Глава III Созвездия 6 страница

Происхождение слова звезда приблизительно то же, что и Солнце : оно образовано от слова свет , только в его «звонком варианте». Существует серьезно обоснованное предположение, что конечный элемент слова звезда , суффикс – д ‑, восходит к индоевропейскому корню *dhē «ставить, класть». Если это предположение верно, то слово звезда – результат древнейшего астрономического наблюдения славян. Чтобы назвать звезды «поставленным светом», надо было сначала заметить их отличие от «блуждающего света» – от планет.

Глава VI Планеты

Особая группа «звезд», путешествующих по небу, измеряющих свое положение относительно других светил, была замечена и выделена, несомненно, еще в глубокой древности. Греки назвали такие «звезды» планетами. Слово это образовано от глагола πλανάω «блуждаю». Будучи прилагательным («блуждающий»), слово со временем приобрело смысл «странник, путешественник, бродяга». Сначала им обозначали путешествующих людей. Планетой называли, например, царя Эдипа, которому пришлось немало постранствовать по свету. По аналогии с людьми греки стали называть планетами и блуждающие звезды (πλανήτης άστήρ), когда таковые были обнаружены на небе. Так родился астрономический термин.

В старину термин этот на Руси обычно давали в переводе. Писали переходная звезда и даже прђходъница , позже – блуждающая, блудячая, бродячая или движимая звезда . В одном памятнике 1263 г. значится: «еже зовоутъ планиты, рекше плавающее». Термин этот без перевода восточные славяне знали уже в XI в. В «Изборнике Святослава» 1073 г. говорится: «единъ от 7 планитъ». Необычная для нас форма слова в мужском роде и с гласным и точно отражает свой источник: греческое πλανήτης было мужского рода и в XI в. произносилось «планитис».

Но раньше греки произносили это слово «планэтэс» – и еще в этом старом звучании оно было заимствовано латинским языком. Современное слово планета (с е ), таким образом, пришло к нам из латыни через западноевропейские языки. Случилось это не позже XVI в., что доказывается документами, собранными и опубликованными академиком А. И. Соболевским[46].

Древние знали только пять планет – Меркурий, Венеру, Марс, Юпитер и Сатурн: лишь их можно увидеть невооруженным глазом. Точнее говоря, в старину астрономы насчитывали семь планет, так как включали в их число Солнце и Луну.

Названия Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн являются достаточно древними, но все же раньше эти планеты именовались не так. Сначала, во времена Пифагора (VI в. до н. э.), греки называли эти планеты: Στίλβων «сверкающий, искрящийся» – Меркурий; Έσπερος «вечер» и Φωσφόρος «несущий свет», или Έωσφόρος «несущий утро» – Венера (Венеру можно наблюдать не только вечером, но и утром, и считалось, что это два разных светила; кстати, именно Пифагор впервые предположил, что это одна и та же планета); Πυρόεις – «огненный, пламенный» – Марс; Φαέτων «блистающий, лучезарный» – Юпитер; Φαίνων «сияющий» – Сатурн[47].

Вместо «божественного» ряда Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн существовал, таким образом, ряд Стилбон, Геспер (Фосфор, Эосфор ), Пирой, Фаэтонт, Фенонт . Все эти названия связаны со светом, огнем, как это и подобало небесным светилам. Астрономы лишь значительно позже установили, что планеты – тела темные и светят отраженным от Солнца светом.

Древние названия планет имели и свои более конкретные основания. Меркурий был «искрящимся» потому, что он всегда сопровождает Солнце – как малая искра, отлетевшая от большого огня. Венера как вечерняя звезда была, естественно, «вечером», а как утренняя, предвещавшая восход Солнца, – «светоносцем». Марс стал «огненным», вероятно, из‑за своего красного цвета, а Юпитер «блистающим» потому, что ночью (а ночью более яркая Венера скрывается за горизонтом) он – самое яркое после Луны светило.

Однако вавилонские жрецы‑астрономы, знавшие все эти пять планет еще за 20 веков до нашей эры, посвятили их своим богам и называли именами этих богов. Вавилоняне хорошо изучили движение планет, и когда греки, преимущественно через Египет, а также в результате походов Александра Македонского, узнали об этих наблюдениях, то на них они произвели большое впечатление и, среди прочего, повлияли на замену названий планет. Пифагорейские «огненные» названия были заменены мифологическими.

По восточному образцу греки тоже начали называть планеты именами богов, – разумеется, уже своих, а не вавилонских. Аристотель (384–322 гг. до н. э.), знавший пифагорейские имена планет, привел и божественные их названия. Он называет планету Меркурий Гермесом , Марс – Ареем , Юпитер – Зевсом и Сатурн – Кроном (Кроносом ). Точнее говоря, у Аристотеля выступают еще имена‑посвящения звезда Гермеса, звезда Зевса и т. д., что свидетельствует о молодости подобных названий. Позже начали говорить не «звезда (или планета) Гермеса», а просто «Гермес». Когда греки убедились, что Геспер и Фосфор – это, действительно, одна планета, а не две, появилось и ее божественное название Афродита , также приведенное Аристотелем и его учителем Платоном (427–347 гг. до н. э.).

В греческих названиях планет, таким образом, отразилось влияние Двуречья – как оно отразилось и в греческих названиях созвездий. Но в данном случае с Востока пришли в основном реалистические имена и уже в Греции их заменили мифологическими. С планетами же получилось наоборот. Реалистические греческие названия Восток заменил божественными. Причины этого парадокса не совсем ясны. По‑видимому, дело во времени появления названий и в породившей их социальной среде. Названия созвездий возникли намного раньше, чем названия планет. Созвездиям давали имена пастухи, а планеты поименованы жрецами. В Греции же мифологизация названий созвездий и планет проходила параллельно и, можно полагать, взаимосвязанно.

Новые греческие названия планет тоже в какой‑то мере зависят от свойств этих планет. В общем, как писали еще в 1709 г. в знаменитом Брюсовском календаре, «звездоблюстители, или астрологи, имена седми движимым звездам, еже есть планетам, от качества их действ нарицания им прорекоша».

Меркурий – самая быстрая из планет, а вестник богов, бог купцов и путешественников Гермес, по преданию, был очень быстрым, даже с крыльями на ногах. Красный цвет крови, свойственный Марсу, легко увязывался с богом войны Ареем. Верховному богу Зевсу была выделена самая яркая (когда Венера не видна) планета Юпитер. Сразу же за Юпитером помещали планету Сатурн. Поэтому было вполне логичным назвать ее именем Кроноса, отца Зевса. Вечерняя и утренняя звезда Венера получила имя богини любви Афродиты.

Следует подчеркнуть, что предложенные объяснения не являются абсолютно достоверными. Не исключено, что распределяя планеты между своими верховными богами, греки руководствовались иными мотивами. Но вполне достоверным является то, что греки подбирали богов не просто по принципу соответствия вавилонским божествам (т. е. греки взяли у вавилонян принцип именования, а не переводили вавилонские названия), и то, что у греков «божественные» названия планет вторичны, что им предшествовали названия «небожественные».

А вот римляне стали на путь перевода. Астрономическая мудрость, а с ней и названия планет пришли в Древний Рим из Греции. К этому времени культ Зевса в Риме слился с культом Юпитера, главного бога римлян. Подобным образом с греческим богом войны Ареем ассоциировался Марс, бывший до этого довольно мирным покровителем земледелия, с Афродитой – Венера, а с Кроном – Сатурн. Что касается Гермеса, то он был заимствован, в качестве покровителя торговли у греков, но вошел в Рим с именем Меркурий , образованным от латинского слова merx – «товар».

Благодаря этим соответствиям римляне легко и просто перевели все пять названий планет. Так появились привычные для нас названия планет Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн [48]. Старое раздвоенное восприятие планеты Венеры как вечерней и утренней звезды тоже было выражено латинскими названиями по греческому образцу: Веспер (лат. vesper значит «вечер» и «вечерняя звезда») и Люцифер (лат. lucifer «несущий свет» и «утренняя звезда»; сатаной Люцифер стал значительно позже, уже в мифах христианской религии).

Римские обозначения пяти издавна известных планет уже без перевода разошлись по всему миру, став общепризнанными их научными обозначениями. В Древней Руси еще употреблялись греческие, а не латинские названия планет. Все они приведены в «Изборнике Святослава» 1073 г. («седми же планить сμ ть имена се: слъньце, лоуна, зеус, њ рмис, арис, афродити, кронос») и во множестве позднейших памятников – различных «Космографиях», «Хронографах» и прочей литературе, касающейся астрономической или астрологической тематики.

Показателен факт, что даже в одной западнорусской «Космографии» XVI в., являющейся, как это установил В. Л. Зубов, переводом латинского «Трактата о сфере» англичанина Сакробоско, используют греческие названия планет: «Кронъ обыиходить зодиякя за 30 лђтъ, Зевесъ за 12, Аррисъ за 2 года… Афродитъ же и Ермисъ яко солнце». Между тем в оригинале Сакробоско все названия планет, понятно, латинские: Saturnus, Jupiter, Mars, Venus, Mercurius.

Латинские названия планет стали распространяться в России преимущественно под влиянием польской литературы с конца XVI в. и в XVII в. Во времена Петра I они закрепились окончательно.

Ярчайшая из планет Венера издавна известна всему миру, поэтому она имеет большое количество народных названий. И во всем мире люди, как правило, повторяли ошибку древних греков, считая двумя равными светилами Венеру, видимую утром, до восхода Солнца, и вечером, после его захода. Поэтому, собственно, есть два разных цикла народных названий Венеры.

Как «утреннюю звезду» русский народ знает Венеру под названиями Утренняя заря, Утренняя звезда, Утреница, Утренняя зарница или просто Зарница, Заряница, Зарянка, Зóрница . Подобные названия Венеры, указывающие на утро или зарю , известны всем славянам, например: польск. Jutrzenka, словинск. Poranica, сербскохорв. Зорњача. Зафиксированное в старых наших памятниках название Венеры Денница до сих пор существует в Югославии (Даница ) и имеет такой же смысл: звезда, предвещающая день, несущая день.

Подобным образом утреннюю Венеру называют многие народы, например, эст. Койдутяхт «звезда утренней зари», башкир. Таң йондозо , нем. Morgenstern «утренняя звезда». Многие тюркские народа утреннюю Венеру именуют Пастушьей звездой (турецк. çobanyılıdzi, туркм. Чобан йылдызы и др.): с ее появлением пастухи выводят скот на пастбище.

Как вечернюю звезду Венеру в России называли Вечерняя заря, Вечерняя звезда, Вечерница, Вечерняя зарница . Такого рода названия есть и у других народов – польск. Wieczornica, сербскохорв. Вечерњача, Вечерка , башкир. Эңер йондозо , нем. Abendstern «вечерняя звезда» и др.

Но вечерняя Венера получила также немало других ассоциативных наименований. Поскольку она может появляться рядом с Луной, то родилось название Слуга Месяца, Подруга Месяца (в Польше), даже Жена Месяца (в Африке). Вспомним и сказочно прекрасную дочь Месяца и сестру Солнца из русского фольклора. Ведь эта красавица, которую добывал хитроумный Иванушка из «Конька‑Горбунка», – планета Венера! И другая красавица, из пушкинской сказки, у которой «во лбу звезда горит», тоже как‑то связана с народными осмыслениями планеты Венеры.

Совсем по‑другому объясняется казахское название вечерней Венеры Тул катын «сварливая баба». Вечером зимой усиливается мороз – вот в сердцах и назвали так появляющуюся в это время звезду.

Немало у Венеры и «звериных» названий. Здесь русское Волчья звезда , сербскохорватское Воларица, Воларка, Волоранка , польские названия – Gwiazda zwierzęca «звериная звезда» (также Zwierzonka ), Wilcza gwiazda, Zającowa gwiazda, Gwiazda wołu , т. е. «волчья звезда», «заячья звезда», «воловья звезда». По данным М. Гладышовой, подобные названия связываются с вечерней Венерой: она светит зверям после захода Солнца. Но сербы свои «воловьи» названия ориентировали на утреннюю Венеру: с ее восходом крестьяне выводят волов пахать землю.

Можно полагать, таким образом, что «звериные» называния объединяли и утреннюю, и вечернюю звезду. Вообще, по‑видимому, не содержало подобного разграничения еще одно русское название Венеры – Чигирь , или Чигирь‑звезда , встречающееся в нескольких старых памятниках и найденное В. И. Далем в устной речи. Это загадочное название толкуют по‑разному. Однако в русской астрономической статье XVII в., так называемом «Сказании царя Соломона», говорится: «Чигирь бо звѣзда, именовашеся сирскимъ языкомъ». «Сирский», т. е. сирийский язык, родственный арабскому. По‑арабски Венера – Зухра . Это имя, прошедшее через несколько языков, которые изменили его звучание, и стало у нас звездой Чигирь .

Арабское название Венеры Зухра означает «блестящая». Такое наименование самого яркого (после Солнца и Луны) небесного светила вполне понятно. С ним перекликается якутское Уоттах сулус «огненная звезда», хотя последнее может указывать не на яркость Венеры, а на огонь заката, с которым связано появление этого светила.

Шестую планету открыл в XVI в. Николай Коперник. Это – Земля. Не удивляйтесь. Землю, конечно, люди знали всегда, так как на ней жили. Но они не знали, что Земля – планета. Заменив геоцентрическую систему гелиоцентрической, Коперник доказал, что Земля – просто планета Солнечной системы, а не центр Вселенной. Как писал об этом русский историк XVIII в. В. Н. Татищев, «Коперник… публично книгою своею землю, из середины мира выгнав, учинил ходячею около солнца планетою».

Понятно, что название этой планеты возникло задолго до выхода в 1543 г. бессмертного труда Коперника «О вращениях небесных сфер». Каждый народ называет нашу планету по‑своему. У славян это название – Земля. Земля – древнейшее славянское слово, восходящее к смыслу «низ, поверхность». Сначала этим словом обозначали небольшие участки, а затем и большие территории (Киевская земля, Новгородская земля ), вообще сушу и даже весь мир. Но смысл «планета» появился у этого слова лишь после того, как люди узнали, что мир наш – планета, т. е. после Коперника. Приблизительно такой же путь в своем развитии прошли названия Земли и в других языках.

Остальные три планеты – Уран, Нептун и Плутон – были открыты за последние 200 лет. Их названия, таким образом, появились сравнительно недавно, тем не менее рождение каждого из них весьма поучительно.

Выдающийся английский астроном Вильям Гершель (1738–1822), открывший в 1781 и. седьмую планету Солнечной системы, оказался плохим имятворцем. Он решил подарить эту планету своему королю и назвал ее Георгиевой звездой , по‑латыни Georgium sidus. И термин sidus, преимущественно означающий «звезда», и король в названии планеты были абсолютно неуместны, поэтому название не получило в астрономии прав гражданства.

В марте 1783 г. работавший в России французский астроном А. И. Лексель (1740–1784) сделал в Петербурге в Академии наук важный доклад об Уране, доказав, что это – именно планета, а не комета, как полагали многие ученые. Доклад этот тогда же был издан в русском переводе отдельной брошюрой под названием «Исследования о новой планете, открытой г. Гершелем и нареченной Георгиевою звездою».

Но Гершелево название планеты появилось здесь только в заглавии. В самом же тексте доклада Лексель его явно избегал, употребляя нейтральное сочетание «новая планета», а в заключение прямо сказал, что название Георгиева звезда «не совершенно прилично» из‑за слова sidus. И Лексель тут же выдвинул свои варианты названия, но они оказались еще хуже: «приличнее было бы назвать сие светило Нептуном Георгия III или Нептуном Велико6ритании , в память тех великих подвигов, которыми аглинские (т. е. английские. – Ю. К. ) флоты в течение двух последних годов отличились».

Предложение Лекселя никто не поддержал, так как его названия нарушали традицию планетных именований, да к тому же были длинными и неудачными по смыслу. Не было поддержано и предложенное другим знаменитым французским астрономом Ж. Лаландом название Гepшелъ , по имени первооткрывателя. Хотя это название имело больше оснований, чем имя короля, однако оно тоже нарушало традицию.

Но ко времени доклада Лекселя уже поступили и более приемлемые предложения об имени планеты. Шведские ученые предложили назвать планету Нептуном (эту идею и развивал дальше Лексель), а немецкий астроном Иоганн Элерт Боде (1747–1826) полагал, что ее следует именовать Уран . Это последнее название и было принято, поскольку оно оказалось, действительно, самым удачным. Название не нарушало мифологической традиции. Более того, в рамках античной мифологии оно имело вполне конкретную мотивацию.

Последнюю известную древним астрономам планету называли, как мы знаем, Кроном, а сразу перед ней находилась планета, носившая имя его сына Зевса. Поэтому планету, располагавшуюся дальше за Кроном (т. е. Сатурном), просто необходимо было назвать именем его отца Урана . Название это – уже греческое, а не латинское. Латинская традиция была здесь нарушена лишь потому, что римская мифология не выработала никакого соответствия для древнейшего греческого верховного бога неба Урана.

В открытии восьмой планеты самую важную роль сыграл французский астроном Урбан Жан Жозеф Леверье (1811–1877). Это открытие датируется 23 сентября 1846 г. А через год М. Хотинский издал в Петербурге информационную книгу об этой планете. Книга называлась: «Изыскания У. Ж. Леверье над движениями Урана, приведшие к открытию новой планеты Леверье, или Нептуна». Как видим, для названия планеты и в этом случае предлагалось имя ученого.

И оно тоже не закрепилось. Повторилась история с Ураном. Победило мифологическое название, тем более, что оно раньше уже предлагалось как имя Урана. Название Нептун выдвинул сам Леверье. Он написал об этом названии новой планеты немецкому астроному Иоганну Гелле (непосредственно ее открывшему в участке неба, который вычислил Леверье) уже 25 сентября 1846 г., через два дня после открытия.

С точки зрения мифологической субординации название Нептун было оптимальным. Генеалогическая линия Юпитер‑Сатурн‑Уран в данном случае не могла быть продолжена, так как у Урана никакого отца вообще не было. Поэтому было вполне логичным вернуться к братьям Зевса‑Юпитера. И римский бог морей Нептун занял свое место в Солнечной системе.

Представление об этом боге сформировалось в значительной степени под влиянием греческого морского бога Посейдона. Но поскольку по традиции именовать планеты нужно было по‑латыни, на небе оказался именно Нептун , а не Посейдон. Наречение планеты именем бога морей оказалось удачным: планета имеет зелено‑голубой цвет – цвет морской волны.

Последнюю, девятую планету открыл 18 февраля 1930 г. американский астроном Клайд Томбо. Но открыл он ее по расчетам Персиваля Ловелла. Известный американский астроном Ловелл (1855–1916) последние годы своей жизни полностью посвятил поискам девятой планеты. Он называл эту еще неоткрытую планету Икс («Я опечален тем, что об Икс ничего не сообщалось»), или Транснептуновая планета .

Таким образом, имя Ловелла было тесно связано с открытием планеты, хотя он умер задолго до этого события. Не случайно астрономы основанной Ловеллом обсерватории почти на месяц задержали сообщение о новой планете, подождав до 13 марта 1930 г. – до дня 75‑летия со дня рождения Ловелла.

Этим объясняется, что среди названий, предлагавшихся для новой планеты, фигурировало и наименование Ловелл . Но оно не было принято. Однако имя ученого в названии планеты все‑таки осталось, хотя и в зашифрованном виде. Ведь утвердившееся название Плутон начинается с инициалов Персиваля Ловелла: П. Л.

Имея инициалы ученого, как заданное условие, авторы названия обследовали античную мифологию, традиционный источник астрономических названий, в поисках бога, имя которого начиналось на Пл‑ [49]. Кстати, предложила для новой планеты название, которое было признано самым удачным, 11‑летняя девочка[50]. Условное обозначение планеты Плутон также составлено из инициалов ученого: p.

Вместе с тем с чисто мифологической точки зрения название Плутон оказалось оптимальным, так как греческий бог подземного царства Плутон был братом Посейдона (Нептуна) и Зевса (Юпитера), именами которых уже были названы планеты. В римской мифологической системе этот бог соответствия не имел, поэтому обращение к греческому (а не латинскому) имени воспринималось как вполне законное. Удачным название Плутон оказалось и фактически: отдаленное и темное подземное царство можно сопоставить с самой удаленной из планет, на которой тоже царит вечная ночь.

Не исключено, что существует и десятая, еще более далекая планета. XXI в. может открыть свою планету, как открыли их XVIII, XIX и XX вв. Пока что она существует лишь в научно‑фантастических романах – преимущественно с условным названием Трансплутон .

Впрочем, астроном Дж. Бреди даже вычислил ее предположительную массу и орбиту. Одни ученые эти предположения принимают и ищут десятую планету, другие – их отрицают.

Можно полагать, что название у нее будет вообще не мифологическим. Ведь планеты названы именами Зевсовых братьев, остались только сестры, но их имена вряд ли окажутся приемлемыми. Разве подходит для сверхотдаленной планеты, скажем, имя богини земледелия Деметры (в Риме ее называли Церерой)? Зато тенденция как‑то отразить имя ученого, утвердившаяся в названии Плутона, сохранится, вероятно, и в гипотетическом наименовании гипотетической трансплутоновой планеты.

Глава VII Спутники планет

У всех планет, кроме Меркурия и Венеры, есть спутники. И только один из них – Луну, сопровождающую нашу Землю, – астрономам не пришлось специально открывать: человечество испокон веков знакомо с этим «ночным солнцем».

Все остальные спутники планет найдены уже в телескопический период. Собственно говоря, период этот и начался с открытия Галилеем спутников Юпитера. Соорудив свою знаменитую зрительную трубу, Галилео Галилей 7 января 1610 г., в первый же вечер небесных наблюдений, увидел три спутника Юпитера, а вскоре нашел и четвертый.

Тем самым был открыт новый класс небесных тел – спутники планет. Но эти тела не сразу стали именоваться спутниками. Галилей назвал их по‑латыни sidera «звезды» или «светила». Термином sidus римляне обозначали преимущественно звезды, но могли так назвать и почти любое другое небесное тело, в том числе Солнце и Луну.

Точнее говоря, Галилей назвал открытые им спутники Юпитера Sidera Medicea «медические светила», посвятив их своему покровителю герцогу К. Медичи. Кстати, немецкий астроном Симон Мариус (1570–1624), который оспаривал у Галилея приоритет открытия спутников Юпитера, назвал их аналогично, но уже с посвящением своим высочайшим патронам: Sidera Brandenburgica «бранденбургские светила».

В этих названиях интересна терминологическая часть (sidera), а не посвятительная. Последняя была данью своему времени и в том времени так и осталась. Первые четыре спутника Юпитера теперь называются обычно галилеевыми спутниками, поскольку открыл их Галилей.

Термин sidera «звезды, светила» для нового класса небесных тел явно не подходил, так как он имел слишком общее значение. Как мы помним, позже по подобным соображениям он был забракован и в обозначении планеты Уран.

Крупнейший немецкий астроном Иоганн Кеплер (1571–1630) нашел в 1618 г. более удачный термин сателлит , которым и стали называть спутники планет. Это латинское название (лат. satelles) означает «телохранитель, попутчик».

С ним конкурировал одно время термин луна . В этом случае на другие спутники было перенесено собственное имя самого знакомого из них – Луны. Антиох Кантемир в 1730 г. восклицал: «Сколькож красива вещь есть Юпитер с своими четырьмя лунами, или сателлитами». Иногда лунами называют спутники всех планет и сейчас. Но выражение это образное, терминологической функции оно не приобрело.

В русском языке эта функция была закреплена за словом спутник . Слово это давно жило в языке, но в астрономическом значении оно представляет собой перевод термина сателлит . Такой перевод был предложен в начале XVIII в. известным соратником Петра I Яковом Брюсом. Брюс писал это слово сопутник , но позже была принята форма без o: спутник . Известны и другие, менее удачные попытки перевести термин сателлит на русский язык. В одной рукописи 1718 г. спутники планет именуются последователями и обстоятелями …[51].

Хотя Симон Мариус не стал первооткрывателем спутников Юпитера, именно он в 1614 г. присвоил четырем спутникам Юпитера имена Ио, Европа, Каллисто и Ганимед , которые и были приняты астрономической наукой. Более того, эти названия породили традицию, предопределившую мифологические корни имен большинства спутников, которые были открыты позднее.

Все предложенные Мариусом названия – имена персонажей греческой мифологии, так или иначе связанных с Зевсом‑Юпитером. С нимфой Каллисто мы уже познакомились, рассматривая название созвездия Большая Медведица. Царевны Европа и Ио тоже были героинями любовных историй Зевса, а царевич Ганимед, взятый за свою неописуемую красоту на небо, был любимцем и виночерпием Зевса.

Мариус с этими своими названиями был далек от новаторства. Когда он их выдвигал, античная мифология уже давно и прочно утвердилась в наименованиях звездного неба. Вспомним названия созвездий и особенно планет. Мифологическая традиция здесь была древней, и Мариус просто следовал ей, именуя новый класс небесных тел. Но вместо римской мифологии он обратился к греческой. Этот шаг был неизбежным, поскольку собственно римские мифы были весьма скупым источником имен. К тому же греческая культура и римская создали единый мифологический сплав – античную мифологию, уже неделимую по своей этнической принадлежности.

Удача же Мариуса заключалась в том, что он выбрал имена таких мифологических персонажей, которые были, во‑первых, тесно связаны с Зевсом‑Юпитером и, во‑вторых, по своему мифологическому рангу располагались ниже этого бога. Подобный выбор хорошо отражал реальные соотношения планеты и ее спутников.

Он и определил правила наименования спутников планет. Новооткрытые спутники получали имена из греческой мифологии, причем это были имена существ, связанных (преимущественно родственными отношениями) с божеством, имя которого имела соответствующая планета.

Таким образом, сложилась ситуация, которую нельзя не признать парадоксальной. Древнейшие названия космических объектов, как мы это уже не раз могли заметить, стали мифологическими либо получили мифологическую окраску лишь в процессе своего исторического развития. Изначально они были вовсе не мифологическими. Названия же позднейшие, вводимые уже после открытия телескопа, были, как правило, мифологическими изначально, специально брались из справочников по мифологии. Парадокс этот объясняется сложившейся традицией и общим преклонением перед античным миром, характеризовавшим европейскую культуру со времен Возрождения.

Правила, установленные Мариусом, впервые были реализованы в 1655 г., когда голландский ученый Христиан Гюйгенс (1629–1695) открыл спутник Сатурна. Он назвал его Титаном . Общим словом титаны в греческой мифологии именовалась целая группа божеств старшего поколения, детей Урана и Геи – неба и земли. Титаны были братьями и сестрами Крона (т. е. Сатурна), который тоже являлся титаном. И если бы Гюйгенс предполагал, что у Сатурна есть и другие спутники, он выбрал бы, вероятно, более конкретное имя.

Но через полтора десятка лет, в 1671 г., директор Парижской обсерватории, итальянский астроном, принявший в 1673 г, французское подданство, Джан‑Доменико Кассини (1625–1712) нашел еще один спутник Сатурна. И так как общее имя Титан в системе Сатурна уже было, в ход пошли имена конкретных титанов. Спутник получил название Япет , по имени отца Прометея и Атласа.

Кассини продолжил свои открытия, и через некоторое время стали известными спутники Сатурна Рея (это жена Крона‑Сатурна), Тефия (божество моря) и Диона (мать Афродиты, дочери Зевса). Все эти их названия – имена титанид, взятые из древнегреческих мифов.

Следующие два спутника Сатурна обнаружил в 1789 г. Вильям Гершель. Знаменитый астроном избрал для этих спутников имена гигантов, а не титанов. Он назвал их Энцеладом и Мимасом . Легенда сообщает, что в битве гигантов с олимпийскими богами Мимас был убит Ареем, а Энцелад придавлен островом Сицилией.