Глава XI Поверхность Луны
Космическим телам достаточно одного названия лишь в том случае, если они находятся настолько далеко от Земли, что разглядеть их отдельные детали не удается. Если же эти детали обнаружены, то должны быть и названы. Ведь их надо различать, надо каким‑то образом описывать, а для этого надо обозначить словом. Как потребность в дифференциации географических объектов на Земле приводит к неизбежному появлению топонимов – собственных географических названий, так по тем же причинам и с той же неизбежностью возникают собственные названия различных объектов космической «географии» – названия тех деталей поверхности Луны и планет, которые ученым удалось разглядеть.
Это особый, весьма специфичный класс космических названий, для которых предложен специальный термин – астротопонимия . Астротопонимы, как мы сейчас заметили, имеют сходные с топонимами причины своего появления. Но условия их появления своеобразны и совсем не похожи на пути становления географических названий на Земле. Земная топонимия возникла в процессе практического освоения людьми различных территорий. И поэтому она отразила историю народа, отразила жизнь людей чуть ли не в полном ее объеме.
Астротопонимия же возникла у телескопов, в тиши обсерваторий, в среде астрономов, к которым подключились в наше время специалисты по космонавтике. Этим и объясняются ее важнейшие особенности, в частности высокая степень стандартности и научной регламентированности, отсутствие столь характерного для топонимии разнообразия форм. Топонимы рождались – в разные времена и на разных территориях – в повседневной речи людей и лишь потом, со значительным разрывом во времени, становились объектом внимания ученых. Астротопонимы же являются объектом науки еще до своего появления на свет. Они создаются учеными и поэтому отражают прежде всего историю породившей их науки – астрономии.
При этом астротопонимы, по сути, остаются (пока остаются!) научными терминами, не известными широкому кругу людей. Космический век уже вывел отдельные из этих названий за пределы специальной астрономической литературы, и, вероятно, многие знают, что на Луне есть Океан Бурь и Море Дождей. Но нет ни одного астротопонима, который по своей известности был бы хоть как‑то сопоставим с такими земными названиями, как Москва, Париж, Прага, Волга и Дунай.
Первые астротопонимы появились на Луне. Лунные названия принято обозначать термином селенонимы от греч. σελήνη «Луна» (соответственно Селеной именовалась у древних греков и богиня Луны).
Темные и светлые пятна на диске нашего спутника видны невооруженным глазом. И в очертаниях этих пятен разные народы издавна видели богатыря, всадника, дракона или еще что‑либо. Но только с помощью телескопа, только со времен Галилея людям открылась истинная картина лунной поверхности. Первым селенографом и стал сам Галилео Галилей, сделавший пять зарисовок Луны.
Но селенонимию создавать начал бельгиец ван Лангрен (1600–1675), который на своей карте Луны 1645 г. впервые наделил объекты лунной поверхности названиями. Лангрен ввел более 300 имен [109], объектам на Луне он раздал имена библейских пророков, христианских святых, членов королевской семьи (Лангрен служил испанскому королю Филиппу IV), знатных дворян. Названия эти долго не продержались. По данным польского исследователя Станислава Бжосткевича, из всех названий Лангрена сохранились до сих пор лишь имена трех кратеров – Катарина, Кирилл и Теофил [110].
В 1647 г., через два года после выхода работы Лангрена, в Гданьске издал свою знаменитую «Селенографию» с лунной картой крупный польский астроном Ян Гевелий. Гевелий тоже любил имена – вспомним его названия созвездий! И он поместил на своей карте около 250 названий лунных объектов. Эти его названия оказались совсем непохожими на те, что предложил Лангрен.
Гевелий пошел другим путем – на Луну он перенес земные географические названия. При этом, следуя античной традиции, Гевелий предпочитал старинные топонимы. Например, на его карте есть Понт Эвксинский (старое греческое название Черного моря), Пропонтида (Мраморное море). Нынешние кратеры Коперник, Тихо, Фалес, Эндимион у Гевелия именовались: Остров Сицилия, Синай, Сарматские горы, Гиперборейское Озеро .
Такой принцип позже утвердился в наименованиях деталей поверхности Марса, а для Луны он не был принят. Из всех лунных названий Гевелия дошли до наших дней только пять – имена лунных гор Альпы и Апеннины да еще трех горных выступов.
Тем не менее вклад Гевелия в лунную номенклатуру оказался более существенным. Именно он широко и решительно использовал в своих названиях «водные» термины[111]. Наличие морей на Луне предполагал еще Леонардо да Винчи, но он видел водную поверхность в светлых участках Луны, а Гевелий, наоборот, счел морями темные ее части. И хотя на поверхности Луны нет воды, эта морская терминология стала традиционной и сохранилась до наших дней. XI Генеральная ассамблея Международного астрономического союза, которая приняла в 1961 г. специальную резолюцию о принципах именования лунных формаций, решила: «…обширные темные поверхности получают латинизированные названия, соответствующие психологическим состояниям человека. Названия даются в сочетании с одним из следующих существительных: Oceanus, Mare, Lacus, Palus, Sinus (лат. „океан“, „море“, „озеро“, „болото“, „залив“) – наиболее подходящим».
Заметим попутно, что далеко не вся лунная номенклатура – «водная». Среди лунных формаций принято различать еще горы, долины, борозды, трещины и др., а главное – кратеры , своеобразные кольцевые горы с внутренним углублением. Последние долгое время именовались цирками , что по‑латыни значит «круг», а затем, по аналогии с кратерами земных вулканов, стали обозначаться термином кратер – по‑гречески «чаша». Термин этот тоже условен, поскольку лунные кратеры имеют преимущественно метеоритное, а не вулканическое происхождение. Таким образом, вся лунная терминология указывает на объекты, резко отличающиеся от одноименных формаций на Земле. На Луне лишь горы – это действительно горы.
Третья попытка созданий Лунных названий принадлежит итальянскому астроному Ф. Гримальди (1618–1663). Его карта Луны, содержащая около 300 названий, появилась в Неаполе в 1651 г., через четыре года после карты Гевелия. Она была опубликована в составе знаменитого «Нового Альмагеста» Джованни Риччоли, поэтому карту и ее названия связывают обычно с именем последнего. Это справедливо в том смысле, что авторитет «Нового Альмагеста» Риччоли – энциклопедии астрономических знаний своего времени – сыграл, по всей вероятности, решающую роль в выборе из трех выдвинутых почти одновременно вариантов лунных названий именно того, который был разработан Гримальди.
Если от первой системы селенонимии в общем‑то сохранились лишь крохи, то из названий Гримальди до сих пор существует свыше 200. Более того, сохранилась и стала эталоном для позднейших образований сама система, принципы названий Гримальди. «Водная» терминология Луны идет от Гевелия и Лангрена, но расцвечена она фантазией сотрудников «Нового Альмагеста». Море Дождей, Море Кризисов, Море Нектара, Море Облаков, Море Паров, Море Спокойствия, Море Ясности – все это впервые появилось на карте Гримальди.
Такого рода водные названия Луны считают символическими или живописными, а в решении Международного астрономического союза они уклончиво определены как «соответствующие психологическим состояниям человека». Но их смысл можно охарактеризовать конкретнее и точнее. Они в основном ориентированы на свойства воды, влаги, а также на предполагаемое отсутствие жизни. Это заметно и в приведенных названиях, и в такой серии Океан Бурь, Море Влажности, Залив Радуги, Залив Росы, Болото Гниения, Болото Эпидемий, Озеро Смерти .
По смыслу «водные» названия Гримальди противопоставлены другому классу предложенных на его карте имен, который, однако, не закрепился и вышел из употребления. Это названия «суши», светлых участков Луны, которые обозначены у Гримальди сочетаниями со словом Земля (лат. Terra): Земля Сухости, Земля Здоровья, Земля Бодрости и т. д. Вот прямые противопоставления: Озеро Смерти – Земля Жизни, Море Холода – Земля Жары . Из этих и подобных контрастных названий сохранился только один «водный» компонент, поэтому смысл противопоставления утерян. «Земли» Гримальди не вошли в традицию и из‑за неуместности на Луне термина земля , и из‑за их избыточности: светлые участки Луны в общем удовлетворительно различаются с помощью наименований отдельных формаций.
Но «земли» – это единственная номенклатурная неудача карты 1651 г. А главная ее удача – названия кратеров. Кратеры – самую массовую и самую специфическую форму лунного рельефа Гримальди стал называть именами ученых, в основном астрономов. Это он начал превращать Луну в пантеон науки, поместив на своей карте имена более 200 ученых.
Гримальди распределил эти имена с севера на юг в хронологическом порядке – с античной поры (святые Афанасий, Маргарита, Антон с карты Лангрена уступили место – Платону, Птолемею, Плинию и т. д.) до времени составления карты. При этом большие кратеры он стремился назвать именами больших ученых (кратеры Тихо, Коперник ). Заметим, что на карте Гримальди среди прочих есть и посвященные его предшественникам‑соперникам кратеры Лангрен и Гевелий . Впрочем, кратеры Риччоли и Гримальди (и весьма внушительные) тоже есть, хотя и на краю лунного диска.
Так сложились традиции селенонимии. Лунные горы с легкой руки Гевелия продолжают обозначаться названиями земных гор: за Альпами и Апеннинами последовали Карпаты, Пиренеи, Кавказ, Алтай … В названиях кратеров традиции «Нового Альмагеста» подверглись ныне некоторой корректировке (имена ученых могут присваиваться кратерам только посмертно), но действуют с непреложностью закона.
«Водные» названия темных участков Луны в целом тоже продолжают традиции Гримальди. Однако в данном случае изначальная нечеткость принципа допускает бóльшую свободу выбора названия. Стали возможны селенонимы, указывающие на расположение объекта (Залив Центральный, Море Краевое , на обратной стороне Луны – Море Восточное, Море Южное ), посвященные конкретным лицам или городам (Море Гумбольдта, Море Смита, Море Струве, Море Москвы ).
После установления этих главных принципов лунных названий они изменялись не столько качественно, сколько количественно. По мере совершенствования телескопов и возрастания их мощности появляются новые названия, создаваясь по принятым моделям, по готовым образцам.
В этом отношении важный шаг вперед после «Нового Альмагеста» был сделан лишь через 140 лет. В 1791 г. любитель астрономии из Лилиенталя, городской судья Иоганн Шрётер, опубликовал более подробную карту Луны, на которой ввел свыше 70 новых названий кратеров. Изданная в Берлине в 1837 г. Карта Медлера и Бера добавила к ним еще 140 лунных имен[112], подобранных в основном И. Медлером.
Шрётер также ввел систему условных буквенных обозначений лунных формаций, а Медлер и Бер ее усовершенствовали. Эта система ныне именуется классической[113]и заключается в том, что безымянные объекты обозначаются названием ближайшего кратера, к которому добавляются: для углублений (кратеров, долин, депрессий) – заглавная латинская буква А, В, С и т. д.; для возвышенностей (пиков, холмов) – строчная греческая буква α, β, γ и т. д.; для трещин (расщелин) – римская цифра в сочетании с буквой r (первая буква лат. rima «трещина»): Ir, IIr, IIIr и т. д.
Названия Шрётера и Медлера, выдержанные в духе установившихся традиций селенонимии, привились и в основном приняты и сейчас. Даже королевский кратер Вильгельм I сохранил свое имя доныне, правда в обезличенной уже форме Вильгельм .
Но позже, в XIX и начале XX в., лунные карты стали выходить все чаще и каждый их составитель считал своим долгом ввести какие‑то новые названия. Если на карту не наносились новые кратеры, то подвергались самовольному переименованию старые. Повторилась история, подобная лихорадочному компонованию новых созвездий в XVIII–XIX вв. Параллельные названия вносили путаницу и порождали ажиотаж.
И, как в вопросе о созвездиях, порядок навел Международный астрономический союз. IV Генеральная ассамблея MAC (1932 г.) утвердила, а V ассамблея (1935 г.) подтвердила список 672 названий наиболее крупных формаций видимой стороны Луны. Список этот, ставший официальным и обязательным, составили на основе существующих карт М. Блэгг и К. Мюллер[114]. О характере его, да и о характере селенонимии вообще можно судить по тому, что из 672 утвержденных названий 609 являлись именами ученых.
С этого времени введение или изменение лунных названий стало прерогативой MAC. Процесс создания новой селенонимии упорядочился, существовавшая ранее разноименность одних и тех же объектов была устранена. Но принципиальных изменений лунные названия не претерпели. Со времен «Нового Альмагеста» список лунных названий пополнился именами известных астрономов, пришедших в науку после Риччоли и Гримальди.
На картах Шрётера и позже Медлера‑Бера появились кратеры Ньютон, Лакайль, Лаланд, Паллас, Пиацци, Ольберс, Гаусс, Литров, Струве (в честь В. Я. Струве), Бесселъ, Энке . И кратер Шрётер тоже. Каталог Мэри Блэгг и К. Мюллера включал уже, например, кратеры Леверье, Карпентер (по имени английского исследователя Луны XIX в.).
Именами выдающихся полярных исследователей Амундсена и Скотта были в этом каталоге названы кратеры возле южного полюса Луны, а Нансена и Пири – возле северного. Не забыты были и заслуги прошлых поколений. Рядом с уже существовавшими кратерами Марко Поло, Колумб, Магеллан, Кук появились на Луне Васко да Гама, Лаперуз . Появились и имена многих астрономов прошлого.
Новый этап в истории лунных названий открыла советская автоматическая межпланетная станция «Луна‑3», которая 7 августа 1959 г. сфотографировала обратную сторону Луны. Лунные названия были присвоены объектам, находящимся на невидимой с Земли стороне нашего спутника. Специальная Комиссия АН СССР предложила для 18 из обнаруженных объектов собственные имена, которые были занесены в «Атлас обратной стороны Луны», изданный в 1960 г., в 1961 г. утверждены на XI Генеральной ассамблее MAC.
Среди этих названий – Хребет Советский [115], Море Москвы и Море Мечты [116](в последнем случае речь идет не просто о «психологическом состоянии человека», а о популярном в печати поэтическом имени «Луны‑1», которая стала первой искусственной планетой), а также 15 кратеров, по традиции названных именами выдающихся ученых. Но традиция была применена творчески, глубоко продуманно.
Имена астрономов получили только три кратера – Джордано Бруно, Цзу Чунчжи и Ломоносов . Напомним, что М. В. Ломоносов наряду с другими науками занимался и астрономией. Астрономы, по праву первыми вошли в лунный пантеон славы, но Комиссия АН СССР справедливо решила назвать кратеры именами ученых разных специальностей.
Среди 15 названий имена ученых восьми различных стран, живших в разное время (V–XX вв.). Диапазон этих названий оказался небывало широк. Названия красноречиво свидетельствовали: достижения советской «Луны‑3» – это достижения всего человечества. Когда газеты опубликовали список имен – Герц, Жолио, Курчатов, Лобачевская, Максвелл, Менделеев, Пастер, Попов, Склодовская, Циолковский, Эдисон , то многие удивились: неужели до сих пор среди сотен названий лунных кратеров, этим великанам мировой науки не нашлось места?
Один из кратеров был посвящен не ученому, а писателю. Это кратер Жюль Верн . Имя замечательного писателя‑фантаста по праву попало на Луну. Его роман «Из пушки на Луну» известен многим поколениям читателей.
Этот новаторский подход к выбору названий для лунных кратеров уже получил свое продолжение и развитие. По сути, он стал традиционным, а традиции в астрономических названиях живут долго.
Грандиозные успехи в изучении Луны, детальное фотографирование ее обратной стороны и краевых областей (советские «Зонды» и американские станции «Лунар Орбитер»), полеты человека на Луну – все это сделало вопрос о лунных названиях особенно актуальным. Нескольких сотен этих названий было вполне достаточно для телескопического изучения нашего спутника. Но при более близком знакомстве с Луной их стало не хватать.
Если Б. Фонтенель в 1686 г. мог написать (приводим его слова в переводе Антиоха Кантемира): «Так довольно теперь знают все разные луны части, что и имена им даны, которые почти все суть имена ученых людей…; напоследок описание луны так исправно, что кто из ученых людей туды теперь пришел, так бы там не заблудился, как я в Париже».
Теперь так сказать нельзя. Далеко не все объекты на Луне имеют имена. На карте Луны масштаба 1:250 000 отдельные листы не содержат ни одного названия – весь лист «немой».
Поэтому теперь каждая Генеральная ассамблея МАС (она собирается раз в три года) утверждает или хотя бы обсуждает очередную серию названий для Луны. XII Генеральная ассамблея МАС (1964 г.) утвердила названия 66 кратеров в краевой зоне Луны и уточнила либо изменила ряд других названий. XIV ассамблея (1970 г.) приняла тщательно подготовленный [117]список названий 513 кратеров обратной стороны Луны. XV ассамблея (1973 г.) одобрила около 50 названий, нужных для подготовки упомянутой подробной карты Луны.
Сейчас на Луне набралось уже около 1300 названий, да установившихся условных обозначений по описанной выше классической системе есть более 8 тыс. И все равно их не хватает. Много дел у рабочей группы по лунной номенклатуре MAC. Аналогичная рабочая группа создана также в системе ООН[118].
Каковы же они, новые лунные имена, введенные в обиход после 1961 г.? В них развиваются традиции, наметившиеся в первых 18 названиях обратной стороны Луны. Вот некоторые сведения о функционирующих уже, утвержденных названиях кратеров на обратной стороне Луны[119].
Больше всего имен повествует о науке XX в., но немало имен посвящено крупным ученым XIX в. и белее ранних времен. Среди утвержденных названий имя кратера Гиппократ (великий врач Гиппократ жил в 460–377 гг. до н. э.).
Много кратеров обратной стороны Луны названы именами астрономов. Так, в честь советских астрономов получили имена кратеры Барабашов, Блажко, Вашакидзе, Идельсон, Субботин и др. Однако ни о каком господстве астрономии здесь уже говорить нельзя. На обратной стороне Луны наиболее полно представлены точные науки, занимая в совокупности такое же место, какое на видимой занимает одна астрономия.
Появились кратеры Бутлеров, Зелинский, Карпинский, Ковалевская, Ландау, Лебедев, Мечников, Павлов, Сеченов, Столетов, Тимирязев, Чебышев, Яблочков и другие, в именах которых отмечены заслуги отечественных физиков, математиков, химиков, естествоиспытателей, биологов, физиологов.
Выбор ученых очень широк по диапазону наук, а по охвату стран он интернационален. Есть кратеры Ом, Кох, Мендель, Бюффон, Рентген, Планк, Кюри, Эйнштейн, Нобель . Кратеры названы именами Эдисона, изобретателя телеграфа Морзе, изобретателя телефона Белла, открывшего пенициллин Флеминга. На карте Луны впервые появились имена ученых Японии (Кимура, Нагаока ), Индии (Баба, Митра ), Австралии (Гам ) и ряда других стран.
Новые названия в полной мере отразили тот факт, что теперь на Луну не только смотрят в телескоп, но и летают на нее. Более 40 кратеров получили имена специалистов по ракетной технике, теоретиков и практиков космоплавания. Среди них Кибальчич, Цандер, Кондратюк, Королев . Память о советских инженерах, конструкторах ракет хранят кратеры Гаврилов, Грачев, Клейменов, Малый, Мезенцев, Петров, Петропавловский, Разумов, Чернышев . Американским инженерам‑ракетчикам посвящены кратеры Головин, Лей, Милз, Пирсонс, Уайлд, Фрелих, Хелберг, Хили и др.
Серия кратерных названий почтила пионеров космоса. По существующей традиции в память героев‑космонавтов и американских астронавтов кратеры названы Гагарин, Комаров, Беляев, Волков, Добровольский, Пацаев, Гриссом, Уайт, Чаффи . Но для космонавтов было сделано и исключение из традиционного правила. 12 кратерам присвоены имена ныне здравствующих покорителей космоса. Шесть из них посвящены советским космонавтам: Леонов, Николаев, Терешкова, Титов, Феоктистов, Шаталов , а другие шесть – американским астронавтам: Андерс, Армстронг, Борман, Коллинз, Ловелл, Олдрин .
Наряду с именами космических первопроходцев на Луне отмечены и заслуги земных. Списки путешественников пополнили названия кратеров Беллинсгаузен, Литке, Гедин (шведский исследователь Азии) и др.
На Луне есть кратеры, названные именами философов, археологов, прославившихся крупнейшими открытиями (Шлиман и Эванс ), языковедов, дешифровавших древние письмена – египетские (Шампольон ) и крито‑микенские (Вентрис ). Надо полагать, в будущем селенографы полнее отразят в лунных названиях гуманитарные науки.
Мы уже упоминали о кратере Жюль Верн . В 1970 г. на Луне появились имена других писателей‑фантастов – кратеры Уэллс, Сирано (Сирано де Бержерак в XVII в. описал «государства и империи Луны» и способы полета на Луну), Эро (француз Ашиль Эро рассказал в 1865 г. о фантастическом полете на Венеру на ракете) и Гернсбак (X. Гернсбак писал научно‑фантастические книги и занимался их изданием уже в наше время).
Если не считать Омара Хайяма, Ломоносова и других писателей, которых избрали за их научную, а не литературную деятельность, только два имени – Данте и Чосер – дали названия кратерам Луны. Впрочем, в «Божественной комедии» Данте есть описание всех птолемеевских «небесных сфер», в том числе и лунной. Астрономические мотивы имеются и в произведениях великого английского поэта Дж. Чосера.
Появилось на обратной стороне Луны и два мифологических названия, уже встречавшихся нам в списках астероидов, – Дедал и Икар . Первые легендарные воздухоплаватели, предвестники будущих космических странствий человека – они по праву стали в один ряд с прославленными учеными и космонавтами.
Мифологическая традиция космических названий проявлялась на Луне и раньше. На картах видимой стороны Луны издавна существуют названия кратеров Геркулес, Менелай, Цефей, Эндимион и даже Меркурий . Но в общем мифология не получила распространения в лунных названиях. Селенонимия в отличие от названий астероидов очень быстро обратилась к науке, простившись со старинными традициями.
И античность, отнюдь не забытая на Луне, представлена здесь не богами и героями, а великими людьми – астрономами, философами, писателями, историками и географами: Анаксагор, Аристарх, Аристотель, Архимед, Гераклид, Геродот, Гесиод, Гиппарх, Демокрит, Пифагор, Плутарх, Сенека, Страбон, Тацит, Эратосфен и другие, в том числе на обратной стороне Луны: Левкипп, Лукреций .
Итак, нынешние лунные названия – это прежде всего списки имен ученых. Как мы знаем, памятниками науки стали также все названия комет, а в значительной мере – и названия астероидов. И поскольку чаще других наук во всех случаях представлена астрономия, то нередкими оказываются повторения, а подчас и троекратное использование одних и тех же фамилий. Свои кратеры, астероиды и кометы имеют Г. Н. Неуймин, Г. А. Шайн, Э. Барнард и ряд других астрономов. А названий, повторяющихся во всех возможных комбинациях (кратер‑астероид, кратер‑комета, комета‑астероид), – превеликое множество.
С мемориальной точки зрения подобные повторы – заслуженная дань уважения. Крупные ученые, большие люди науки своим трудом многократно вписали свои имена в историю изучения космоса. Однако с точки зрения ономастики повторяющиеся названия неудобны: возрастает вероятность путаницы. Тут нужна какая‑то продуманная и тактичная регламентация.
Сравнение лунных названий с именами астероидов и комет обнаруживает немало общих черт, хотя в одном случае идет речь о деталях космического тела, а в другом – об отдельных, самостоятельных космических телах. Подобная общность объясняется происхождением и нынешним применением лунных названий. В начале этой главы мы говорили о сходстве и различиях названий на Луне и на Земле. Сейчас продолжим этот разговор.
Земные географические названия на Земле же и возникают. Они облегчают ориентацию и использование земных территорий. Лунные названия даются не на Луне, не с точки зрения «лунного жителя», а тоже с Земли. Они удобны лишь до тех пор, пока Луна рассматривается преимущественно с больших расстояний.
Для практического же использования Луны существующих названий ничтожно мало. Представьте себе ситуацию, когда от всех наших географических названий остались бы лишь имена областных центров. Попробуй сориентируйся, найди нужный адрес! Лунные названия, как мы это уже отметили, «телескопичны» и поэтому совсем не похожи на названия земные.
Вот когда на Луне зашагали луноходы, когда прилетели на Луну люди, тогда и начали появляться названия, функционально подобные земным топонимам. Подробная карта лунного маршрута американских астронавтов Чарлза Конрада и Алана Бина (ноябрь 1969 г.) содержит названия мелких кратеров: Головообразный, Острый, Скамья, Ободок . Алан Шепард и Эдгар Митчелл (февраль 1971 г.) ориентировались по кратерам Конус, Дублет, Триплет и т. д.
Эти названия не утверждались и никогда, вероятно, не будут утверждены MAC. Они использованы не для обозрения Луны в целом, а для удобства ориентации на небольшом ее участке. И дело вовсе не в их смысле (кстати, не очень удачном). Когда астронавты продвигались по самой Луне, то, ясно, ни «головы», ни «скамьи» в очертаниях кратеров увидеть не могли. Дело в том, что эти названия порождены конкретной практической потребностью. И в этом отношении данные названия – начало новой селенонимии, которая неизбежно возникнет в процессе освоения Луны человечеством.
С появлением на Луне научных поселений, с возведением первых луноградов новых названий станет гораздо больше, как это имеет место и на Земле. В будущем – и не очень отдаленном – лунные объекты будут именоваться не по их размерам (сейчас получают названия лишь кратеры с диаметром минимум 10 км, да и то далеко не все: есть безымянные кратеры даже с диаметром 50 км), а по их практической значимости для данного коллектива, для выполнения данной программы.
Этот новый подход к лунным названиям и появление множества новых названий, приведет, возможно, и к какой‑то перестройке названий старых. Но она в любом случае будет минимальной – об этом свидетельствует и прочность астрономических традиций, и высокая устойчивость земных географических названий.
Заключение
Человеческая мысль богато расцветила названиями ночной небосклон, разукрасила ими всю Солнечную систему. «Украшения» эти практичны и важны, они помогают разобраться в непростой картине мироздания. Больше того, в своем историческом развитии они вобрали в себя и прежние, подчас, очень древние взгляды на строение мира. Смысл космических названий в своей совокупности очерчивает мучительный путь разума от первичных наивных представлений о небе до современного научного понимания Вселенной.
Все космические названия, известные с древнейших времен, шли в своей семантике одним путем, который может быть условно обозначен так: «земля – небо – земля». Сначала это были названия земных предметов и явлений, социально существенных реалий (созвездия Волопас, Конь ). Затем они получили мифологическое истолкование (Волопас стал толковаться как вознесенный на небо греческий герой Триптолем, любимец Деметры, засеявший всю землю злаками; созвездие Конь было наделено и ныне употребительным мифологическим именем Пегас ). Наконец, в более поздние времена космические названия стали порывать с мифологией. Ныне Волопас и Пегас – просто названия созвездий, не имеющие, естественно, мифологических ассоциаций. Наличие этих ассоциации в прошлом воспринимается современным человеком лишь как этап становления космического названия.
Модель развития более поздних астронимов короче: «небо‑земля». Впрочем, лишь небольшая их часть зародилась в мифологии, так сказать, всерьез, т. е. образовалась на основе мифологического мировосприятия. Это некоторые народные названия Млечного Пути, созвездий и Венеры. Но в целом за космическими названиями, как будто бы созданными по модели «небо‑земля», обычно удается разглядеть действие более старой модели «земля – небо – земля».
И в составе астронимии, действительно, обширна лиши та группа мифологических названий, которая создана не на основе верований, а на основе традиции. Не жрецы и коленопреклоненные язычники, а ученые – и не в седой древности, а в наше время – наводнили астрономию множеством мифологических названий. Планеты, начиная с Урана , все спутники планет во главе с первыми, галилеевыми спутниками Юпитера, астероиды – вот основные области приложения мифологических увлечений астрономов XVII–XX вв.
Но все проходит – прошла и мода на мифологические имена космических объектов. Еще в XVII–XVIII вв. она действовала подчас с суровой непреложностью закона. А в XIX и особенно в XX в. власть ее заметно ослабла. Стали широко применяться, вводившиеся, впрочем, и раньше, космические названия, никак не связанные с мифологией. Астронимы этого типа, в соответствии с предложенным выше способом обозначения главных закономерностей динамики космических названий, следует отнести к модели «земля».
Модель эта безраздельно властвует среди названий комет и метеоритов и господствует ныне в названиях малых планет. Она охватывает также основную массу лунных названий и появившиеся в последние годы наименования объектов на Марсе.
Она, эта модель, почти безбрежна в своем семантическом диапазоне – Земля велика и многие земные реалии признаются достойными космического увековечения. Растения, драгоценные камни, абстрактные понятия, физические и психические состояния человека, высокие чувства – все это и многое другое можно найти среди космических названий. Малые планеты с чудесными именами Дружба и Мирная достойно представляют эту группу астронимов.
Однако бóльшую часть космических названий модели «земля» составляют фамилии ученых, имена женщин и земные географические названия. Это три главные опоры современной астронимии, и новые космические названия чаще всего черпаются отсюда.
Задолго до реальных полетов в космос человек обращался к нему мысленно. И первые следы таких мысленных полетов – космические названия. Начав освоение неба с названий, человек и ныне, в век уже фактического освоения космоса, не расстается с этим важным инструментом познания.
[1]Куликовский П. Г. Справочник любителя астрономии. 4‑е изд. М., 1971, с. 410.
[2]Рут М. Э. Русская народная астронимия и ее связи с астронимией других народов СССР: Автореф. дис. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Томск, 1975.
[3]Фламмарион К. Звездная книга. М.; Л., 1929, с. 91–92.
[4]Зигель Ф. Ю. Сокровища звездного неба: Путеводитель по созвездиям. 2‑е изд. М., 1968, с. 149–150.
[5]Историко‑астрономические исследования. М., 1961–1966. Вып. 7–9.
[6]Рей Г. Звезды: Новые очертания старых созвездий. М., 1969, с. 13.
[7]Заслуживает быть отмеченной интересная этнографическая работа польской исследовательницы М, Гладышовой: Gładyszowa M. Wiedza ludowa о gwiazdach. Wrocław, 1960, 235 s.
[8]Морозов Н. А. Повести моей жизни. М., 1947, т. 3, с. 90.
[9]Allen R. H. Star names, their lore and meaning, 2nd ed. New York, 1963, p. 485.
[10]Никонов В. А. География космонимов и этнические связи. – В кн.: Проблемы этногеографии Востока, М., 1973, с. 34.
[11]Разговоры о множестве миров господина Фонтенелла, парижской Академии наук секретаря/С французского перевел и потребными примечаниями изъяснил князь Антиох Кантемир в Москве в 1730 году. СПб., 1740. с. 145.
[12]Gładyszowa М. Wiedza ludowa о gwiazdach. Wrocław, 1960, s. 79.
[13]Морозов Н. А. Вселенная. – В кн.: Итоги науки в теории и практике. М., 1911, т. 2, с. 650.
[14]Морозов Н. А. Христос. Кн. 1. Небесные вехи земной истории человечества. Л., 1924, с. 18–19.
[15]Там же.
[16]Барановская Л. С. Монгольские созвездия. – В кн.: История и методология естественных наук. М., 1966, вып. 4, с. 25, 31.
[17]Рут М. Э. К вопросу о русской народной астронимике. – В кн.: Вопросы ономастики. Свердловск, 1974, № 8/9, с. 53, 54.
[18]Кутина Л. А. Формирование языка русской науки: (Терминология математики, астрономии, географии в первой трети XVIII в.), М.: Л., 1964, с. 106.
[19]Морозов Н. А. Христос. Кн. 4. Во мгле минувшего при свете звезд. М.; Л., 1928, с. 259–260.
[20]Там же, кн. 1. Небесные вехи земной истории человечества, с. 21, 24.
[21]См., например: Зигелъ Ф.Ю. Ступени небесной дороги. – Наука и религия, 1974, № 12, с. 58.
[22]Из новейшей литературы см., например, статью: Левитан Е. Сказочный мир созвездий. – Наука и жизнь, 1975, № 2, с. 112–115.
[23]Gładyszowa М. Wiedza ludowa о gwiazdach. Wrocław, 1960, s. 85
[24]Любопытно, что обычай приносить волосы в дар храму до сих пор принят у буддистов.
[25]Астрономы XIX в., когда научные названия созвездий еще не устоялись, называли по‑русски это созвездие также Гончие Собаки и Ловчие Псы .
[26]Собрание сочинений, выбранных из Месяцесловов на разные годы/Под ред. Н. Озерецкого. СПб., 1785, ч. 1, с. 14–15.
[27]Прюллер П. К. Эстонская народная астрономия. – В кн.: Историко‑астрономические исследования. М., 1966, вып. 9, с. 145–169.
[28]Никонов В. А. Космонимия Поволжья. – В кн.: Ономастика Поволжья. Уфа, 1973, т, 3, с. 373.
[29]Прюллер П. К. Указ. соч., с. 155.
[30]Святский Д. О. Очерки истории астрономии в Древней Руси. – В кн.: Историко‑астрономические исследования, М., 1961, вып. 7, с. 113–114.
[31]Цит. по ст.: Попова Н. В. Ночь. – Русская речь, 1970, № 6, с. 82–83.
[32]Хожение за три моря Афанасия Никитина, 1466–1472 гг. М.; Л., 1958, с. 23.
[33]См.: Рут М. Э. О происхождении русского названия Волосожары (Плеяды). – В кн.: Вопросы топономастики. Свердловск, 1971, № 5, с. 155.
[34]Паустовский К. Собр. соч. М., 1967, т. 3, с. 381.
[35]Собрание сочинений, выбранных из Месяцесловов на разные годы, СПб, 1785, ч. 1 с. 15–16.
[36]Куликовский П. Г. Справочник любителя астрономии. 4‑е изд., М., 1971, с 115.
[37]Розенфельд Б. А. Откуда произошли названия звезд и созвездий. – Квант, 1970, № 10, с. 35.
[38]Морозов В. А. Христос, кн. 4. Во мгле минувшего при свете звезд, с. 185.
[39]Хотинский М. Звездное небо. – Журнал Министерства народного просвещения, 1849, отд. II, ч. 61, с. 136.
[40]Это соответствие, впрочем, оказалось лишь приблизительным, как это показали позднейшие точные измерения блеска звезд.
[41]Точнее было бы Рас эль‑Асад . Арабские звездные имена, пройдя через несколько языков, подчас сильно трансформировались. Не всегда совпадает и передача одних и тех же названий в разных русских астрономических работах.
[42]Азимов А. Вселенная: От плоской Земли до квазаров. М., 1969, с. 71.
[43]Любопытно, что бушмены, имеющие для Альдебарана свое особое имя, связывают его не с Плеядами, а со звездой Бетельгейзе из созвездия Орион. У них Альдебаран – Самец Антилопы , а Бетельгейзе – Самка Антилопы .
[44]Мартынов Д. Я. Красный Сириус. – Земля и Вселенная, 1976, № 1, с. 37.
[45]Allen R. Star names, their lore and meaning. 2nd ed. New York, 1963, p. 68.
[46]Соболевский А. И. Переводная литература Московской Руси XIV–XVII веков: Библиографические материалы. СПб., 1903, с. 424, 429 и др. Иные, более близкие сроки появления слова планета называет Н. И. Лепская (См.: К истории слова планета . – В кн.: Этимологические исследования по русскому языку. М., 1966, вып. 5, с. 56).
[47]См.: Веселовский И. В. Аристарх Самосский – Коперник античного мира. – В кн.: Историко‑астрономические исследования. М., 1961, вып. 7, с. 30. Все эти названия засвидетельствованы Аристотелем.
[48]Поэтому, кстати, христианское обличение римлян за присвоение планетам имен языческих богов было направлено не по адресу. Это «обличение» прозвучало в популярном некогда «Хронографе» Козьмы Индикоплова: «Римляне нѣкiя звѣзды небесныя во имя боговъ, своихъ прозваша и пишутъ во звѣздахъ».
[49]Карпенко Ю. А. Планета Плутон. – Русская речь, 1972, № 1, с. 60.
[50]Саймон Т. Поиски планеты Икс. М., 1966, с. 95.
[51]Кутина Л. Л. Формирование языка русской науки. (Терминология математики, астрономии, географии в первой трети XVIII в.). М.; Л., 1964, с. 100–102.
[52]В этом случае, понятно, не божественное имя стало названием планеты Земля, а наоборот, древнегреческое название Земли стало именем богини.
[53]Нестерович Э. И. О некоторых закономерностях строении систем спутников планет. – Бюллетень Всесоюзного астрономо‑геодезического общества, 1962, № 31(38), с. 51–56.
[54]Эти именования сообщены автору старшим научным сотрудником Астрофизического института АН Казахской ССР доктором физико‑математических наук И. Л. Генкиным.
[55]Для спутника Плутона Харона, известного с 1978 г., астрономы вначале как раз и предлагали название Прозерпина.
[56]Если бы не ряд других затруднений, о которых подробнее см.: Карпенко Ю. А. Как назвать спутники Юпитера? – Земля: и Вселенная, 1973, № 6, с. 55–58.
[57]Карпенко Ю. А. Как назвать спутники Юпитера, с. 56–58.
[58]Автор благодарит проф. А. А. Белецкого за любезное разъяснение мифологического смысла имен Лиситея и Гималия , редко попадавших в сводные работы по античной мифологии.
[59]Данные приведены по каталогу: Эфемериды малых планет на 1977 год. Л., 1976. Это 31‑й выпуск каталога, который ежегодно издается в нашей стране по решению Международного астрономического союза с 1947 г. Названия малых планет приводятся в этом каталоге в официально утвержденном латинском написании, например Tsiolkovskaja, а не Циолковская (в честь основателя космонавтики и ракетной техники К. Э. Циолковского, с традиционной заменой мужского рода женским), Severnу, а не Северный (в честь директора Крымской астрофизической обсерватории А. Б. Северного, уже без замены рода). Однако в выпусках данного каталога на 1952–1955 гг. названия малых планет даны в русском написании. Список русских названий приведен и в монографии: Путилин И. И. Малые планеты. М., 1953, с. 327–383. В коллективной работе: Малые планеты / Под ред. Н. С. Самойловой‑Яхонтовой. М. 1973, с. 336–345 приводится список малых планет, расположенных не по их номерам, а по алфавиту – в латинской транскрипции.
[60]Лишь самая яркая малая планета Веста может быть замечена при благоприятных условиях без оптических приспособлений.
[61]Малые планеты, с. 6.
[62]Литров Й. И. Тайны неба. СПб, 1904, с. 325.
[63]Впоследствии имя Клио было присвоено другому астероиду – 84, открытому в 1865 г.
[64]По‑русски имя матери нереид передается формой Дорида . Но римляне писали его, по греческому образцу, Doris (родительный падеж – Doridos). В списках малых планет их имена обычно приводятся, как мы это уже знаем, по‑латыни. И естественно, астероид 48 значится под названием Doris. Но если для первых астероидов русское их название учитывало употребительную форму соответствующего мифологического имени (например: Metis, но Метида ; Thetis, но Фетида ), то позднее астрономы стали просто передавать русскими буквами латинские названия (астероид Дорис ). Подобные особенности русской передачи названий астероидов отразили ослабление мифологической традиции в этих названиях.
[65]Древний торговый порт в Нарбонской Галлии, ставший затем Марселем, обычно именовался Массилией , лат. Massilia. Но в список астероидов была введена менее употребительная вариантная форма Массалия . Подобные неточности, а подчас и прямые разночтения имени астероида и его источника, встречаются нередко, и мы не будем на них останавливаться, если они незначительны.
[66]Литров Й. И. Тайны неба, с. 330.
[67]Там же, с. 325.
[68]И к тому же, первоначальный смысл некоторых названий так основательно забыт, что его не знает никто из специалистов по малым планетам. Нетрудно, например, догадаться, что название планеты 885 Ульрика образовано от женского имени. Но вот какая именно Ульрика прославлена в названии планеты – сказать трудно. Подобных неясностей, к сожалению, немало. См.: Дейч А. Н. О наименованиях малых планет, открытых в Симеизе. – Бюллетень Института теоретической астрономии, 1974, т. 13, № 9, с. 551, 553.
[69]Литров Й. И. Указ. соч., с. 326.
[70]Считая и давно известную, но лишь сейчас обретшую постоянный номер, малую планету Аполлон (1862).
[71]В 1977 г. эта планета, затерявшаяся сразу после своего открытия в 1936 г., была вновь найдена Чарлзом Коуелом, который ранее обнаружил XIII и XIV спутники Юпитера.
[72]Неяченко И. И. Планета в дар. Симферополь, 1973, с 92, В этой книге и статье того же автора «Названия малых планет» (Земля и Вселенная, 1973, № 4, с. 59–64) подробно рассказывается о названиях почти всех малых планет, открытых на Симеизской обсерватории.
[73]Зигель Ф.Ю. Малые планеты. М., 1969, с. 12. В приведенном списке есть и мифологические имена, созвучные с обычными женскими. Так, астероид 101 назван Еленой по имени дочери Зевса Елены Прекрасной. Астероид 14 Ирена (а не Ирина) получил имя греческой богини мира Эйрены или Ирены.
[74]Коротцев О. Н. Гордое имя – планете. – Комсомольская правда, 1971, 14 нояб. См. также: Коротцев О. Н. Планета Зоя. – Земля и Вселенная, 1975, № 2, с. 88, 89.
[75]См.: Неяченко И. И. Планета в дар, с. 49–53.
[76]Переписку М. Н. Неуйминой с Роменом Ролланом опубликовал П. Г. Куликовский в кн.: Историко‑астрономические исследования. М., 1969, вып. 10, с. 339, 341.
[77]По‑русски название этой малой планеты в литературе обычно передается как Лагранжеа и даже Лагранжея . Но это недоразумение. По‑французски фамилия ученого пишется Lagrange, с конечным немым е . Это е сохраняется и в названии астероида: Lagrangea, но оно не произносится.
[78]Первая мужская фамилия без – а появилась в названии малой планеты 1134 Кеплер еще в 20‑е годы. Но здесь форма слова мужского рода объяснялась, как и у «троянцев», нестандартностью орбиты астероида. В честь К. Фламмариона астероид 1021 получил название без – а еще раньше: Фламмарио . Однако в данном случае конечное – о латинизированной фамилии ученого просто не позволило прибавить еще и – а , хотя форма Фламмария была бы возможна.
[79]В отечественной литературе этот астероид фигурирует под названием Палисана , в котором связь с фамилией Пализа затушевана из‑за неточности транскрипции.
[80]В астрономической литературе этот астероид (1230) регулярно указывается под названием Riceia, которое по‑русски передают в формах: Рисейя, Рейсея . Однако растения Riceia не существует, есть Riccia, т. е. риччия , мелкое мохообразное растение. На каком‑то этапе в записи этого названия спутали латинские буквы с и е , и неправильная форма Riceia закрепилась в справочниках. Подобным образом название астероида 224 в ежегоднике «Эфемериды малых планет» на 1954 и 1955 гг. (М.; Л., 1953, 1954) ошибочно указывалось в русской записи как Оксана вместо Океана . Но эта ошибка была своевременно исправлена и поэтому не успела разойтись по страницам астрономической литературы. Исправить, естественно, надо и название Riceia, заменив его верным написанием Riccia.
[81]П. Хергет, кстати, специалист не только по малым планетам, но и по их названиям. Ему принадлежит работа: Herget P. The names of the minor planets. Cincinnati, 1955.
[82]Братиславой столица Словакии окончательно стала лишь в 1920 г., уже после открытия астероида 690. До этого употреблялась не только женская форма названия города, но и мужская – Братислав .
[83]Официальная латинская форма – Beograd.
[84]На обсерватории в Уккле, под Брюсселем, открыта 51 занумерованная малая планета. Название ее надо было бы писать Укклия , как оно и передается в латинской транскрипции: Ucclia.
[85]Литров Й. И. Тайны неба, с. 327.
[86]Так именуется аллегорическая фигура, олицетворяющая счастье.
[87]В астрономической литературе название этой планеты Aёria по‑русски неверно передают Эрия . Надо писать Аэрия , как мы пишем, например, аэродром .
[88]Впрочем, существуют и женские имена, созвучные многим из них.
[89]Литров Й. И. Указ. соч., с. 338.
[90]Бредихин Ф. А. Этюды о метеорах/Ст. и коммент. А. Д. Дубяго/ Ред. С.В.Орлова. М., 1954, с. 539.
[91]Там же, с. 540.
[92]Кстати, термин голова связан со словом 'волосатый', обозначающим комету: раз комету окружают волосы, то сам центр ее, понятно, назван головой.
[93]Существование короткопериодических комет установлено еще в 1776 г. А. И. Лекселем. Открытая в 1770 г. Шарлем Мессье комета стала, между прочим, кометой Лекселя , так как последний доказал, что период ее обращения очень краток (5,6 года).
[94]А. Д. Дубяго, например, заметил в цитировавшихся уже комментариях к «Этюдам о метеорах» Ф. А. Бредихина: «…чешский астроном Биела (правильнее: Белый)» (с. 552).
[95]Автор выражает сердечную признательность коллегам из ЧССР Покорной и М. Майтану за ценные сведения о фамилии В. Биелы.
[96]Всехсвятский С. К. Кометы в Солнечной системе. М., 1974, с. 11, 45, 46.
[97]Земля и Вселенная. 1976, № 3.
[98]См.: Орлов С. В. О природе комет. М. 1960, с. 142, 135.
[99]Некоторые астрономы и сейчас отдают предпочтение сочетаниям: метеорные тела , или метеорные частицы .
[100]Высоцкий С. А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI–XIV вв. Киев, вып. 1, 1965, с. 17.
[101]Как от слова метеор образовано название метеороид , так от термина болид можно получить производное болидоид , предложенное С. В. Орловым (см.: Орлов С.В. О природе комет, с. 96). Однако терминологическое различение метеороидов по их размерам в настоящее время неактуально, поэтому термин болидоид в литературе не употребляется. Зато ничтожно малые метеорные тела (10‑8‑10‑12 г), открытые с помощью искусственных спутников Земли, ведут себя отлично от других метеороидов (они тормозятся в атмосфере еще до того, как начинается испарение) и поэтому обозначаются специальным термином микрометеориты .
[102]Бредихин Ф. А. Этюды о метеорах, с. 446.
[103]Мэйсон Б. Метеориты. М., 1965, с. 14, 43.
[104]Розе Г. Описание и разделение метеоритов, основываясь на собрании Минералогического музеума в Берлине. СПб., 1866, с, 12–14.
[105]Классификация А. Бржезины приведена в книге Б. Мэйсона «Метеориты» (с. 62–65). Здесь же сообщены и некоторые другие группировки метеоритов (с. 66, 67). Краткий исторический обзор метеоритных классификаций см. в кн.: Чирвинский П. Н. Палласиты. М., 1967, с. 69–76.
[106]Бредихин Ф. А. Этюды о метеорах, с. 29, 450.
[107]Астапович И. С. Основной каталог метеорных радиантов XIX в. Ашхабад, 1956.
[108]Итоги науки в теории и практике. М., 1911, т. 2, с. 856.
[109]Kenny H. Place‑names on the Moon: A Report. – Names, 1964, vol. 12, N 2, p. 75.
[110]Brzostkiewicz S. Dzieje nomenklatury Księżyca. – Urania, 1960, № 7. Изложение статьи С. Бжосткевича см.: Знание – сила, 1969, № 6.
[111]Впрочем, и на карте Лагрена тоже были моря, напр. Море Астрономов (нынешнее Море Холода ).
[112]Левин Б. Ю. Названия объектов на поверхности Луны. – В кн: Теория и практика топонимических исследований. М., 1975, с. 34.
[113]Кроме этой системы, теперь применяется пятизначная система условных координатных обозначений лунных объектов, разработанная Д. Артуром. Новую шестизначную систему, пригодную и для обратной стороны Луны, выдвинул В. А. Никонов в ст.: Новая единая система обозначения объектов на поверхности Луны. – Астрономический журнал, 1972, т. 49, вып. 3. Р. Фрайер недавно предложил модификацию этой системы. См.: Астрономический журнал, 1976, т. 53, вып. 4.
[114]Blagg М., Müller К. Named Lunar Formations. London, 1935. Объяснения этих 672 названий содержит работа: Who's Who in the Moon, Edinburgh, 1938.
[115]Хребет Советский не был включен в список наименований, утверждавшихся в 1970 г. на XIV Генеральной ассамблее MAC. Однако позднее снимки, полученные американскими космическими кораблями «Аполлон‑15» и «Аполлон‑16», подтвердили существование этой лунной формации. См.: Атлас обратной стороны Луны. М., 1975, ч. 3, с. 8.
[116]Позднее «Зонд‑3» прибавил к этим морям еще одно с очень важным и желанным названием: Море Мирное .
[117]Шингарева К. В. Распространение лунной номенклатуры на обратную сторону Луны. – Космические исследования, 1972, т. 10, вып. 3, с. 433–437.
[118]Комков А. М. Селенонимика и ООН: Научно‑технические и международно‑правовые аспекты номинации топографических объектов поверхности Луны. – В кн.: Теория и практика топонимических исследований, с. 30.
[119]Сведения о деятелях науки и техники, именами которых названы кратеры на обратной стороне Луны, опубликованы в Атласе обратной стороны Луны (M., 1975, ч. 3, с. 180–222). В приложениях ко второй части этого «Атласа» (М., 1967) помещено три списка предлагаемых названий с биографическими сведениями. Эти списки, а также предложения американских специалистов и легли в основу утвержденных названий. Каталог утвержденных новых названий кратеров на обратной стороне Луны опубликован. См.: Space Science Review, 1971, vol. 12, N 2, p. 136–186.
Дата добавления: 2016-01-26; просмотров: 806;