Обратимся вновь к самой частой форме мутизма у школьников — патохарактерологическому мутизму, поскольку излечение этой формы болезни почти всегда зависит от вас, читатели.
Родители двенадцатилетнего мальчика пьянствовали и часто скандалили. Особенно плохо относился к мальчику его отец, многократно судимый за антиобщественное поведение. Он избивал сына, выгонял его из дому, в присутствии ребенка бил жену. Постепенно у ребенка начали раз виваться реакции протеста, психологически понятные и осознанные, но несколько необычные. Например, в присутствии отца мальчик молчал, даже если отец был трезвый и не дрался. Сын ненавидел отца и в знак протеста против его поведения не хотел с ним говорить. С матерью и со сверстниками он разговаривал нормально. Эта реакция протеста отмечалась в течение 5—6 мес и исчезла после того, как мать по совету врача отправила мальчика в деревню подальше от почти всегда пьяного отца. Впрочем, и в деревне в присутствии пьяных мальчик умолкал и становился, как немой,— «слова от него не добьешься»
Другой мальчик подолгу мог молчать в присутствии учительницы, которая его несправедливо наказала; понадобились объединенные усилия педагогов и врачей, чтобы вначале притупить, а затем и ликвидировать эту зафиксировавшуюся реакцию.
Реакции протеста требуют не столько лечения у медиков, сколько положительного воздействия на ребенка семьи и педагогов. Патохарактерологические реакции протеста являются следствием неприятия личностью обид, подавления достоинства. Иногда эти реакции закрепляются, превращаются в постоянную форму реагирования: на любое неприятное известие или требование ребенок замыкается, становится молчаливым, хмурым. В таких случаях речь идет о патохарактерологическом формировании личности с чертами отгороженности, замкнутости, повышенной чувствительности и ранимости.
Встречаются дети, с ранних лет повышенно молчаливые и замкнутые. Они так объясняют свою «малоразговорчивость»: «Отец такой, все в роду такие, я с детства такой же» У этих детей и подростков иногда возникает мутизм: под влиянием неблагоприятных социальных воздействий их молчаливость усиливается настолько, что в течение нескольких дней от них не услышишь ни слова. У них бывают также невротические, и патохарактерологические формы мутизма
Во всех случаях психогенного мутизма у детей и подростков самолечение противопоказано. Необходимо сразу же обратиться к психиатру. Только специалист может правильно расценить суть расстройства и назначить правильное лечение.
Внутреннее беспокойство, чувство напряженности, ощущение своей заброшенности — все это имеет место у подобных больных. Они особенно нуждаются в бережном, доброжелательном отношении. Этих детей и подростков нельзя «фиксировать» на волнениях, на их речевом дефекте, необходимо отвлекать от тягостных переживаний, внушать им уверенность в своих силах и возможности речевого общения. Чувство своей неполноценности сопровождает многих таких пациентов, оно усиливается насмешками окружающих, чрезмерной требовательностью педагогов и родителей. Известны случаи, когда детей с мутизмом сурово наказывали, оскорбляли, в первые минуты урока вызывали к доске и не отпускали до конца урока («пока не заговорят»),— все это приносит только вред. Зная все это, родители и педагоги должны быть союзниками врача — только такой союз может избавить больного от мутизма.
Большую пользу приносит также соблюдение рационального режима дня. Надеясь на всесилие медикаментов или психотерапии, родители иногда забывают, что строгое выполнение некоторых простых режимных рекомендаций может принести пациенту несравненно большую пользу, чем все премудрые лекарства, вместе взятые. Эти требования очень простые (быть может, поэтому ими пренебрегают некоторые родители): больше спать, меньше возбуждаться, питаться преимущественно молочно-растительной пищей, больше двигаться, заниматься плаванием, по утрам делать зарядку и холодное обтирание.
У многих больных с невротическими формами мутиз ма нарушается сон: наступает медленно, поверхностный, не приносит утром бодрости. Необходимо сон нормализовать: помимо соответствующих препаратов помогают вечерние прогулки, исключение из питания возбуждающих, острых, мочегонных продуктов. Нельзя перегружать ребенка перед сном обилием информации. Все эти приемы одновременно являются мерой профилактики невротических и других пограничных отклонений и способствуют уменьшению этих расстройств, если они уже появились.
Тики
Одним из самых распространенных нарушений в детском возрасте являются Тики — непроизвольные подергивания мышц лица. Такие пациенты моргают, хмыкают, у них дергаются мышцы щек, лба, подбородка. Нередко тики сочетаются с заиканием.
Недавно меня попросили проконсультировать одного мальчика: он постоянно «умывает» лицо, протирает глаза, очень сильно заикается. Однако главное не это: его речь очень быстрая, совершенно непонятная, сопровождается множеством судорожных подергиваний мышц лица. Поражало и то, что ребенок вел себя, будто ничего с ним не происходит, он не считал себя больным, не замечал дефектов своей речи, а если его внимание обращали на это, он как ни в чем не бывало говорил: «Все у меня нормально, не приписывайте мне то, чего нет» Он даже не говорил, а писал это, так как его речь была столь невнятна и непонятна, что ни один человек не мог даже догадаться, что же хотел сказать мальчик.
Находясь в больнице, он продолжал заниматься по программе обычной школы, учился хорошо, но для того, чтобы педагог мог понять, что он намерен сказать или спросить, писал на доске или в тетрадке свои вопросы и ответы. Так и общались.
Он пролежал 4 мес в больнице, но улучшение не насту пало, да и сам больной не становился «понятнее» своим врачам. Ему ставили самые разнообразные диагнозы, в которых не были убеждены, а значит, и не были уверены и правильности назначаемого лечения: все лекарства так «действовали» на больного, словно он их и не принимал
Когда меня попросили проконсультировать этого больного, то предупредили, что к мужчинам он относится настороженно, боится их, что с ним трудно будет установить контакт
Это был тихий, болезненного вида двенадцатилетний мальчик, ничем внешне не выделявшийся. Речь его была действительно тороплива и совершенно непонятна. Кроме этого, он каждые 2—3 мин делал какие-то странные движения руками: будто умывался, стряхивал что-то с кончиков пальцев, сплевывал, протирал глаза, морщился, периодически его лицо становилось страдальческим, глаза зажмуривались, он морщил лоб и крутил головой в разные стороны. О том, что у мальчика есть такие расстройства, меня предупредили. Говорили и о том, что он как-то необычно к ним относится: не воспринимает как чуждые ему, как лишние, от которых нужно избавиться (обычно невротики переживают по поводу таких явлений, а у этого больного ничего похожего не было), и, главное, всячески отрицает их. «Так ведут себя лишь глубокие идиоты или симулянты: отрицают самые очевидные факты, будто ничего не случилось»,— говорил мне лечащий врач.
Как и следовало ожидать, наша беседа ни к чему не привела: больной ни на один вопрос не мог внятно что-то ответить, а когда я попросил его писать мне ответы, он отрицал все свои расстройства: дескать, нет у меня ничего, зачем вы ко мне привязались?
Но почему же тебя положили в больницу, да еще в психиатрическую? — спросил я его.
Не знаю. Наверное, чтобы лучше учился и меньше ссорился с мамой,— ответил он письменно.
Но ведь ты находишься в самом беспокойном, самом тяжелом отделении, вокруг тебя много больных со слабоумием, припадками, бредом. Неужели это тебя не раздражает, неужели не хочется выписаться?
— Домой хочу, но этот вопрос решат врачи и без моего желания.
«Что же у него такое? — думал я после этой беседы с больным.— Он болен, это ясно, но в основе болезни лежит какое-то странное стремление скрыть свое заболевание, пусть вопреки логике, вопреки здравому смыслу, но скрыть».
Почему больной хочет что-то скрыть? Ведь всегда скрывают только что-то предосудительное, что-то аморальное или унизительное. Был у меня больной, с которым случилась следующая история. Его мать разошлась с отцом, жили вдвоем, через несколько лет мать привела в дом мужчину и сказала, что это ее новый муж. Вскоре между новобрачными начались скандалы, драки, частые ссоры и такие же бурные примирения. Обращало на себя внимание то, что как бы отчим ни ссорился с женой, к ее сыну он относился с величайшей любовью, предупредительностью, лаской. По этому поводу мать ребенка даже иронизировала: «Ты на ком женился — на мне или на моем сыне?»
Однажды мать уехала к больной родственнице, и в тот же вечер отчим стал предъявлять мальчику сексуальные претензии. Оказалось, что он был гомосексуалистом. Мальчик испугался, выбежал из дома, полночи блуждал по городу, пока наконец-то не добрался до родственницы, к которой ушла мать. Там он все рассказал. Отчим был изгнан из дома, а у мальчика еще долгое время появлялись ночные страхи: снился отчим, его голос, во сне отчим гнался за ребенком, тот убегал, падал, отовсюду на него смотрели глаза отчима и т. д. Вот в связи с этим мать тогда и привела ко мне сына. Мальчик тоже ничего не хотел рассказывать, тоже вел себя так, будто ничего не случилось. На языке психиатров такое поведение именуется невротическим вытеснением.
Вспомнив эту историю, я подумал, что и в данном случае имеет место нечто похожее.
И я принялся собирать максимально объективные и разнообразные сведения о больном. Много раз говорил с матерью: она ничего определенного сказать не могла. Поговорил и с родственниками мальчика: те кое-что знали. Потом я ввел больного в гипнотическое состояние и стал внушать ему, что его память обострилась, что он не будет меня бояться, что мне все расскажет. И больной рассказал. Мать больного — женщина интеллигентная. По характеру всегда была мнительной, впечатлительной и нерешительной. С сыном у нее отношения были хорошие, вместе проводили время, мать за него очень тревожилась, а он был к ней слишком привязан.
Мать летом отдала сына в пионерский лагерь. Она собиралась выйти замуж и не хотела, чтобы сын «маячил перед носом» нового мужа и раздражал его. Мальчик был тих, послушен, робок, пуглив. С детства у него были какие-то дефекты речи и тики, по поводу них он лежал в психиатрической больнице, потом эти дефекты исчезли. Сына своего эта женщина очень любила, даже не столько любила, сколько жалела, беспокоилась, как он жить дальше будет. Уж очень нерешительный и впечатлительный.
В пионерском лагере мальчику пришлось туго. В первую же ночь ему устроили «темную» и пригрозили: «У нас закон джунглей, право на стороне сильного, подчинись
нам или убьем. И тем более не вздумай никому ничего рассказывать о нас».
Плакал, но подчинился: отдавал старшим свои компоты, чистил им сандалии, отдавал им все лучшее из того, что привозила мать. Но чем послушнее был мальчик, тем больше возрастали требования его мучителей: сделай то, сделай это, не то убьем или кастрируем. Однажды ночью они разжали мальчику рот и стали по очереди вставлять свои половые органы, приговаривая: «Сожмешь рот— убьем». Одному из них — подростку с извращенными влечениями и садистическими наклонностями — этого показалось мало, он приказал: «Ну-ка, соси мой член». Мальчик подчинился. Но когда в горло потекла сперма, его стало тошнить, вырвало, часть спермы вылилась на нос и в глаза. Выйти же в туалет, чтобы помыться, ему запретили: он должен был делать вид, что ничего не случилось. Так и пролежал до утра, не сомкнув глаз и давясь от слез. Утром ему, как всегда, заявили: «Только пикни — убьем». И он молчал.
Никаких психических расстройств у мальчика не было, только плохо засыпал, вечером боялся, как бы хулиганы вновь не заставили его удовлетворять их требования.
Закончился срок пребывания в лагере, мальчик уехал домой. Немного успокоился, но однажды стал свидетелем интимных отношений родителей и сорвался, будто прорвало плотину его эмоций: резко нарушился сон, аппетит, появились тики и заикание. Стыдился рассказать о причине болезни. Психическая травма, случившаяся с ним летом, дала себя знать осенью. Все, что было вытеснено из сознания в подсознание, все, что душа тщательно скрывала, все это вылилось в тяжелое реактивное состояние, и механизмах которого большую роль играли описанные Зигмундом Фрейдом (1856—1939 гг.) механизмы вытеснения.
Путей образования неврозов много. Сколько путей, столько и видов неврозов, столько и способов лечения.
История, которую я сейчас рассказал, нетипичная, редкая, мы встречали лишь несколько похожих случаев, все они в общем одинаковы: психическая травма, унижающая человеческое достоинство будущего мужчины, падает на особую личностную почву (это обычно дети с чертами повышенной тормозимости), и возникает психогенное психическое заболевание, именуемое неврозом, который может длиться много лет.
Я рассказал вам, взрослые, эту чудовищную историю, чтобы вы были внимательны к своим детям, строже следили за ними: ведь это ваши дети становятся невротиками, ведь это ваши дети делают других больными людьми, ведь это ваши и не ваши дети превращают вас самих в невротиков. Ведь с вас берут дети пример и против вас протестуют— иногда в уродливой форме.
Может ли оставаться спокойным врач, когда видит людские несчастья? Простить человеческую злобу и жестокость? Олигофрен, родившийся от пьяного зачатия,— жертва своих родителей, но он не отдает себе отчета в этом. А пограничные больные? Ведь они все знают, все понимают, во всем отдают себе отчет, ведь им жить да жить — и все с травмированной в. детстве душой.
Невротические тики — составная часть невроза. Испугавшись чего-то, ребенок теряет сон, становится раздражительным, плаксивым, нетерпеливым, капризным. Очень часто все это сопровождается непроизвольными подергиваниями мышц лица. Переволновавшись, расстроившись, вспомнив о психической травме, ребенок начинает нервничать, переживать, у него усиливаются все невротические симптомы, в том числе и тики. Такому больному нельзя напоминать о психической травме и о вызванных ею последствиях, нельзя обращать внимание пациента на его тики: чем меньше он о них думает и чем меньше знает о них, тем меньше они проявляются. Подобных пациентов лечат психотерапией успокаивающего характера, назначают им препараты седативного действия (транквилизаторы). Все это в сочетании с отвлечением, удлиненным сном, спокойной обстановкой дома и в школе приводит к быстрому исчезновению невротических тиков. Иногда бывает, что признаки невроза уже ликвидированы, а тики на какое-то время еще сохраняются. В этих случаях рекомендуется продолжить лечение до полного изчезновения тиков. В частности, используется аутогенная тренировка и ее компонент «лицо релаксанта»: больной принимает удобную позу, опускает нижнюю челюсть, словно пытается произнести звук «ы», закрывает глаза, расслабляет мышцы лица и мысленно говорит себе, что он совершенно спокоен. В такой позе следует побыть 2—3 мин 5—6 раз в день. Всем таким больным рекомендуются занятия плаваньем, им необходимо больше находиться на свежем воздухе.
Дата добавления: 2016-03-10; просмотров: 577;