения жизни животных. Но, как я уже говорил, если для нас природный порядок — это одно, а социальный порядок — другое, то для австралийца и первое и второе — части единого порядка. Благополучие — и индивида и общества — зависит от сохранения этого порядка и отсутствия серьезных пертурбаций. Австралийцы верят, что они могут обеспечить сохранение порядка (или по крайней мере способствовать этому) некоторыми своими действиями, включающими регулярное проведение тотемических обрядов.

Совершая обряды, которые были описаны выше, каждая группа берет на себя заботу (если можно так выразиться) только об одной малой части природы, о тех немногочисленных видах, чьими тоте-

мическими центрами эта группа владеет. Поддержание природного порядка как целого зависит, следовательно, от действий многих разных групп.

Социальная структура австралийских аборигенов зиждется на двух основаниях: системе локальных групп и системе родства, в свою очередь базирующейся на семье. Каждая маленькая локальная группа — закрытая патрилинейная десцентная группа*; это значит, что мужчина по рождению принадлежит к группе своего отца и к этой же группе принадлежат его сыновья**. Каждая группа независима и автономна Стабильность и непрерывность социальной структуры зависят от силы солидарности локальной группы.

Везде, где существовали тотемические культы (такие, какие я только что описал) — а они существовали на обширной части территории Австралии, — каждая локальная группа была и культовой группой***. Тотемический ритуал — благодаря особой связи группы с ее sacra: тотемическим центром или тотемическими центрами, ассоциирующимися с этим центром Существами Зари, мифами и песнями, посвященными этим Существам, и тотемическими видами, сопряженными с тотемическими центрами, — служил для выражения единства и солидарности группы, ее индивидуальности и обособленности от других групп. Именно этот аспект социальной функции тотемизма оценивался Дюркгеймом как основной, и я думаю, что этот аспект им даже переоценивался.

Существует, однако, иной аспект — ведь локальные тотемические группы являются не только обособленными, индивидуальными, непрерывными социальными единствами, но также частями более широкой социальной структуры. Эта более широкая структура обеспечивается системой родства Индивид в традиционном австралийском обществе рассматривает каждого человека, с которым устанавливается какой-либо социальный контакт, как родственника той или иной категории — далекого или близкого, и вся регуляция социальной жизни состоит преимущественно из правил, определяющих модели поведения по отношению к родственникам различных видов. Например, мужчина находится в очень близких отношениях с локальной группой своей матери и — во многих племенах — также причастен к sacra материнской локальной группы: ее тотемам, тотемическим центрам и тотемическим обрядам.

Австралийский тотемизм не только отделяет локальные группы друг от друга и придает каждой из них собственную индивидуальность, но также и связывает отдельные группы между собой. Ведь если каждая отдельная группа особой связью соединена с теми или

иными элементами природного порядка (например, с дождем или с кенгуру), а также с определенными Существами Мира Зари, то общество как целое связано через тотемические культы со всем природным порядком и со всем Миром Зари как с единым целым. Это лучше всего иллюстрируется еще одним видом тотемических культов, частично состоящих из драматических инсценировок, участники которых представляют различные Существа Зари. Такие театрализованные танцы исполняются только во время религиозных собраний, на которые сходится сразу несколько локальных групп, и именно в таких случаях совершаются посвящения юношей в религиозную жизнь общества, а также их введение в ранг взрослых мужчин.

Австралийское общество — это не просто набор отдельных локальных групп, это еще и совокупность личностей, связанных воедино системой родства. Австралийский тотемизм являет собой космологическую систему, благодаря которой природные феномены инкорпорируются в родственную организацию. Когда я начинал свою работу в Австралии в 1910 г., один абориген сказал мне: «Bungurdi (кенгуру) мой kadja (старший брат)». Это простое предложение из трех слов дает ключ к пониманию австралийского тотемизма. Говоривший отнюдь не имел в виду, что конкретные особи определенного вида кенгуру приходятся ему братьями. Он имел в виду, что находится к этому виду кенгуру, воспринимаемому как единство, в социальном отношении, аналогичном отношению, которое в системе родства связывает человека с его старшим братом. Мне жаль, что на этот раз у меня нет времени более полно раскрыть этот тезис

То представление об австралийском тотемизме, которое я только что дал, существенно отличается от представления Дюркгейма. Но мое представление, отнюдь не вступая в противоречие с дюркгеймовским, подтверждает его общую теорию социальной функции тотемической религии Австралии, а также ее обрядности. Два типа тотемических культов демонстрируют — символическими действиями — структуру австралийского общества и ее истоки в мифическом, сакральном прошлом. В деле поддержания социального согласия и равновесия религия играет наиболее важную роль. Религия — неотъемлемая составная в построении общества.

Я рассмотрел — причем весьма бегло — только два вида религии: культ предков и австралийский тотемизм. В обоих этих случаях можно продемонстрировать близкое соответствие формы религии и формы социальной структуры. В обоих случаях можно видеть,

как религиозные обряды утверждают и укрепляют чувства, от которых зависит социальный порядок. И это результаты, имеющие некоторое значение для исследования нашей проблемы. Они указывают определенные пути для дальнейших изысканий. Мы можем и должны анализировать другие религии в свете уже достигнутых результатов. Но для этого мы должны изучать религии в действии; мы должны пытаться выяснить эффекты активного участия в конкретных культах: прежде всего непосредственные эффекты, оказываемые на индивидов, а затем и последующие воздействия на общество, в которое эти индивиды входят. Когда у нас будет достаточное число таких исследований, тогда станет возможным создание общей теории природы и сути религий и их роли в социальном развитии.

При разработке такой общей теории необходимо определить с помощью сравнительных исследований соотношение между религией и моралью. Сейчас есть время лишь кратко обрисовать эту проблему соотношения религии и морали. Чтобы представить теорию, которая, кажется, очень широко поддерживается, я процитирую следующие отрывки из работы Тайлора:

«Один великий элемент религии — элемент моральный, который у высших рас являет собой самую насущную составляющую религии, — по сути, слабо представлен в религиях низших рас¹⁶.

При сравнении дикарских и цивилизованных религий обращает на себя внимание глубокое сходство их философий наряду с глубоким контрастом их практического значения в человеческой жизни. Если дикарские религии могут рассматриваться как пример естественных религий, то распространенная идея о том, что моральный контроль над вселенной есть неотъемлемый принцип естественной религии, терпит крах. Анимизм дикарей почти лишен этого этического элемента, который для современного образованного ума являет собой главную движущую силу практической религии. Как я уже говорил, дело не в том, что мораль вообще отсутствует в жизни низших рас Без морального кодекса даже самые грубые племена не смогли бы существовать; на самом деле моральные стандарты даже и у диких рас не в меньшей мере определенны и достойны похвалы. Но эти этические законы зиждутся на своей собственной почве традиций и общественного мнения, сравнительно независимых от анимистических верований и обрядов, существующих бок о бок с ними. Низший анимизм не аморален, он внеморален... Общая проблема соотношения морали и религии трудна, интригующа и требует огромной массы данных»¹⁷.

¹⁶Tyler E.B. Primitive Culture. 3rd ed. 1891. Vol. I, p. 427.

¹⁷Op. cit Vol. II, p. 360.

Я согласен с Тайлором в том, что проблема соотношения морали и религии трудна и загадочна. Но я хотел бы поставить под вопрос правомерность его разграничения между религиями дикарей и цивилизованных народов, а также его утверждение, что моральный элемент «слабо представлен в религиях низших рас». Когда мы сталкиваемся с такими взглядами, это означает, как я подозреваю, лишь то, что на самом деле у «низших рас» религия не сопрягается с теми видами морали, которые существуют в современных западных обществах Но общества отличаются друг от друга своими системами морали точно так же, как и другими аспектами социальных систем, и что нам следует анализировать в каждом конкретном обществе, так это соотношение религии или религий именно этого общества с его же — присущей именно ему — моралью.

Д-р Р.Ф. Форчен в книге о религии манус оспорил авторитетное мнение Тайлора¹⁸. Религию манус можно назвать одним из видов спиритуализма, но это не культ предков в том смысле, который я придаю этому термину в настоящей лекции. Моральный кодекс манус запрещает любые сексуальные контакты, кроме как между мужем и женой, порицает нечестность и настаивает на добросовестном исполнении всех обязанностей, включая экономические обязательства по отношению к родственникам и всем остальным. Нарушения морального кодекса навлекают на нарушителя или на его домохозяйство гнев духов и наказание, а защиты следует искать в раскаянии и заглаживании вины,

Давайте теперь снова рассмотрим случай с культом предков. В обществах, его практикующих, наиболее важная часть морального кодекса связана с поведением индивида по отношению к его линиджу и клану, а также по отношению к индивидуальным представителям того и другого. При самых типичных формах культа предков несоблюдение этого кодекса подпадает под религиозные или сверхъестественные санкции, ведь это все преступления против предков, а именно они, по поверьям, и насылают наказания.

Как пример «низших рас» мы опять-таки можем взять аборигенов Австралии. Поскольку в основе их социальной структуры лежит сложная система широко простирающегося признания связей родства, постольку наиболее важная часть их морального кодекса состоит в правилах поведения по отношению к родственникам различных категорий. Одно из самых аморальных действий, в каком

¹⁸ Fortune K.F. Manus Religion. Philadelphia, 1935, p. 5, 356. Книга д-ра Форчена — очень полезный вклад в изучение социальных функций религии, и в ней рассматривается очень необычный вид религии.

только человек может быть повинен, — сексуальные отношения с женщиной, не принадлежащей к категории родственниц, на которых правилами разрешено жениться.

Моральным законам племени обучают молодых людей во время священных церемоний, известных как церемонии инициации. Я коснусь только церемоний Бора — как их называют, — распространенных у ряда племен Нового Южного Уэльса. Эти церемонии были учреждены во времена Мира Зари Байаме, который убил собственного сына Дарамулуна (иногда этот последний ассоциируется со священной гуделкой*) и на третий день вернул его к жизни. Во время церемонии инициации все посвящаемые «умирают» и возрождаются к жизни на третий день¹⁹.

На священной церемониальной площадке, где проводятся эти инициации, обычно сооружают изображение Байаме из земли**, а иногда еще и изображение жены Байаме. Кроме этих изображений инициируемым показывают священные обряды, а также рассказывают священные мифы.

Далее, Байаме учредил не только церемонии инициации, которые помимо прочего являются школой морали для молодых мужчин, но также и систему родства с брачными правилами и правилами поведения по отношению к различным категориям родственников. На вопрос «Почему вы соблюдаете эти сложные брачные правила?» обычно отвечают: «Потому что их установил Байаме». Таким образом, Байаме — божественный законодатель, или, говоря иначе, в нем персонифицируются племенные законы морали.

Я согласен с Эндрю Лэнгом и патером Шмидтом в том, что Байаме в некотором отношении сильно напоминает еврейского Бога. Но Байаме не оказывает помощи в войне, как это делал Иегова для сынов Израиля, он также не является повелителем природы, управляющим бурями и сменой времен года. Эта роль отводится другому божеству, Змее-Радуге, чье изображение тоже иногда лепят из земли на священной церемониальной площадке. Роль Байаме — это роль Божественного Существа, установившего наиболее важные законы морали и священные церемонии инициации.

Этих немногочисленных примеров будет, наверное, достаточно, чтобы показать, что идея, согласно которой только высшие религии сознательно озабочены вопросами морали и элементы морали слабо

¹⁹ Высказывалось предположение, что здесь мы сталкиваемся с влиянием христианства, но с ним можно не считаться. Идея ритуальной смерти и возрождения очень широко распространена в религиях мира, а прообраз трехдневного периода дается людям повсеместно и ежемесячно — «смертью» и «воскрешением» луны.

представлены в религиях низших рас, несомненно, очень спорна. Если бы было больше времени, я бы привел примеры и из других районов мира.

Если что и усложняет эти проблемы, так это тот факт, что закон, мораль и религия суть три способа регулирования поведения человека, которые в обществах различного типа дополняют друг друга и сочетаются друг с другом по-разному. Для закона существуют правовые санкции, для морали — санкции общественного мнения и совести, для религии — религиозные санкции. Один неправильный поступок может подпадать под действие двух или трех санкций одновременно. Богохульство и святотатство являются грехами, а потому за них человек подвергается религиозным санкциям; но они же порой могут наказываться по закону как уголовные преступления. В нашем с вами обществе убийство считается аморальным; но оно также есть уголовное преступление, за которое полагается смертная казнь; и оно же — грех против Бога, так что убийца, чья жизнь внезапно обрывается рукой палача, должен начиная с этого мгновения испытывать вечные муки в адском огне.

Правовые санкции могут применяться в тех случаях, когда речь не идет о морали или аморальности, и то же самое верно в отношении санкций религиозных. Некоторые отцы или богословы христианской церкви придерживаются мнения, что честная и добродетельная жизнь в трудах праведных не спасет человека от ада до тех пор, пока он не добился милости, приняв как истину особые доктрины, которые проповедует церковь.

Существуют различные виды религиозных санкций. Кара за грех может пониматься просто как отлучение от Бога. Или человек может верить, что в потусторонней жизни его ждет вознаграждение или же наказание. Но наиболее широко распространенной формой религиозных санкций является вера в то, что некие действия создают в индивиде или в сообществе условие ритуального осквернения, или нечистоты, от которого необходимо очиститься. Скверна может происходить от поступков, совершенных ненамеренно или нечаянно, — об этом говорится в пятой главе ветхозаветной книги Левит. Тот, кто нечаянно коснулся нечистой вещи, например трупа нечистого животного, виновен, согрешил и должен нести бремя своего прегрешения. Он должен совершить жертвоприношение, принести жертву во искупление греха — так он может очиститься от греха.

Ритуальная нечистота как таковая не влечет за собой морального осуждения. В двенадцатой главе той же книги Левит мы читаем, как Господь наставлял Моисея, что женщина, родившая младенца

мужского пола, будет нечистой семь дней и очищение ее должно продолжаться тридцать дней и еще три дня, в течение которых она не должна прикасаться к священным предметам и входить в святилище. Если она родит девочку, первый период нечистоты должен составлять две недели, а период очищения — трижды по двадцать и еще шесть дней. Таким образом, рождение младенца оскверняет, и рождение девочки оскверняет сильнее, чем рождение мальчика, но никто при этом не считает, что рожать детей аморально.

Противоположность скверне или греховности — святость. Но святость происходит не от того, что человек ведет честную и праведную жизнь, а от религиозной практики, молитв и постов, покаяния, медитации и чтения священных книг. В индуизме сын брахмана рождается святым, сын же кожевника — нечистым.

Сферы морали и религии различны; но будь то примитивное или цивилизованное общество, может существовать область, в которой они частично совпадают.

Однако вернемся к нашей главной теме. Еще один автор, рассматривавший социальную функцию религий на основе их сравнительного изучения, — это Луази, который посвятил данному предмету несколько страниц заключительной главы своей ценной книги «Essai historique sur le Sacrifice»*²⁰. Хотя он и расходится с Дюркгеймом в некоторых вопросах, его фундаментальная теория во всяком случае очень похожа на теорию его предшественника, если не идентична ей. Анализируя то, что он называет сакральным действием (I'action sacrée), наиболее характерной формой которого является обряд жертвоприношения, Луази пишет.

«Мы видели его роль в человеческих обществах, социальные связи в которых он поддерживал и укреплял, если не сказать, что фактически в значительной мере участвовал в их создании. Это было в некотором отношении выражением таких связей; но так уж устроен человек, что он больше укрепляется в своих чувствах, выражая их. Священное действие было выражением общественной жизни, или общественных стремлений, оно по необходимости было социальным фактором...

Прежде чем с ходу отвергать религиозный мираж и аппарат жертвоприношений как пустую трату общественных ресурсов и сил, следует заметить — раз уж религия была формой общественного сознания, а жертвоприношение являлось выражением этого сознания, — что потеря компенсировалась каким-то выигрышем; что касается материальных издержек, то на самом деле нет основания подробно останавливаться на этом вопросе. Более того, конкретный тип требуемой священной жертвы, реально не спо-

²⁰Loisy. Essai historique sur le Sacrifice. 1920, p. 531—540.

собствуя ожидаемому от нее эффекту, был органической частью системы самоотречений и жертв, которые в любом человеческом обществе являются условием его сбалансированности и сохранности»²¹.

Но кроме этого определения общественной функции как вклада в дело поддержания общественной сплоченности и непрерывности Луази ищет то, что он называет общей формулой (formule générate), чтобы с ее помощью суммарно оценить ту роль, какую религия играла в жизни людей. Такая формула полезна до тех пор, пока мы помним, что это только формула. Формула, которую предлагает Луази, такова: магия и религия служили для того, чтобы придать человеку уверенность.

В наиболее примитивных обществах именно магия дает человеку уверенность перед лицом окружающих его опасностей — реальных и мнимых, — при столкновении с трудностями и в ситуациях неопределенности.

«A la merci des éléments, des saisons, de ce que la terre lui donne ou lui refuse, des bonnes ou des mauvaises chances de sa chasse ou de sa pêche, aussi du hasard de ses combats avec ses semblables, il croit trouver le moyen de régulariser par des simulacres d'action ces chances plus ou moins incertaines. Ce qu'il fait ne sert à rien par rapport au but qu'il se propose, mais il prend confiance en ses entreprises et en lui-même, il ose, et c'est en osant que réellement il obtient plus ou moins ce qu'il veut. Confiance rudimentaire, et pour une humble vie; mais c'est le commencement du courage moral»*²² .

Это такая же теория, которая была позднее развита Малиновским в связи с магической практикой на Тробрианских островах.

На некоторой более высокой стадии развития, «когда общественные организмы стали совершеннее, когда племя стало народом и у этого народа появились свои боги, своя религия, именно религией начинает измеряться сила национального сознания и именно в служении национальным богам люди находят залог безопасности в настоящем и процветания в будущем. Боги — это как бы выражение уверенности, которое народ несет в самом себе; но вскармливается эта уверенность именно в культе богов»²³.

На еще более высокой стадии общественного развития религии, обещающие человеку бессмертие, дают ему таким образом уверенность, которая позволяет человеку отважно переносить тяготы зем-

²¹Op. cit, p. 535-537.

²²Op. cit, p. 533.

²³Loc. cit.

ной жизни, смело выполнять наиболее затруднительные обязанности. «Это — более высокая и более моральная форма уверенности в жизни»²⁴.

Мне эта формула кажется неудовлетворительной, постольку поскольку она делает акцент лишь на одной стороне религиозной (или магической) позиции. Я предлагаю альтернативную формулу: религия развивает в человечестве то, что может быть названо чувством зависимости. Смысл этого можно лучше всего разъяснить с помощью конкретного примера. В южноафриканском племени, практикующем культ предков, человек чувствует, что он зависит от предков. От них он получил жизнь и скот как наследство. Он надеется, что они пошлют ему детей и умножат его скот, а также другими способами будут заботиться о его благополучии. Это одна сторона дела; он может зависеть от своих предков. Другая сторона — вера в то, что предки наблюдают за его поведением и, если он станет пренебрегать своими обязанностями, они не только перестанут посылать ему благословение, но и придут к нему с болезнями или с каким-нибудь еще несчастьем. Он не может оставаться один и полагаться только на собственные силы; он должен зависеть от своих предков.

Мы можем сказать, что вера поклоняющегося предкам африканца иллюзорна и его подношения богам на самом деле бесполезны; что мертвые члены его линиджа в действительности не посылают ему ни благословения, ни наказания. Но, как показали нам конфуцианцы, религия, подобная культу предков, может быть рационализирована и освобождена от иллюзорных верований, которые мы зовем суевериями. Ибо вполне достаточно, чтобы участники обрядов поминовения предков выражали почтительную признательность тем, от кого они получили жизнь, а также проявляли чувство долга по отношению к тем, кто еще не родился и для кого они в свое время станут глубоко уважаемыми предками. Чувство зависимости все равно остается. Живущие зависят от тех, кого уже нет; они имеют обязанности по отношению к тем, кто живет в настоящем, и к тем, кто в будущем будет зависеть от них.

Я хочу вам сказать, что человека делает общественным животным не некий стадный инстинкт, а чувство зависимости, проявляющееся в бесчисленных формах. Процесс социализации начинается с первого дня жизни младенца, и младенцу предстоит усвоить: он может и должен зависеть от родителей. От них он получает уте-

²⁴ Op. cit, p. 534.

шение и помощь; но он должен и подчиняться контролю с их стороны. У того, что я называю чувством зависимости, всегда есть оба этих аспекта. Мы можем уверенно смотреть на жизнь с ее превратностями и тяготами, когда знаем: есть силы, на которые мы можем положиться. Но мы должны смиряться с тем, что наше поведение регулируется навязанными нам правилами. Совсем необщественным индивидом был бы тот, кто думал бы, что он мог быть полностью независимым, полагался бы лишь на самого себя, не обращался бы за помощью и не признавал бы никаких обязанностей.

Я попытался представить вам теорию общественной функции религии. Эта теория была развита трудами таких ученых, как Робертсон Смит, Фюстель де Куланж, Дюркгейм, Луази. Теория эта направляла мои собственные исследования в течение почти 40 лет. Я считал заслуживающим внимания указать, что она существовала в зародыше в писаниях китайских философов более 20 веков назад,

Подобно любой другой научной теории, она имеет предварительный характер и подлежит пересмотру и изменениям в свете будущих исследований. Она предложена в качестве полезного метода научного исследования. А для проверки и дальнейшего развития этой теории требуется кропотливое систематическое изучение различных религий в их взаимодействии с общественными системами, в которых они возникли.

Итак, подытоживая, я предлагаю следующее:

1. Чтобы понять конкретную религию, мы должны изучить ее эффекты. Поэтому религия должна изучаться в действии.

2. Так как поведение человека в значительной мере регулируется и направляется тем, что мы называем чувствами и понимаем как состояние души, необходимо как можно глубже раскрыть чувства, родившиеся в индивиде в результате участия в конкретном религиозном культе.

3. При изучении любой религии мы в первую очередь должны исследовать специфически религиозные действия, церемонии и коллективные или индивидуальные обряды.

4. Акцент на характерной для некоторых современных религий вере в специфические доктрины является, как кажется, результатом неких социальных процессов в обществах со сложной структурой.

5. В некоторых обществах существует прямое, очевидное соответствие религии социальной структуре. Это было проиллюстрировано тотемизмом австралийцев и культом предков. Это также справедливо и для религий, которые мы называем национальными,

например для религии евреев или религий городов-государств Греции и Рима²⁵. Но когда благодаря образованию разных церквей, сект или культовых групп появляются отдельные независимые религиозные организации внутри одной нации, отношение религии ко всей общественной структуре оказывается опосредованным и его не всегда легко проследить.

6, В качестве общей формулы (насколько вообще такая формула может быть полезной) предлагается следующее: во всех религиях выражено то, что я назвал чувством зависимости в его двойном аспекте; именно постоянно поддерживая это чувство, религии осуществляют свою общественную функцию.

Комментарии

с. 186

*«The Master never talked of prodigies, feats of strength, disorders or spirits»(англ.) — «Учитель никогда не говорил о чудесах, подвигах силы, нарушениях обычного течения жизни и духах».

** «Rites, music, punishments, laws have one and the same end, to unite hearts and establish order» (англ.) — «Обряды, музыка, наказания, законы имеют одну и ту же цель: объединять сердца и устанавливать порядок».

с. 192

*«Les Formes elementaires de la Vie religieuse»(франц.} — «Элементарные формы религиозной жизни».

** «Le Systeme totemique en Australie» (франц) — «Система тотемизма в Австралии».

с. 193

*Ecole Normale Superieure (франц.) — Высший педагогический институт.