Критика и антикритика

1. Итак, из повседневного хозяйственного опыта возникает первая большая проблема национальной экономии.

Между тем опыт, в том числе повседневный, без понятий невозможен. Поэтому мы и использовали такие понятия, как хозяйство, производство, доход, заработная плата, распределение, труд, производительный результат и др. Мы делали это, не разъясняя и не определяя понятий. Нет ли здесь ошибки? Не следовало ли бы сперва определить понятия? Хотя в национальной экономии такое требование редко формулируется в виде принципа, но все же многие экономисты ему следуют. Что такое "экономика"? Что называют "народным хозяйством"? Что такое "производительный результат"? Таковы те вопросы, с которых зачастую начинают. Очевидно, это совсем иные вопросы, нежели те, что ставим мы. На пер­вый план здесь выходят понятия, а не реальные взаимосвязи.

Но такая постановка вопросов изначально уводит научный анализ в сторону от предмета. Всякие рассуждения о дефинициях и сами эти дефиниции должны быть убраны из начальных разделов национальной экономии, как это уже произошло в большинстве прочих наук. Наука совершенно не в состоянии дать научные определения, когда она только еще приступает к своему предмету. Например, если кто-либо захочет до начала изучения фактов определить, что такое "экономика", то у него не будет для этого никакого основания. Остается лишь отталкиваться от того смысла, который вкладывается в это слово в просторечии, а значит, открыть дорогу многозначному, недостоверному и субъективному словоупотреблению. Ничего удивительного нет в том, что отдельные ученые в зависимости от своих пристрастий предлагают весьма различные оп­ределения основных понятий и это приводит к возникновению яростного спора о том, что такое "экономика", причем спор этот ни в малейшей степени не способствует познанию экономической действительности.

Поскольку обиходные понятия поначалу еще не могут быть оп­ределены научно, национальная экономия на первых порах вынуж­дена использовать их так же, как их используют в повседневной жизни, т.е. не определяя их. Так она сразу приближается к анализу предмета. Исследование предмета приводит к результатам, а результаты кратко фиксируются в форме определений, которые затем становятся инструментом дальнейшего анализа. Хотя первоначально используемые понятия, заимствованные из повседневного опыта, например "экономика", "народное хозяйство", "производство", "заработная плата", несовершенны, на первых порах достаточно и их. Это костыли, которые позже можно будет отбросить. Формулировать научно мы сможем, лишь когда углубимся в предмет. Тогда и только тогда можно будет решить, какие понятия вообще пригодны и какие новые, сугубо научные понятия следует ввести. Следовательно, мнение, согласно которому наука должна начинаться с дефиниций, так как она-де изначально оперирует понятиями, не выдерживает критики; оно просто вредно. (Здесь, в начале, я могу лишь "вывесить" этакий "предупредительный плакат". Из дальнейшего хода наших рассуждений станет ясно, сколь губительно было бы не обратить на него внимания). Столь же мало, как вопрос о дефинициях, подходит для начала вопрос о сущности экономики, "капитализма" или о "кризисе капитализма". Задаваясь подобными вопросами, наука впадает в глубокомыслие и спекуляции и точно так же упускает из виду реальную экономику. Ложным является и такой метод, при котором, даже не определив собственной позиции, исходят из ранее сформулированных в науке точек зрения в надежде, что при помощи нескольких замечаний одобрительного или критического порядка можно будет двинуться дальше. Наука, равно как и ранее высказанные суждения, наполняется жизнью только благодаря непосредственным постановкам вопроса, вытекающим из наблюдения конкретной действительности .

2. Но даже тогда, когда первая главная проблема распознается во всем ее значении, ее во многих случаях неудовлетворительным образом формулируют.

Нередко упускают из виду ее целостный характер. Чаще всего такое происходит, если, как это было принято раньше, авторы ставят отдельные вопросы о производстве, распределении и потреблении, иногда добавляя сюда в качестве второго элемента в этом ряду обращение, и пытаются решать их в соответствующих теориях. Такое разделение легко приводит к выделению особых "сфер" производства, обращения, распределения и потребления, и каждый конкретный экономический вопрос "приписывают" к одной из таких сфер. Подобное членение многие десятилетия господствовало в учебной литературе главным образом под воздействием Ж.Б.Сэя, который отстаивал его особенно настойчиво. Но оно ни в малейшей степени не соответствует экономической деятельности и потому должно быть забыто. Ибо именно вследствие такого членения утрачивается восприятие единства хозяйственного процесса. Сколь высока степень этого единства, сегодня видно в каждой точке хозяйства, например в домашнем хозяйстве рабочего, который получает свой доход как участник "производства", принимает участие в "распределении" и при этом получает деньги, которые рассматриваются как явление "обращения" и затем затрачиваются рабочим на "потребление". Или на ткацкой фабрике, которая, начиная "производство", зависит от банковских кредитов, т.е. от "обращения", и на которой в ходе "производства" осуществляется "распределение" на рабочих, служащих и управляющих; при этом, производя ткани, фабрика не только осуществляет производительное потребление пряжи, но и должна очень строго соотносить свою производственную программу с ожидаемым "потреблением". Всякий сбой в кредитовании, т.е. в сфере обращения, немедленно отражается на производстве, распределении, потреблении, и наоборот. Здесь нет никаких отдельных сфер, а потому не должно быть и никаких отдельных теорий – мы имеем дело с единым, целостным, единой проблемой и единой наукой .

По-иному, но тоже неудачно заканчивается попытка охватить проблему целиком в том случае, когда упускаются из виду или недооцениваются отдельные ее стороны. Этим недостатком национальная экономия также нередко страдала. Как известно, Рикардо считал задачей политической экономии "определение законов, которые регулируют распределение". Однако этому положению Рикардо можно в отличие от других его высказываний не придавать большого значения. Ибо, сам Рикардо сделал гораздо больше. Он глубоко исследовал проблему факторов, регулирующих производство, придавая основное значение колебаниям рыночных цен вокруг издержек производства. Равным образом и вопрос о выборе технологии – наш четвертый вопрос – нашел у него определенное, хотя и неполное, отражение при рассмотрении так называемой проблемы машин; то же относится к пространственной организации хозяйства. Об этом идет речь в главе о международной торговле. Но анализ этих двух вопросов является у Рикардо обособленным, они не рассмотрены как часть общей проблемы. Прежде всего укажем на то, что вопрос о временной структуре производства вовсе не был им поставлен – Рикардо ограничился лишь беглыми замечаниями. И это упущение сказалось на самой его системе. В последующем Рикардо вынужден был признать, что в регулировании хозяйственного процесса большую роль играет фактор времени, но он так и не получил должного отражения в его теории.

Современной теории зачастую в еще большей степени недостает целостности в постановке проблемы. Нынешние теоретики часто не учитывают пространственного упорядочения хозяйственного процесса, да и вопрос о выборе технологии нередко рассматривается как сугубо специальный. В первую очередь приуменьшается или вовсе не осознается значение нашего третьего вопроса, т.е. вопроса о временной структуре производства. Крупные мыслители, такие, как Вальрас и Парето, считали правильным в значительной степени выносить фактор времени за скобки. В своих системах они исходят из фикции, согласно которой рабочие и продавцы сырых материалов одновременно со своим производительным вкладом потребляют производимые своим трудом потребительские блага. Очевидно, что такое предположение полностью противоречит действительности, оно полностью снимает проблемы инвестирования и сбережения. О теоретической системе Вальраса один остроумный человек сказал, что она напоминает дворец, но с его помощью нельзя решить жилищную проблему. Верно. Но почему верно? Главным образом потому, что архитектору дворца не было очевидно, что все хозяйственные планы и действия всегда должны рассматриваться также с точки зрения их временной последовательности и что повседневная хозяйственная практика не может быть понята без учета ее временной структуры. Дело не в том, что временной аспект следовало рассмотреть дополнительно, сам по себе, а в том, что без его учета не может быть решена главная проблема в целом. Например, подавляющая часть рабочих получает в виде заработной платы вовсе не те самые продукты, что созданы в том же цикле, когда реализован их производительный результат, а те продукты, которые были созданы гораздо раньше. Следовательно, размер их дохода в виде заработной платы существенным образом зависит от указанного обстоятельства. Поэтому теория заработной платы, вообще все учение о распределении, а также объяснение любого другого вопроса попросту недостаточны, если они изначально не учитывают временную последовательность хозяйственного процесса. Недооценка или полное невнимание к фактору времени самым существенным образом проявились в том, что значительные разделы современных теоретических исследований оказались в стороне от экономической деятельности.

Чтобы соответствовать конкретным экономическим реалиям, постановка проблем должна ориентироваться на суть дела, а не на слова; она должна быть единой и всеохватывающей.