Дальнейшие рассуждения о первой главной проблеме. Пять ее сторон

От этой проблемы невозможно отделаться, она важна. И если до XVIII в. она еще отчетливо не осознавалась, то это ничего не говорит о ее значимости. Как же она выглядит на конкретном примере?

Сегодня я съел некоторое количество хлеба, мяса и овощей, протопил печку и на несколько часов включал в комнате электрическое освещение. Часть своих сегодняшних потребностей я тем самым удовлетворил. От удовлетворения других потребностей я вынужден был отказаться, потому что у меня не было для этого средств. Так же обстояло дело и у других людей. Почему этот огромный механизм общественного производства регулировался таким образом, что люди сегодня смогли удовлетворить одну часть своих потребностей в хлебе, мясе или других предметах потребления, а другую часть – не смогли? Или – если взглянуть на тот же вопрос с другой стороны – почему одно поле засевается пшеницей, тогда как другое – табаком, а третье – сахарной свеклой? Почему угодья, причем одинакового качества, которые мы видим с борта самолета, поделены между различными культурами? При виде этих угодий трудно отделаться от мысли, что земельные участки выделены под различные нужды вовсе не произвольно. Чем определяются решения о том, как использовать землю? Очевидно, это важный вопрос, ибо от его решения зависит снабжение населения хлебом, табаком, сахаром и другими предметами потребления. Каким образом находит себе то или иное применение рабочая сила? Почему сталь, которую сегодня выплавляет металлург Л, позднее будет использована частично в судостроении, частично в строительстве мостов, частично же поступит в металлообработку? Короче говоря, почему и как имеющиеся земельные участки, рабочая сила, готовые продукты и полуфабрикаты направляются в определенные сферы применения? Таков первый вопрос.

Второй вопрос: мастер В, работающий на станкостроительном заводе, получает 400 марок месячного жалованья. За результат его труда, за участие в изготовлении многих товаров, при создании которых используются эти станки, фирма платит ему 400 марок, и эту сумму он использует, чтобы купить известное количество потребительских товаров. Почему он и его семья получают определенную часть потока товаров, произведенных в текущем году в Германии? Почему не больше и не меньше? Тот же вопрос можно задать в отношении миллионов и миллионов. Причем доля, приходящаяся каждому, сугубо индивидуальна. Некоторые получают только четвертую часть или половину оклада В, другие побольше или много больше. У С счет в сберегательной кассе, приносящий ему доход в 40 марок в виде процентов ежемесячно. Почему? Чем объясняется то, что безбрежный товаропоток данного года распределяется по различным каналам и в конце концов исчезает, будучи поглощен – в разных количествах и в различном ассортименте – отдельными домашними хозяйствами?

Со вторым вопросом, т.е. с вопросом распределения, приходится иметь дело также в иной плоскости. В создании печки, о которой мы говорили выше, участвовало бессчетное число людей. Конечно, все они работали не за так. Печник получил за работу 80 марок. Есть ли какая-то взаимосвязь между этими 80 марками и доходами других участников этого процесса? Если да, то какая? Какую долю получил каждый из них, начиная с торговца печами и рабочих печной фабрики? И здесь открывается широкая перспектива, вплоть до дохода шахтовладельца, рабочих-металлургов и т.д.

Третий вопрос: производство печки потребовало затрат времени, и теперь в течение многих лет она будет выполнять свое предназначение, обогревая помещение. И если даже те 80 марок, которые я за нее уплатил, каким-то образом связаны с заработной платой горняков и транспортников и доходами всех прочих изготовителей, то большинство из них получило свой доход задолго до того, как я оплатил печку и начал понемногу ее эксплуатировать. Очень многие рабочие, которые прямо или косвенно участвовали в создании печки, истратили свои доходы на покупку хлеба, мяса и многих других предметов потребления до того, как печка была готова и начала использоваться по назначению, – одним словом, задолго до того, как она сама стала предметом потребления. Каким же образом стало возможно, что в распоряжении всех участников производственного процесса потребительские товары оказались за месяцы и годы до того, как результаты их собственного труда удовлетворили человеческую потребность? Тот же самый вопрос мы могли бы задать и в отношении дохода В. Может быть, пройдут годы, прежде чем при помощи произведенных с его участием станков будут изготовлены предметы потребления, например обувь, одежда, мебель. Каким образом стало возможно, чтобы за месяцы и годы до этого момента осуществилось производство одежды, обуви, хлеба, в которых В испытывает потребность в данную неделю, и как производство осуществляется таким образом, чтобы и в будущем не было никаких перебоев в снабжении потребительскими благами?

Куда бы мы ни обратили свой взор, повсюду и всегда встает вопрос о временной структуре производства. Крестьянин А из деревни Р сегодня получает от своих коров 60 л молока. Если он продает его в сыром виде, то оно поступает в молочную торговлю сегодня или завтра. Если же он использует его, целиком или частично, для откорма телят, то это молоко послужит снабжению населения в более отдаленном будущем. В первом случае производство направлено на удовлетворение текущих потребностей, во втором – на удовлетворение потребностей ожидаемых. Как осуществляется это управление временной структурой производства? Тонна стали, которая сегодня будет выплавлена, может быть использована для производства машин, делающих обувь. Обувь – предмет потребления, и когда через 15 лет обувная машина износится, это будет означать, что все результаты производства, воплощенные в стали, целиком или частично дозрели до стадии конечного потребления. Или же сталь используется на строительстве домны. Тогда требуется еще больше времени, несколько десятилетий, пока эти результаты не дозреют до конечного потребления.

Можно было бы сказать: потребности настоящего, ближайшего и отдаленного будущего борются за право быть удовлетворенными. Каков исход этой борьбы? Именно здесь возникают вопросы, связанные с инвестированием и сбережением.

С третьим вопросом связан четвертый. Какое оборудование использует обувная фабрика, какой севооборот применяет крестьянин, какие методы используются при изготовлении печки – все это отнюдь не предопределено. Особенно много технологических возможностей существует в наше время, и это должны учитывать промышленник, ремесленник, крестьянин, экспедитор, владелец транспортной фирмы, каждое домашнее хозяйство. Мы постоянно принимаем решения о том, какую технику применить, даже если речь идет о том, отправиться ли в дорогу пешком или воспользоваться велосипедом, мотоциклом либо автомобилем. Вопрос о том, какой метод из многих технически возможных выбрать и применить, является экономическим. Почему он решается так, а не иначе? О том, что решение часто имеет огромное значение и оказывает воздействие на судьбы многих людей, свидетельствует даже беглый взгляд на историю человечества. Достаточно вспомнить, какой социальный переворот вызвало внедрение механического ткацкого станка.

Наконец, пятый вопрос: где была изготовлена печка? Где была выплавлена сталь, где добыта руда? Почему торговец купил печь на фабрике в районе Нижнего Рейна, почему там возникла эта фабрика, почему сталь выплавлена в Эссене, а руда завезена из

Швеции? Почему места производства угля и цемента, пшеницы и дива строго определенным образом располагаются на той или иной территории или – шире – в Германии в целом; почему маленькие магазинчики, гостиницы и ремесленные мастерские в Берлине расположены так, а не иначе? Если посмотреть на земной шар с заоблачных высот, то можно заметить, что различные товаропотоки большего и меньшего объема день за днем, по морю или по суше доставляются в известные точки. Из страны в страну – например, из Германии в Швецию и обратно – ежедневно отправляются товары. Но точно так же, и этого нельзя упускать из виду, постоянно совершается обмен между отдельными районами одной и той же страны, между городом и деревней, между селами и между городами. Каждая фабрика получает сырье и полуфабрикаты из определенных точек и отправляет готовую продукцию в определенные точки. Производство всех благ известным образом упорядочено в пространстве, и из мест производства движутся в разные места назначения навстречу друг другу бесчисленные большие и малые товаропотоки. Как осуществляется это пространственное регулирование производства?

* * *

Эти пять вопросов, вытекающие из размышлений о том, что нас окружает, не имеют самостоятельного характера. Они отражают лишь разные подходы к одной и той же проблеме. Иными словами, это один и тот же предмет, который рассматривается с пяти различных точек зрения. Это видно уже на примере любого индивидуального хозяйства. Продавая в ноябре одну часть урожая пшеницы и откладывая другую часть на семена, крестьянин решает вопрос не только о том, как лучше использовать землю, а одновременно и о временной структуре производства. В ходе посевных работ он решает вопросы размещения производства и выбора технологии. В результате он в конце концов получает некоторый доход. На каждой фабрике не только ежегодно производятся в известных количе­ствах определенные блага, но и распределяются доходы между всеми занятыми в производстве. Фабрика имеет определенное местоположение и отгружает продукцию по определенным адресам, она использует определенную технологию и, совершая через известные интервалы времени продажи, направляет товаропотоки в опреде­ленном направлении. Все эти моменты неразрывно связаны между собой.

Точно так же и совокупный общественный экономический процесс, звеном которого является каждое отдельное производство и каждое домашнее хозяйство, представляет собой нечто единое: ре­гулирование производства с целью удовлетворения разнообразных потребностей, временная структура производства, распределительный процесс, применение определенных технологий и пространственное упорядочение осуществляются в рамках единого целого. Все это совершается, дабы преодолеть существенную ограниченность благ. Поэтому, задаваясь вопросом о взаимосвязях целого, мы тем самым приближаемся к пониманию повседневной хозяйственной практики в ее деталях.

Дополнение

Фабричный мастер, который в 1929 г. еще зарабатывал 400 марок в месяц, в 1930 г. после введения на его фабрике неполного рабочего дня стал получать только 300 марок. Одновременно снизились цены основных предметов потребления, так что он смог приобрести чуть больше трех четвертей того, что он покупал в предыдущем году. Прокатный стан в Вестфалии в 1930 г. сократил по сравнению с предыдущим годом производство обычной жести, но зато произвел почти столько же тонкой жести, что и в 1929 г. Строительные фирмы С, Д, F в Берлине в начале 1930 г. имели мало заказов и поэтому уволили многих рабочих, которые после этого должны были в основном существовать на пособия по безработице, а кое-кто – заняться более интенсивной обработкой своих садовых участков. На химической фабрике Н в Лейпциге вследствие снижения спроса сократился экспорт в западно-европейские страны, аналогичным образом снизился товарооборот гамбургских и бременских торговых домов. Другие фирмы, например фабрика швейных шелковых нитей G, сохранили в 1930 г. свой оборот, а потому и численность занятых.

Мы привыкли называть эти изменения колебаниями конъюнктуры. В новейшее время предпринимались успешные попытки учесть их статистически – для отдельных стран или их регионов, а также для всего мира в целом. Такие статистические расчеты, несомненно, очень полезны. Но особенно важно наглядно представить себе первичную картину, как она складывается сегодня на фабриках, в ремесленных мастерских, торговых фирмах, на крестьянских подворьях и в домашних хозяйствах. Колебания конъюнктуры есть изменения конкретной повседневной хозяйственной практики. Значит, задаваясь вопросом о взаимосвязях большой хозяйственной совокупности, мы хотели бы также изучить причины происходящих в ней изменений.

Теперь, пожалуй, читатель по крайней мере догадывается о жизненной важности всей проблемы. Ибо именно изменения усло­вий собственного существования приводят человека к осознанию значимости научных проблем. Нормальное самочувствие большинство людей воспринимает как нечто само собой разумеющееся; болезнь иногда вынуждает их задуматься над вопросами физиологии или биологии либо во всяком случае почувствовать, сколь они важны. В спокойные времена немногих интересует история, между тем как в революционные эпохи некоторые люди проявляют интерес к роковым силам истории, ее демонам и ее урокам. Точно так же в период, когда повседневная хозяйственная практика подвержена резким изменениям, на передний план выходит вопрос об экономических взаимосвязях и взаимозависимостях. Рабочего машиностроительного завода мало волнует вопрос о том, почему он имеет возможность потреблять блага сегодня и завтра, между тем как его сегодняшний производительный вклад воплотится в потребительские блага лишь через много лет. Но если он потеряет работу вследствие затруднений со сбытом, которые появились у завода, то, возможно, он начнет размышлять об общеэкономических взаимозависимостях, которые в конечном итоге обусловили закрытие завода. Весьма вероятно, что оно было вызвано нарушениями в инвестиционном цикле; и таким образом окажется, что внешне сугубо академический вопрос о временной структуре имеет самое, что ни на есть практическое значение. Вопрос о технологии, применявшейся при изготовлении печки, может поначалу показаться не столь уж важным. Но как быть, если с внедрением новых методов при значительном увеличении производства произошло высвобождение многих рабочих, а более старые предприятия оказались обреченными на умирание? Тогда вопрос об общеэкономическом воздействии применения новой технологии покажется очень важным. Бедственное положение в экономике способствует тому, что широко распро­страненное в обществе безразличие к экономической проблематике исчезает.