Стратегия «балансирующей» равноудаленности

...Для России на данном этапе оптимальной является политика «балансирующей равноудаленности» от новых и старых мировых лидеров (или, по возможности, равноприближенности к ним). Ины­ми словами, ей сегодня больше всего подходит та роль, что веками играла Англия, следившая за европейскими пертурбациями как бы со стороны и периодически, в соответствии со своими интересами выступавшая в качестве критического «веса» в большой политике — решающего и всеми желанного «довеска» в подвижном балансе коа­лиций континентальных держав. Участник проекта Гарвардского университета «Меняющаяся ситуация безопасности и американские национальные интересы», а также редактор немецкой газеты «Зюд-дойче цайтунг» Д. Джоффи так характеризовал эту политику Лондо­на: «Основное содержание британской балансирующей стратегии мо­жет быть выражено тремя словами: антигегемонизм без (союзных) обязательств... В плане используемых средств национальная страте­гия Великобритании опиралась на четыре принципа: предпочтитель­ная опора на морскую мощь, а не на наземные силы; упор на гибкие внешнеполитические комбинации, а не на постоянные союзы; балан­сирование, а не покорение; (выборочная) интервенция вместо проч­ного "завязывания". Эта стратегия была чрезвычайно успешна, обес­печивая Великобритании единоличный глобальный статус в течение двух веков. До Первой мировой войны, когда Англия потеряла почти целое поколение в окопах, эта стратегия была также чрезвычайно экономной».

Парадоксально, но именно нынешнее кризисно-неопределенное состояние России увеличивает ее шансы играть роль такого «дове-ска»: для новых мировых лидеров она на данном этапе не является вызывающим тревогу конкурентом. Зато для большинства из них при­влечение на свою сторону ее еще неангажированных ресурсов весьма желательно.

Политика «балансирующей равноудаленности» должна, веро­ятно, руководствоваться государственным расчетом (Raison d'Etat) в четырех по крайней мере отношениях:

- максимальное использование все еще имеющихся у России рыча­гов воздействия на мировую политику, причем не только военно-политических. Складывающаяся структура международных отношений по сравнению с биполярной более динамична. Поэтому даже небольшие изменения в условиях протекания глобальных процессов (скажем, экономических) могут быть эффективны и иметь серьезные последствия. Россия, бесспорно, еще способна вносить такие изменения, к примеру, варьируя уровень нефте-и газоэкспорта. Использование «энергорычага» может, конечно, сократить валютную выручку, но все же финансовые потери не будут очень большими, ибо из-за падения мировых цен прибыль­ность, например, нефтеэкспорта и так снижается (к тому же неиз­вестно, все ли причитающиеся платежи с поставок энергосырья, особенно газа, действительно поступают в казну). А ведь для мно­гих зарубежных стран сокращение российского экспорта спо­собно было бы обернуться существенными затруднениями. Если продолжать пример с нефтью, то в случае свертывания россий­ских поставок страны ОПЕК (которые еще менее контролируемы Западом и Японией, чем в период нефтяного кризиса 1973 г.) рез­ко усилили бы свои позиции на рынке и могли бы вновь взвин­тить цены: Не случайно государства «большой семерки», если и готовы в чем-то реально помочь России, так это в преодолении кризиса ее энергетики, а президент Клинтон откровенно заявил: американское содействие возрождению нефтепромышленности и поддержание экспортных возможностей России «позволит сохранить умеренные мировые цены на нефть, что прямо отвечает ин­тересам США»;

- недопущение чрезмерного усиления отдельных геополитических полюсов за счет, например, активизации связей с «отстающим (и)», которые, очевидно, были бы готовы предоставить России режим «политико-экономического благоприятствования»;

- использование к своей выгоде существующих и потенциальных противоречий между ведущими мировыми державами и возглав­ляемыми ими коалициями, а также внутри них, между глобаль­ными и региональными центрами силы. России вряд ли стоит предпринимать сверхэнергичные усилия для сглаживания подоб­ных противоречий: их сохранение не только обеспечивает Москве большую свободу действий, но и затрудняет возможность ее меж­дународной изоляции, образование глобальной или региональ­ной антироссийской коалиции. Именно такие коалиции могут представлять для нас потенциальную военную опасность. От­дельные, даже крупные военные державы и союзы в условиях многополярности не так уж страшны. Угроза России со стороны одного центра силы не оставит равнодушными другие мировые и региональные державы и их партнеров, ибо успешная реализация этой угрозы означала бы изменение общего баланса сил не в их пользу;

- применение во внешней политике раскритикованного в свое вре­мя принципа «увязки», т. е. жесткой обусловленности своих усту­пок аналогичными действиями других стран.

Разумеется, важнейшим условием успешного осуществления по­литики «балансирующей равноудаленности» является сохранение России в качестве весомой — и, следовательно, привлекательной для соперничающих центров силы — геополитической единицы. Это оз­начало бы, во-первых, сохранение полного национального контроля над технико-экономическим потенциалом и промышленными ресур­сами страны. Во-вторых, государственную поддержку и защиту по крайней мере критически важных отраслей промышленности, банковского дела как внутри страны, так и за рубежом. В-третьих, созда­ние благоприятного налогового климата для «возвращения на роди­ну» российских частных вкладов в зарубежные банки. В принципе, российским интересам отвечала бы не столько фактическая репат­риация этих капиталов, сколько направленное Россией их вложение (в перспективе совместно с государственными) за рубежом, прежде всего в странах СНГ, где они давали бы скорейшую отдачу, в том чис­ле и в геополитическом плане. В-четвертых, ограничение предельных объемов и сфер иностранных инвестиций в российскую экономику (которое могло бы смягчаться по мере роста российских капитало­вложений вне страны). В-пятых, обеспечение высокой эффективности военного потенциала России, недопущение новых «глубоких со­кращений» вооружений и вооруженных сил, учитывая, что оружие, особенно ядерное, является на сегодня наиболее доступным и дейст­венным инструментом сохранения национальной самостоятельности России и ее влияния на мировую политику. <...>