Глава X. Условия, при которых нападения на территорию с моря бывают успешны или неуспешны

<Понятие «обладание морем»»

<...> ...Следует заметить, что термин «обладание морем» в приме­нении его к обозначению правоспособности препятствовать проходу неприятеля, имеющего намерение сделать высадку на берег, по необ­ходимости заключает в себе некоторую неопределенность. Облада­ние морем может быть абсолютно полным не только для этой цели, но и для всякой другой. Оно может быть достаточно полным для обеспечения экспедиции, отправляющейся через море для нападе­ния на территорию, от всяких других препятствий как на пути, так и на месте атаки; но оно может быть при этом совершенно недостаточ­ным, чтобы обеспечить сообщение базы с пунктом атаки. Весьма по­степенными градациями можно последовательно дойти до все менее и менее совершенного обладания морем, пока оно совсем не будет утрачено, и тогда неприятельские суда свободно могут бороздить во­ды по всем путям, ведущим к пункту атаки.

В истории мы имеем один только пример абсолютного обладания морем — это наше положение в Крымской войне. Оно отчасти было следствием особенного положения неприятельских морских портов на берегах морей, которые суживаются в так легко охраняемые про­ливы: Босфор, Дарданеллы, Зунд и Бельты. Эти узкие проходы по­хожи на внешние ворота тюрем, в которых заключен неприятель и которые предупреждают его о двойном риске в случае попытки побе­га. Вполне возможно, что это абсолютное обладание морем, удержа­нию которого помогало географическое положение, могло бы ока­заться неполным, если бы в наших руках не было начавшей тогда развиваться силы пара. Пока корабли двигались ветром, природа по­стоянно вмешивалась и расстраивала планы; она передавала в руки одной стороны преимущества, на которые последняя и не рассчиты­вала, тогда как другая сторона считала их для себя обязательными. Можно прямо сказать, что если бы в русском флоте пар имел такое же применение, какое он имел у союзников, то очень возможно, что даже в Балтийском и Черном морях влияние враждебных России флотов могло бы быть до некоторой степени оспариваемо. <...>

<...> Итак, мы видим три состояния моря, рассматриваемого как стратегический путь сообщения: состояние индифферентное (тЛ/-/егепсе), оспариваемого обладания (<И$ри1.е<1 соттапсГ) и обеспечен­ного обладания (а&игеА соттапсГ). И очевидно, должен существо­вать непрерывный переход из одного состояния в другое, высшее, и обратно. <...>

<...> Условие индифферентности моря есть одно из тех условий, которые с историческим ходом времени теряют свое значение все бо­лее и более. С каждым усовершенствованием в судостроении, с каж­дым усовершенствованием в корабельном двигателе, расстояния из­меряются меньшими промежутками времени; а так как время есть действительная мера расстояний в войне, то более короткое вре­мя обозначает меньшее расстояние, или, другими словами, площадь обладания морем для всякой морской силы постоянно расширя­ется.<...>

<….>Таким образом, главным следствием усовершенствования в судостроении является затруднение атак, основанных на индиффе­рентности моря. Так как это же усовершенствование должно вести к тому, что сомнительное обладание морем сделается еще более сомни­тельным, а достаточно обеспеченное — еще более обеспеченным, то общее следствие выразится в том, что набеги на территорию через море, не находящееся в обладании нападающего, будут становиться реже, но зато будет гораздо больше уверенности в успехе экспеди­ций, совершаемых державой, надежно обладающей морем. <...>

<...> Из общего обзора морской истории видно, что по мере того как сомнительное обладание морем становится все менее и менее сомнительным, переходя постепенно в полное владение какой-либо одной державы, незначительные нападения на территории, предпри­нимаемые постепенно ослабевающей морской державой с целью ра­зорения и опустошения, становятся все более и более незначитель­ными, пока совсем не прекратятся, потому что их успех будет или слишком невероятен, или риск в случае неудачи не будет уравнове­шиваться перспективами успеха. <„.>

Мы заметим, что главный элемент, который следует принимать в соображение, — это стратегические условия моря, подлежащего переходу, и что эти условия естественно распадаются на три кате­гории:

1) условия индифферентности моря, при которых никакая морская сила, в собственном смысле этого термина, не участвует ни в ата­ке, ни в обороне и при которых обе эти операции совершаются всецело сухопутными войсками и на суше;

2) условия сомнительного обладания морем, при которых экспеди­ция может встретить препятствия со стороны морских сил или на пути своем к месту нападения на территорию, или во время этого, или даже после успешной атаки, оказавшись отрезан­ной упомянутыми силами от сообщения с морем;

3) условия обеспеченного обладания морем, при которых или совер­шенно невозможно вмешательство какой бы то ни было Враждеб­ной морской силы в операции нападающей стороны, или есть ос­новательная вероятность, что никакая морская сила не может успеть появиться на месте операций, прежде чем не будут совер­шенно достигнуты все намеченные перед предприятием нападения цели.

<...> Я думаю, таким образом, что изложенные главы оставляют нас при выводе, что некоторые условия — обладание морем, доста­точно и хорошо руководимые береговые силы, высадка их на берег или вне сферы огня враждебных батарей, или тогда, когда последние вынуждены хотя временно умолкнуть, надлежащие приспособления и малые суда — были необходимы для обеспечения успеха террито­риальных атак с моря и что, по крайней мере до последнего времени, нет ничего, что показывало бы, что давно установленные историей морских войн законы каким-либо образом изменились. <...>

У.Черчилль (1874-1965)

Мускулы мира

Речь в Вестминстерском колледже,

г. Фултон, штат Миссури, США,

5 марта 1946 г.

<...> Американские военные, сталкиваясь с серьезными ситуа­циями, обычно озаглавливают свои директивы словами «генераль­ная стратегическая концепция», л в этих словах заключена великая мудрость, ибо они помогают сформулировать стоящие перед ними задачи с предельной ясностью. В чем же заключается наша генераль­ная стратегическая концепция, которую нам с вами нужно принять сегодня? Не в чем ином, как в обеспечении безопасности и благоден­ствия, свободы и процветания всех мужчин и всех женщин во всех домах и во всех семьях на всей земле. <...>

Чтобы миллионы и миллионы людей, живущих в этих домах, дей­ствительно чувствовали себя в безопасности, они должны быть за­щищены от двух чудовищных мародеров — войны и тирании. <...>

Определив «генеральную стратегическую концепцию» и оценив необходимые для ее осуществления ресурсы, наши американские кол­леги-военные всегда переходят к следующему этапу — выбору спо­соба, с помощью которого эта концепция может быть реализована. Что ж, в этом отношении страны мира также пришли к полному со­гласию. Уже начала свою работу всемирная организация, ООН, яв­ляющаяся преемницей Лиги Наций и созданная главным образом для предотвращения новой войны. <...> Мы должны постоянно за­ботиться о том, чтобы работа ООН была как можно более продук­тивной и носила реальный, а не показной характер, чтобы организа­ция эта была активно действующей силой, а не просто трибуной для пустословия, чтобы она стала подлинным Храмом Мира, где когда-нибудь будут вывешены щиты с гербами огромного множества стран, а не превратилась во вторую вавилонскую башню или в место для сведения счетов. <...>

С чего же начать? Хотел бы сделать на этот счет одно конкретное и вполне реальное предложение. Ни один суд, ни административ­ный, ни уголовный, не может нормально функционировать без ше­рифов и полицейских. Точно так же Организация Объединенных Наций не сможет эффективно работать, если не будет иметь в своем распоряжении международные вооруженные силы. <...>

В то же время должен сказать, что было бы непростительной ошибкой доверить всемирной организации, пока еще переживающей период младенчества, секретную информацию о производстве.и спо­собах применения атомной бомбы — информацию, являющуюся совместным достоянием Соединенных Штатов, Великобритании и Канады. Было бы настоящим безумием и преступной неосмотри­тельностью сделать эту информацию доступной для всеобщего поль­зования в нашем далеко еще не успокоившемся и не объединившем­ся мире. <...> Но я не думаю, что все мы спали бы столь же спокойно, если бы ситуация была прямо противоположной и монополией на это ужасное средство массового уничтожения завладело — хотя бы на время — какое-нибудь коммунистическое или неофашистское го­сударство. Одного лишь страха перед атомной бомбой было бы дос­таточно, чтобы они смогли навязать свободному, демократическому миру одну из своих тоталитарных систем, и последствия этого были бы просто чудовищны. <...>

А теперь я хотел бы перейти ко второму из упомянутых мной двух бедствий, угрожающих каждому дому, каждой семье, каждому человеку, — а именно к тирании. Мы не можем закрывать глаза на тот факт, что демократические свободы, которыми пользуются граж­дане на всех территориях Британской империи, не обеспечиваются во многих других государствах, в том числе и весьма могущественных. Жизнь простых граждан в этих государствах проходит под жестким контролем и постоянным надзором различного рода полицейских режимов, обладающих неограниченной властью, которая осуществ­ляется или самолично диктатором, или узкой группой лиц через по­средство привилегированной партии и политической полиции. Не наше дело — особенно сейчас, когда у нас самих столько трудно­стей — насильственно вмешиваться во внутренние дела стран, с ко­торыми мы не воевали и которые не могут быть отнесены к числу побежденных. Но в то же время мы должны неустанно и бескомпромиссно провозглашать великие принципы демократических прав и свобод человека, являющихся совместным достоянием всех англоя­зычных народов и нашедших наиболее яркое выражение в американ­ской Декларации независимости, вместившей в себя традиции таких основополагающих актов, как Великая хартия вольностей, Билль о правах, Хабеас Корпус, положение о суде присяжных и, наконец, английское общее право.

Все это означает, что, во-первых, граждане любой страны имеют право избирать правительство своей страны и изменять характер или форму правления, при которой они живут, путем свободных, беспре­пятственных выборов, проводимых через посредство тайного голосо­вания, и право это должно обеспечиваться конституционными норма­ми этой страны; во-вторых, в любой стране должна господствовать свобода слова и мысли и, в-третьих, суды должны быть независимы от исполнительной власти и свободны от влияния каких-либо пар­тий, а отправляемое ими правосудие должно быть основано на зако­нах, одобряемых широкими слоями населения данной страны или освященных временем и традициями этой страны. В этом заключа­ются основополагающие принципы демократических свобод, о кото­рых должны помнить в каждом доме и в каждой семье. В этом же со­стоит и суть воззвания английского и американского народов, с ко­торым они обращаются ко всему человечеству. <...>

Я вам назвал две главные опасности, угрожающие каждому дому и каждой семье, — войну и тиранию. Но я не упомянул о бедности и лишениях, которые для многих людей являются основной причиной забот и тревог. Если будет устранена опасность войны и тирании, то не может быть никаких сомнений, что развитие науки и междуна­родного сотрудничества позволит человечеству, прошедшему столь жестокую школу войны, достигнуть в ближайшие несколько лет, максимум в ближайшие несколько десятилетий, такого стремитель­ного роста материального благополучия, которого оно не знало за всю свою многовековую историю. А пока что, в наше безрадостное и нелегкое время, мы оказались во власти голода и отчаяния, явив­шихся следствием колоссального напряжения и огромных жертв, которых стоила нам война. Но время это минует, причем, я думаю, очень быстро, и тогда не останется никаких причин, кроме разве что человеческой глупости и нечеловеческих преступлений, которые по­мешали бы наступлению для всех народов земли века подлинного изобилия. <...>

Продолжая придерживаться нашего с вами метода «генеральной стратегической концепции», перехожу теперь к главному из того, что хотел бы вам сегодня сказать. Мне трудно представить, чтобы обес­печение эффективных мер по предотвращению новой войны и раз­витию тесного сотрудничества между народами было возможно без создания того, что я бы назвал братским союзом англоязычных стран. Под этим я имею в виду особые отношения между Великобританией и Британским Содружеством наций, с одной стороны, и Соединенными Штатами Америки — с другой. Сейчас не время для произне­сения общих фраз, поэтому я постараюсь быть как можно более кон­кретным. Такого рода братский союз означает не только всемерное укрепление дружбы и взаимопонимания между нашими двумя столь схожими политическими и общественными системами народами, но и продолжение тесного сотрудничества между нашими военными со­ветниками с переходом в дальнейшем к совместному выявлению по­тенциальной военной угрозы, разработке схожих видов вооружений и инструкций по обращению с ними, а также взаимному обмену офи­церами и курсантами военных и военно-технических учебных заве­дений. Это должно сочетаться с такими мерами по обеспечению вза­имной безопасности, как совместное использование всех имеющихся у каждой из наших стран в различных точках земного шара военно-морских и военно-воздушных баз, что позволит удвоить мобильность как американских, так и британских военно-морских и военно-воз­душных сил и даст, в результате стабилизации мировой обстановки, значительную экономию финансовых средств. Уже сейчас в нашем совместном пользовании находится целый ряд островов, и в ближай­шем будущем их число увеличится.

У Соединенных Штатов уже есть долгосрочный договор об обо­роне с доминионом Канадой, нашим преданным союзником по Бри­танскому Содружеству наций. Американо-канадский договор зиж­дется на более реальных основах, чем многие из тех, что обычно за­ключаются в рамках чисто формальных союзов, и подобного рода принцип полного учета взаимных интересов должен быть распро­странен на все страны Содружества. Только так мы обеспечим нашу коллективную безопасность и сможем вместе работать во имя высо­ких и понятных всем целей, во имя нашего общего блага, не нарушая при этом интересов всех других стран. <...>

Сегодня на сцену послевоенной жизни, еще совсем недавно сияв­шую в ярком свете союзнической победы, легла черная тень. Никто не может сказать, чего можно ожидать в ближайшем будущем от Со­ветской России и руководимого ею международного коммунистиче­ского сообщества и каковы пределы, если они вообще существуют, их экспансионистских устремлений и настойчивых стараний обра­тить весь мир в свою веру. Я лично восхищаюсь героическим рус­ским народом и с большим уважением отношусь к моему товарищу по военному времени маршалу Сталину. В Британии — как, я не сомневаюсь, и у вас в Америке тоже — с глубокой симпатией и искрен­ним расположением относятся ко всем народам Советской России.

Невзирая на многочисленные разногласия с русскими и всяческого рода возникающие в связи с этим проблемы, мы намерены и в даль­нейшем укреплять с ними дружеские отношения. Нам понятно же­лание русских обезопасить свои западные границы и тем самым уст­ранить возможность новой германской агрессии. Мы рады тому, что Россия заняла принадлежащее ей по праву место среди ведущих стран мира. Мы рады видеть ее флаг на широких просторах морей. А главное, мы рады, что связи между русским народом и нашими двумя родственными народами по обе стороны Атлантики приобре­тают все более регулярный и прочный характер. В то же время счи­таю своим долгом обратить ваше внимание на некоторые факты, дающие представление о нынешнем положении в Европе, излагая их перед вами такими, какими их вижу, против чего, мне хочется наде­яться, вы не станете возражать.

Протянувшись через весь континент от Штеттина на Балтийском море и до Триеста на Адриатическом море, на Европу опустился же­лезный занавес. Столицы государств Центральной и Восточной Ев­ропы — государств, чья история насчитывает многие и многие века, оказались по другую сторону занавеса. Варшава и Берлин, Прага и Вена, Будапешт и Белград, Бухарест и София — все эти славные сто­личные города со всеми своими жителями и со всем населением окружающих их городов и районов попали, как я бы это назвал, в сферу советского влияния. Влияние это проявляется в разных фор­мах, но уйти от него не может никто. Более того, эти страны подвер­гаются все более ощутимому контролю, а нередко и прямому давле­нию со стороны Москвы. Одним лишь Афинам, столице древней и вечно прекрасной Греции, была предоставлена возможность решать свое будущее на свободных и равных выборах, проводимых под на­блюдением Великобритании, Соединенных Штатов и Франции. Поль­ское правительство, контролируемое Россией и явно поощряемое ею, предпринимает по отношению к Германии чудовищные и большей частью необоснованно жесткие санкции, предусматривающие массо­вую, неслыханную по масштабам депортацию немцев, миллионами выдворяемых за пределы Польши. Коммунистические партии вос­точноевропейских государств, никогда не отличавшиеся многочис­ленностью, приобрели непомерно огромную роль в жизни своих стран, явно не пропорциональную количеству членов партии, а те­перь стремятся заполучить и полностью бесконтрольную власть. Правительства всех этих стран иначе как полицейскими не назо­вешь, и о существовании подлинной демократии в них, за исключением разве что Чехословакии, говорить, по крайней мере в настоя­щее время, не приходится.

Турция и Персия не на шутку встревожены предъявляемыми им Москвой территориальными претензиями и оказываемым ею в свя­зи с этим давлением, а в Берлине русские пытаются создать нечто вроде коммунистической партии, с тем чтобы она стала правящей в контролируемой ими оккупационной зоне Германии, и с этой целью оказывают целому ряду немецких лидеров, исповедующих левые взгляды, особое покровительство. А между тем, когда в июне про­шлого года завершились последние бои, американские и британские войска, в соответствии с ранее достигнутой договоренностью, ото­шли к западу на глубину вплоть до 150 миль, причем по всей линии фронта, протяженность которой составляет почти 400 миль, тем са­мым уступив эту огромную территорию нашим русским союзникам, хотя она и была завоевана армиями западных стран. И если теперь Советское правительство попытается, вопреки желанию Запада, по­строить в своей оккупационной зоне прокоммунистическую Герма­нию, то это приведет к возникновению в британской и американской зонах новых и очень серьезных проблем, поскольку проигравшие войну немцы увидят в этом возможность стать предметом торгов ме­жду Советами и странами западной демократии. Какие бы выводы ни были сделаны из изложенных мною фактов — а ведь это реальные факты, а не мои досужие домыслы, мы видим сегодня не ту демокра­тическую Европу, ради построения которой сражались в войне. И это не та Европа, которая может стать гарантом прочного мира.

Послевоенный мир не может стать по-настоящему безопасным без построения новой, единой Европы, ни одна из наций которой не должна чувствовать себя напрочь отвергнутой из европейской семьи народов. Причиной обеих мировых войн, свидетелями которых мы были, как и любых других войн прежних времен, были распри между крупнейшими и древнейшими европейскими народами. Уже дважды за последние, четверть века мы видели, как Соединенные Штаты, во­преки своей воле и своим традициям, вопреки вполне объяснимому нежеланию участвовать в любого рода конфликтах, были все же втя­нуты в войну объективными силами, которым противостоять они не могли, и американская помощь в обоих случаях во многом обеспечи­ла победу нашего правого дела, доставшуюся, увы, ценой огромней­ших жертв и разрушений. Уже дважды Америка вынуждена была по­сылать миллионы своих сынов за Атлантический океан, где они на­ходили .войну и хаос, но отныне война и хаос сами будут находить ту страну, где хотели бы воцариться, в какой бы точке Земли она ни находилась — там ли, где солнце восходит, там ли, где оно заходит, или где-то в промежутке между этими точками. Вот почему мы должны, действуя в рамках Организации Объединенных Наций и в соответ­ствии с ее уставом, делать все, что от нас зависит, ради достижения великой цели — обеспечения прочного мира в Европе. Важнее этой миссии, как мне кажется, ничего быть не может.

По нашу сторону железного занавеса, разделившего надвое всю Европу, тоже немало причин дли беспокойства. Хотя серьезному рос­ту влияния итальянской коммунистической партии мешает тот факт, что она вынуждена поддерживать притязания коммунистически на­строенного маршала Тито на бывшие итальянские территории в рай­оне верхней части Адриатического моря, будущее Италии остается во многом неопределенным. Что касается Франции, то я не могу себе представить, чтобы возрождение Европы стало возможным без вос­создания былого значения этой великой страны. Всю свою жизнь в политике я. Стоял за сильную Францию и никогда не терял веры в ее особое предназначение, даже в самые трудные для нее времена. Я и теперь не теряю этой веры.

В целом ряде стран по всем миру, хотя они и находятся вдалеке от русских границ, создаются коммунистические пятые колонны, дей­ствующие удивительно слаженно и согласованно, в полном соответ­ствии с руководящими указаниями, исходящими из коммунистиче­ского центра. Коммунистические партии и их пятые колонны во всех этих странах представляют собой огромную и, увы, растущую угрозу для христианской цивилизации, и исключением являются лишь Со­единенные Штаты Америки и Британское Содружество наций, где коммунистические идеи пока что не получили широкого распростра­нения. <...>

Положение дел на Дальнем Востоке, и особенно в Маньчжурии, также вызывает тревогу. <...>

Я считал своим долгом обрисовать вам ту зловещую тень, которая нависла над нашим миром — как на Западе, так и на Востоке. <.„>

<...> Я не верю, что Советская Россия хочет новой войны. Скорее она хочет, чтобы ей досталось побольше плодов прошлой войны и чтобы она могла бесконечно наращивать свою мощь с одновремен­ной экспансией своей идеологии. Сегодня, пока еще остается время, наша главная задача состоит в предотвращении новой войны и в со­здании во всех странах необходимых условий для развития свободы и демократии, и решить эту задачу мы должны как можно быстрее.

Мы не сможем уйти от трудностей и опасностей, если будем просто закрывать на них глаза. Мы не сможем от них уйти, если будем си­деть сложа руки и ждать у моря погоды. Точно так же мы не сможем от них уйти, если будем проводить политику бесконечных уступок и компромиссов. Нам нужна твердая и разумная политика соглашений и договоров на взаимоприемлемой основе, и чем дольше мы будем с этим медлить, тем больше новых трудностей и опасностей у нас воз­никнет.

Общаясь в годы войны с нашими русскими друзьями и союзника­ми, я пришел к выводу, что больше всего они восхищаются силой и меньше всего уважают слабость, в особенности военную. Поэтому мы должны отказаться от изжившей себя доктрины равновесия сил, или, как ее еще называют, доктрины политического равновесия меж­ду государствами. Мы не можем и не должны строить свою политику исходя из минимального преимущества и тем самым провоцируя кого бы то ни было померяться с нами силами. Если страны Запада будут едины в своей неуклонной приверженности принципам, зало­женным в устав Организации Объединенных Наций, то они своим примером научат уважать эти принципы и других. Если же они бу­дут разобщены в своих действиях или станут пренебрегать своим долгом и упустят драгоценное время, то нас и в самом деле может ждать катастрофа.

<...> Если народы Великобритании и Британского Содружества наций объединят свои усилия с народом Соединенных Штатов Аме­рики на основе тесного сотрудничества во всех областях и сферах — и в воздухе, и на море, и в науке, и в технологии, и в культуре, — то мир забудет о том неспокойном времени, когда пресловутое, но столь неустойчивое равновесие сил могло провоцировать некоторые стра­ны на проведение политики непомерных амбиций и авантюризма, и человечество наконец-то сможет жить в условиях полной и гаран­тированной безопасности. Если мы будем твердо придерживаться принципов, предусмотренных уставом Организации Объединенных Наций, и идти вперед со спокойной и трезвой уверенностью в своей силе, но не домогаясь при этом чужих территорий или богатств и не стремясь установить тотальный контроль над мыслями наших граж­дан; если моральные и материальные, силы британцев и их привер­женность высоким идеалам будут объединены с вашими в братском союзе наших стран и народов, то перед нами откроется широкая дорога в будущее — и не только перед нами, но и перед всем человече­ством, и не только на протяжении жизни одного поколения, но и на многие века вперед.

У Черчилль Трагедия Европы

Речь, произнесенная 19 сентября 1946 года в Цюрихском университете

Сегодня я буду говорить о постигшей Европу трагедии. Этот пре­красный континент, с его плодородными пахотными землями и уме­ренным, ровным климатом, является колыбелью всех великих наро­дов, населяющих Западный мир. Здесь зародилась христианская вера, здесь возникла христианская мораль, здесь были заложены первоос­новы мировой культуры, искусства, философии и науки. И если бы народы Европы смогли объединить свои усилия в стремлении ис­пользовать созданное ими общее наследие для всеобщего блага, то для трехсот или четырехсот миллионов европейцев наступила бы эра благоденствия, процветания и великих свершений. Однако вме­сто этого именно в Европе вспыхнул подожженный германцами и их тевтонскими собратьями пожар мировой войны, и все мы в наш про­свещенный XX век стали свидетелями того, как рухнули надежды на прочный мир, на безоблачное будущее всего человечества.

Чем же это закончилось для Европы? Хотя некоторым из малых стран и удалось сравнительно быстро прийти в себя, но на большей части европейских просторов огромные массы дрожащих от ужаса, измученных, голодных, терзаемых опасениями, сбитых с толку лю­дей застывшими взглядами взирают на лежащие в развалинах города и разрушенные жилища, а на окутанном черной мглой горизонте уже маячат призраки новой угрозы, новой тирании, нового ужаса. В ста­не победителей стоит неумолкаемый гвалт громких, торжествующих голосов; в стане побежденных царит унылая, угрюмая тишина. Вот чего добились европейцы, издревле живущие порознь, разделенные на множество наций и стран; вот чего добилась Германия с ее союз­никами, затеяв эту кровавую бойню, в горниле которой европейские нации терзали друг друга на клочья, это побоище, сеявшее повсюду опустошение и разруху. Над европейской землей нависла реальная угроза возврата темного средневековья со всем его изуверством и мракобесием; и так бы оно и случилось, если бы великая Республи­ка по другую сторону океана не протянула Старому Свету через Ат­лантику руку помощи и поддержки, вовремя осознав, что порабощение или гибель Европы не может не коснуться судеб самой Америки. Но опасность возврата к средневековью остается даже теперь.

И тем не менее есть одно кардинальное средство, которое, если к нему прибегнут сообща все европейские страны, чудесным образом изменит нынешнюю картину и за считанные годы сделает всю Евро­пу, или по крайней мере ее большую часть, такой же свободной и сча­стливой, какой мы видим сегодня Швейцарию. В чем же заключает­ся это чудодейственное средство? В воссоздании европейской семьи народов, причем в возможно полном составе, и в придании ей такой структуры, которая обеспечила бы ее мирное, безопасное и свобод­ное существование. Нам необходимо построить нечто вроде Соеди­ненных Штатов Европы. Это позволило бы сотням миллионов лю­дей вернуться к повседневным радостям и надеждам, ради которых только и стоит жить. Процесс создания такого объединения очень прост. Для этого нужна лишь решимость сотен миллионов мужчин и женщин творить добрые дела вместо злых, получая в качестве награ­ды благословение вместо проклятий. Многое в этом направлении пытался сделать «Пан-Европейский Союз», в начинаниях которого активное участие принимали граф Куденхове-Калерги и известный французский государственный деятель и патриот Аристид Бриан. Существовало также множество других проектов и планов, и многие из них воплотились в созданной после Первой мировой войны Ли­ге Наций, на которую возлагались чрезвычайно большие надежды. Увы, Лига Наций надежд этих не оправдала, но не потому, что в осно­вы ее деятельности были заложены неверные принципы и концеп­ции, а потому, что этих принципов и концепций не придерживались входившие в нее страны. Правительства этих стран не сумели трезво оценить обстановку и не предприняли решительных действий, пока еще было не поздно. Поэтому Лига Наций и не выполнила своей миссии. Мы не можем допустить повторения этой страшной ошибки. Мы обязаны предотвратить еще одну трагедию, подобную той, кото­рую принесла нам недавняя война. Слишком дорогой ценой достал­ся нам преподанный ею горький урок, чтобы мы его не учли при строительстве новой Европы.

Два дня назад я с удовлетворением узнал из газет, что мой добрый друг президент Трумэн с большим интересом и сочувствием воспри­нял этот великий замысел. Нет никаких оснований опасаться, что создание региональной европейской организации хоть в чем-то по­мешает деятельности такого всемирного органа, как Организация Объединенных Наций. Напротив, я абсолютно уверен, что крупное сообщество может быть жизнеспособным только в том случае, если его основой являются более мелкие, хотя и совершенно самостоя­тельные и естественные образования. В Западном полушарии уже есть такого рода естественное образование. Это Британское Содру­жество наций. Подобные региональные объединения не только не ослабляют, но, напротив, укрепляют организации глобального мас­штаба — более того, являются их главной опорой. И в самом деле, по­чему бы не существовать европейской организаций, которая могла бы возродить в истерзанных народах нашего могучего, но столь не­спокойного континента ощущение принадлежности к мировой семье народов и чувство вселенского патриотизма? Почему бы такой орга­низации не занять достойное место среди других важных организа­ций, определяющих судьбы народов? Для того чтобы это стало ре­альностью, необходима вера в общее, справедливое дело — вера, ко­торую должны разделять миллионы людей разных стран, говорящих на разных языках.

Все мы знаем, что обе мировые войны, через которые мы прошли, возникли из-за настойчивых притязаний воссоединенной Германии на мировое господство. Человечество за всю свою многовековую ис­торию, даже если вспомнить о монгольском нашествии в четырна­дцатом столетии, не знало таких чудовищных злодеяний и такого массового уничтожения людей, какие имели место в последней из этих двух мировых боен. Виновники безусловно должны быть нака­заны, а Германию, во избежание новых захватнических войн, следует лишить возможности перевооружаться. Но после того как все это бу­дет сделано — а это обязательно будет сделано, и это делается уже сейчас, — нужно будет отказаться от дальнейших актов возмездия. Более уместными будут, выражаясь словами мистера Гладстона, «благословенные акты забвения». Всем нам необходимо повернуть­ся спиной к ужасам прошлого. Мы должны смотреть в будущее. Мы не можем брать с собой и нести через грядущие годы груз ненависти и жажду мщения, рожденные ранами прошлого. От новых бесконеч­ных страданий и от опасности окончательной гибели Европа может быть спасена лишь с помощью акта веры в общее дело и «акта забве­ния», какие бы чудовищные злодеяния и страшные ошибки ни со­вершались в прошлом.

Смогут ли граждане свободной Европы возвыситься до понима­ния необходимости найти в своих душах то великое и благородное, что, собственно, и объединяет нас как людей? Если смогут, то не­справедливости и взаимные обиды прошлого останутся позади, смытые потоками слез от перенесенных всеми страданий. Неужели нам нужны новые бесчисленные трагедии? Неужели полученный нами страшный урок истории научил нас только тому, что человечество ничему научить невозможно? Так пусть же на нашей земле воцарят­ся справедливость, милосердие и свобода. Нужно только, чтобы все народы Европы по-настоящему пожелали этого, и тогда наступит то прекрасное время, о приходе которого мы так долго мечтали.

А теперь я скажу вам нечто такое, что может вас удивить. На мой взгляд, первым шагом по воссозданию европейской семьи народов должно быть налаживание партнерства между Францией и Германи­ей. Только так, и никаким иным образом, Франция может вновь об­рести ведущую роль в Европе. Духовное возрождение Европы без участия Франции и Германии с их величайшим духовным наследи­ем попросту невозможно. Структура Соединенных Штатов Европы, если это сообщество будет построено на надежной, хорошо проду­манной основе, должна быть таковой, чтобы экономический уровень каждого входящего в него государства не имел определяющего зна­чения. Малые страны будут играть в новом объединении не менее весомую роль, чем большие, Поскольку авторитет той или иной стра­ны будет определяться главным образом ее вкладом в общее дело. Каждая из исторически сложившихся германских земель и каждое из бывших германских княжеств, объединившись в единую федераль­ную систему на свободной, взаимовыгодной основе, займут свое достойное место среди других стран сообщества Соединенных Штатов Европы. Но я не собираюсь излагать здесь детальную программу по­строения новых взаимоотношений между странами, сотни миллио­нов граждан которых стремятся жить счастливо и свободно, в до­статке и безопасности, пользуясь теми «четырьмя свободами», о ко­торых говорил великий Рузвельт, и руководствуясь принципами, провозглашенными в Атлантической хартии. Если народы Европы действительно захотят этого, им нужно будет лишь выразить свою волю, а тогда уж найдутся и методы, и конкретный механизм для во­площения их всеобщего желания в жизнь.

Но я должен предупредить вас, что времени для этого остается в обрез. Да, сейчас мы наслаждаемся передышкой от военных столкно­вений. Бои прекратились, пушки умолкли, но опасность того, что они заговорят с новой силой, далеко еще не миновала. Если мы дей­ствительно хотим сформировать Соединенные Штаты Европы (причем не так уж важно, какое название и структуру они будут иметь), то начинать нужно прямо сейчас.

Как это ни парадоксально звучит, но за тот непрочный мир, какой нам удается сейчас сохранять, мы обязаны атомной бомбе. Пока что атомная бомба находится в руках такого государства и, я бы добавил, такого народа, которые никогда не пустят ее в ход, если только этого не потребует необходимость защиты справедливости и свободы. Но кто может поручиться за то, что в течение нескольких лет это ужас­ное средство массового уничтожения не распространится по всему земному шару? Катастрофа, которая последует в случае примене­ния конфликтующими сторонами атомной бомбы, будет настолько чудовищной, что вызовет не только гибель всего того, что мы назы­ваем цивилизацией, но и, по всей вероятности, приведет к прекра­щению самой жизни па Земле.

А теперь я хотел бы подытожить предложения, которые представ­ляются на ваш суд. Наша главная цель по-прежнему состоит в даль­нейшем построении и укреплении ООН, и именно под эгидой этой всемирной организации мы должны будем приступить к воссозда­нию европейской семьи народов в виде той региональной структуры, которую предлагается назвать Соединенными Штатами Европы. Первым нашим шагом должно быть учреждение Совета Европы. Да­же если неевропейские государства проявят готовность сразу же вступить в новое сообщество, мы будем создавать его в составе тех стран, которые выразят такую готовность. Задача полного избав­ления простых людей от угрозы порабощения и войны, в какой бы стране они ни проживали, должна решаться на самой весомой осно­ве, каковой должна быть готовность граждан этих стран, и мужчин и женщин, скорее умереть, чем подчиниться чьей-либо тирании. В этой неотложной работе Франция и Германия должны сообща иг­рать ведущую роль. Великобритания, Британское Содружество на­ций, Америка и Советская Россия (а я хотел бы надеяться на ее уча­стие в нашем проекте, ибо в этом случае можно было бы и в самом деле рассчитывать на надежный успех) должны стать партнерами и поручителями в строительстве новой Европы и должны в даль­нейшем защищать ее право на мирное существование и процветание.

Американская школа

А. Мэхэн (1840-1914)