Перевод в эпоху Романтизма

Романтический перевод. В конце XVIII в. отчетливо проявляются симптомы нового отношения к тексту и его переводу. Заметны они становятся еще в эпоху Просвещения, когда людей, подошедших к новому этапу самосознания, начинают интересовать собственная история и собственное творчество. Человек постепенно начинает ощущать свою национальность. Первым заметным проявлением нового подхода была деятельность просветителя И. Г. Гердера, который в последней трети XVIII в. Занялся сбором и обработкой фольклора разных народов и выпустил многотомное собрание «Голоса народов в песнях» (1778-1779). Знаменательно было то, что устные тексты фольклора теперь фиксировались, превращались в письменные и в таком оформлении могли перейти в литературную культуру другого народа только путем перевода. Сама идея сборника «Голоса народов в песнях» свидетельствовала о том, что теперь стало очевидным: разные народы говорят разными «голосами».

Изменение отношения к оригиналу позже очень точно сформулировал Пушкин: «От переводчиков стали требовать более верности и менее щекотливости и усердия к публике — пожелали видеть Данте, Шекспира и Сервантеса в их собственном виде, в их народной одежде».

Текст для человека того времени не представляет собой мистической святыни боговоплощения, какой была Библия, не представляет собой и несовершенной основы для достижения эстетического идеала, как в классицизме. Текст теперь воспринимается в первую очередь как национальная ценность, как национальное достояние. С этим новым настроем Шиллер в начале XIX в. переводит «Макбета» Шекспира, стараясь передать и местный колорит, и своеобразие стиля. Для воссоздания национального своеобразия они все больше начинают пользоваться транскрипцией и транслитерацией экзотизмов, а также языковыми средствами собственного фольклора.

Немецкие романтики Август Шлегель и Людвиг Тик переводят драматургию Шекспира, Людвиг Тик — еще и «Дон Кихота» Сервантеса. Шекспира на французский заново переводит Альфред де Виньи; Шатобриан переводит прозой с английского на французский поэму Мильтона «Потерянный рай».

Отмеченные различия в языках разных народов, которые увязывались воедино с их историей и культурой, дали толчок сравнительным лингвистическим исследованиям. Появилось сравнительное языкознание. Научные выводы о специфике языков в этот период, а также романтическое представление о языке как живом организме смыкались с представлениями об уникальности каждого народа, выраженной в его «ментальном», которая, в свою очередь, есть проявление «духа» народа. Каждый народ, согласно рассуждениям одного из основоположников сравнительного языкознания Вильгельма Гумбольдта, мыслит и чувствует по-разному, что отражается в его языке; язык же, в свою очередь, воздействует на человека активно.

В результате таких рассуждений в конце XVIII в. впервые зарождается сомнение в возможности перевода. Наиболее категорично это сомнение формулирует именно Вильгельм Гумбольдт: «Всякий перевод безусловно представляется мне попыткой разрешить невыполнимую задачу. Ибо каждый переводчик неизбежно должен разбиться об один из двух подводных камней, слишком точно придерживаясь либо своего подлинника за счет вкуса и языка собственного народа, либо своеобразия собственного народа за счет своего подлинника. Нечто среднее между тем и другим не только трудно достижимо, но и просто невозможно». Эту позицию на рубеже XVIII-XIX вв. разделяют А. Шлегель и другие романтики. По сути дела, такой взгляд есть первая констатация того, что перевод не может быть полной копией оригинала, и потери здесь неизбежны.

Несколько позже И. В. Гёте в послании «Братской памяти Виланда» (1813) высказывается в пользу некоей «золотой середины», позволяющей сохранить и достоинства подлинника, и красоты языка перевода. К тому времени Гете уже заявил о своей приверженности новому, романтическому подходу в переводе, бережно воссоздавая специфику восточной поэзии в «Западно-восточном диване» (1817).

Развитие взглядов романтиков на новой теоретической базе мы находим в работе известного теоретика и практика перевода первой половины XIX в. Фридриха Шлейермахера «О различных методах перевода» (1813). Не разделяя взглядов многих своих современников, подчеркивавших невозможность перевода, Шлейермахер формулирует четкие условия, которые способны обеспечить верность перевода оригиналу. Шлейермахер характеризует перевод как герменевтический процесс, подчеркивает необходимость различного подхода к текстам разного типа, проводя границу между текстами «деловой жизни» и текстами из сфер науки и искусства.

Заявляя о необходимости передачи при переводе «духа языка», Шлейермахер опирается на принцип равенства впечатлений читателя оригинального и переводного текста и выдвигает метод «очуждения» как основной при передаче своеобразия подлинника. Оттенок «чуждости» обязателен, по его мнению, для сохранения национальной специфики.

К аналогичным взглядам приходит впоследствии и сам В. Гумбольдт, излагая их в предисловии к своему переводу «Агамемнона» Эсхила (1816), усматривая в переводе важное средство обогащения других культур.