Конец британской гегемонии

Начиная с 80-х гг. прошлого столетия для Англии начинается но­вая эпоха, исход которой в настоящее время невозможно предска­зать. Проблема — Англия, Европа и мир — вступает... в совершенно новую стадию. В геополитическом отношении большое значение имеет тот факт, что основы соперничества держав перенеслись с берегов Атлантического океана (Испания, Голландия, Франция) на северо-восток в глубь материка (Берлин, Вена, Петербург, Москва). Остров­ная Англия стала перед необходимостью натравить континенталь­ные государства друг на друга, чтобы в нужный момент использовать ту или иную группу. Против России, например, или среднеевропей­ских великих держав было трудно предпринять что-нибудь исклю­чительно с помощью морского вооружения. Одновременно кончи­лась и та эпоха, когда Англии приходилось защищать свое первенство главным образом только от одного континентального соперника. Те­перь ей приходилось иметь в виду несколько самостоятельно опери­рующих держав материка. Франция доставляла ей много затрудне­ний, главным образом в Африке. Россия угрожала со стороны Индии и в Восточной Азии. Германия в качестве промышленного соперника внушала все больше и больше опасений. Мировая политика Англии осложнялась к тому же пробуждением внеевропейского мира. В ли­це Соединенных Штатов Америки и Японии на политической арене появились новые действующие лица, которые были не только про­тивниками британской политической экспансии, но и опасными со­перниками на хозяйственном поприще. Время, когда Англия, опира­ясь на свой флот, всюду моща действовать в качестве нападающей стороны, очевидно, подходило к концу. Усиливавшиеся количествен­но и качественно соперники понемногу заставляли ее переходить к обороне. <...>

Если Англия по размерам колоний до сих пор была недосягаема, то ее владычество над морями и мировой торговлей подвергалось большой опасности ввиду успехов Германии, Франции, Америки и Японии. Соотношение четырех самых сильных флотов мира — английского, французского, германского и японского — в 1888 г. было следующим: 10:6:2: 1. В 1913 г. пропорция была уже такой: 8:3:4:4. Английское господство на море делалось очень сомнитель­ным. Военно-морские успехи Соединенных штатов и Германии могли внушать Англии самые серьезные опасения. В 1912 г. Англии уда­лось заключить соглашение с Германией, согласно которому, как край­ний максимум, была установлена пропорция 16:10. Но этот прин­цип, без сомнения, означал отказ от всемирного господства и не давал Англии возможности противостоять какой бы то ни было коа­лиции. Как это ни было тяжело для когда-то всемогущей Англии, она должна была сознаться в том, что она одна, собственными сила ми, не будет в состоянии, в случае войны, справиться с противника­ми, и нуждается, следовательно, в союзниках, если она хочет иметь какие-либо надежды на успех в будущем.

Еще менее прочной была хозяйственная гегемония Великобрита­нии. Даже удивительная по темпу и размерам индустриализация не смогла надолго обеспечить британскому народу первенствующее по­ложение. Железо и уголь добывались и в других странах, а сохране­ние производственных тайн очень скоро оказалось совершенно не­возможным. Несмотря на расширение британского колониального го­сударства, на быстро идущую вперед индустриализацию метрополии и упорное внедрение в новые страны за океаном, нельзя было не за­метить обострения хозяйственного соперничества уже со второй по­ловины XIX столетия. На материке, а именно в лице Германии, поя­вился опасный конкурент; по ту сторону океана гигантскими шагами шло превращение Соединенных Штатов Америки из аграрной в про­мышленную страну; в Восточной Азии японские фабрики с каждым годом росли и развивались. Когда-то в Англии твердо рассчитывали на то, что идея свободной торговли победит во всем мире; но эти меч­ты давно разлетелись в прах. Англии пришлось, сложа руки, наблю­дать, как молодые государства со всех сторон окружили себя всевоз­можными защитительными пошлинами и таким образом вступали в борьбу с прежней британской промышленной монополией. В начале XX столетия Англия в некоторой доле сохранила еще первенство в области кораблестроения и текстильной промышленности, хотя за­висимость от американского хлопка представляла серьезные затруд­нения. В производстве железа и стали Соединенные штаты и Герма­ния перегнали Англию. Германская химическая промышленность вскоре сделалась первой в мире, и английское текстильное произ­водство стало нуждаться в ее продуктах. В электрической промыш­ленности САСШ и Германия завоевали рынки всего мира, даже са­мой Великобритании и ее колоний.

Из общего ввоза в Соединенные штаты на долю важнейших стран приходилось:

Ввоз в Канаду:

Ввоз в Японию:

Ввоз в Россию:

Рассмотрение этих немногих цифр ясно показывает, насколько чувствительной стала за эти немногие годы конкуренция САСШ и Германии. Недаром Мак Дуголл с сокрушением констатирует, что с, 1913 г. Великобритания потеряла свое первое место среди экспорте­ров промышленных продуктов. Ее первенство в этом отношении давно стало воспоминанием прошлого. <...>

Но что должна была делать Англия, чтобы отвратить угрожаю­щую ей большую опасность? Защитники идеи «Малой Англии» Дж. Ст. Милль, Роджерс, Годвин Смит и другие твердили, что раз­бросанные во всем мире колонии ведут только к раздроблению сил и что поэтому надо категорически отказаться от этой системы. Они , что для Англии было бы выгоднее осознать свою принад­лежность к материку и сконцентрировать все силы для завоевания континентальных рынков. Кобден однажды высказался в этом духе: «Счастлив будет тот день, когда Англия не будет больше владеть ни одной пядью земли на азиатском материке».

В этом же духе Годвин впоследствии провел в своей книге «Импе­рия» лейтмотив: «Величина — не величие».

На противоположном полюсе «стояли» империалисты, защищавшие совершенно иную точку зрения. По их мнению, следовало меньше интересоваться Европой и остальным миром и надо было системати­чески стремиться к слиянию возникшей без всякого плана Британ­ской мировой империи в одно большое, замкнутое и, по возможно­сти, самодовлеющее целое. Они считали, что только таким путем можно спасти английское хозяйство и вывести Англию на путь ново­го расцвета. Наконец, было и третье направление, стремившееся раз­решить насилием усиливавшийся из года в год кризис: представители этого третьего направления стремились увеличить морские вооруже­ния до такой степени, чтобы, заключив с подходящими континен­тальными державами союзы, поочередно разделаться с главными эко­номическими соперниками (САСШ и Германия). <...>

С подобными мыслями и планами Великобритания вступила в XX столетие. Центр тяжести империи, по мнению империалистов, неудержимо передвигается в колонии. Поэтому интересующийся бу­дущим патриот должен всячески содействовать процветанию коло­ний, даже путем жертв со стороны метрополии, если это окажется неизбежным. Британские острова превратились в провинцию импе­рии; их интересы имеют сейчас только второстепенное значение и никоим образом не играют решающей роли для будущего. Народное хозяйство метрополии должно быть приспособлено к требованиям британской имперской политики. Зарождались новые гигантские проблемы. Возможно ли, что метрополия, несмотря на ее географи­ческое положение, будет разжалована до степени провинции рассе­янной по всему миру империи? Отдельные части империи представ­ляли собой совершенно разные хозяйственные единицы. Разве не должны были экономические интересы отдаленных частей империи, по достижении ими полной хозяйственной зрелости, совершенно ра­зойтись друг с другом? Была ли возможность при этих условиях дер­жаться средней линии и навязать такой массе разнородных хозяйст­венных областей преобладание политики над хозяйственной жизнью?

Прежде чем британский империализм нашел ответ на все эти во­просы, английские государственные деятели во главе с Эдуардом VII уже нашли другое разрешение для угрожающего кризиса. Это было компромиссное решение с применением всевозможных принудитель­ных мер. Переход от свободной торговли, имевшей своим центром Англию, к империализму, объединявшему империю в целом, требо­вал времени, слишком много времени, — таковы были главные аргу­менты правящих кругов. Но при настоящих условиях они не могли себе позволить терять драгоценное время на опыты, если не хоте­ли, чтобы Англия окончательно была прижата к стене соперниками. Нужно было что-то сделать как можно скорее, чтобы легче было ды­шать, и это таинственное нечто могло иметь только одно название: война. Война против опасного соперника в борьбе за первое место в мировом хозяйстве стала необходимой.

Если бы хозяйственно-политические вопросы были решающим моментом, неприязнь Британии, безусловно, обратилась бы против Соединенных штатов. Не могло быть сомнения в том что сельскохо­зяйственный и промышленный подъем Северо-американского союза в конце концов должен был сделаться гораздо более опасным для Ве­ликобритании, нежели развитие Германии. Там, по ту сторону Ат­лантического океана, вырастало мировое государство первого разря­да, государство, которое, правда, не но величине и количеству насе­ления, но по богатству сырья безусловно превосходило Британскую мировую империю. И в отношении морских вооружений зарождаю­щееся соперничество Америки было не менее, а может быть, и более опасным, нежели немецкое. <...>

Поведение Германии во время ,англо-бурской войны, которое, в сущности, характеризовалось совершенно неуместной сентимен­тальностью и глупой половинчатостью политически еще незрелого народа, произвело в Англии впечатление, что Германия только под­карауливает удобный момент, чтобы обрушиться на Великобри­танию. Постройку Анатолийской (1889-1890) и Багдадской (1904-1914) железных дорог в Англии сочли, хотя и совершенно напрасно, угрозой Индии. Безусловно, неловкое и недальновидное поведение немецких представителей на второй мирной конференции в Гааге (от­каз от обязательного третейского суда) было принято Англией как доказательство злой воли и упорства в политике грубой силы. По­добное различие во мнениях и всевозможные недоразумения созда­ли, наконец, атмосферу, которая, естественно, имела своим последст­вием взрыв.

Англия нашла, наконец, козла отпущения. Она решила напасть на Германию, а не на САСШ.

Мастерски проведенной Эдуардом VII политикой окружения Гер­мании начался новый акт драмы «Англия, Европа и мир». Англия организовала континент Европы и весь остальной мир для борьбы против Германии. <...>

Во всемирном масштабе в территориальном отношении мало что изменилось, несмотря на раздел германских колоний и раздробление Австро-Венгрии. Площадь единственной в своем роде Британской империи возросла главным образом в связи с аннексией антаркти­ческих земель и составляет 38,3 млн кв. км, т. е. около 1/4 разделен­ной между государствами земной поверхности. Далеко позади Бри­танской империи идут остальные пять гигантских держав: Россия (20,7 млн кв. км), Франция (11,9 млн кв. км), Китай (11,1 млн кв. км), Соединенные штаты (9,8 млн кв. км) и Бразилия (8,5 млн кв. км). Приблизительно так же обстоят дела в отношении политического рас­пределения рода человеческого. По количеству населения Брита­ния стоит во главе всех государств мира. Под британским флагом находится сейчас 471,2 млн- населения, т. е. 25,3% всего рода люд­ского. Каждый четвертый человек - британский подданный. Только Китай по количеству населения почти равен Британской империи (448,8 млн), потом следует Россия (138,1 млн), Соединенные шта­ты (118,5 млн), Франция (97 млн), Япония (78,3 млн), Германия (63,2 млн) и т. д. (см. рис. 1-4) <...>

Рис. 2. Земная поверхность в 1925 г.

Рис. 3. Население Земного шара в 1913 г.

Рис. 4. Население земного шара в 1925 г.

Картина совершенно меняется, если мы вместо территориально-политических будем иметь в виду хозяйственные и военно-полити­ческие последствия мировой войны для Англии, Европы и мира. Для Британской империи здесь получается не положительный или без­различный, но определенно отрицательный результат. Из этой войны ни Англия, ни Франция, ни Россия, ни какое-либо другое государст­во в Европе не вышло победителем: эта роль досталась исключитель­но Соединенным штатам. САСШ взяли на себя роль всемирного бан­кира, до сих пор принадлежавшую Англии, и сделались решающим фактором всех мировых политических событий. В отношении флота великая заатлантическая республика уже не разрешает Англии пере­гонять себя и в более или менее резких формах диктует всем вели­ким державам желательные ей размеры флота. Война и непосредст­венно, и косвенно оказала большое влияние на развитие торговых сношений Соединенных штатов. Многие заокеанские рынки, бывшие когда-то неоспоримым полем деятельности английских и вообще европейских купцов, достались Северо-американским соединенным штатам. Индустриализация стран, бывших прежде только поставщи­ками сырья, усиливается с каждым годом. Наконец, Германия, про­тив которой главным образом и велась мировая война, несмотря на ужасающую нужду и частые, доводившие ее до края пропасти кризи­сы, все же сохранилась в качестве политического организма. В смысле политического могущества германское государство после насильст­венного разоружения не имеет большого значения, и хозяйственная мощь его значительно уменьшилась, но выгоду из этих обстоятельств извлекают опять-таки Соединенные штаты, а не Англия. <...>

Но последствия войны еще этим не ограничиваются. Как раз для Англии из нее вытекают дальнейшие серьезные затруднения. Фран­ция во время и после мировой войны создала себе такое военно-политическое положение, которое может сделаться чрезвычайно угрожающим для Англии и сильно ограничить политику островного государства. Италия благодаря войне превратилась в великую дер­жаву, и при фашистском режиме сделалась одним из достойных вни­мания факторов мировой политики. В СССР советский строй укре­пился, и правители его со свойственной им целеустремленностью возобновили прежнюю враждебную Англии политику России. Ко всему этому присоединился еще брошенный во время войны лозунг «Право на самоопределение народов». Во время войны он был поле­зен для привлечения новых союзников, теперь, призвав однажды его к жизни, нельзя было его устранить. Разноплеменная смесь народов Британской империи с каждым годом все настойчивее требует упла­ты по этому, выданному во время мировой войны, векселю, даже британские доминионы желают для себя свободы и самоуправления в небывалом до сих пор объеме. Английские политические деятели 1914 г. совершенно иначе представляли себе последствия великой войны против Германии. В хозяйственном и политическом отноше­нии Великобритания оказалась отброшенной на многие десятилетия назад, и очень сомнительно, сумеет ли она когда-либо восстановить свое положение 1914 г. Мировая война оказалась поворотным пунк­том мировой политики. <...>

Итальянская школа

Дж.Дуэ (1869-1930) Господство в воздухе

Предисловие автора ко второму изданию

Первое издание «Господства в воздухе» было выпущено в 1921 г. при содействии военного министерства.

За истекший период времени, — как в этом сможет убедиться чи­татель, знакомясь с книгой первой настоящего второго издания, пред­ставляющего собой лишь перепечатку первого, ныне разошедшего­ся, — многие из идей, содержащихся в «Господстве в воздухе», были проведены в жизнь. В самом деле:

- была принята и осуществлена концепция координации сухопут­ных, морских и воздушных сил, выдвинутая мной в книге «Госу­дарственная оборона», изданной в 1922 г.;

- были созданы сперва комиссариат, а затем министерство воздуш­ного флота;

- было принято и осуществлено размежевание независимых воз­душных сил и вспомогательных воздушных сил. Таким образом, были приняты и проведены в жизнь все идеи, положенные мной в основу организации государственной обороны, более соответст­вующей действительным потребностям переживаемого нами ис­торического периода. <...>

КНИГА ПЕРВАЯ