Клинические и нейропсихологические аспекты. В целом, задачи теории разума концентрируются на способности испытуемых распознавать душевное состояние человека

В целом, задачи теории разума концентрируются на способности испытуемых распознавать душевное состояние человека, у которого в результате действий другого человека выработались ложные убеждения. Эти действия обычно включают в себя прятание объекта, в то время как Человек 1 либо не видит этого, либо тайно наблюдает за действиями Человека 2. В основе содержания этих рассказов лежит понимание того, что один из двух людей в своих убеждениях основывается на конвенциональном предвосхищении и не ожидает от другого человека, что он будет прятать объект или наблюдать за тем, как он прячет объект. Это понимание у здоровых испытуемых считается типичным, конвенциональным и лежит в основе формирования ложных убеждений.

Развитие ложных убеждений основано на предзаданной конвенциональной модели того, что человек рассчитывает на сохранение стабильной ситуации и не ожидает от другого человека предвосхищения своих действий (задача «Ложные убеждения» первого порядка) или необычных поступков (задача «Ложные убеждения» второго порядка). Эта ситуация наиболее вероятна, очень проста, но при этом не принимаются в расчет другие возможности, которые привносятся в рассказ наличием и взаимодействием двух персонажей. Такие возможности могут основываться на подозрении, что другой человек, будучи один в комнате, может предпринять некоторые действия, например, спрятать объект или тайно наблюдать за действиями человека, оставшегося в комнате. Предполагается, что, вынося суждение о состоянии другого человека, испытуемому нужно рассмотреть только самый распространенный вариант. Это делает решение задачи очень простым, конвенциональным и мало уязвимым при патологии мозга.

Более сложная задача «Ошибочный шаг» требует понимания душевного состояния говорящего, выдавшего секретную информацию, которая может обидеть слушающего. Состояние говорящего и слушающего труднее оценить, чем в задаче «Ложные убеждения», потому что от говорящего не ожидают, что он раскроет свой обман или скажет что-то неловкое. Но компоненты действий заранее заданы инструкцией — «говорящий, который сказал что-то, что он не должен был говорить» и «слушающий, которого обидело сказанное», — которая облегчает понимание испытуемым состояния слушающего и говорящего. Конечно, решение этой задачи более сложное, чем задачи «Ложные убеждения», и более уязвимо при поражениях мозга.

Нарушения решения задач теории разума были выявлены у большинства детей с аутизмом, которые не могли решить задачу «Ложные убеждения» первого и второго порядка (Baron-Cohen et al., 1985; Perner et al., 1987; Ozonoff et al, 1991; Happe, 1994). В одном из ключевых экспериментов для выявления нарушений выполнения задачи «Ложные убеждения» первого порядка разыгрывалось кукольное представление (Baron-Cohen, 1995; Leslie, 1990). Кукла Салли кладет шарик в корзину и выходит из комнаты. Другая кукла Энн перекладывает шарик в коробку в той же комнате. Испытуемого спрашивают, где Салли будет искать шарик, когда вернется. Дети с аутизмом не понимают, что Салли не знает о том, что шарик переложен. Они не могут отделить собственное знание от знания другого

человека. Они обычно отвечают, что Салли будет искать шарик в коробке, а не в корзинке.

Способность к обману у детей с аутизмом также нарушается благодаря неспособности понимать убеждения другого человека. Это выявляется тестом на обман, когда испытуемых просят спрятать в кулаке монетку. Дети с аутизмом могут зажать монетку в кулаке, но другую руку оставляют открытой и отказываются понимать, что другой человек догадается, в какой руке находится монетка, как только увидит только один зажатый кулак.

Легкий дефицит в задачах теории разума также был обнаружен у детей с синдромом Аспергера — легкой формой аутизма. Эти дети выполняют задачи «Ложные убеждения» первого и второго порядка, но обнаруживают нарушения в задаче «Ошибочный шаг» (Baron-Cohen et al., 1997). Поскольку у детей с синдромом Аспергера умственное и речевое развитие часто находится в пределах нормы, нарушения выполнения задач теории разума можно считать независимыми от нарушений интеллекта и приравнять к легким социальным нарушениям при синдроме Аспергера. С другой стороны, у пациентов с синдромом Дауна и синдромом Уильяма можно обнаружить нарушения интеллекта при сохранности в решении задач теории разума (Ozonoff et al, 1991; Karmiloff-Smith et al., 1995).

В исследованиях пациентов с шизофренией и манией преследования Корко-ран и др. (Corcoran et al., 1995), Фрит и Коркоран (Frith, Corcoran, 1996), Корко-ран и др. (Corcoran et al., 1997) обнаружили более низкие результаты решения задач теории разума по сравнению со здоровыми испытуемыми и пациентами с другим диагнозом. Авторы предполагают, что эти нарушения связаны с дефицитом механизмов описываемых в теории разума, который проявляется в приобретенной неспособности «считывать» намерения других людей. Пациенты с бредом преследования интерпретируют эти намерения как враждебные и агрессивные.

В дальнейшем Уолстон и др. использовали в своем исследовании ограниченное диагностическое определение бреда преследования как убеждения, что конкретный человек или группа лиц имеют враждебные намерения в адрес пациента, которое исключает параноидальных пациентов с подозрительностью, спутанностью, страхами и бредом отношения (Walston et al., 2000). Авторы исключили случаи с тяжелыми нарушениями интеллекта и отобрали четыре «чистых» случая с «изолированным» бредом преследования, которая включала конкретных преследователей, действующих с враждебными намерениями. Они использовали тесты теории разума, которые разработали и применяли в своем исследовании Фрит и Коркоран (Frith, Corcoran, 1996). Все четыре пациента справились с этими тестами на высоком уровне, без признаков нарушений. Был сделан вывод, что бред преследования может развиться у человека с сохранными механизмами, описываемыми в теории разума.

В таких случаях развитие бреда преследования объясняется участием собственной эмоциональной реакции человека, например, страха перед незнакомыми людьми, в формировании заключений о намерениях незнакомца в соответствии с описанным Дамасио «механизмом соматических маркеров». Согласно этой

интерпретации, у пациентов с бредом преследования механизмы, описываемые в теории разума, остаются сохранными (Damasio, 1994).