КУЛЬТУРНЫЙ ЛАНДШАФТ

Фило­софия, всегда антропоцентрична, а потому она уде­ляет наи­большее внимание культуре. Отличие человеческой культуры от других типов социобиологических образований состоит в том, что человеческая популяция использует не присущие ему по биологиче­ской программе культурные методы и формы адаптации, эти методы и формы культурной деятельности являются предметом культурологии. Ранее культурология существовала как центральное ядро философии под разными названиями: философия духа, философия истории, философия общества, исторический материализм и т.п.

Тра­дицию современной культурологии ве­дут с работ американского этнографа Лесли Уайта (1900-1975), ко­торый ввел в обиход понятие «культурология» - как науку о целостном анализе культуры. Этот термин он заимствовал у известного философа, основателя «энергетизма», созда­теля своего варианта международного языка «воляпюк», талантливого химика и историка науки В. Ост­вальда (1853-1932), который предложил «энергетиче­ский» вариант истолкования куль­туры, довольно прочно прижившийся в сциентистски ориентированной культурологии.

В начале важно дать соотношение «природы» и «куль­туры». Наиболее четко это раз­ли­чие было греческим софистом, предтечей анар­хизма - Антифонтом. Он утверждал следующее: «Веления за­ко­нов на­думаны, то­гда как велениям природы всегда присуща необходимость» (29, с.1582). Это он демон­стрирует посредством крайне удачного при­мера: Если закопать черенок оливы, - то вырастет олива. Если же закопать скамью – предмет чело­веческой деятельно­сти, то скамья не вырастет. Вырас­тет то, чем является скамья по природе – оливой, лавром и т.п. Антифонт, реалист и скептик, относит чело­века к двум мирам - «фю­сису» - природе и «но­мосу» - культуре, считая «номос» довольно привходящим свойством человеческого «фюсиса», карлейлевским «костюмом» для прикрытия своей природной сущности: «Сущность, приданная вещи че­ловеческим творчеством или постановлением – при­знак случайный и преходящий; настоящее же и по­стоянной сущ­ностью является природа вещи» (Мако­вельский Софисты Баку Вып.2 1941.С.41).

Спустя двадцать пять веков Антифонта повторяет Г.Риккерт: «Природа есть совокупность всего того, что воз­никло само собой, само родилось и предоставлено собственному росту. Противополож­но­стью при­роды в этом смысле является культура как то, что или непо­средственно создано че­ло­веком, дейст­вующим сообразно оцененным им целям, или, если оно уже существовало раньше, по крайней мере, сознательно взлелеяно им ради связанной с ним ценности» (Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М.,1998 с.54-55).

Слово «культура» изначально имело агротехническое значение - как культура об­ра­ботки земли. В таком смысле оно понималось, например, Марком Порцием Катоном (231-149 г. до н. э.). В этом исходном значении она довольно четко отражает суть, ибо собственно куль­тура воз­никла при станов­лении производя­щей системы организации жизни, которая предполагает труд человека по обработке земли, её «окультури­вании». Как пра­вильно подчер­кивал Б. Рассел, повторяя на свой лад К. Бюхера и З. Фрейда, в своей работе «Ис­тория западной философии»: «Цивилизован­ный (т.е. культурный - С.Г.) че­ловек отличается от дикаря главным образом благоразумием, или, если применить не­много более широкий термин, предусмотрительностью. Циви­лизован­ный чело­век го­тов ради будущих удовольствий пе­ренести стра­дания в настоящем, даже если эти удо­вольствия довольно отдаленны. Эта привычка ста­новится важной с возникновением земледелия» (Рассел Б. История западной философии. С.32). Благодаря необходимости труда, сдерживания своих страстей, «благоразумия» и «предусмотри­тельности» возникает культура.

Значение слова «культура» расширил далее на область ментальности Цицерон (106-43 г. до н.э.). В «Тускуланских бе­седах» он утверждал следующее: «Как плодоносное поле без возделывания не дает урожая, так и душа. Возделывание души – это есть фи­лосо­фия: она выпалывает в душе пороки, приготовляет души к принятию посева и вве­ряет ей счет, так сказать, - только те семена, которые, вызрев, приносят обильный урожай» (Цицерон Избранные сочинения. М., 1975. С.252). Философия, о которой писал Цицерон, тогда отождествлялась по сути со всей областью «духовной культуры», т.е. областью менталитета культуры.

У греков до этого был аналог понятию «духовной культуры», данной Цицероном. Они употребляли понятие «пайдейя» (образованность, воспитанность). У греков это понятие ассоциировалось еще с гражданской доблестью и свободой – качеств, которые греки противопоставляли себя рабам и варварам. С этого времени всегда деятель «ду­ховной» культуры – это человек, как правило, считается «свободной творческой лично­стью», обладающим «гражданской позицией».

Такое понимание впадает в противоречие с агротехническим пониманием культуры, но это свойственно грекам, которые считали физический труд недостойным занятием.

В средние века слово «культура» понималась также как «духовная культура» и, пре­жде всего, ассоциировалась с городским укладом жизни и со свободой, которая была присуща всем городским жителям во времена средневековья, крестьяне же считались «деревенщиной», понимаемой «городскими» как «необразованная грубая масса». У рыцарского же сословия понятие «культурности» ассоциировалось с «вежеством» и «куртуазностью» – с теми принципами ритуального поведения, которые стали модными со времени первых крестовых походов. Все эти моменты средневекового по­нимания «культурности» горожанами (далее мещанами) и рыцарями (далее дворянами) так и остались в современности. «Культурным», «интеллигентным» человеком считается прилично одетый, в меру образованный, достаточно свободный в материаль­ных средствах, «прилично» ведущий себя человек, как правило, по-рыцарски, относящийся к женскому полу. Ясно, что все это, конечно, не имеет никакого отношения к действительному деятелю сферы «духовной культуры».

Более правильное значение понятие «культура», лишенное этических оценок тех или иных сословий и народностей, на­чинает приобретать в немецкой общест­вен­ной мысли. В XVII веке С. Пуфендорф (1632-1694) противопоставлял есте­ственное со­стояние че­ловеческого обще­ства, следуя идеям Т. Гоббса, культурному. Постепенно, со становлением идеи эгалитаризма в Европе прижилось по­нимание культуры как собст­венно формы человеческого существо­вания, вне зависимости от того или иного общественного положения. Более того, следуя идеям Ж.-Ж. Руссо, стал резко увеличиваться интерес к культуре простого народа, к культурам «дикарей». Особое зна­че­ние сыг­рал при этом И. Гердер, кото­рого с полным правом можно назвать пер­вым серь­езным куль­турологом. Для утверждения такого по­нимания термина «культура» большое значение имела работа немецкого ис­торика Г. Клемма «Всеобщая культурная история человечества» (Т.1-10,1843-1852), в которой подробно рассматри­валось разви­тие ис­кусства, обычаи и ве­рования, орудия труда народов. Эта работа оказала большое влия­ние на Э. Тайлора, кото­рый под её влиянием выпустил свой знаменитый труд «Первобытная культура» (1871), в нем он дает определе­ние куль­туры, ставшее от­прав­ным для многих культуро­логов: «Культура, или ци­ви­лиза­ция, рас­сматривае­мая в ши­роком эт­но­графическом зна­чении, представ­ляет собой сложное це­лое, включающее по­знание, ве­рования, искусство, мораль, право, обычаи и некоторые дру­гие спо­собности и привычки, присущие человеку как члену обще­ства» (С.18).

Из всех полноценных определений можно выделить определения рус­ского историка и основателя русской культурологии Н.И. Кареева (1850-1931) и основателя современной культурологии Л. Уайта (1900-1975). Другие же определения большей частью либо неполны, либо ошибочны, как, в частности, определение культуры одного из ли­деров отечественной культурологии М.С. Кагана с его концепцией «художественной культуры» как синтеза «духовной» и «материальной», которое не выдерживает критики и является априорной конструкцией в русле шеллингианства.

Н.И. Кареев согласно принятой в его время стилистики, страдающей многословно­стью, так определяет в поздний период своего творчества культуру: ««Культура» зна­чит, как известно, возделывание, обработка: дикий лес выражен самой природой, сады и огороды – продукты человеческой культуры. Такое возделывание, такая обработка может быть направлена на самоё природу, и мы тогда говорим о материальной культуре народа, низка ли она или высока, и по тем продуктам, которые получаются в результате обработки материальных предметов, мы судим о технике разного рода про­изводств у данного народа, о его прикладных знаниях, умениях, навыках, приемах, при помощи которых обеспечивается, прежде всего, его материальное существование. Дру­гую категорию культурных фактов представляют собой те, в которых выражается про­исходящая из жизни обработка самого человека, своего рода его воспитание не только в приобретении известных технических умений, но и в усвоении разных представле­ний, понятий, идей, знаний, чувствований, настроений, стремлений, равно как в разви­тии духовных способностей, вложенных в человека природой. Это – явления духовной, исторические элементы которой составляют язык, мифология, фольклор, религия, фи­лософия, наука, литература, искусство. Наконец, постоянную обработку испытывает и само общество в своих более или менее прочно установившихся формах, и разные про­явления общественной культуры мы подводим под такие понятия, как государство, право, народное хозяйство. Все это быт, все это культура: и то, как пашется земля, и то, как одеваются люди, строятся дома, перевозятся товары, и то, в каких богов верят и как им молятся, или как представляют себе вселенную, какие поют песни, что знают о своем прошлом, и то, наконец, кто стоит во главе правления и как управляет, какие за­коны существуют для имущественных отношений, как производится суд над преступниками, в каком отношении находится население к земле, ими возделываемой, - всего здесь и не перечислишь» (Кареев Н.И. Теория исторического знания. Спб., 1913. С.145-146).

Следует заметить, что это определение культуры дано было Н. Кареевым в поздний период своего творчества, когда он «прошел» стадию критики им «эконо­мизма», и это сказалось на то, что, если он ранее рассматривал культуру как соедине­ние духовной культуры и социальных форм, не уделяя в своей «Истории Западной Ев­ропы в новое время» должного внимания экономической сфере жизни культуры, - то позднее начинает понимать, что экономический фактор культуры очень важен.

Что важно, Кареев также считал, что без деятельности отдельных личностей культура не может быть рассматриваема, т.е. он рассматривал культуру в «четвертом» измерении: культура и личность: «Культурный процесс истории есть процесс двусторонний, в ко­тором параллельно и в тесном соединении находятся моменты как безличной эволюции, так и личного творчества» (Кареев Н.И. Историология (Теория историче­ского процесса). Пг.,1915. С.133). Карееву в своей концепции культуры удается найти равновесие между личностным началом и культурными формами, здесь он четко держит «золотую середину» между концепцией «героев в ис­тории» Т. Карлейля и отрицанием роли личности в истории Л. Толстого, критикуя и того и другого. Этой «золотой середины» не могут достигнуть многие из современных культурологов.

Такое же подробное определение культуры дает основатель современ­ной культуро­логии Л. Уайт. Он рассматривает человеческую культуру как единое це­лое. Но в ней выделяет подсистемы: «Культура – это организованная, интегрированная система. Но внутри этой системы можно вы­членить подсистемы, или аспекты. Для на­ших целей мы выделим три подсистемы культуры: технологическую, социальную и идеологическую. Технологическая система состоит из материальных, механических, физических и хими­ческих орудий труда вкупе с технологией их использования, позволяющей человеку как представителю животного мира вступать в контакт с окру­жающей средой. Сюда входят средства производства, средства существования, строительные материалы, средства ве­дения войны и обороны. Социальная система со­стоит из межличностных отношений, выраженных в коллектив­ных или индивидуаль­ных паттернах по­ведения. Внутри этой системы мы можем, в свою очередь, выделить общественную, экономиче­скую, этическую, политиче­скую, во­енную, религиозную сис­темы, системы семьи, ор­ганизации труда, отдыха и т.п. Идео­логическая система со­стоит из идей, верований, знаний, выраженных посредством чле­нораз­дельной речи или в иной символической форме. Мифология и теология, легенды, литература, философия, наука, народная муд­рость и знания, восходящие к здравому смыслу, тоже входят в идеологическую систему.

Эти три категории составляют культурную систему как целое. Конечно, они взаимосвя­заны; каждая влияет на другие и* в свою очередь, испытывает на себе их влияние. Но сила воздействия в разных направлениях неодинакова. Некоторые подсистемы играют в культурном процессе более важную роль, чем другие. Главную роль играет технологическая система. И это вполне соответствует нашим ожиданиям. По-другому быть не может. Человек как биологиче­ский вид и, следовательно, культура в целом за­висят от материальных вещей, от механических способов приспособления к естествен­ной среде. Человеку нужна пища. Ему нужно укрытие. И ему нужно защитить себя от врагов. Он должен себя этим сам обеспечить, чтобы выжить, и сделать это он может только при помощи технологических средств. Таким образом, технологическая система первична и наиболее важна по значению; от нее зависят жизнь чело­века и его культура.

Социальные системы, действительно, носят вторичный характер по отношению к тех­нологиче­ским системам. Грубо говоря, социальную систему можно определить как ор­ганизованные уси­лия людей, направленные на использование средств существования, укрытия и защиты и напа­дения. Социальная система – функция технологической сис­темы. Корабль, пишет Чайльд, «и инструменты, которые использовали, чтобы его по­строить, символизируют его экономическую систему». Технология выступает как не­зависимая переменная, социальная система – как зави­симая переменная. Системы тех­нологии определяют социальные системы, если меняются пер­вые, то неизбежно изме­няются последние. «Бронзовый топор, заменивший собой ... [каменный топор], - обра­тимся снова к Чайльду, - не только является большим достижением сам по себе, но и предполагает наличие более развитых экономической и социальной структур».

Идеологические, или философские, системы представляют собой организацию веро­ваний, ин­терпретирующих людской опыт. Но и сам опыт, и его интерпретация в значи­тельной степени обусловлены технологией. Каждому типу технологии соответст­вует некий тип философии… Скотоводческая, земледельческая, металлургическая, ин­дуст­риальная, милитаризованные тех­нологии – каждая найдет соответствующее выра­жение в философии. Один тип технологии най­дет выражение в философии тотемизма, другой – в астрологии и в квантовой механике.

Но опыт освоение внешнего мира выражается не только в технологии, он также отра­жается в призме социальной системы. Все свойства и черты общественной, поли­тиче­ской, религиозной, экономической, военной и прочих систем отражаются в философии.

Мы можем представить культурную систему в виде трех горизонтальных слоев: тех­но­логиче­ской в основании, философской наверху, социальный между ними» (White L.A. Energy and Evolution of Culture\\ the Science of Culture. N.Y. 1949. Цит. Антология ис­следований культуры. Том 1 Интерпретации культуры Спб.,1997. С.440-442).

В отличие от Н. Кареева, взаимоотношение личности и культуры у него рассматривалось драматично, особенно это заметно в поздний период его творчества. Для Л.Уайта личность и культура находятся в трагическом диссонансе друг с другом.

В принципе, к этим довольно подробным определениям двух выдающихся культуро­ло­гов России и Америки добавить можно мало. И, в рамках общего определения куль­туры, не касаясь в частности, можно принять эти видения культуры в качестве базовых.

В культурологии существует типичная для гуманитарного знания двойственность базовых понятий. Вместо понятия «культура» часто употребляют понятие «цивилизация», оно вошло в упот­ребление вслед за понятием «культура». Принято считать, что впервые слово «цивилизация» употребил маркиз де В.Р. Мирабо в известном в свое время трактате «Друг законов» 1757). Многие относят пер­вое употребление этого слова к речам Тюрго в Сор­бонне (1752). Особое распространение оно получило по­сле выхода книги А. Фер­гюсона «Очерк истории гражданского общества» (1767). В конце XVIII века оно при­обретает по­всеместное употребление в Англии, Германии. В России оно по­лучает рас­простране­ние во второй половине XIX века.

По своему происхождению оно относится к характеристике качеств, свойственных го­родскому чело­веку, т.е. имеет «буржуазное» происхождение. Поня­тие «ци­вили­зация» исходно связывается с менталитетом светской культуры: рационализмом и пред­почте­нием естественно­научному объяснению явлений. Оно связывается с обществом развитой город­ской культуры, обществом, которое отличается достаточно развитым сектором машинной индустрии, имеющим тенденцию к развитию. Выдающийся фран­цузский историк XIX века Ф.Гизо утверждал следующее: «Мне кажется, что сущность заключающееся в слове ци­ви­лиза­ция…есть прогресс, развитие; термин этот неизбежно связан с представлением о народе, который движется вперед, - и движется для того, чтобы переменить не только место, но и со­стояние, - и о народе, жизнь которого все более и более расширяется и улучшается. Идея про­гресса, развития кажется мне основ­ной идеей циви­лизации» (Гизо Ф. История цивилизации в Европе. Спб. 1905. С.9-10)

Понятия «культуры» и «цивилизации» во многом являются совпадающими по смыслу понятиями. Например, во французской историографии и философии привилось понятие именно «цивилизации» взамен понятия «культура».

Тем не менее, они у разных мысли­телей приобре­тают разные значения. Одни их отождествляют, другие используют их как разные по объему и содержанию понятия.

О. Шпенглер разделял эти понятия, относя понятие «цивили­зации» к времени «умирания» культуры, где живая рационально-иррациональная ос­нова культуры «засыхает», начи­нают прева­лировать в культуры рациональные формы мен­тальности и организации жизни. В прин­ципе в этой концептуаль­ной схеме нет ни­чего плохого, но спорно само рассмотрение Шпенглером культур как замкнутых ор­га­низмов со своими циклами рождения и смерти. Такая же «органицистская» концепция была изложена А. Тойнби, который, следуя именно английской и французской традиции, предпочи­тал употреблять понятие «цивилиза­ция», не создавая дуальную оппозицию «культура»- «цивилизация». Многие сейчас склонны счи­тать, что цивилизация это более широкое понятие, чем культура. Куль­туры имеют региональ­ный характер, цивилизация же мо­жет рассматриваться как общее понятие, ко­торое применимо ко всему сообществу в целом.

Другое видение этой проблемы дает нам наш выдающийся русский философ П.Л. Лавров. Он считает культуру – застойным и «зоологическим» элементом общества, а цивилизацию прогрессивным элементом общества и проявлением творческой человеческой мысли.

В частности, в своей статье «Научные основы цивилиза­ции» («Знание» 1871, №2) он утверждает: «Культура общества представляет в каждом месте и в каждый момент среду, из которой развивается критическая мысль личностей, но ко­торая сама по себе заключает естественное влечение к застою, к упрочению привычек и преданий данного общества в дан­ную эпоху его существования. Мысль личностей про­тивопоставляет этому влечению к застою свои идеалы в форме верований и ху­дожественных созданий, которые постепенно вырабаты­ваются в научную критику и в ясное сознание нравственных требований справедливости. Ис­то­рия человечества пред­ставляет рациональный инте­рес лишь как исследование процесса пере­ра­ботки культуры помощью мысли. Успехи последней обо­значили великие эпохи жизни чело­ве­чества. Подавление ее культурными привычками и преданиями влекло за собою за­медление развития общества, застой цивилизации или даже понижение её» (Лав­ров П.Л. О Религии М.,1989, с.231). Он писал: «Критическая мысль, действуя неудер­жимо на куль­туру для рас­пространения истины и справедливо­сти, обращает культуру в прогрессивную цивилиза­цию и создает историю» (там же с.230-231).

Иной подход у немецкого социолога А.Вебера (1868-1958), который считал, что исто­рический процесс идет в трех планах: в социальном плане в смысле формирования и совершенствования социальных институтов, в культурном – как развитие религии, фи­лософии, искусства; и в цивилизационном – как поступательное развитие науки и тех­ники. По этому же типу классифицирует эти понятия наш отечественный философ В.С. Биб­лер, но, по­чему-то он утверждает, что это «его», а не А.Вебера, «открытие». Для А. Вебера тоже «культура и цивилизация – два одновременных пласта, характеризующих каждую ис­торическую эпоху во все периоды его бытия» (Библер В.С. Цивилизация и культура. Философские размышления в конце XXI века. М.,1993 С.13).

Такое разделение вполне приемлемо, но не может иметь принципиального значения. Я считаю, что наличие двух понятий для обозначения способов организации и жизни че­ловеческого со­общества вполне приемлемо и не драматично. Я более предпо­читаю понятие «культура».

Полный перечень определений культуры был дан американскими культурологами А. Крёбером и К. Клакхоном в работе «Культура: Критический обзор концепций и определений» (1952). Они насчитали 164 определения культуры. Многие понимают под культурой лишь духовную культуру человечества, область менталитета. Но такое мне­ние несостоятельно, и давно уже не используется. Имеет смысл дать предваритель­ное определение культуры:

Культура – это все явления человеческой жизни, в которую включены менталитет (духовная культура), сфера со­циальных взаимодействий и сфера хозяйственной деятельности, а также сфера пси­хологически – индивидуальных аспектов, образующих культуру «атомов» – человече­ских личностей.

Наиболее важным для культурологии является выяснение взаимоотношений между смежными областями знания:

1. Между фило­софией и культурологией. Культурология является философской наукой. Во всей своей деятельности философия во многом совпадает по содержанию с культурологией. Но, с другой стороны, можно сказать, что нет. Культурология – это базис философских размышлений, но сама в себе философия более абстрактная форма человеческого знания.

Философия в своем ядре уникальная сфера деятельности. Это балансирование на грани бытия, т.е. системы актуально значимых смыслов. Философствование есть выход в ничто, где все структуры бытия и смыслов размываются, «временяться», твердая почва уходит из-под ног, давая ощущение ужаса и тревоги. Философия, кроме своего стремления везде «быть дома», есть балансирование на грани смысла, размышление в пограничной си­туации. Это состояние далеко от культурологии. Культурология находится на достаточно безопасной дистанции от этого «вулкана» страстной мысли, она на находится на равнине человеческого знания, находясь в данном случае в середине между собственно философией и другими сферами человеческого знания (социологией, психологией, биологией, историей, географией и т.п.)

Культурология предъявляет претензии в будущем на замещение собственно философии. Эти претензии родственны тем претензиям, какие предъявлялись позитивизмом XIX века к философии.

2. Между культурологией и социологией. Одной из самых болезненных проблем культурологии состоит в различении предмета культурологии с социологией. Социология постоянно пересекается с «философской» проблема­тикой. Классическая социология XIX – первой пол. XX века фактически была культурологией. Такое положение дел подвергается критике самими социологами, которые считают основателей социологии чересчур «философич­ными». Главная методологическая установка социологического знания – это изучать не почему, а что, т.е. - факты.

Дело современной социологии, в отличие от её «прародителей»: О. Конта, Г. Спенсера, Э. Дюркгейма и М. Ве­бера, - со­стоит в том, чтобы за­ниматься конкретными социологическими исследо­ва­ниями: ан­кетирова­нием, изучением обществен­ного мнения и т.д., т.е. социология изучает культуру с точки зре­ния функциональных взаимодействий людей и социальных институтов, руководясь при этом эмпирической, математико-статистической методологией. Куль­турология же занимается смысловым экзистенциальным космосом культуры и относится к области философского знания. Дело культуроло­гии со­стоит в социально-философ­ских обобщениях. Т.е культурология отлична с социологией по методу.

Культурология отлична от социологии и по предмету. Культурологи США преимущественно считают, что понятие культура является более широким понятием, чем общество, а культурологи Великобритании и Франции преимущественно придерживаются точки зрения, что понятие культура является поня­тием меньшего объёма, чем понятие общества.

Во второй половине XX века была достигнута определенная договорен­ность между од­ним из видных представителей культурологии А. Кре­бером и видным социологом Т. Парсонсом и проведена линия демаркации. В совмест­ной статье «Понятие культуры и социальной сис­темы» они дек­ларировали линию демаркации ме­жду культурологией и социологией: в понятие «культура» входят ценности, символи­ческие конструкции, ко­торые служат в качестве образцов поведения человека; в поня­тие же «общество» («со­циальная система») входят системы взаимодей­ствий между людьми и коллективами. Такое ви­дение понятия «культура» подтверждает коллега А. Кребёра - К. Клакхон, ко­торый ут­верждает, что неправомерно смешивать культуру и общество: «Термин «об­щество» от­носится к группе людей, которые взаимодействуют друг с другом больше, чем со всеми остальными; людей, которые со­трудничают друг с другом для достиже­ния определен­ных целей. Вы можете видеть и даже сосчитать ин­дивидуумов, составляющих общество. Под «культурой» же понима­ется специфический образ жизни, при­сущий та­кой группе людей. Не все социальные события культурно программиро­ваны» (К. Клак­хон Зеркало для человека. Введение в антропологию. «Ев­разия» Спб., 1998 с.45)

Такое отношение между понятиями «культура» и «общество», которое было ими установ­лено, не является открытием. Еще в второй половине XIX века проблему соотношения «культуры» и «общества» более детально, чем вышеперечисленные ученые, рассматри­вал незаслуженно забытый выдающийся историк и философ Н. Ка­реева, который раз­личал культуру и общество.

Различие между «культурой» как системой образцов поведения и «обществом» как сис­темой реальных взаимодействий людей друг с другом имеет корнем основное различение между «идеальным» и «реальным» в философии. Более того, это различе­ние между «эйдосами» и «реальностью» являлось неадекватным выражением этой оп­позиции: существуют исходные априорные паттерны сознания и поведения, и существует реальность природных и социальных взаимодействий. Можно заметить, что это противопоставление касается не только общества, но и окружающей реальности. Но следует заметить, что человеческое сознание проблематизируется лишь в категориях культурного бытия и любое явление окружающего мира понимает лишь в категориальной сетке своей жизни, а потому это противопоставление существует и в формах освоения им мира окружающей реальности, которое понимается дуалистиче­ским образом: в категориях «мыслящей» субстанции и в категориях субстанции «протяженной».

Вся эта путаница между понятиями «культура» и «общество» возникает в основном из-за смешения понятий «традиция» и «культура». Традиция есть система культурных ко­дов, действующих во всех областях человеческой жизни. Когда понятие «культура» смешивают с понятием «традиция», возникает путаница. При различении «традиции» и «культуры» эта путаница исчезает: есть механизм традиции – как системы культурных кодов, есть культура, в котором она действует; есть общество, которое можно рассматривать как систему социальных взаимодействий, которые являются частным моментом проявления культуры. Также есть и экономика, которую можно рассматривать как систему производственных отношений, которые также являются частным моментом проявления культуры; есть и менталитет, который представляет собой систему символических кодов, в рамках которых реализуется человеческая жизнедеятельность.

В данном случае выстраивается непротиворечивая система понятий: традиция – это система культурных кодов, которая действует во всех областях культуры, культура же слагается из ментальной, социальной и хозяйственной сферы. И эти сферы точно разделить нельзя, ибо они действуют по общей логике культурных кодов, представляют собой аналоговые системы, ибо в любой сфере культуры,- ментальной, социальной и хозяйственной, - действуют ментальные, социальные и хозяйственные факторы.

К примеру, в социальной сфере имеются свои ментальные конструкции, присутствует своя хозяйственная подсистема. То же относится и к ментальной сфере, - в ней присутствует какая-то социальная форма организации, хозяйственная подсистема обеспечения жизнедеятельности этой сферы. Все сферы культуры: менталитет, общество и хозяйство представляют собой родственные системы, построенные по принципу подобия, тесно спелетенные друг с другом, как цепочки ДНК, действующие по логике кукльтурных кодов, т.е. традиции.

Примечательна точка зрения основателя одного из вариантов функциональ­ной теории в этнографии - структурного функционализма - А. Радклиффа- Брауна. Он считал, что куль­тур­ные и социальные структуры общества - это практиче­ски тождественные понятия. Он утверждал: «Вы не можете иметь особой науки о куль­туре. Вы можете только изучать куль­туру в качестве харак­тери­стики социальной сис­темы. Поэтому если вы стремитесь создать науку, то это будет наука о со­циаль­ных сис­темах» (р.106) Т.е. он старается «растворить» куль­туру в социальном.

Очень интересна в этом отношении точка зрения П. Сорокина. Он считает, что исклю­чать фак­торы культуры при социологическом анализе ошибочно. Вот что он утвер­ждает: «Без культурных или на­дорганических ценностей человеческое взаимодействие было бы чисто био­физическим, а не соци­альным явлением. Если это утверждение дове­сти до логического заключения, категория социального смешалась бы с биофизи­че­скими явлениями, а социология лишилась бы са­мих основ своего сущест­вования» (ЧЦО,219).И далее, он совершенно верно считает, что без включения ценностей и норм со­вершенно невозможно понять сам механизм действия социальных институтов. В связи с этим един­ственно возможное раз­личение возможно когда «термин «социаль­ный» означает сосредоточение на совокупности взаимо­действующих людей и их отно­шениях, тогда как «культурный» означает сосре­доточение на значе­ниях, цен­ностях и нормах, а также на их материальных носителях (или матери­альной культуре)» (ЧЦО,220) В данном случае мы видим стремление к «социокультурному» дуа­лизму. Но наиболее ближе к истине Лесли Уайт, который утверждал, что «понятие социального орга­низма обеспечивает мост, средство перехода от уровня социологической концеп­ции к более высо­кому уровню – к культурологии».(р.129) Лесли Уайт в данном случае продолжает линию «совершен­ствования» человеческого знания, которую дал О.Конт. Он считал вершиной чело­ве­че­ского знания социологию, Лесли Уайт вносит коррективу – более высшая ступень – это куль­туроло­гия.

Но далее он изменил свою точку зрения, которая была им изложена в работе «Социологические теории сегодня» (1966). В этой работе он, рассматривая культуроло­гические концепции Н. Да­нилевского, О. Шпенглера и А. Тойнби утверждает: «Самая серьезная ошибка этих теорий со­стоит в смешении культурных систем с социальными системами (группами)… Социальная общность (система) и культурная система относятся к разным типам, которые не совпадают друг с другом и не идентичны по со­держанию» (Сравнительное изучение цивилизаций. Хре­стоматия. М.: Аспект Пресс, 1998 с.51)

Я считаю, что неправомерно разделять «со­циальное» и «культурное»; социологию и культуроло­гию. Существует одна система – культура человечества, ко­то­рая со­стоит из подсистем выработки при помощи механизма традиции идеологии поведения, сис­тем взаимодействия между людьми и систем своего жизнеобеспечения. Изучением взаимодействия этих подсистем и самой системой человече­ской культуры занимается куль­турология. Религиоведение, искусствоведение, науковедение, языкознание, логика, пси­хология, социология, политэкономия, теория и ис­тория техники и др. зани­маются конкретными областями этой культуры.

В отношении же стратификации культуры, тем не менее, имеет смысл допустить поли­семан­тизм, обозначая идеологическую или символическую подсистему культуры как культурную подсистему. Но, с другой стороны, употреблять понятие культурное и культура, как имеющее в своем объеме понятие социальное и общество, что правомерно, ибо культурная подсистема буквально «пронизывает» своими смыслами и ценно­стями всю человеческую культуру. Этот полисемантизм не опасен, ибо культурология, которая имеет предметом культуру - это сфера действия философского типа теоретического исследования, где «блуждающие» значения поня­тий естественны. Потому все эти споры, - это споры, которые вызваны самими культурологами, которые хотят видеть культурологию наукой по образцу математики или физики, когда она яв­ляется по своей природе другой формой теоретической деятельности – в этом причина бес­плодности этих споров. Тем более, следует заметить, что полисемантизм свойстве­нен и их «идеалам» - реальная математика, физика, да и любая другая форма научного исследования всегда живет в такой же полисемантии, ибо именно это создает ту «ди­намику» науки, которая является одним из существенных её преимуществ. Потому все эти споры выявляют лишь то, что физический принцип дополнительности Н. Бора имеет всеобщий характер. Полноценную картину культуры (или общества) можно соз­дать лишь на базе нескольких углов рассмотрения, которые взаимодополнительны. Споры между американским культрантропологами, которые считают более широким понятие «культура», и социологами Англии и Франции, которые счи­тают, что более широко понятие «общество» – это споры обусловленные реальной логикой теоретиче­ского исследования, и естественны.

Далее, культурология, на мой взгляд, должна носить дескриптивный характер, т.е. за­ниматься конкретным описанием явлений культуры, её «общие законы» должны иметь концептуальный характер, открытый для интерпретаций. История человеческой куль­туры не столь протяженна, не столь многообразна, локализована лишь одной планетой, а потому, исходя из этого, нет осо­бой трагедии в том, что законы культурологии не бу­дут обладать определенностью. Не говоря уж о том, что невозможно установить эти общие законы, а только наметить общие существенные черты и тенденции, выявить идеальные типы, хотя бы потому, что – история не повторяется. В принципе все эти моменты были уже подняты неокантианцами и представите­лями «философии жизни» в конце XIX века, а потому непонятно, почему эти споры возникают.

Далее, я считаю, что социальное и куль­турное еще не определяет суть культуры, а есть еще одно, самое, может быть существенное, это хозяйственная (экономическая) под­система. В ре­зультате получается сле­дующая стратификация культуры, пред­ставляемая как действующая в трех измерениях и по­средством трех подсистем: культурной, социаль­ной и хозяйственной. Есть еще одно измерение, которое выходит из «пространства» культуры, давая «временную» дина­мику посредством «четвертого» измерения – это взаимоотношение культуры и личности.

С другой стороны, надо вспомнить позднего П. Сорокина, который «разводил» культурное и социальное. И это имеет смысл, дело в том, что культура не является це­лостным образованием, она состоит из разных подсистем: культурной (символической или ментальной), социальной и хозяйственной. Эти подсистемы не завязаны друг с другом непосредственно, они имеют разные «ареалы». Одно общество, которое оформилось в единую социальную общность, использует разные культурные (символические или ментальные) подсистемы, использует разные хозяйственные под­системы. Нет жесткой «привязки между этими подсистемами.

Но это не значит, что социальная подсистема может жить без символического обеспечения культурной подсистемы – она либо выбирает из культурного наследия, или социальной памяти тот или иной образец, либо создает новый, либо применяет их несколько одновременно. Каж­дая социальная подсистема также выбирает формы хо­зяйственной жизни.

Надо учитывать также, что, к примеру, культурная подсистема имеет свое социальное «тело», она оформлена в «социальный институт». Потому, наряду с тем, что она вы­полняет роль хра­нителя и создателя символических систем для всей культуры, - она еще «автоматически» вы­рабатывает свое символическое обеспечение. Эти две, накладывающиеся друг на друга, симво­лические системы «внешние» и «внутренние» – создают именно то, что мы имеем реально. Это и вызывает у некоторых представителей собственно социальной или хозяйственной подсистемы культуры раздражение, ибо ос­воение символической системы требует автоматиче­ски освоение и символической сис­темы, которая выработана для «внутреннего» потребления. Бывает, иногда эта культурная подсистема замыкается внутри себя, перестает выполнять свои функции, а потому имеет тенденцию «заболевать», пример тому средневековая схоластика. Также, имеет смысл заметить еще то, что культурная подсистема есть еще и форма хозяйствен­ной деятельности – «духовное производство», что также накладывает свой отпечаток, определяет во многом всю специфику жизнедеятельности этой подсистемы.

Такой же пример можно привести, к примеру, в отношении хозяйственной подсистемы. «Хо­зяйственники» часто не жалуют «политиков» и «интеллигентов» – это типично. Но, так как они составляют собой социальный институт, то они вынуждены применять оп­ределенные системы управления, и, в конце концов, отмечают наличие в своей фирме каких-то «кланов» и «элит»- они сами их бессознательно создают. Также сами того не осознавая создают и определенную «идеологию» – стиль и образ жизни, подбирают людей, которые соответствуют принятым ими моральными и мировоззренческими принципами, создают свою «доморощенную» идеологию.

Культура потому довольно сложная разветвленная система взаимодействий, которая требует просто конкретного исследования, общие же понятия – тут лишь «идеальные типы», общеметодологические принципы.

3. Между культурологией и психологией. Ментальная, социальная и хозяйственая сферы еще не определяют суть культуры, а есть еще одно одно измерение, которое выходит из «пространства» культуры, давая «временную» дина­мику посредством «четвертого» измерения – это взаимоотношение культуры и личности. Соответственно этому взаимоотношения между культурологией и психологией напряжены.

Все формы культурной деятельности психологически нагружены, более того история культуры буквально «кишат» примерами психо-патологиче­ских проявлений человеческих личностей и социальных групп, что требует знания и психиатрии. Но, тем не менее, сфера культурологии – это всеобщие основания культуры и её смысловое содержание, а по­тому разного рода психически-психиатрические аспекты культурной деятельности могут рассматри­ваться ей как эпифеноменальные явления. Часто культур - психологические теории поднимаются до уровня культурологии; но тогда они, либо приходят к психологическому редук­ционизму, либо выходят из сферы своего исследования.

Больше конфликтов наблюдается не в сфере взаимоотношений культурологии и психологии, а в сфере взаимоотношений со­циологии и психологии. Э. Дюркгейм утверждал, что социальные факты образуют свое поле значений, которое может быть сведено к индивидуальным особенностям поведения индивидов, не может быть объяснено психическим особенностями человека. Тем не менее, со времен Дюргейма делаются постоянные попытки психологизировать социологию.

4. Особо сложное отношение сложилось между культурологией и историей после возникновения французской исторической школы «Анналов». Ее сторонники, отрываясь от традиций своей отечественной дюркгеймой школы, стали анализировать общие архетипы человеческой культуры. Они стали проявлять интерес не к «истории великих преступлений», т.е. к анализу деяний идеологов, королей, политиков, полководцев, а к истории реальной жизни народов во всех проявлениях, к выяснению исходных традиций и ритуалов поведения того или иного периода истории, применяя концепцию «тотальной» истории. В этом русле двигалась и французская этнографическая школа К. Леви-Стросса.

Так вот французская школа «Анналов» во многом приближается по объему и содержанию к культурологии. Но от этого культурология не теряет своего предмета, вернее сама история при таком раскладе начинает терять свой предмет. Чтобы не представляла французская историческая школа, история занимается совершенно конкретными событиями истории, используя для этого археологические исследования, документальные источники и иные свидетельства прошлого. Для историка важно вос­произвести максимально точно факты исторического прошлого, а не выяснять смыслы культурного творчества.

В этих сложных переплетениях нет ничего страшного, все человеческое знание получает свою целостность благодаря не четкому разграничению сфер своей деятельности, а именно благодаря взаимной дополнительности и всесторонности рассмотрения явлений (тем более таких сложных как культурные) с разных точек зрения.