Характеристика источниковой базы монографии

Данная работа написана на основе привлечения широкого круга различных видов источников как опубликованных, так и архивных.

Первостепенное значение для изучения темы имеют декреты и другие нормативные акты советских высших законодательных и исполнительных органов власти (прежде всего ВЦИК и СНК РСФСР), определявшие государственную политику по отношению к религии и Церкви. Эти документы были опубликованы как отдельными изданиями в виде тематических сборников, так и в официальной печати. Особое место в указанной группе источников занимают регулярно публиковавшиеся в журнале «Революция и церковь» инструкции и циркуляры VIII (с 1922 г. — V) «ликвидационного» отдела Народного комиссариата юстиции РСФСР, непосредственно проводившего политику государства в отношении церкви в первые годы советской власти.

Публикации последних лет открыли исследователям целый пласт документов по сравнению с теми, на которых строились работы советских историков. В этом ряду ведущее место занимают рассекреченные материалы ЦК РКП(б) — Антирелигиозной комиссии, координировавшей и направлявшей с конца 1922 г. соответствующую деятельность различных ведомств и учреждений, и Политбюро. Привлечение этих источников имеет важное значение в связи с той ролью, которую играло Политбюро ЦК как высшая инстанция в партийно-государственной системе власти. Особую ценность для изучения темы имеют опубликованные постановления Политбюро, а также предложения Л. Д. Троцкого в этот орган, касавшиеся плана антицерковной кампании 1922 г.

Следует отметить различный уровень археографической подготовки публикаций документов Политбюро и Антирелигиозной комиссии ЦК РКЩб). Так, при издании документов четырех тематических дел фонда Политбюро ЦК из Архива президента Российской Федерации, посвященных важнейшим вопросам религиозной политики в 1922—1925 гг., публикаторы Н. Н. Покровский и С. Г. Петров сопроводили каждый источник подробной легендой, а также примечаниями и комментариями, содержащими подготовительные материалы и сопроводительные письма к документам, которые изданы без каких-либо пропусков и сокращений. Все это позволяет исследователям представить как обстоятельства и историю создания документов, так и подготовительную работу по их публикации.

Иная археографическая подготовка характерна для публикации документов в сборнике материалов «Русская православная церковь и коммунистическое государство. 1917—1991», изданном Библейско-богословским институтом святого апостола Андрея в 1996 г. Публикаторы поместили ряд протоколов заседаний Политбюро ЦК РКП(б) с сокращениями. В сборнике допущены некоторые неточности. Так, при публикации выдержки из протокола № 5 заседания Политбюро от мая 1922 г. вместо Красина, который вел переговоры о реализации изъятых церковных ценностей за границей, ошибочно указан Красиков, являвшийся в то время заместителем наркома юстиции. Подобная путаница произошла в легенде к другому документу сборника, в которой П. А. Красикову приписали инициалы Л. Б. Красина. Без всяких пояснений доклады Антирелигиозной комиссии ЦК РКП(б) в Политбюро опубликованы с нарушением их хронологической последовательности³. Несмотря на эти недостатки, следует отметить, что в указанном выше документальном сборнике впервые был издан ряд важных документов ЦК РКЩб), касающихся религиозной политики первых лет советской власти.

Особую группу источников составляют материалы ВЧК— ГПУ—ОПТУ, опубликованные в различных вышедших в последние годы документальных сборниках. Уникальны по широте хронологического охвата, объему материалов документы следственного дела патриарха Тихона, которые освещают не только следствие в отношении патриарха, но и некоторые важные вопросы истории Церкви в исследуемый период. Благодаря открытию архивов КГБ СССР ряд материалов следственного дела патриарха Тихона был опубликован М. И. Вострышевым и М. И. Одинцовым. Однако до сих пор исследователям известны лишь отдельные документы дела.

Основное внимание при изучении отмеченных выше групп источников было обращено на исследование законодательных и нормативных актов, определявших направления, задачи, формы и методы проведения государственной религиозной политики в масштабах страны, а также на документы, освещающие роль различных органов в осуществлении курса центральной власти по отношению к Православной Российской Церкви.

Одним из главных источников, использованных в работе, явились материалы и документы органов высшей церковной власти: опубликованные еще в 1918 г. «деяния», определения и постановления Поместного Собора 1917—1918 гг., а также акты патриарха Тихона, которые приведены в своде церковно-исторических документов, составленном М. Е. Губониным. Рассматривая их в контексте исторических событий, автор стремился полнее учесть вероучительные и канонические особенности Православной Церкви, в первую очередь при изучении посланий патриарха и соборных определений.

В процессе подготовки данной работы изучен целый комплекс важнейших церковных материалов, которые хранятся в недавно рассекреченных фондах Священного Собора Православной Российской Церкви (ф. 833) и канцелярии патриарха Тихона и Священного Синода (ф. 831) Российского государственного исторического архива (РГИА). Документы, содержащиеся в указанных фондах, наиболее полно характеризуют деятельность патриарха, Священного Синода и Высшего Церковного Совета в первые годы советской власти и в этом аспекте автором специально исследованы впервые в исторической науке. Привлечены прежде всего журналы заседаний, постановления и циркулярные указы Высшего Церковного Управления (далее — ВЦУ), которые содержат важные сведения о финансово-экономическом положении как Церкви в целом, так и самого ВЦУ, а также о составе и основных направлениях деятельности последнего и отражают отношение высшего церковного руководства к главным общественно-политическим событиям того периода.

Автором выявлены ценные архивные документы, характеризующие не только внешнюю обстановку, в которой осуществляла свою работу высшая церковная власть, но и официальную позицию ВЦУ по важнейшему для жизнедеятельности Церкви вопросу — отношению к советской власти. Особую значимость представляет сделанное 26(13) декабря 1919г. на заседании ВЦУ членом Высшего Церковного Совета протопресвитером Н. А. Любимовым сообщение о длившемся около двух часов допросе патриарха в секретном отделе ВЧК заместителем Ф.Э.Дзержинского М.И.Лацисом. Очевидно, Н. А. Любимов, курировавший в органах высшей церковной власти вопросы взаимоотношений с государством, составил свой доклад со слов самого патриарха, так как сведений о присутствии протопресвитера на допросе в документах ВЦУ нет. В пользу такого предположения говорит и форма изложенного им доклада, например: «пришлось, по словам Святейшего...» и т. п.

Согласно этому документу, ответы патриарха свидетельствуют о его стремлении сохранить политический нейтралитет Церкви в гражданской войне. Следует отметить, что патриаршие послания от 18(5) марта 1918 г. с призывом к прекращению междоусобной брани и от 8 октября (25 сентября) 1919 г. о невмешательстве священнослужителей в политическую борьбу, а также отказ патриарха Тихона, по свидетельствам современников — А. В. Карташева, князя Г. И. Трубецкого, митрополита (в рассматриваемый период — епископа) Вениамина (Федченкова) и др., благословить Белое движение и его вождей отражают позицию аполитичности и гражданской лояльности высшей церковной власти по отношению к Советскому государству.

Однако в некоторых работах последнего времени такая позиция патриарха поставлена под сомнение. Их авторы пишут о том, что в Омске на богослужении 1 сентября 1919 г. епископ Камчатский Нестор (Анисимов) якобы передал следующий призыв патриарха: «Скажи народу, что если они не объединятся и не возьмут Москву опять с оружием, то мы погибнем и Святая Русь вместе с нами». Приводимые ниже ответы патриарха на допросе в ВЧК 23(10) декабря 1919г. доказывают безосновательность подобного рода ссылок на епископа Нестора, а также сомнений в аполитичности позиции Тихона в тот период.

«Решительно заявляю, — говорил патриарх, — что никакого благословения Колчаку с епископом Нестором я не посылал, да и послать не мог, т. к. епископ Нестор скрылся с нашего московского горизонта еще в начале сентября 1918 г. до окончания Собора, и я, по крайней мере, с тех пор его и не видал, а Колчак появился на политическом горизонте позднее, и, следовательно, я никак не мог поручить епископу Нестору благословить дело Колчака, которое тогда еще совсем не имело место. Это — явная неправда и я ее решительно отвергаю».

На вопрос М. И. Лациса, почему патриарх не сделал никакого опровержения в газетах, в которых сообщалось о «заявлении, сделанном Колчаку епископом Нестором», патриарх Тихон отвечал следующее: «По очень простой причине: никогда такого опровержения моего в газетах не напечатали бы, а если и напечатали, то опять, как это и бывало прежде, с новыми нападками на меня и вообще на высшую церковную власть. Да, наконец, я и не считаю это заявление каким-либо официальным, требующим какого-либо официального опровержения».

Таким образом, ответы патриарха убедительно свидетельствуют о том, что он не давал и не мог дать епископу Нестору, отправлявшемуся в дальний путь, вообще никакого «напутствия». Важно также подчеркнуть, что были безуспешны и просьбы А. В. Колчака, обращенные к патриарху через посредников (без участия Нестора), благословить адмирала на «дело борьбы с красными».

Значительный массив церковных документов из указанных выше фондов РГИА — рапорты и отчеты правящих и викарных архиереев, епархиальных советов, донесения руководства духовных учебных заведений, а также многочисленные обращения рядовых клириков и мирян в адрес Поместного Собора, патриарха и Священного Синода — освещают подлинную реакцию духовенства и верующих на различные мероприятия советской власти в религиозной политике, а также обстановку внутри Церкви, вызванную революционными потрясениями и гражданской войной (аресты и расстрелы духовенства, закрытие храмов и монастырей, реквизиция церковного имущества, тяжелое материальное положение священноцерковнослужителей, финансово-экономические трудности в епархиях, приходах, монастырях и духовных учебных заведениях и т. д.). При изучении внутреннего положения Церкви в 1917—1922гг. использованы материалы и других фондов РГИА — канцелярии заведующего придворным духовенством (ф. 805) и Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры (ф. 815), а также документы фонда Петроградской духовной академии (ф. 277), хранящиеся в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб).

Влияние гражданской войны на положение церковных организаций и духовенства особенно сказалось на территориях, которые неоднократно переходили от одной противоборствующей стороны к другой. Определенный интерес в связи с этим представляют подготовленные к изданию Ю. Г. Фелынтинским и опубликованные в 1992 г. в Лондоне материалы «Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, состоящей при Главнокомандующем Вооруженными Силами на юге России», которые хранятся в архиве Народно-трудового союза во Франкфурте и в архиве Гуверовского института при Стэнфордском университете в Калифорнии. Эта комиссия, согласно ее положению, утвержденному апреля 1919г. генералом А. И. Деникиным, была создана «для выявления перед лицом всего культурного мира разрушительной деятельности организованного большевизма». Комиссия руководствовалась уставом уголовного судопроизводства 1914 г. и имела право «вызывать и допрашивать потерпевших свидетелей, производить осмотры, обыски, выемки, освидетельствования и другие следственные действия», а протоколы, составленные комиссией, имели силу следственных актов. Программа деятельности «Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков» включала сбор сведений о гонениях «против Церкви и ее служителей».

Результатом работы комиссии явились обвинительные акты. Так, советской власти вменялось в вину ликвидация «принципа свободы совести и наряду с этим гонение против Церкви и ее служителей (поругание храмов, глумление над мощами, иконами, священными предметами, разгон и расстрел крестных ходов, уничтожение духовенства)». Собранные комиссией материалы полны подробностей о надругательствах над христианскими святынями, насилиях и терроре в отношении православных священнослужителей.

В одном сборнике с документами «Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков» также помещены материалы «отделы пропаганды Особого совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами на юге России А. Деникине» в виде «сводок сведений о злодеяниях и беззакониях большевиков». При использовании "этих «сводок» необходимы особое критическое отношение и тщательная дополнительная проверка сообщаемых в них сведений по другим источникам. Анализ этих «сводок» свидетельствует, что их составители часто включали непроверенные слухи, «сгущая краски» для описания «злодеяний и беззаконий большевиков» в советской России.

Так, в «сводке № 10» от 22 апреля 1919 г. отдела пропаганды вопреки фактам сообщалось о том, что в Петрограде «Казанский собор превратился в кинематограф, иконы в нем завешены... Вообще, все духовенство Петрограда частью взято на рытье окопов, частью расстреляно или разбежалось». В «сводке № 16» от 10 июня 1919 г. отмечалось, что при вскрытии мощей Митрофана Воронежского и Тихона Задонского в Воронеже якобы «красноармейцы эти мощи надевали на штыки». В этой сводке также неверно была указана дата вскрытия мощей — 20 апреля 1919г., в то время как в действительности они были обследованы 28 января 1919г..

Следует отметить, что материалы, опубликованные Ю. Г. Фелыптинским, переизданы в нашей стране в различных сборниках, посвященных гонениям на духовенство в советское время.

Другим источником, использованным при подготовке данного исследования, являлась светская и церковная пресса (газеты, журналы и различные прибавления к ним). Важное место среди этого вида источников занимают материалы, помещенные в журнале «Революция и церковь». Этот журнал, издававшийся с 1919г. по 1924 г. VIII («ликвидационным») отделом Народного комиссариата юстиции РСФСР, в первые годы советской власти был единственным периодическим изданием антирелигиозного характера. Он сыграл огромную роль как в идеологическом обеспечении, так и в непосредственном проведении различных антирелигиозных кампаний. Так, в семи из десяти постоянных отделов журнала почти регулярно публиковались под общим заголовком «Мощи» различные материалы, подробно освещавшие с позиций воинствующего безбожия причины, ход и результаты вскрытия мощей. О значительной роли журнала в политической жизни 1920-х гг. свидетельствует тот факт, что в редакцию входили не только ответственные сотрудники VIII отдела НКЮ — П. А. Красиков, М. В. Галкин (М. Горев), И. И. Степанов, — но и влиятельные партийные и советские руководители — В. Д. Бонч-Бруевич, А. М. Коллонтай, Д. И. Курский, Е. Ярославский и даже большевистские вожди — В. И. Ленин и Н. И. Бухарин. Следует отметить, что журнал, разоблачая «церковную контрреволюцию», нередко публиковал явно неверные сведения.

Например, в № 1 журнала утверждалось, что «сведения белогвардейских газет о том, что труп Тобольского епископа Гермогена найден в селе Покровском Тюменского уезда и перевезен для похорон в Тобольск, неверны. Епископу, отправленному в Екатеринбург, удалось ускользнуть от зорких глаз екатеринбургских рабочих, и он объявился на Дону». В действительности же епископ Тобольский Гермоген (Долганов) был утоплен в Сибири в реке Туре в ночь со 2 на 3 июня 1918г..

Разнообразные сведения о подготовке и проведении государственными и партийными органами мероприятий в религиозной политике содержат советские и партийные (коммунистические) газеты, издававшиеся в изучаемый период как в центре («Правда», «Известия»), так и на местах («Коммунар», «Красная газета», «Курская правда», «Петроградская правда» и др.).

Информацию об откликах различных слоев общества на первые антицерковные акции советской власти помещали на своих страницах газеты, отражавшие оттенки политических настроений, которые традиционно существовали в российской обществе с 1917г. («Вперед», «Дело Народа», «Московский листок», «Новые Ведомости», «Петроградское Эхо», «Русское слово» и др.). Следует отметить, что выход подобных изданий был постепенно прекращен после прихода большевиков к власти.

Официальные сообщения о положении Церкви в условиях революционных потрясений, об основных церковных и общественно-политических проблемах, обсуждавшихся наиболее авторитетными священнослужителями и высшим церковным руководством, содержатся в синодальных «Церковных ведомостях» и «Прибавлениях» к ним, выходивших до середины 1918 г. Конкретные факты из православной провинциальной жизни сообщала епархиальная печать («Енисейские епархиальные ведомости», «Кубанский церковный вестник», «Московские церковные ведомости», «Петроградский церковно-епархиальный вестник», «Тобольские епархиальные ведомости и т. д.).

В данной работе использована и публицистика того времени, представленная главным образом брошюрами, статьями и выступлениями Н. И. Бухарина, М. В. Галкина (М. Горева), П. А. Красикова, Е. Ярославского и других государственных и партийных деятелей, в которых всячески разоблачалась «церковная контрреволюция» и обосновывалась религиозная политика Советского государства.

Привлечена также мемуарная литература, дневники и письма современников исследуемого периода. Некоторые из этих источников следует охарактеризовать особо.

При анализе таких аспектов деятельности временных Высших церковных управлений (далее — ВВЦУ) на территориях, занятых белыми, как взаимоотношения этих церковных учреждений с Белым движением и, в частности, их способность эффективно поддержать это движение, впервые в историографии специально привлечены воспоминания активных деятелей ВВЦУ — протопресвитера Г. И. Шавельского и митрополита (в исследуемый период — епископа) Вениамина (Федченкова). В их мемуарах большое внимание уделено вопросам, связанным с положением Церкви на занятых белыми территориях.

«Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота» Г. И. Шавельского впервые вышли в 1954г. в нью-йоркском издательстве Чехова. Они написаны человеком несомненно одаренным и умным, со смелыми и независимыми суждениями. В последние годы перед революцией 1917г. в силу своего служебного положения Г. И. Шавельский находился в высших эшелонах власти, имел доступ к царской семье, министрам и членам Св. Синода, в работе которого сам принимал участие. 27 ноября 1918 г. приказом генерала А. И. Деникина он был назначен «протопресвитером Добровольческой армии и флота» и затем выступил одним из инициаторов оформления Высшего временного церковного управления на юго-востоке России. Все это вместе с хорошим литературным стилем делают воспоминания Г. И. Шавельского чрезвычайно ценным историческим источником.

Свидетельства Г. И. Шавельского выпадали из искусственно созданного в определенных кругах русской эмиграции представления о церковном и государственном благополучии, будто бы царившем в бывшей императорской России. Так же критически, порой в весьма резких выражениях, протопресвитер оценивал религиозно-нравственный уровень Белого движения и представителей «духовно окормлявшего» его военного духовенства. Большое внимание Г. И. Шавельский уделил рассказу о настроениях местного православного духовенства, оказавшегося в тылу белых.

Если воспоминания протопресвитера Г. И. Шавельского в целом давно известны исследователям, то мемуары митрополита Вениамина (Федченкова) «На рубеже двух эпох», долгие годы хранившиеся в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре, в котором митр. Вениамин жил на покое с 1958 г., были изданы лишь в 1994г. Являясь представителем ВВЦУ в Совете министров при бароне П. Н. Врангеле, а затем возглавив по предложению последнего военное духовенство «Русской Армии» (так стали называться остатки «Вооруженных Сил юга России»), епископ Севастопольский Вениамин был свидетелем крушения «белого дела» в России. На страницах своих мемуаров он представил ряд ценных наблюдений и фактов о попытках ВВЦУ «сделать что-нибудь внушительное, особое, для поднятия духа армии и населения».

Важно подчеркнуть, что и протопресвитер Г. И. Шавельский и митрополит Вениамин, размышляя о причинах и последствиях постигшей страну кровавой междоусобицы, а также о позиции Православной Церкви в тот период, в разное время и независимо друг от друга пришли к одному выводу о том, что Церковь не имела серьезного авторитета и влияния в Белом движении и не могла воодушевить к борьбе участников этого движения.

Сведения о состоянии Церкви при советской власти пополняют привлеченные в данном исследовании воспоминания священнослужителей и активных мирян — митрополита Евлогия (Георгиевского), архимандрита Феодосия (Алмазова), А. Краснова-Левитина, С. А. Волкова и др.. Учитывая особенности мемуарной литературы, авторы которой описывали события прошлого в основном спустя целые десятилетия, наиболее важные сведения, сообщаемые мемуаристами, я стремился проверить другими источниками.

Среди мемуаристики, касающейся положения Церкви в первые годы советской власти, исключительное место занимают воспоминания о Московской духовной академии 1917—1920гг. С. А. Волкова. Их автор, учившийся в то время в академии, оказался единственным, кто оставил воспоминания о последних годах этого крупнейшего духовного центра России. Ядро воспоминаний составили портреты-характеристики маститых профессоров и преподавателей академии — Илариона (Троицкого), Е. А. Воронцова, С. С. Глаголева, Д. С. Рождественского, П. А. Флоренского. С. А. Волков также подробно описал вскрытие мощей Сергия Радонежского и выселение монахов из Троице-Сергиевой Лавры в 1919 г. В ряде случаев в тексте можно обнаружить факты, взаимно исключающие друг друга. Для автора мемуаров, оконченных в 1964г. и тогда же переданных в библиотеку Московской духовной академии, характерна аполитичность и стремление несколько смягчить остроту и трагизм описываемых событий.

Другим источником, который необходимо выделить особо, является дневник настоятеля Сухумского кафедрального собора протоиерея Георгия Голубцова. Дневнику суждено было пережить сложную судьбу. Начат он был в январе 1918 г. в Сухуме, продолжен во время пребывания протоиерея Георгия Голубцова на Поместном Соборе в январе—апреле 1918 г. в Москве, а завершен после возвращения из Москвы в Сухуми в апреле того же года. Эмигрируя из советской России в начале 1920-х гг., протоиерей Георгий Голубцов вместе с рядом документов и материалов по новейшей истории Церкви вывез и свой дневник. Спустя некоторое время он был передан на хранение в Русский зарубежный исторический архив в Праге. После окончания второй мировой войны Чешское правительство передало это богатейшее собрание документов по истории России и русской послереволюционной эмиграции правительству СССР. Дневник протоиерея Георгия Голубцова подготовлен к публикации М. И. Одинцовым и издан Крутицким патриаршим подворьем в 1995 г..

В своем дневнике протоиерей Георгий Голубцов описал настроения участников Поместного Собора в то время, когда это высшее церковное собрание обсуждало первые шаги новой власти в отношении религиозных организаций. Следует отметить, что протоиерей Георгий Голубцов старался быть предельно аккуратным и точным при фиксировании обсуждаемых Собором вопросов и принимаемых там же решений. В дневнике также отражены впечатления протоиерея Георгия Голубцова от встреч с патриархом Тихоном, поездок по московским приходам, посещения поврежденного артобстрелом Кремля. Дневник важен прежде всего при анализе вопроса о реакции высшей церковной власти на первые декреты и меры Советского правительства в религиозной политике.

При изучении состояния духовных академий в первые годы советской власти использована переписка преподавателей этих заведений с профессорами Петроградской духовной академии Н. Н. Глубоковским и И.С. Пальмовым, которая хранится в личных фондах последних (ф. 194 и 558) Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Содержащиеся в письмах сведения освещают главным образом то тяжелое материальное положение, в котором оказалась целая категория лиц, обслуживавших важнейшие нужды Православной Церкви, — бывших преподавателей закрываемых Советской властью духовных школ.

Таким образом, привлечение указанного выше обширного комплекса различных видов источников позволяет провести всесторонний анализ новых и мало изученных вопросов темы и выполнить исследовательские задачи, отмеченные во введении данной работы.