Уровень психики человека

Уровень психики человека характеризуется наличием речемыслительного социогенного сознания. Развитие челове­ческого сознания обусловлено развитием системы знаний, а также выработкой морально-нравственных представлений и норм. Человеческое знание, в том числе знание морально-нравственных ценностей, также обусловлено процессами интуиции, но более высокого, чем на предыдущем этапе развития психики, уровня.

Известный американский физик и философ М. Бунге отождествляет научную интуицию с творчеством, с полу­чением нового знания: «Одна логика никого не способна привести к новым идеям, как одна грамматика никого не способна вдохновить на создание поэмы и теория гармо­нии — на создание симфоний». Чисто дискурсивное фор­мально-логическое мышление способно лишь довести уже полученное знание до его логических пределов, развить и завершить его, но не в состоянии достичь принципиально нового знания.

Уже начальный уровень развития интуитивных процессов, характерный для интуитивно-избирательного отражения, предполагает функционирование психики в особом режиме, отвечающем собственно активной фазе деятельности. Разви­тие человеческого знания, связанного с познанием не от­дельных сторон, а сути предметов и явлений, также требует использования всех резервных возможностей психики, ее функционирования на высшем энергетическом уровне. В ка­честве механизма, который вводит в действие соответствую­щие интуитивные процессы и обеспечивает их энергетику, выступают такие предметные чувства, как глубокий непре­ходящий интерес, увлеченность, сильная привязанность.

Все эти предметные чувства по существу являются раз­личными проявлениями любви. Решающая роль любви («во­сторгу любви к идее») отводится в теории познания Пла­тона. По утверждению М.М. Пришвина, «любить, значит в то же время и единственная способность узнавать мир». Роль любви и близких ей чувств и заключается в том, чтобы задействовать в акте познания психику в целом, использо­вать все ее резервные возможности.

Очень показательно в этом отношении определение интуиции, приводимое И.О. Лосским: «Интуиция есть свое­образная интеллектуальная симпатия, посредством кото­рой мы проникаем вовнутрь предмета, чтобы слиться с его индивидуальностью, следовательно, с невыразимою в об­щих понятиях природою, и постичь его в его собственном существе». Легко себе представить, какой силой должна обладать эта «интеллектуальная симпатия», чтобы проник­нуть вовнутрь предмета и постичь его в его собственном существе. Такую силу могут предоставить только любовь и близкие ей чувства.

Из вышесказанного следует, что глубина и широта зна­ния, степень охвата им окружающего мира и приближения к сущности предметов и явлений среди прочего зависят от характера и силы лежащих в основе этого знания чувств, их энергетики. В известном булгаковском романе и Крысобой, и Понтий Пилат, и Иешуа обладают знанием. Но они обладают знанием разного уровня, в том числе разного энергетического уровня.

По очень удачному выражению П. Тейяра де Шардена, «любовь соединяет сутью». Это справедливо по отношению ко всем проявлениям любви, увлеченности, глубоких не­преходящих интересов, где та или иная сторона («едини­ца») сущности человека соединяется предметным чувством с соответствующей единицей внешнего мира. Свойство люб­ви и близких ей чувств соединять с предметом потребности сутью позволяет назвать их сущностными предметными чув­ствами. В отличие от предметных чувств, определяющих предыдущий уровень развития психики, эти чувства выс­вечивают не отдельные стороны, а суть предметов и явле­ний.

Познавательная функция сущностных предметных чувств обусловлена их рефлексией. Строго говоря, до момента сво­его осознания эти чувства не являются в полном смысле слова предметными. Это хорошо видно на примере чувства любви. Только рефлексия дает субъекту всю полноту не­посредственного чувственно-практического знания своей любви и в то же время направляет внешнюю сторону по­знавательной функции чувства на объект. Эта внешняя сто­рона познавательной функции предметного чувства про­является посредством интуиции.

Каждая сторона познавательной функции любви и дру­гих сущностных чувств имеет свои особенности. Сторона, направленная вовнутрь, на саму любовь, дает непосред­ственное чувственно-практическое знание. В этом знании сосуществуют два начала: одно определяется особенностя­ми субъекта, а также культурно-историческим и соци­альным фоном, а другое — тем общим, объективным, бла­годаря чему стало возможным появление самого понятия любви. Ведь если бы любовь и близкие ей чувства опреде­лялись лишь индивидуальными особенностями субъектов (или группы, этноса, социально-культурного слоя и т.д.), то общих понятий о них не было бы. Итак, знание любви и близких ей чувств характеризуется непосредственностью и имеет объективное и субъективное начала.

Несколько иначе обстоит дело с той стороной познава­тельной функции чувства, что направлена на объект и свя­зана с интуицией. В интуитивной философии (А. Бергсон, Н.О. Лосский и др.) интуитивное знание понимается как непосредственное и абсолютное - предмет познается «в его собственном существе». Но непосредственность интуи­ции как акта познания не свидетельствует о непосредствен­ности полученного с ее помощью знания. Информацион­ная база интуиции и эффективность переработки инфор­мации определяются, среди прочего, и уровнем достигнутых на данный момент знаний, и степенью их усвоения индивидом, и особенностями его характера, и его опы­том, и развитостью его личностного мышления. Поэтому знание внешнее (знание объекта), опосредствовано осо­бенностями индивида и соответственно является относи­тельным.

Однако в этом опосредствованном особенностями субъек­та внешнем знании, как и в знании внутреннем, есть об­щее, не зависящее от характеристик индивида. Без этого общего не могло бы существовать и само общее представле­ние об объекте, он был бы, по меткому замечанию Н.О. Лоского, «невыразимым в общих понятиях», «несказанным». Эта не зависящая от особенностей субъекта и прочих фак­торов составляющая и привносит в интуитивное знание элемент абсолютности. Таким образом, интуитивное зна­ние, оставаясь в целом относительным и непосредствен­ным, всегда несет в себе и абсолютное, а значит, и непос­редственное начало.

Вышеизложенное позволяет говорить об определенной симметрии в структуре внутреннего и внешнего знания. Принимая во внимание очевидную аналогию между объек­тивностью внутреннего и абсолютностью внешнего знания и соответственно субъективностью внутреннего и относи­тельностью внешнего, общую структуру знания можно представить в следующем (рис. 1.6) виде:

Рис. 1.6. Структура знания

Таким образом, и во внутреннем, и во внешнем знании выделяется начало, характеризующееся непосредственнос­тью и объективностью (абсолютностью). Эта симметрия отражает единство внутреннего и внешнего, раскрывающееся в познавательной функции сущностных чувств. Любовь, отражающая ту или иную сущностную сторону человека, соединяет его с соответствующей единицей мира.

В то же время, несмотря на то что «любовь соединяет сутью», получаемое в этом единении знание сущности объекта опосредствовано, как было отмечено, особеннос­тями субъекта, носит на себе его отпечаток. В связи с этим оно может быть названо субъективно-сущностным.

Сущностные предметные чувства, обеспечивающие фун­кционирование интуитивных процессов высшего уровня, являются стержневыми образованиями собственно челове­ческой психики, уровень развития которой можно назвать интуитивно-сущностным.

Отличительной особенностью сущностных предметных чувств является разделенностъ — слияние одной из сторон сущности субъекта — сущностной потребности — с сущнос­тью ее предмета. Так, разделенность присуща любви к роди­не, к природе, отношению к любимому делу, увлеченности тем или иным видом искусства или научной проблемой и т.д.

Другой особенностью сущностных предметных чувств яв­ляется их непреходящность, неподвластность закону угаса­ния потребности при ее удовлетворении. А.Н. Леонтьев вы­деляет предметно-функциональные потребности, образу­ющиеся при «сдвиге» мотива на содержание деятельности. Во всех сущностных связях с миром потребности обладают такой же природой: предметом потребности является сам процесс деятельности.

Это означает, что в сущностных жизненных отношени­ях имеет место слияние, синтез всех звеньев триады: по­требности, ее предмета и соединяющей их деятельности. Аналогичное слияние наблюдается, как отмечалось (§ 1 гла­ва 1) только в допсихической жизнедеятельности. Однако на сей раз мы имеем не материальное, а чисто психичес­кое слияние. Таким образом, развитие психического, имея отправной точкой допсихическое отражение, осуществля­лось по закону отрицания: на новом витке диалектической спирали оно пришло к той же форме, но с принципиаль­но иным содержанием.

Сущностные предметные чувства и связанные с ними про­явления интуиции по своей структуре аналогичны процессам психического отражения предыдущих уровней. Так, на сен­сорном уровне мы имеем непосредственную материально-те­лесную связь субъекта с объектом («отпечаток» в нейрофизиологическом субстрате), аналитико-синтетическую деятельность в центральных и эфферентных звеньях рефлекторного акта ощу­щения и результат отражения в виде «чувственного представле­ния» соответствующего свойства объекта.

Сопоставим акт ощущения с хрестоматийным примером научной интуиции — открытием Ф. Кекуле структуры бен­зольного кольца. Отличие состоит в характере связи субъек­та с объектом, а также в уровнях и содержании аналитико-синтетической деятельности и результата отражения. В каче­стве связи с объектом во втором случае выступает, с одной стороны, сущностное предметное чувство — увлеченность исследователя, а с другой — многолетняя научно-исследо­вательская деятельность. Последняя определила высокий про­фессионализм, опыт и огромный объем переработанной ин­формации. Увлеченность проблемой обеспечила устойчивый высочайший интерес, внимание и надлежащую для интуи­тивного акта энергетику.

Являясь целостными актами психического отражения, задействующими психику в целом, интуитивные процессы прежде всего представляют собой процессы мышления, осу­ществляющиеся в сфере бессознательного. Это означает, что общие понятия высокой степени абстракции и высшие ло­гические формы мышления, созданные в сфере сознания, проникают в сферу бессознательного. При этом дискурсив­ное начало получает доступ к неизмеримо большему ин­формационному объему, а также возможность его быстрой эффективной переработки, что связано с функционирова­нием всех психических процессов на максимально возмож­ном уровне. Эти важнейшие моменты определяются высо­чайшей энергетикой сущностных предметных чувств.

Как следует из рассмотрения предыдущих уровней от­ражения, уровень психики человека явился результатом закономерной цепи филогенетических преобразований, логическим развитием эволюции в мире животных. Вместе с тем антропогенез обусловлен принципиальными отли­чиями в самой направленности эволюционного развития. Главнейшее из них — принципиально иное решение зада­чи адаптации: если на предыдущих уровнях основным прин­ципом является приспособление к условиям среды, то в про­цессе антропогенеза им постепенно становится изменение самих условий. Отправной точкой в этом длительном про­цессе можно считать начало изготовления орудий труда.

В орудийной деятельности гоминид выделяют несколько периодов, характеризующихся изготовлением и использованием орудий разной степени совершенства. Отметим, что сама по себе орудийная деятельность известна и у высокораз­витых животных, в том числе птиц. У высших обезьян (ант­ропоидов) наблюдается использование веток, палок, камней и других предметов для разбивания орехов, «ужения» муравьев и термитов и т.п. Применяемые орудия стандартизированы: ветки для «ужения» имеют определенную длину и очищены от листьев и мелких веточек, камни для раскалывания орехов выбираются определенной массы.

Таким образом, орудийная деятельность гоминид имеет свои истоки в аналогичном поведении видов, стоящих ниже на филогенетической «лестнице». Но у последних она огра­ничивается лишь самыми начальными формами, челове­ческая же линия в конце концов привела к появлению производительной деятельности, производства как основ­ного средства обеспечения жизни.

Итак, формирование психики человека осуществлялось в процессе общественной по своей природе орудийно-трудовой деятельности. Именно с ее общественным характе­ром связано развитие мышления и речи и, что не менее важно, развитие системы знаний. Без последнего невоз­можно ни развитие мышления и речи, ни развитие самой орудийно-трудовой деятельности.

Совершенно очевидно также, что сколько-нибудь развитая система знаний не может быть создана без творчества. Даже самые простые понятия, представляющиеся нам естественны­ми, постигались нашими далекими предками на пределе их психических возможностей, требовали наивысшего уровня функционирования психики. Эти пики, всплески познаватель­ной активности, приводившие к проявлениям интуитивных процессов, к получению нового знания, связаны, как было показано выше, с сущностными предметными чувствами.

Таким образом, в антропогенезе имеет место ряд взаимо­связанных и взаимозависимых процессов: развитие обще­ственной по своему характеру орудийно-трудовой деятель­ности, сущностных предметных чувств, мышления и речи системы знаний. В процессе орудийно-трудовой деятельности возникают предпосылки для появления сущностных пред­метных чувств — сдвига мотива на сам процесс, содержание деятельности. Сущностный мотив, в свою очередь, обуслов­ливает возможность творчества, получения нового знания, следовательно, появления новых понятий, дальнейшего раз­вития мышления и речи. В результате появляются новые виды самой трудовой деятельности и тем самым расширяется сфе­ра проявления сущностных предметных чувств.

Общественный характер орудийно-трудовой деятельности, связанное с ним развитие системы знаний, мышления и речи обусловливают и появление общественной формы сознания. Общественное сознание базируется на знаниях, полученных в результате совокупной деятельности людей. Сформировав­шаяся система знаний, так же как возникающие на ее основе мировоззренческие установки, духовно-нравственные ценно­сти, мораль, правила поведения и т.п., в той или иной степе­ни «присваиваются» каждым членом общества и становятся существенной частью его индивидуального сознания, во мно­гом определяют его.

С общественным характером деятельности людей свя­зан также разрыв между индивидуальным сознанием и его социальными формами. Он определяется тем, что получа­емые индивидом знания имеют разное происхождение и различный статус. Часть из них, входя в его жизненную практику, подкрепляются его собственной деятельностью, т.е. выступают как непосредственный результат психичес­кого отражения. Другую часть составляют лишь «присваи­ваемые» знания, не подкрепленные собственным жизнен­ным опытом. Последние существуют только как инфор­мация, но не как непосредственные знания.

Как было сказано выше, общественное сознание осно­вано на системе знаний, формируемой в результате сово­купной деятельности людей. Соответственно оно как бы аккумулирует в себе все проявления сущностных предмет­ных чувств отдельных людей, приведшие к существующе­му уровню знания. Совокупная жизнедеятельность людей предстает при этом как определяемая именно сущностны­ми мотивами.

На уровне же отдельного индивида сущностные пред­метные чувства и организуемые ими единицы деятельности далеко не всегда определяют жизнь в целом. Обычно значи­тельная, даже преобладающая часть ее содержания связана с несущностными мотивами. Она-то и представляет собой фазу фоновой (поисковой) активности в деятельности че­ловека. Собственно активная фаза деятельности проявляет­ся соответственно в сущностных предметных чувствах: люб­ви, глубоких интересах, привязанностях, увлеченности.

Основные параметры рассмотренных уровней психичес­кого отражения в филогенезе и уровня психики человека представлены в таблице 1.2.

Таблица 1.2