Компании как объект биржевых спекуляций

Важным направлением «модернизации» финансовых рынков явился переход к новым принципам оценки компаний, котирующихся на фондовых рынках. Остановимся на этом подробнее.

Изменение подходов к стоимостной оценке компаний как объектов инвестиционной деятельности позволило: во‑первых, резко увеличить стоимостные оценки этих «объектов» (т.е. создать дополнительный спрос на «продукцию» ростовщиков); во‑вторых, «управлять» стоимостными оценками «объектов» в интересах ростовщиков (в целях получения спекулятивных прибылей) .

В условиях «индустриального капитализма» основной целью деятельности компаний было получение максимальной прибыли от производства и реализации продукции. Соответственно, сама компания оценивалась на рынке на основании следующих основных ориентиров:

а) балансовая оценка активов и пассивов компании и производных от этой оценки показателей (например, оценка «чистых активов») на основе данных баланса и другой финансовой отчетности;

б) оценка компании с помощью метода «капитализации прибыли» (метод, который исходит из того, что цена компании равна той денежной сумме, которая, будучи инвестированной в надежные инструменты (скажем, казначейские облигации), давала бы годовой доход, равный балансовой прибыли данной компании);

в) рыночная оценка, базирующаяся на ценах на акции компании, обращающиеся на фондовом рынке.

При сделках купли‑продажи компаний использовались чаще всего второй и третий методы, а первый использовался в качестве дополнительного. В принципе, они близки друг к другу, т.к. котировки акций всегда следовали за изменением показателей прибыли. Если компания не выходила на фондовый рынок, то использовалась комбинация первого и второго методов. При любом из методов получалась примерно такая картина: цена компании (Р) превосходила фактическую годовую прибыль компании (Е) в несколько раз (5‑10 раз, редко более чем в 10 раз). Пропорция Р/Е зависела в первую очередь от уровня доходности надежных инвестиций, который рассматривался как ключевой ориентир оценки. Безусловно, показатель Р корректировался с учетом данных баланса оцениваемой компании, например, величины и качества ее обязательств (пассивов) и инвестиций (активов). Впрочем, если компания присутствовала на фондовом рынке, обычно все это уже учитывалось в котировках ее акций.

В целом оценка стоимости бизнеса не была постоянной заботой компаний, по крайней мере тех, которые не выходили на фондовый рынок. Думали больше о показателях прибыли. Ведь основным стимулом для инвесторов (акционеров) в «старые добрые времена» было получение дивидендов, то есть прибыли ‑ согласно количеству акций (доле в капитале). Но времена меняются. В условиях финансового капитализма на первый план выходит показатель «стоимость бизнеса». При индустриальном капитализме предприятия могли находиться в одних руках десятилетия и даже столетия, хозяева заботились об их развитии, а продажа бизнеса рассматривалось как экстраординарное и, как правило, печальное для хозяина событие. Сегодня компания (или бизнес) становится таким же товаром, как нефть, оборудование, недвижимость. Соответственно, формируется новое отношение к предприятиям: их надо подешевле купить и подороже продать. Для этого надо научиться «управлять» ценой (стоимостью) бизнеса. Но не с помощью совершенствования производственных технологий или обновления ассортимента производимой продукции. Главная ставка стала делаться, во‑первых, на изменение методик оценки; во‑вторых, на изменение сознания участников рынка, которым стали предлагаться новые методики и новые оценки. Так, появилось понятие «капитализация бизнеса »: стоимостная оценка компании на основе не текущей (фактической) прибыли, а ожидаемой (будущей) прибыли. Для того чтобы «эффективно» «управлять» стоимостью компании, используя новые техники «капитализации бизнеса», совсем не надо думать об инвестициях в новое оборудование или о разработке новых технологий производства. Надо думать о том, как убедить участников рынка в том, что завтра у компании прибыли будут в два раза больше, чем сегодня, а послезавтра ‑ в 100 раз больше. А это опять относится к сфере «конструирования виртуального мира», где требуются не инженеры и технологи, а специалисты в области рекламы, PR‑технологий, маркетинга, нейролингвистического программирования (НЛП), «дизайнеры будущего» и иные «волшебники». В прошлом десятилетии весь бизнес окончательно перешел на «новые рельсы»: критерием успешности компаний стали не объемы продаж, не фактические прибыли, не доля их присутствия на рынке, не (тем более) выплачиваемые акционерам дивиденды, а показатели «рыночной капитализации». В результате рыночная стоимость некоторых компаний стала превышать годовую фактическую прибыль не в 5 или 10 раз, а в 50, 100 или даже 1000 раз! Именно это можно было наблюдать на фондовых рынках США во второй половине 1990‑х гг. Там это называлось «новой экономикой», основой которой стали компании «хай‑тека» (high‑tech ‑ высокотехнологичные отрасли ‑ компьютеры, телекоммуникации, программирование, Интернет и т.п.). Инвесторам обещали, что компании «хай‑тека» обеспечат Америке и всему миру новую «научно‑техническую революцию» и совершенно фантастические прибыли их акционерам. «Загипнотизированные» «волшебниками» из рекламных агентств и компаний «хай‑тека» американцы спешили «вложиться» в «новую экономику». За счет их «инвестиций» нанимались новые команды «волшебников», которые с утроенной энергией расписывали «светлое будущее» Америки и в особенности тех, кто вложится в компании «хай‑тека».

Вот лишь один пример. В период 1992‑1999 гг. стоимость одной акции интернет‑провайдера «America On line» выросла в 925 раз. В результате в 1999 году компания «America On line», несмотря на мизерный размер своих балансовых активов, по капитализированной стоимости превосходила весь российский рынок акций на высшей точке его взлета и стоила в четыре раза больше, чем крупнейший в мире производитель автомобилей, корпорация «General Motors».

Так начали формироваться «пузыри» на фондовых рынках. «Печатные» станки ростовщиков заработали на полную мощность. При этом деньги делались не только под сделки купли‑продажи бизнесов, но также в виде кредитов под залог резко подорожавших акций компаний «новой экономики». Кредиты же шли большей частью не на НИОКР в сфере «хай‑тека», а на всякие PR‑ акции, а также в сферу «хьюм‑тека». «Хьюм‑тек» (hume‑tech) в отличие от «хай‑тека» (high‑tech) держится в тени и рекламы не любит. Речь идет о такой деликатной сфере, как разработка технологий управления сознанием и поведением людей. На НИОКР в сфере «хьюм‑тек» Америка (как государство, так и частный бизнес) тратила и продолжает тратить миллиарды долларов. Без этого финансовый капитализм развиваться не может^[1093]. Кончились, правда, игры в «новую экономику» с ее «капитализациями бизнесов» не очень хорошо для Америки. Во‑первых, это привело к еще большей деградации традиционных отраслей промышленности (автомобильной, электротехнической, химической и т.п.), которые стали выглядеть «изгоями» и «бедными Золушками» на фоне «многообещающих» компаний «хай‑тека». Во‑вторых, «хорошее всегда кончается»: в 2000‑2001 гг. на фондовом рынке США началось очень интенсивное «сдувание пузырей».

В результате обрушения этого рынка на нем «сгорело» порядка 7‑8 трлн долларов активов. Фондовый кризис перекинулся на другие страны, где «сгорело» еще примерно столько же^[1094]. В то время объем «сгоревшей» стоимости был примерно равен ¹/₃ мирового годового ВВП!

Однако не успела «осесть пыль» после кризиса 2000‑2001 гг., как опять во всем мире (в том числе в России) началась борьба компаний за «наращивание капитализации бизнесов». Выйти из этой «колеи», в которую загнали бизнес ростовщики, компаниям нефинансового сектора оказалось не под силу. Впрочем, в этой «колее» оказались сами банки и другие компании финансового сектора. По величине показателей капитализации мировые банки («Чейз», «Сити», «Эйч‑Эс‑Би‑Си» и другие) не отставали от гигантов реального сектора (нефтяная промышленность, производство компьютеров и др.). В немалой степени росту капитализации ведущих американских банков способствовало их участие в масштабных программах ипотечного кредитования. Таким образом, создавались новые «пузыри» на фондовом рынке и рынке недвижимости.

В 2007 г. началась новая «волна» «сдувания пузырей», она продолжилась также в 2008 г.

Одним из наиболее значительных моментов в ходе разворачивания современного кризиса стало 15 сентября 2008 г. В этот день произошло два события, потрясших Уолл‑стрит, ‑ знаменитый инвестбанк «Lehman Brothers» объявил о своем банкротстве, а другой не менее знаменитый инвестбанк «Merril Lynch» перестал существовать самостоятельно, приняв предложение о слиянии с банком «Bank of America». Банкротство «Lehman Brothers» имело эффект разорвавшейся бомбы. Индекс «Dow Jones» провалился более чем на 500 пунктов ‑ самое глубокое падение после событий 11 сентября 2001 г. За три дня после этого события мировые фондовые рынки потеряли 2,85 трлн долл., или 6% своей стоимости^[1095].

Всего за период с начала 2008 г. до весны 2009 г., по оценкам «Goldman Sachs», глобальная стоимость акций упала на 30 трлн долл. Кроме этого на 11 трлн долл. упала стоимость недвижимости (домов). Таким образом, стоимостные потери составили примерно 75% мирового ВВП^[1096]. Это означает, что резко возросла диспропорция между финансовыми активами и реальными активами в мировой экономике. Любой финансовый актив (кроме золота) ‑ одновременно является финансовым требованием. Поэтому степень покрытия финансовых требований реальными (материальными активами) после «схлопывания» рыночных «пузырей» резко сократилась.

Впервые на одну из причин образования «пузырей» ‑ оценку бизнесов на основе сомнительных методик ‑ обратили внимание даже на самом высоком уровне (например, на саммите G‑20 в Лондоне в апреле 2009 г.). Однако никаких решений, запрещающих или ограничивающих такую практику, принято не было.