ВВЕДЕНИЕ 26 страница

§ 4. ЦЕРКОВНАЯ ПОЛИТИКА

В истории церкви при Екатерине II произошло два знаменательных
события: секуляризация владений духовенства и связанное с нею дело Арсения
Мацеевича, а также провозглашение веротерпимости, прекращение политики
насильственной христианизации и преследования инаковерующих.
Выше отмечалось обещание Екатерины, данное при вступлении на престол,
не покушаться на владения церкви. Это был тактический шаг императрицы,
рассчитанный на умиротворение духовенства, если не явно, то скрытно
враждебно воспринявшего манифест Петра III о секуляризации, и
противоречивший убеждениям ученицы Вольтера. Как только Екатерина
почувствовала неспособность духовенства серьезно сопротивляться
секуляризационным планам, она создала комиссию из светских и духовных лиц,
которой было поручено решить вопрос о судьбах церковного землевладения.
Императрица даже заготовила эмоционально насыщенную обличительную речь
перед членами Синода, заканчивавшуюся словами: «Не умедлите же возвратить
моей короне то, что вы похитили у нее незаметно, постепенно». Надобность в
патетической речи отпала, синодалы проявили покорность и послушание.
Единственным иерархом, осмелившимся открыто поднять голос против
секуляризации, был ростовский митрополит Арсений Мацеевич.
Мацеевич принадлежал к числу подвижников типа патриарха Никона и
протопопа Аввакума. Их сближали фанатизм, несгибаемая воля в борьбе за
свои идеи и неумение соразмерять свои силы и возможности с силами
противоборствующей стороны. Более того, упорство Арсения выглядело более
безрассудным и обреченным, чем, например, Никона: тогда светская власть
лишь двигалась к абсолютизму, теперь абсолютная монархия утвердилась и
окрепла; тогда существовало патриаршество, теперь церковными делами
командовал послушный светской власти Синод, низведенный до обычного
правительственного учреждения; тогда события приобрели значение трагедии и
имели огромный резонанс не только внутри страны, но и за ее пределами,
теперь они выглядели фарсом, по крайней мере им пыталась придать такой
характер императрица, и оставили малозаметный след в истории.
Непокорный нрав Арсений проявил еще при Елизавете Петровне, но тогда
все ему сходило с рук, — императрица относилась к нему снисходительно и
даже благосклонно. Не встречая поддержки Синода и Коллегии экономии,
Арсений решил уйти на покой, но Елизавета отказала ему в просьбе.
При вступлении на престол Екатерины Арсений воспрянул духом и всерьез
принял обещание императрицы не отбирать имения у духовенства, но ее
практические меры вскоре развеяли радужные надежды ростовского
митрополита. Когда ему стало известно предложение комиссии о проведении
секуляризации, он очертя голову ринулся защищать церковное землевладение и
в феврале 1763 г. в ростовском соборе совершил вызывающий обряд отлучения
не только тех, кто встанет на церкви Божии, но и их крамольных советников.
Проклятию подлежали также все, кто покушался на церковные имения.
6 марта Мацеевич отправил Синоду доношение с напоминанием об обещании
императрицы поднять скипетр в защиту «нашего православного закона».
Заявлением, что даже при татарском иге церковное землевладение оставалось
неприкосновенным, Арсений бросил вызов как духовной, так и светской
власти. Протестовал ростовский митрополит и против навязываемой
государством обязанности монастырей содержать «всякие науки»: философию,
богословие, астрономию, математику. Он соглашался лишь на то, чтобы
монастыри содержали начальные школы.
Синод направил императрице доклад с осуждением доношения Арсения.
«Оно клонится, — написано в докладе, — к оскорблению ее императорского
величества, за что Арсений подлежит великому осуждению». Екатерина хотя и
обнаружила в докладе Синода «превратные и возмутительные толкования
Священного Писания» Арсением, а также его «посягательство на спокойствие
подданных», но, стремясь прослыть гуманной и проявляя милосердие, поручила
определить наказание Синоду. Тот без промедления распорядился доставить
Арсения в Москву, где состоялся суд над ним. Приговор отличался
жестокостью: «архиерейства и клобука его лишить и сослать в отдаленный
монастырь под крепкое смотрение и ни бумаги, ни чернил не давать там».
Милосердие Екатерины состояло в том, что она сохранила за Арсением
монашеский чин, что освобождало его от суда гражданского и возможных
истязаний.
После церемонии лишения сана Арсения в простой монашеской одежде
усадили в колымагу, державшую путь сначала в Ферапонтов, а затем в более
отдаленный Корельский монастырь Архангелогородской губернии.
Пребывание в монастыре на скудной монашеской пище и суровом режиме,
когда его принуждали мыть полы, носить воду, колоть дрова и разрешали
прогулки в сопровождении четырех солдат, не лучшим образом повлияло на
строптивый характер Мацеевича — вместо смирения он проявлял непослушание,
в особенности после того, как до него донеслись слухи о Манифесте о
секуляризации, обнародованном 19 февраля 1764 г., и гибели Иоанна
Антоновича, о котором он говорил, что «невинно... смерть принял».
Крамольные слова Мацеевича долгое время оставались без последствий,
пока в 1767 г. на него не настрочил донос пьяница протодиакон Иосиф
Лебедев. В Архангелогородской канцелярии началось следствие,
непосредственное наблюдение за которым императрица поручила
генерал-прокурору А. А. Вяземскому. Сама она живо интересовалась ходом
следствия и в конечном счете определила меру наказания опальному
митрополиту: Арсения лишили монашеского звания, тайно переправили в
Ревель, где содержали в каземате под охраной солдат, не знавших русского
языка. Императрица изобрела для него и новое имя — отныне он стал
называться не Арсением Мацеевичем, а Андреем Вралем (умер в 1772 г.).
Справедливо ли считать протест Арсения серьезной угрозой светской
власти, и должна ли была Екатерина предпринять решительные меры, чтобы
пресечь нависшую опасность? Сорвать секуляризационные планы императрицы
Арсений не мог, и это она прекрасно понимала. И если Екатерина уготовила
бунтарю суровую кару, то эта акция ее имела скорее всего личную
подоплеку — нескрываемую враждебность: невоздержанный на язык Арсений
позволил себе резко и нелестно отозваться об императрице и этот отзыв
оказался ей известен. Напомним, обрушившиеся на Арсения кары
осуществлялись в годы, когда императрица сочиняла свой «Наказ» и созывала
Уложенную комиссию. Идеи «Наказа» резко контрастировали с жестокостью
императрицы по отношению к Мацеевичу. Необъяснимо поведение императрицы
еще и потому, что Арсений до 1767 г. наивно полагал, что ей неведомы
подлинные его доводы против секуляризации, что она пользовалась
донесениями Синода и вельмож, намеренно искажавших его мысли. Стоит
императрице почитать его подлинные донесения, как она проникнется его,
Мацеевича, идеями и отменит секуляризацию.
Реализация Манифеста 26 февраля 1764 г. о секуляризации церковных
владений имела два важных последствия. Манифест окончательно решил вековой
спор о судьбах церковных вотчин в пользу светской власти, в казну перешло
от церковных учреждений 910 866 душ м. п. Установленный полуторарублевый
оброк с бывших монастырских крестьян, получивших название экономических,
обеспечивал поступление в казну 1 366 тыс. ежегодного оброка (1764 —
1768), из которых только треть отпускалась на содержание монастырей и
церквей, 250 тыс. расходовались на госпитали и богадельни, а остальные
деньги (свыше 644 тыс. руб.) пополнили бюджет государства. В 1780-х годах
оброчная сумма достигала 3 млн., а вместе с другими хозяйственными
доходами — 4 млн. руб., из которых на содержание духовенства тратилось
только полмиллиона, а семь восьмых дохода поступало государству.
Отныне каждый монастырь имел утвержденные правительством штаты
монашествующих и начальных лиц, на содержание которых отпускалась строго
установленная сумма. Духовенство, таким образом, оказалось в полной
зависимости от государства как в экономическом, так и в административном
отношении.
Другим следствием секуляризации явилось улучшение положения бывших
монастырских крестьян. Работа на монастырской барщине была заменена
денежным оброком, что в меньшей мере регламентировало хозяйственную
деятельность крестьян. Экономические крестьяне помимо ранее обрабатываемых
ими площадей получили в пользование часть монастырских земель. Наконец,
экономические крестьяне освободились от вотчинной юрисдикции: суда
монастырских властей, истязаний и т. д.
В соответствии с идеями Просвещения Екатерина придерживалась по
отношению к инаковерующим политики веротерпимости. При набожной Елизавете
Петровне со старообрядцев продолжали взимать в двойном размере подушную
подать, предпринимались попытки вернуть их в лоно истинного православия,
отлучали от церкви. Старообрядцы отвечали на преследования акциями
самосожжения — гарями, а также бегством либо в глухие места, либо за
пределы страны. Петр III разрешил старообрядцам свободное богослужение.
Веротерпимость Екатерины II простиралась дальше веротерпимости супруга. В
1763 г. она упразднила Раскольническую контору, учрежденную в 1725 г. для
сбора двойной подушной подати, и налога с бород. От двойной подушной
освобождались с 1764 г. старообрядцы, не чуравшиеся «таинств церковных от
православных священников».
Терпимое отношение правительства к старообрядцам способствовало
экономическому процветанию старообрядческих центров в Стародубе, Керженце
и др., где появились богатые купцы. Московские купцы-старообрядцы в начале
70-х годов XVIII в. создали Рогожскую и Преображенскую общины —
организации, владевшие крупными капиталами и постепенно подчинившие своему
влиянию старообрядческие общины на окраинах России.
Веротерпимость проявлялась в прекращении ущемления прав мусульман.
Тем из них, кто принял православие, более не предоставлялось преимуществ
при наследовании собственности, татарам Екатерина разрешила сооружать
мечети и открывать медресе, готовившие кадры мусульманского духовенства.
34-летнее царствование Екатерины II оставило яркий след в истории
России. Бросается в глаза неординарность личности императрицы, ее
выдающиеся качества государственного деятеля и величие ею содеянного: Петр
Великий утвердился на берегах Балтики, Екатерина Великая — на берегах
Черного моря, раздвинув границы на юг и включив в состав империи Крымский
полуостров. Одного этого достаточно, чтобы потомки с благодарностью
вспоминали имя Екатерины II. При Екатерине высокого уровня достигло
распространение просвещения, стали издаваться первые журналы, появились
писатели, чьи произведения звучат актуально и в наши дни, крупных успехов
достигла историческая наука.
Екатерину, как и Петра, отличала невероятная работоспособность: «Я
страстно люблю быть занятой и нахожу, что человек только тогда счастлив,
когда он занят». В другой раз она писала: «Я по природе люблю трудиться и
чем более работаю, тем становлюсь веселее». Достаточно взглянуть на
распорядок дня императрицы, чтобы убедиться, сколь много времени она
посвящала делам управления.
Как и Петр, Екатерина энергично и постоянно законодательствовала, ее
перу принадлежат такие важнейшие акты царствования, как Наказ Уложенной
комиссии, Учреждения о губерниях, Жалованные грамоты дворянству и городам,
и многие другие. Но Екатерина сочиняла не только указы, манифесты и
инструкции. Она оставила колоссальное эпистолярное наследие. По ее
признанию, ей было совершенно недоступно стихосложение, она не понимала
музыки, но охотно сочиняла пьесы, водевили.
Екатерина во многом подражала Петру, которого глубоко чтила. Работать
топором на верфи, составлять чертежи кораблей, командовать войсками на
суше и флотом на море она, конечно, не могла, но в пределах ее
возможностей было провести на благо подданным первое в стране
оспопрививание.
Как и Петр, Екатерина отличалась непритязательностью в еде, она не
ужинала и в отличие от царя-преобразователя почти не употребляла
горячительные напитки. Это, по-видимому, способствовало тому, что она по
меркам того времени прожила долгую жизнь, умерев в 66 лет, в то время как
ее предшественницы Софья Алексеевна, Екатерина I, Анна Иоанновна,
Елизавета Петровна не преодолели порога пятидесятилетия.
И еще одна общность: ни Петр, ни Екатерина не получили надлежащего
сану образования. Своими познаниями они обязаны самообразованию, тяге к
знаниям. Екатерина в беседе с Дидро заявила: «У меня были хорошие учителя:
несчастие с уединениями» — она имела в виду свое положение нелюбимой
супруги, когда была великой княгиней и находила утешение в чтении книг.
Должно отметить, что познания Петра выглядели более энциклопедическими,
чем Екатерины, интересы которой замыкались на философии, истории и
юриспруденции.
Екатерина несомненно уступала Петру в умении находить талантливых
соратников — время императрицы беднее выдающимися государственными
деятелями, чем время Петра. Быть может, это объясняется ролью
многочисленных фаворитов, в таланты которых она искренне верила, но всякий
раз ошибалась. Единственным фаворитом, обладавшим государственным умом,
был Г. А. Потемкин, а остальные — ничем не примечательные лица, которых
императрица пыталась привлечь к управлению и которые ревниво следили за
успехами людей талантливых, способных противостоять их влиянию. Имело
значение и то, что Петр комплектовал «команду» из разнородных слоев
населения, в то время как Екатерина пользовалась услугами одних дворян.
Фаворитизм оставил едва ли не самое негативное впечатление о царствовании
«Северной Семирамиды». А. И. Герцен с полным основанием называл Екатерину
«седой развратницей».
В отношениях с соратниками Екатерина руководствовалась иными
правилами, чем Петр. Последний внушал чувство страха и жестоко наказывал
за оплошности. Мягкая и доброжелательная Екатерина подчиняла себе людей
иными средствами: играла на их самолюбии и честолюбии, внушала им чувство
готовности к самопожертвованию ради выполнения долга и расположения к ним
императрицы.
К негативным качествам характера императрицы относится также ее
пристрастие к внешнему блеску, помпезности. Младший современник Екатерины
знаменитый историк Н. М. Карамзин правильно подметил такую черту
Екатерины, как ее интерес не к сущности, а ее оболочке, желание
демонстрировать благополучие, которого не существовало. Сошлемся в
качестве примера на последние два путешествия императрицы (в Белоруссию и
Крым), обставленные с пышностью и блеском, стоившие казне огромных затрат,
а также на ее письмо к Вольтеру, явно приукрашивавшее действительность:
«Впрочем, наши налоги так необременительны, что в России нет мужика,
который бы не имел курицы, когда бы ее захочет, и с некоторого времени они
предпочитают индеек курам».
С любовью к блеску соседствует пристрастие к лести. Потемкин,
которому нет оснований не верить, рекомендовал своему корреспонденту:
«Льстите как можно больше и не бойтесь в этом пересолить».
Екатерина в шутку сочинила себе эпитафию. «Здесь покоится, — писала
она, — тело Екатерины II, родившейся в Штеттине 21 апреля (2 мая по новому
стилю) 1729 года. Она приехала в Россию, чтобы выйти замуж за Петра III. В
14 лет она составила тройной план: нравиться своему супругу, Елизавете и
народу — и ничего не забыла, чтобы достигнуть в этом успеха. 18 лет скуки
и одиночества заставили ее много читать. Вступив на русский престол, она
желала блага и старалась предоставить своим подданным счастие, свободу и
собственность; она охотно прощала и никого не ненавидела. Снисходительная,
жизнерадостная, от природы веселая, с душой республиканки и добрым
сердцем, она имела друзей. Работа для нее была легка. Общество и искусство
ей нравились».
Эпитафия была составлена Екатериной в 1778 г., т. е. задолго до
Французской революции и своей смерти.
В эпитафии все верно, если не считать умолчания о перевороте,
убийстве супруга, движении Пугачева, стремления к саморекламе, процветанию
фаворитизма. Сомнительным является ее утверждение, что она была «с душой
республиканки». Если бы эпитафию императрица составляла в канун своей
смерти, то должна была бы написать о коренных изменениях в воззрениях.
Только после Французской революции она поняла, что в ее подготовке немалая
роль принадлежала просветителям, критиковавшими феодальные устои.
Французская революция положила конец увлечениям Екатерины идеями
Просвещения, наступило время активной борьбы за восстановление монархии по
Франции и укрепление абсолютистского режима в России. Этого рода
деятельность тоже относится к проявлениям государственной мудрости
Екатерины.

Глава XIX

Во внешней политике правительства при Екатерине II, как и во
внутренней, прослеживаются два этапа. Гранью между ними является
Французская революция.
В 60-х гг. главным противником России на международной арене была
Франция. Цель ее политики по отношению к России отчетливо выразил
Людовик XV: «Все, что в состоянии ввергнуть эту империю в хаос и заставит
ее вернуться во мрак, выгодно моим интересам». Французское правительство
придерживалось традиционной линии укрепления так называемого «Восточного
барьера», в состав которого входили пограничные с Россией государства —
Швеция, Речь Посполитая и Османская империя. Французская дипломатия в
предшествующее время дважды использовала свое влияние, чтобы толкнуть
Швецию и Османскую империю в войну с Россией. Страной, которая соединила
бы два крайние звена «Восточного барьера», была Речь Посполитая. Именно
она стала местом столкновения противоречивых интересов Франции, Австрии,
России, Пруссии и даже Османской империи. Находившаяся в состоянии упадка
и утратившая значение суверенного государства, Речь Посполитая позволяла
более сильным соседям вмешиваться в свои внутренние дела.
В начале 60-х гг. ожидали кончины престарелого короля Августа III. К
предстоявшей политической борьбе в связи с выбором нового короля
готовились Франция, Австрия, Пруссия и Османская империя. Активное участие
в ней принимало и русское правительство, заинтересованное в том, чтобы
преемник являлся проводником ее влияния. На почве единства интересов
оформился союз России с Пруссией.
Цели участников этого союза были далеко не одинаковыми. Если
Екатерина II предпочитала иметь целостную Речь Посполитую, находящуюся в
сфере русского влияния, то Фридрих II, заключая этот союз, имел в виду
далеко идущие планы ее территориального раздела, которые не мог
осуществить без согласия России. Вместе с тем были совпадающие интересы
союзников — они состояли в сохранении условий, которые открывали бы
широкие возможности для вмешательства во внутренние дела Речи Посполитой.
Союзный договор предусматривал решительное противодействие всяким попыткам
ликвидировать «liberum veto». Недовольные отклонением какого-либо
законопроекта создавали конфедерации, обращавшиеся за помощью к
иностранным государствам. Другой пункт договора касался уравнения прав
православных и протестантов («диссидентов») с католиками, которого
обязались добиваться союзники.
Королем в 1764 г. был избран ставленник России Станислав Понятовский,
поддержанный также и Пруссией. Спустя 4 года был решен в угодном союзникам
духе диссидентский вопрос: некатолики наравне с католиками могли занимать
все должности. Недовольная этим решением часть польской шляхты
организовала в Баре конфедерацию, вступившую в вооруженную борьбу с
находившимися в Речи Посполитой русскими войсками.
Османская империя, пристально следившая за событиями в Речи
Посполитой и науськиваемая Францией, потребовала вывода оттуда русских
войск, а также отказа от покровительства диссидентам. В 1768 г. она
объявила войну России.
Ко второй половине XVIII в. Османская империя утратила былое
могущество. Ее экономические ресурсы оказались слабее, чем у России,
обладавшей к тому же сильной сухопутной армией, мощным военно-морским
флотом и талантливыми военачальниками. Это позволило России с одинаковым
успехом вести войну на суше и на море, причем добиваться побед над
превосходящим по численности противником.
В течение первых трех лет войны османским войскам не удалось одержать
ни одной победы, они оставили Хотин, Яссы, Бухарест, Измаил и другие
крепости на Дунайском театре военных действий. Два из многочисленных
поражений османов были особенно сокрушительными. Первое, 25 — 26 июня
1770 г., когда русская эскадра, обогнув Европу, появилась в Средиземном
море и под Чесмой одержала блистательную победу. Запертые в бухте все
неприятельские корабли, за исключением одного, были сожжены. Русским
флотом в Чесменском сражении командовали А. Г. Орлов, адмиралы
Г. А. Спиридов и С. К. Грейг. Месяц спустя, 21 июля, отличился талантливый
полководец П. А. Румянцев в сражении при Кагуле. Османская армия
насчитывала 150 тыс. человек при 150 орудиях, в то время как у Румянцева
было 27 тыс. человек и 118 орудий. Тем не менее русские войска нанесли
османам сокрушительное поражение — те потеряли весь обоз и всю артиллерию.
Становилось очевидным, что цель, ради которой Порта начала войну, не
будет достигнута. Более того, ей предстояло пойти на территориальные
уступки. Россия предприняла мирную инициативу, которая, однако, не
встретила поддержки у султанского правительства.
К продолжению войны Османскую империю толкала прежде всего Франция,
согласившаяся продать ей свои корабли для восстановления флота,
утраченного в Чесменском сражении. Не вызывали восторга русские победы и в
Лондоне, но английское правительство, заинтересованное в сохранении
торговли с Россией, ограничилось отзывом своих офицеров из русского флота.
У Австрии были свои основания, чтобы открыто поддерживать Османскую
империю, — она сама претендовала на часть Дунайских княжеств, находившихся
в руках русских войск. По союзному договору, заключенному с султанским
двором, Австрия обязалась любыми средствами, в том числе военными,
добиваться возвращения османам всех территорий, занятых русскими.
Двусмысленную позицию занимала Пруссия. Будучи формально союзником России,
она втайне от нее создавала трудности для русской дипломатии.
В этих условиях царское правительство не могло противодействовать
осуществлению плана раздела Речи Посполитой, с которым Австрия и Пруссия
начиная с 1768 г. обращались к России.
Фактический раздел Речи Посполитой начался еще в 1770 г., когда
Австрия и Пруссия оккупировали часть ее территории. Конвенция 1772 г.
оформила первый раздел Речи Посполитой: Австрия захватила Галицию, к
Пруссии отошло Поморье, а также часть Великой Польши. Россия получила
часть Восточной Белоруссии.
Слова Екатерины II, обращенные к Дидро, — «если бы я могла еще
отказаться от раздела, я охотно бы это сделала» — на этот раз полностью
соответствуют отношению в это время России к разделу Речи Посполитой.
Согласием на раздел Речи Посполитой Россия отколола Австрию от
Османской империи. Не надеясь на эффективную помощь извне, османы в
1772 г. согласились вести мирные переговоры. Главным пунктом разногласий
был вопрос о судьбе Крыма — Османская империя отказывалась предоставить
ему независимость, в то время как Россия настаивала на этом.
Военные действия возобновились, причем протекали в условиях, когда
Россия была охвачена крестьянской войной. Русским войскам под
командованием А. В. Суворова в июне 1774 г. удалось разгромить османов при
Козлудже. Противник согласился возобновить переговоры. Царское
правительство тоже было заинтересовано в незамедлительном окончании войны,
с тем чтобы освободившиеся силы бросить на подавление народного движения
внутри страны.
10 июля 1774 г. переговоры в болгарской деревне Кючук-Кайнарджи
завершились подписанием мирного договора. По Кючук-Кайнарджийскому миру к
России переходили Керчь, Еникале и Кинбурн, а также Кабарда. Россия
получила право на строительство военно-морского флота на Черном море, ее
торговые корабли могли беспрепятственно проходить через проливы, Молдавия
и Валахия, хотя формально и оставались под властью Османской империи, но
фактически находились под протекторатом России. Султанский двор,
являвшийся инициатором войны, обязался уплатить России контрибуцию в 4,5
млн. руб.
Два итога напряженной войны имели для России огромные последствия:
плодородные земли Северного Причерноморья стали объектом хозяйственного
освоения; Крым, откуда в течение многих столетий ханы совершали
грабительские набеги, перестал быть вассалом Османской империи, что
укрепило безопасность южных границ России.
Гарантированная Кючук-Кайнарджийским миром независимость Крыма
являлась самой чувствительной потерей Османской империи. Цель ее внешней
политики в ближайшие десятилетия и состояла в том, чтобы вернуть Крым в
сферу своего влияния. Уже в 1775 г. османы грубо нарушили условия
договора, провозгласив ханом своего ставленника Девлет-Гирея. В ответ
русское правительство ввело в Крым войска и утвердило на ханском престоле
своего кандидата Шагин-Гирея. Однако османские агенты организовали против
него восстание. Девлет-Гирей высадился на турецком корабле в Кафе, чтобы
вернуть себе ханский трон, но потерпел поражение от войск Шагин-Гирея и
убрался восвояси. Соперничество двух держав в борьбе за Крым закончилось
обнародованием 8 апреля 1783 г. указа Екатерины II о включении Крыма в
состав России. Тем самым Османская империя лишалась своего плацдарма в
военных столкновениях с Россией.
В том же 1783 г. был заключен Георгиевский трактат с Восточной
Грузией, укрепивший позиции народов Закавказья в борьбе против иранского и
османского ига.
Одновременно с решением восточного вопроса Россия держала в сфере
внимания и европейские дела. Важнейшей акцией здесь можно считать
выступление России в качестве одного из гарантов Тешенского трактата
1779 г. Он возник в результате войны Австрии с Пруссией из-за Баварии.
Посредницами при заключении Тешенского трактата между воевавшими сторонами
выступили Россия и Франция. Они же стали и гарантами соблюдения его
условий.
Произошла замена союзников России. Пруссия, выполнявшая эту роль с
60-х гг., оказалась ненадежным и даже коварным союзником, и ее место с
1781 г. заняла Австрия. Союзники дали взаимное обязательство в случае
нападения на одного из них Османской империи выставить равное количество
войск.
С установлением союзнических отношений с Австрией у Екатерины II
возник внешнеполитический план, получивший название «Греческого проекта».
Он предусматривал изгнание Османской империи из Европы путем создания из
ее владений (Бессарабии, Молдавии и Валахии) буферного государства Дакии
во главе с внуком Екатерины Константином. Смысл существования Дакии
состоял в том, чтобы лишить Россию, Австрию и Османскую империю общих
границ. Австрия не возражала против проекта, рассчитывая на округление
своих владений за счет османских земель, но ее территориальные притязания
были столь непомерными, что план создания Дакии остался на бумаге.
Между тем Османская империя хотя и признала в 1784 г. присоединение
Крыма к России, но интенсивно готовилась к войне с нею. Воинственные
настроения султанского двора разжигали Англия и Пруссия, намереваясь
извлечь из конфликта собственные выгоды: Англия стремилась чужими руками
изгнать Россию с берегов Черного моря, поскольку основание черноморских
портов могло лишить английских купцов выгод, которые они извлекали из
слабости торгового флота России на Балтике; Фридрих II подстрекал
османский двор к войне с Россией, руководствуясь видами на очередной
раздел Речи Посполитой, ибо знал, что Россия, вовлеченная в войну, не в
состоянии будет противодействовать его планам. Франция тоже оказывала
помощь Османской империи в подготовке к войне — под руководством ее
инспекторов и офицеров совершенствовались крепостные сооружения и боевая
подготовка османской армии.
В конце июля 1787 г. султанский двор в ультимативной форме потребовал
от России признания своих прав на Грузию и допуска османских консулов в
Крым. Россия, не заинтересованная в открытии военных действий вследствие
поразившего страну сильного неурожая, готова была пойти на уступки, но
Османская империя, не дождавшись ответа на ультиматум, открыла военные
действия нападением на Кинбурн. Попытка овладеть крепостью путем высадки
десанта была отбита Суворовым.
Неудача османов активизировала враждебные действия английского
правительства: оно запретило заход в свои порты русской эскадре,
готовившейся к отправлению из Балтийского моря в Средиземное, а также
вербовку английских офицеров на службу в русский флот. Те же Англия и
Пруссия толкнули на войну против России Швецию.
Со стороны Швеции это была вторая попытка пересмотреть условия
Ништадтского мира: летом 1788 г. она без объявления войны напала на
Россию. Шведский король Густав III тщательно готовился к конфликту, ибо,
рассчитывая на легкие победы, стремился укрепить свою власть и сломить
сопротивление оппозиции. У короля были основания надеяться на успех:
главные силы русской армии и ее лучшие полководцы находились на юге.
Густав III не скупился на хвастливые заявления — он говорил, что намерен
овладеть Эстляндией, Лифляндией и Курляндией, а заодно с ними Петербургом
и Кронштадтом. Перед отъездом из Стокгольма на театр войны он объявил
придворным дамам, что «надеется дать им завтрак в Петергофе».
Начало военных действий вскрыло полную несостоятельность и даже
нелепость шведских притязаний: в ожесточенном сражении 6 июля у
о. Гогланда Балтийский флот под командованием адмирала С. К. Грейга
одержал победу, вынудив шведские корабли искать спасения в Свеаборге.
Впрочем, победу приписывали себе и шведы, поскольку у противников были
одинаковые потери. Вслед за этой неудачей шведы сняли осаду пограничных
крепостей Нейшлота и Фридрихсгама. Не принесла успехов Швеции ни кампания
1789 г., ни 1790 г.
Главные события в кампании 1789 г. развернулись в Финляндии, где
русские войска предприняли успешное наступление и оттеснили неприятеля за
р. Кюмень. Кампания 1790 г. была ознаменована двумя сражениями Балтийского
флота, одно из которых, впрочем, не принесло успеха русским.
Неудачный исход королевской авантюры стал очевидным, и Швеция в
финской деревне Вереле заключила мир, восстановивший границы,
существовавшие до начала этой войны.
Война не принесла шведам никаких выгод, но она значительно усложнила
положение России на южном театре военных действий, прежде всего тем, что
лишила ее возможности перебросить Балтийский флот в Средиземное море и
поднять против Османской империи томившиеся под ее гнетом народы Балкан.
Война со Швецией, кроме того, повлекла немалые расходы. В то же время
рухнули надежды Англии и Пруссии, да и Османской империи, на то, что
России не под силу вести войну на два фронта. Османская армия, как и флот,
на всем протяжении войны терпели одно поражение за другим, причем в ходе
войны с блеском проявились высокая боевая выучка солдат и матросов, а
также полководческие дарования А. В. Суворова и незаурядный талант
флотоводца Ф. Ф. Ушакова.
В 1788 г. отличился Черноморский флот: в июне на Днепровско-Бугском
лимане была разгромлена гребная флотилия османов, а 3 июля у о. Фидониси
русская эскадра нанесла поражение османскому флоту, располагавшему
численным превосходством. Эти победы лишили османов возможности помогать
осажденному Очакову, взятому в результате ожесточенного штурма в декабре.
В кампании 1789 г. наступательные операции османов на суше были
парализованы А. В. Суворовым. 21 июля Суворов после 60 км марша с ходу
атаковал османов при Фокшанах, где 25 тыс. русских и австрийцев вынудили
спасаться бегством 30 тыс. османов. Победа была достигнута решительной
штыковой атакой, предпринятой после 9-часового сражения. В сентябре османы
предприняли новое наступление, но и на этот раз 25 тыс. русских и
австрийцев на р. Рымник разгромили четырехкратно превосходившую армию
османов. Об успешном осуществлении тактического плана Суворова
свидетельствуют потери сторон: во время сражения, продолжавшегося почти
целый день и сопровождавшегося рукопашной схваткой, русские потеряли 45
человек убитыми и 133 ранеными, в то время как потери противника убитыми и
утонувшими составили свыше 17 тыс. человек. Русские, кроме того, захватили
80 орудий и весь обоз.
1790 год ознаменовался двумя выдающимися победами. Пост командующего
Черноморским флотом занял Ф. Ф. Ушаков, сменивший бездарного
М. И. Войновича. 28 — 29 августа была одержана морская победа между
о. Тендрой и Гаджибеем. В этом сражении Ушаков применил новинку — он не
сделал остановки для построения кораблей в боевой порядок, а совершил его
в процессе сближения с неприятелем, что явилось для него полной
неожиданностью. Успех сражения обеспечил концентрированный удар по
флагманским кораблям неприятеля. Его потери составили 4 линейных корабля,
из которых один был захвачен в плен.
Самым примечательным сражением всей войны был штурм Измаила. Эта
мощная крепость с гарнизоном в 35 тыс. человек при 265 орудиях считалась
неприступной. Ее безуспешную осаду русские войска вели с сентября 1790 г.
2 декабря под Измаилом появился А. В. Суворов. Сразу началась интенсивная
подготовка к штурму крепости: в учебном лагере выкопали ров и насыпали
вал, соответствовавшие габаритам крепостных сооружений, и войска
тренировались в преодолении препятствий. За 5 дней до начала штурма
Суворов отправил коменданту крепости знаменитый ультиматум: «24 часа на
размышление и воля; первые мои выстрелы уже неволя; штурм — смерть».
На рассвете 11 декабря начался штурм: войска преодолели ров, по
штурмовым лестницам взобрались на вал, ворвались в крепость и шаг за
шагом, тесня ожесточенно сопротиалявшегося неприятеля, овладели ею.
Суворов доносил: «Крепость Измаильская, столь укрепленная, сколь обширная
и которая казалась неприятелю непобедимою, взята страшным для него оружием
российских штыков».
Овладение Измаилом принадлежит к числу героических подвигов русских
воинов — в штурме крепости сочетались высокий боевой дух и замечательная
выучка солдат и офицеров с полководческим гением А. В. Суворова.
Взятие Измаила венчало исход не только кампании 1790 г., но и всей
войны. Обессиленной Османской империи давно надо было просить мира, но она
продолжала военные действия, уповая на помощь извне. Англия предпринимала
столь же энергичные, как и безуспешные, меры по сколачиванию
общеевропейской коалиции против России. Ей все же удалось убедить султана
продолжать войну. Выгод из этого он не извлек. Напротив, 31 июля 1791 г.
Ушаков разгромил османскую эскадру у мыса Калиакрии (близ Варны). Победа
была одержана благодаря умелым действиям Ушакова: он вынудил османские
корабли выйти из-под защиты береговых батарей и только после этого напал
на них. Замешательство в стане неприятеля привело к тому, что корабли
противника «друг друга били своими выстрелами». От полного уничтожения
османскую эскадру спасла наступившая темнота.
29 декабря 1791 г. был заключен Ясский мирный договор. Цели, ради
которых Османская империя развязала войну, не были достигнуты. Ясский
договор подтвердил присоединение к России Крыма и установление
протектората над Грузией. Результаты войны для России не соответствовали
ни ее военным успехам, ни понесенным ею жертвам и финансовым затратам. К
ней была присоединена лишь территория между Бугом и Днестром. Бессарабия,
Молдавия и Валахия были возвращены османам. Скромные для России итоги
войны были связаны с тем, что Англия не расставалась с идеей создания
антирусской коалиции. Ранее русской дипломатии удалось расстроить эти
планы. Чтобы не оказаться в изоляции, правительство должно было
форсировать мирные переговоры.
Три обстоятельства определили успехи России в войнах с Османской
империей и Швецией: России в этих войнах доводилось не нападать, а
отражать агрессивные действия соседей; боеспособность русской регулярной
армии была неизмеримо выше шведской и особенно османской — ополченцы
последней, располагая двойным-тройным перевесом в численности, неизменно
терпели поражение от хорошо обученных и вооруженных русских полков;
немаловажной причиной победоносного окончания войн было наличие в русской
армии и флоте талантливых полководцев (П. А. Румянцев, А. В. Суворов) и
флотоводцев (Г. А. Спиридов, Ф. Ф. Ушаков). Они подняли военное искусство
на более высокую ступень.
Суворов вместо господствовавшей в Европе кордонной стратегии, смысл
которой состоял в равномерном распределении войск по всей линии фронта с
использованием в качестве опорных пунктов крепости, применил более
эффективное средство громить неприятеля — сосредоточение основных сил на
главном участке сражения. Целью операции он считал не маневрирование и
истощение ресурсов противника, а уничтожение его живой силы. Знаменитое
сочинение Суворова «Наука побеждать» наполнено множеством афоризмов и
крылатых фраз, понятных как офицеру, так и солдату. Главными достоинствами
воина он считал патриотизм, храбрость, выносливость, решительность.
Флотоводец Ф. Ф. Ушаков, опиравшийся на собственный опыт и опыт
своего предшественника Г. А. Спиридова, подобно Суворову, не знал
поражений. Главной целью сражения он считал уничтожение неприятельского
флота и прежде всего флагманского корабля, на котором должен быть
сосредоточен огонь.
Школы Суворова и Ушакова дали стране немало талантливых
военачальников: Кутузова, Багратиона и многих других в армии, Сенявина,
Лазарева и других — на флоте.