Перевод в XX веке

Расцвет издательского дела на рубеже XIX-XX вв. обеспечивает

рост читательских потребностей. Книги перестают быть предметом

роскоши, повсюду, где есть крупные издательства, выпускаются, наряду

с дорогими изданиями для богатых, книги в твердом переплете

для публики среднего достатка, а также дешевые издания в мягкой

обложке. Важный вклад в формирование книжного дизайна внесла

эпоха модерна, превратившая книгу в произведение прикладного

искусства.

Издательствам требуется много переводчиков, количество заказов на переводы растет. Письменный перевод окончательно становится профессиональным делом. Повышается общественный вес профессиональной переводческой деятельности. Однако основной принцип перевода рубежа веков — приведение к норме — открывает возможность переводить для любого образованного человека, поэтому перевод текста как средство дополнительного заработка рассматривают многие.

Ведущие тенденции в переводе начала XX в. удобнее всего проиллюстрировать на примерах из российской истории. К этому времени помимо доминирующего принципа ориентации на литературную норму обнаруживаются, пожалуй, еще два.

Первый опирается на традиции XIX в. и представляет собой успешный опыт передачи национального своеобразия и формальных особенностей оригинала. К числу таких переводов можно отнести переводы А. Блока из Гейне, Байрона, финских поэтов, а также переводы трагедий Еврипида, выполненные И. Анненским.

Другим путем, который можно охарактеризовать как неоромантический, шли русские поэты-символисты, приспосабливали произведение в переводе к своему стилю. Характерным примером является переводческое творчество К. Бальмонта. Индивидуальный стиль Бальмонта сквозит в любом его переводе. Например, строгая, но причудливая стилистика английского романтика Шелли, со сложным синтаксисом и вселенскими возвышенными образами, обрастает изысканной пышной образностью, присущей Бальмонту:

К.И. Чуковский не случайно прозвал Бальмонта-переводчика «Шельмонтом».

Итак, начало XX в. оказалось временем переводческого бума. Открывались новые горизонты, традиции переплетались с новыми взглядами на перевод, накапливался богатейший практический опыт, и одновременно формировались новые представления о языке и тексте. Все это нашло свое продолжение в XX в. и привело затем к формированию теории перевода.

С. Я. Маршак был одним из активнейших создателей новой детской советской литературы. Вообще детская литература со времен своего окончательного формирования в Европе на рубеже XIX-XX вв. сразу заявила о себе как жанр интернациональный. Каждая изданная детская книга сразу переводилась на разные языки и становилась общим достоянием европейских детей. Но советское государство объявило большинство детских книг «буржуазным» чтением; в немилость попал, например, столь популярный в начале века и в русской литературе гимназический роман. Перед писателями была поставлена задача выбрать в европейской литературе наиболее «зрелые» в идейном отношении произведения и перевести их — так возникали книги, подобные «Маленькому оборвышу» Гринвуда в переводе К. Чуковского, где переводчик под гнетом задачи идейного соответствия педалировал социальные контрасты. Создавались свои, отечественные произведения, подчиненные коммунистической идеологии. Детской литературе явно не хватало в этот период книг, где царит свободный полет фантазии, и сюжетов, где все хорошо заканчивается, — т. е. тех опор, которые помогают развиться творческой индивидуальности, помогают с верой в добро войти во взрослую жизнь.

На этом фоне деятельность маршаковской редакции была героической попыткой вернуть гармонию в детскую литературу. Детская редакция под руководством Маршака занялась переводом сказок народов мира, обработкой и включением в детскую русскую литературу фольклорного и литературного сказочного материала. Итальянские, корейские, китайские сказки и бесчисленное множество сказок других народов, в том числе и народов СССР, вошло в эти годы в детскую литературу. 3. Задунайская, А. Любарская, Т. Габбе и другие создавали русские тексты, исходя из системы доминирующих средств древнего жанра сказки. Точно такие же принципы перевода сказок мы обнаруживаем в эти годы и в других европейских странах.

Без оттенка идеологической обработки, однако, и здесь не обошлось. Так, при переводе христианские наслоения из текста народной сказки устранялись и заменялись языческим колоритом: например, обращение героя к Христу заменялось обращением к Солнцу.

В сказку превратилась, например, знаменитая книга Дж. Свифта о Гулливере. Навсегда полюбилось детям «Необыкновенное путешествие Нильса с дикими гусями» в обработке 3. Задунайской, которое было, по сути дела, извлечением сказочной канвы из учебника географии для шведских детей, написанного в литературной форме Сельмой Лагерлеф.

В духе времени была идея коллективного перевода, ради которой Маршак создал особый творческий семинар. Эта идея, так же как и идея коллективного творчества (например: Хармс — Маршак), не очень себя оправдала; но сам принцип коллективной семинарской работы при оттачивании переводческой техники и выработке критического взгляда на свой переводческий труд оказался плодотворным и остался до сих пор важнейшим средством воспитания переводчиков художественной литературы.

В 1941 г. появляется знаменитая книга К.И. Чуковского «Высокое искусство», которая и до наших дней не утратила своей актуальности и популярности. Достоинство ее не только в остром анализе и разнообразии материала. Она привлекала и привлекает широкие слои читателей к проблемам перевода. Ни одному автору до этого не удавалось столь аргументированно и эмоционально показать культурную и общественную значимость профессии переводчика.

Знаменательным событием, изменившим представления о диапазоне практического перевода, оказалось появление синхронного перевода. Но его утверждение в сфере переводческой деятельности происходило непросто.

Изобретение самого принципа синхронного перевода приписывается американскому бизнесмену Эдварду Файлену, который вместе с электротехником Гордоном Финлеем и при поддержке Томаса Уотсона, руководителя фирмы IBM (International Bureau Machines) придумал систему «Файлен-Финлей Ай-Би-Эм», состоящую из телефона, двух микрофонов, проводов и наушников. Изобретатели смогли заинтересовать этой новинкой только организацию ILO (International Labor Office) в Женеве, которая и использовала ее впервые на своей конференции в 1927 г., организовав синхронный перевод; правда, переводчики заранее смогли подготовить свои переводы, получив тексты речей.

В 1930 г. аналогичная техника была выпущена фирмой Сименс/Гальске в Берлине; а в 1935 г., в Ленинграде, на XV Международной конференции психологов речь Павлова переводилась синхронно сразу на три языка: немецкий, французский и английский. На протяжении 30-х гг. синхронный перевод активно применяется на конференциях, международных встречах и в средствах массовой информации. Известно, что в 1934 г. известный переводчик межвоенного времени Андрэ Каминкер синхронно переводил по французскому радио речь Гитлера на партийном съезде в Мюнхене. Однако до самого конца Второй мировой войны синхрон и обеспечивающее его оборудование используется лишь как дорогостоящее новшество и не вытесняет гораздо более распространенный последовательный перевод.

Настоящее «боевое крещение» синхронного перевода состоялось на Нюрнбергском процессе (20 ноября 1945 г. — 1 октября 1946 г.). Здесь он использовался не только в целях общения суда с обвиняемыми, но и для общения судей между собой во время судебных заседаний; на предварительном следствии, однако, по старинке применялся последовательный перевод. Оборудование для перевода обеспечивала фирма IBM. Перевод велся одновременно на немецкий, английский, французский и русский языки. Было сформировано три команды по 12 переводчиков, которые работали посменно; в каждой кабине находилось по три переводчика, которые переводили на какой-либо один язык с трех остальных. Каждый переводчик переводил только на свой родной язык. Официальным требованием к ораторам было говорить не слишком быстро: не более 60 слов в минуту.

Преимущества синхронного перевода, который позволял существенно экономить время, были по достоинству оценены всеми участниками процесса. Очевидец Нюрнбергского процесса переводчик Зигфрид Рамлер приписывает одному из подсудимых, военному преступнику Герингу, следующие слова: «Система синхронного перевода, конечно, чрезвычайно эффективна, но она сокращает мне жизнь».

Делегация ООН специально приехала в Нюрнберг, чтобы на деле убедиться в качестве синхронного перевода, поскольку тогда было распространено мнение, что синхронисты переводят очень неточно. Это мнение разделяли многие из опытных переводчиков старшего поколения. Затем для будущих синхронистов ООН были организованы специальные курсы; в качестве преподавателей на них работали и некоторые переводчики, освоившие синхронный перевод на Нюрнбергском процессе. В синхронном режиме переводчики ООН впервые начали работать осенью 1947 г., а в 1950 г. синхронный перевод одержал окончательную победу. В конце 40-х — начале 50-х гг. обучение синхронному переводу было введено в университетах Женевы и Вены.

Перевод в наши дни продолжает обслуживать все основные информационные потребности человечества, сохранив традиционные сферы своего использования и приобретая все новые. Переводчики расшифровывают старинные рукописи и древние надписи, переводят художественные произведения различных эпох, обслуживают все повседневные нужды человечества в устном и письменном переводе.

Интернет, который представляет собой единое общечеловеческое информационное пространство, немыслим без переводчиков.

Объемы переводов растут, и можно смело сказать, что в обозримом будущем без перевода человечество обойтись не сможет.