ВВЕДЕНИЕ 15 страница

§ 2. ДЕЛО ПАТРИАРХА НИКОНА

В XVII столетии история русской православной церкви ознаменовалась
двумя важными событиями: всплеском борьбы за примат духовной власти над
светской и возникновением раскола. Оба явления связаны с именем патриарха
Никона — человека незаурядного интеллекта и столь же сильного физически.
Родился он недалеко от Нижнего Новгорода в мае 1605 г. Начинал карьеру
сельским дьячком, а затем священником. В 31 год Минов Никита на Соловках
постригся в монахи под именем Никона. В одну из поездок в Москву он был
представлен царю Михаилу Федоровичу, а затем Алексею Михайловичу.
Благочестивый монах очаровал последнего своей начитанностью, а также
житейской мудростью (он был старше царя на 25 лет) и был возведен в сан
архиепископа, а в 1649 г. стал Новгородским митрополитом. В Новгороде он
прославился милосердием — устроил четыре богадельни, а также приобрел
славу блестящего проповедника. Возросло к нему расположение и
благосклонность царя в связи с умиротворением им новгородцев, восставших в
1650 г. С этого времени царь стал называть Никона «пастырем, наставником
душ и телес», а также «собинным (личным) другом». Уже в эти годы Никон
стремится воплотить в жизнь вынашиваемую им идею о превосходстве духовной
власти над светской. Будучи в Новгороде, он начал вводить новшества в
церковных обрядах: вместо «многогласия», когда одновременно читали и пели,
что затрудняло для молящихся понимание происходящего, ввел единогласную
службу.
Никону даже удалось внушить царю мысль перевезти мощи одного из
мучеников за христианскую правду митрополита Филиппа, задушенного по
повелению Ивана Грозного, из Соловков в Успенский собор в Москве. В
обращении царя к мощам звучали покаянные слова: «Преклоняю пред тобой сан
мой царский за согрешившего против тебя... преклоняю честь моего царства
пред твоими честными мощами, повергаю на умоление тебя всю мою власть».
В том же 1652 году, когда Никон отправился за мощами Филиппа на
Соловки, умер патриарх Иосиф. Алексей Михайлович прочил в патриархи
Никона, но последний, зная, что царь полностью подчинился его властному
характеру, выдвинул условия своего вступления на патриаршество: царь во
всем должен проявлять ему, Никону, послушание как главному архипастырю.
Реализацию идеи примата церкви над государством Никон начал с
наступления на Уложение 1649 г., ограничивавшего рост монастырского
землевладения. Вопреки запрету Никон расширял патриаршие владения за счет
царских пожертвований и приобретения новых земель. На небывалую высоту он
вознес церковное благолепие, его патриаршее облачение, украшенное
жемчугом, золотом и драгоценными камнями общим весом в полтора пуда,
стоило свыше полумиллиона золотых рублей (на деньги начала XX в.).
Властный, не терпевший возражений патриарх за малейшую провинность
сурово наказывал подчиненных церковнослужителей. Более того, беспредельно
честолюбивый Никон, пользуясь покровительством государя, бесцеремонно
вторгался в светские дела, чем вызывал недовольство бояр; они докладывали
ему, как и царю, стоя. В отсутствие царя, отбывшего в 1654 г. на театр
военных действий, он рассылал указы, используя следующий титул: «Указал
царь великий князь всея Руси Алексей Михайлович и мы, великий государь и
патриарх». До этого патриархи, за исключением Филарета, величали себя
«великим господином», а не «великим государем». Никон упорно стремился к
осуществлению своей мечты о полном подчинении царской власти патриарху.
Царь наконец осознал эту опасность. Восторженное отношение к «собинному
другу» сменилось охлаждением, особенно усилившимся после неудачной войны
со Швецией, затеянной по настойчивому совету патриарха. По внушению
враждебных к Никону бояр, а также бывших друзей патриарха из кружка
«ревнителей древнего благочестия», к которому до патриаршества принадлежал
сам, царь перестал являться на богослужения, отправляемые патриархом.
Никон, закусив удила, продолжал гнуть свою линию, надеясь сломить волю
слабохарактерного монарха: патриарх на продолжительное время уезжал в
Новый Иерусалим — храм, сооруженный по его повелению, являвшийся точной
копией подлинного храма в Иерусалиме, отличавшийся роскошным убранством.
Он совершал шаги, один рискованнее другого.
Однажды Никон после службы в Успенском соборе облачился в простую
монашескую одежду и присутствовавшей пастве огласил: «От сего времени не
буду вам патриархом» — и отправился в Воскресенский Новоиерусалимский
монастырь. Никон полагал, что царь станет униженно просить его не покидать
патриаршества. Этого, однако, не случилось. Царь ограничился тем, что
справился у Никона, для чего патриаршество оставляет, затем сдержанно
просил не покидать трон и, наконец, обратился с просьбой дать
благословение на замещение патриаршего места Крутицким митрополитом
Питиримом.
Никон понял, что поединок с царем он проигрывает, и решил проявить
смирение, согласившись, чтобы патриархом стал митрополит Крутицкий и
подписался в письме к царю в 1658 г. так: «Смиренный Никон, бывший
патриарх». В действительности Никон вовсе не собирался стать «бывшим
патриархом». Это был тактический шаг, рассчитанный на восстановление
прежних отношений с царем путем выражения покорности.
Царь, однако, решился на избрание нового патриарха. Когда Никон
уяснил для себя, что примирение с царем невозможно, он в 1660 г. заявил,
что не отказывался от патриаршества, а четыре года спустя, в декабре
1664 г., дал знать, что считает себя патриархом, — он неожиданно для всех
появился в Успенском соборе, откуда отправил послание царю, в котором, в
частности, писал: «Сошел он с престола никем гоним, а ныне пришел на свой
престол никем зовом». Примирения не состоялось и на этот раз: царь созвал
находившихся в Москве архиереев и, опираясь на их мнение, велел Никону
возвращаться в Новый Иерусалим.
После этого демарша Никон убедился в невозможности вернуть себе
патриаршество, согласился отречься от сана, но просил сохранить за ним три
монастыря со всеми владениями и привилегиями, а также право назначать в
эти монастыри всех духовных лиц.
Дело Никона приобрело затяжной характер вследствие того, что он был
поставлен на патриаршество Вселенским собором, к созыву которого немало
усилий приложил сам царь. Вселенский собор должен был и лишить его
патриаршества. Именно поэтому Алексей Михайлович до 1663 г. не отваживался
предъявить Никону решение Московского собора, принятого еще в 1660 г. и
лишавшего его и патриаршества, и священства. Никон не принял этого
постановления, и царю ничего не оставалось, как пригласить в Москву
вселенских патриархов.
Вызов и приезд вселенских патриархов в Москву потребовал
продолжительного времени, и суд на Никоном начался 6 декабря 1666 г.
Обвинительную речь против патриарха произнес сам царь. 12 декабря собор
объявил приговор: Никона обвинили в том, что он досаждал государю,
вторгался в дела, не подведомственные патриарху, отречением от
патриаршества бросил паству на произвол судьбы, препятствовал избранию
нового патриарха, глумился над архиереями, поносил греческих патриархов и
др.
Собор низвел Никона до простого монаха и определил место ссылки —
Ферапонтов монастырь. Непокорный Никон не проявил смирения. В декабре
1666 г. его заточили, как он выразился, в кельи «смрадные и закоптелые».
Нелегко жилось привыкшему к роскоши Никону, он постоянно «докучал» царю
жалобами: то требовал, чтобы доставляемая ему рыба привозилась живой, то
выражал недовольство, что прислали «одних грибов таких негодных и с
мухоморами, что и свиньи есть их не станут», то негодовал, что к нему
«прислан портной швечишка неумеющий». Не могут не вызвать сочувствия
слова, адресованные Никоном царю в 1672 г.: «Теперь я болен, наг и бос. Со
всякой нужды келейной и недостатков оцынжал, руки больны, левая не
подымается, на глазах бельма от чада и дыма, из зубов кровь идет
смердящая, и они не терпят ни горячего, ни холодного, ни кислого. Ноги
пухнут...» Царь Алексей Михайлович несколько облегчил условия жизни
опального патриарха и перед смертью даже просил у него прощения.
При царе Федоре Алексеевиче гонения на Никона усилились, он был
переведен в Кириллов монастырь и заточен в такую же дымную келью, как и в
Ферапонтовом монастыре. Впрочем, царь Федор, вопреки желаниям противников
Никона, велел перевезти опального патриарха в Воскресенский монастырь. В
дороге Никон скончался 17 августа 1681 г.
Внешне взаимоотношения царя и патриарха выглядят ссорой двух несхожих
по характеру лиц — властного и сурового Никона и слабовольного молодого
Алексея Михайловича, который, взрослея, стремился освободиться от
назойливой опеки духовного пастыря. Бывшие друзья постепенно превратились
в непримиримых врагов.
Эта тяжба, однако, имела глубокий смысл и по своей сути отражала
борьбу двух противоположных начал и должна была завершиться победой либо
светской, либо духовной власти, т. е. решить вопрос, станет ли Россия
светским или теократическим государством. Должно со всей определенностью
заявить, что реальная угроза для России превратиться в теократическое
государство отсутствовала. Посягательства Никона на светскую власть
основывались не на праве или обычае, а на личных отношениях царя с
патриархом. Поэтому претензии Никона были исчерпаны вместе с благоволением
к нему царя.

Глава X

§ 1. ГОРОДСКИЕ ВОССТАНИЯ. УЛОЖЕНИЕ 1649 г.

XVII столетие современники не случайно назвали бунташным веком —
именно на это столетие падают два массовых движения, городские восстания
середины столетия, Медный бунт 1662 г. в Москве и два стрелецких бунта
последней четверти века.
Городские восстания середины XVII в. охватили многие города страны.
Среди них первенствующее значение имело восстание 1648 г. в Москве, прежде
всего потому, что оно развернулось в столице государства. Своеобразие
этого восстания состояло в том, что оно завершилось удовлетворением
требований, предъявленных участниками движения. Другой особенностью
выступления в Москве было участие в нем разнородных слоев населения
столицы: посадских людей, стрельцов и дворян.
Недовольство посада и стрельцов вызвала финансовая реформа
правительства боярина Б. И. Морозова. Этот «дядька» царя, породнившийся с
ним женившись на сестре его супруги, вздумал пополнить казну заменой
прямых налогов косвенными: в 1646 г. вместо взимания стрелецких и ямских
денег было решено обложить дополнительной пошлиной соль. Но реформа не
достигла цели, она вызвала резкое недовольство низших слоев населения и
сокращение потребления соли. Неудачу реформы признало и правительство, в
конце 1647 г. отменило соляной налог и вернулось к прежней налоговой
системе, причем стало нещадно взыскивать образовавшуюся недоимку по прямым
налогам.
Посадское население считало занятие торговлей и промыслами своим
исключительным правом. Между тем в Москве находилось немало ремесленников,
принадлежавших крупным светским и духовным феодалам. Они жили в так
называемых белых слободах, не несли посадских повинностей и составляли
серьезную конкуренцию ремесленникам черных слобод. Чернослободчики
требовали ликвидации белых слобод и уравнения их жителей в правах и
обязанностях со всем остальным посадским населением.
Свои претензии к правительству предъявляли и широкие круги
дворянства — они давно домогались неограниченного срока сыска беглых
крестьян. Первую челобитную с требованием отмены урочных лет для сыска
беглых и перенесения судебного разбирательства по исковым челобитным из
Москвы в провинцию дворяне подали еще в 1637 г. Челобитчики жаловались на
произвол «сильных людей», на невозможность найти на них управу, на то, что
они «волочат нас московскою волокитою». Эти требования были повторены в
дворянских челобитных 1641 и 1645 гг. Результаты домогательств были
скромными — дворянам удалось добиться лишь увеличения срока сыска беглых с
5 до 10 лет.
Поскольку реальная власть находилась в руках бояр, отнюдь не
заинтересованных не только в отмене урочных лет, но и в удлинении срока
сыска беглых потому, что, как правило, именно в их владения устремлялись
беглецы из поместий мелких и средних феодалов, то они не спешили
удовлетворить требования дворян.
На позицию правительства в вопросе о сыске беглых оказывали влияние и
интересы государства, обладавшего громадной независимостью и
преследовавшего в некоторых случаях цели, не совпадавшие с чаяниями
широких слоев дворянства. Один из потоков беглых устремлялся в южные уезды
страны. Вернуть оттуда беглых значило оголить южную границу и создать
условия для безнаказанных набегов крымских татар.
1 июня 1648 г. возвращавшемуся с богомолья царю москвичи хотели
подать челобитную, но стрельцы разогнали толпу. На следующий день горожане
ворвались в Кремль и, не поддаваясь уговорам бояр, патриарха и царя, вновь
пытались вручить челобитную, но бояре, разорвав в клочья, бросили ее в
толпу челобитчиков. Морозов велел стрельцам выгнать толпу из Кремля, но те
отказались повиноваться.
2 июня были разгромлены дворы боярина Морозова, окольничего
П. Т. Траханиотова, гостя Василия Шорина и думного дьяка Назария Чистого,
который при этом был убит. Восставшие потребовали выдачи начальника
Земского приказа Леонтия Плещеева и его покровителей Морозова и
Траханиотова.
В Кремле решили пожертвовать Плещеевым, который 4 июня был вьюеден
палачом на Красную площадь и растерзан толпой. На следующий день казнили и
Траханиотова. Царю удалось спасти лишь Морозова, срочно отправив его в
ссылку в Кирилло-Белозерский монастырь.
В ходе восстания сложился временный союз посадских людей столицы,
служилых людей по отечеству и стрельцов. Его участники потребовали от
правительства созыва экстренного Земского собора. 16 июля на Земском
соборе было принято решение о необходимости составить новое уложение. Оно
было выработано комиссией, возглавляемой кн. Н. И. Одоевским и 1 сентября
1649 г. утверждено Земским собором.
Возникновение Уложения 1649 г. связано не только с городским
восстанием, но и процессами, протекавшими в обществе: почти за столетие,
отделявшее новый законодательный акт от Судебника 1550 г., было
обнародовано 445 новых указов: некоторые из них отменяли статьи Судебника
или им противоречили, иные возникли в связи с новыми потребностями
общества.
Уложение 1649 г. — универсальный кодекс феодального права, не имевший
аналогов в предшествующем законодательстве, он устанавливал нормы во всех
сферах жизни общества — социальной, экономической, административной,
семейной, духовной, военной и т. д. Одновременно Уложение определяло меры
наказания за нарушение этих норм. Универсальность обеспечила ему долгую
жизнь: хотя некоторые статьи его и были отменены, но оно действовало до
1826 г., когда его нормы использовали во время суда над декабристами.
Уложение состоит из 25 глав, в каждой из которых сгруппированы статьи
по какой-либо теме. Общее количество статей — 967.
Памятник открывается главой «О богохульниках и церковных мятежниках».
В ней светская власть берет под защиту соблюдение чистоты веры, подвергая
богохульников жесточайшей каре — сожжению на костре. Статьи главы грозят
наказанием молящимся за нарушение порядка и благочинности в храмах. В
церкви надлежало «стоять и молиться, а не земная мыслити», запрещались
разговоры, подача челобитных и действия, мешавшие отправлению службы. В то
же время Уложение ущемляло интересы церкви, ликвидируя ее прежние
привилегии и усиливая ее подчинение светской власти. Обе тенденции
отражены в двух специальных главах («О суде патриарших приказных и
дворовых всяких людей и крестьян» и «О монастырском приказе» — главы XII и
XIII), а также в некоторых статьях XI и XIX глав.
Церковь в конце XVI в. владела третью земельного фонда страны.
Экономическое могущество духовных феодалов подкреплялось их некоторыми
иммунитетными правами, например автономным управлением. Уложение сохранило
автономию в управлении лишь патриаршими владениями, а население всех
остальных вотчин передавало в юрисдикцию специально созданному
Монастырскому приказу, являвшемуся светским учреждением.
Наибольший протест церковных иерархов вызывали три статьи XVII главы,
запрещавшие передавать вотчины в монастыри при пострижении в монахи и в
епархии на помин души. Уложение таким образом перекрывало источники роста
церковного и монастырского землевладения. Удар по экономическому
благосостоянию епархий и монастырей наносили статьи XIX главы,
ликвидировавшие на посадах белые слободы и институт закладчиков. Именно по
этим причинам Уложение вызвало резкое осуждение патриарха Никона.
К важнейшим в законодательном акте относятся главы, определяющие
сословную структуру общества. Глава XI «Суд о крестьянах» удовлетворила
требование дворян о праве на бессрочный сыск беглых. Тем самым отменялись
урочные лета и крестьяне с их потомством становились навечно
собственностью помещиков, дворцового ведомства и духовных владельцев.
Статьи главы предусматривали размер штрафа (10 руб. в год) за прием и
держание беглых, процедуру передачи их законным владельцам, судьбу
прижитых в бегах детей, а также имущества, устанавливали порядок выдачи
замуж за крестьян, принадлежавших другим помещикам, наставляли, как
поступать в случаях, когда беглый крестьянин изменил имя, и т. д.
Если глава XI навечно прикрепляла крестьян к землевладельцу, то глава
XIX распространяла крепостнические отношения на посадское население — она
навечно прикрепляла посадского человека к посаду. Одна из главных норм
главы — ликвидация белых слобод, принадлежащих крупным светским и духовным
феодалам, население которых было освобождено от выполнения посадских
повинностей. Сословная привилегия посадского населения — монополия на
занятия торгами и промыслами. Крестьянам, доставившим в город продукты
своего хозяйства, разрешалось продавать их только с возов и стругов. Глава
определяла порядок комплектования посада торгово-промысловым населением:
возвращали на посад по «старине», т. е. лиц, ранее в нем живших, по
родству и по роду занятий. Уложение обязывало посадских заниматься торгами
и промыслами, ибо то и другое являлось источником финансовых поступлений в
казну.
Правам и обязанностям дворян (служилых людей по отечеству) посвящены
две специальные главы (XVI и XVII), о них прямо или косвенно речь шла и во
многих других главах (например в XI, XII и др.). Главы «О поместных
землях» и «О вотчинах» до мельчайших подробностей излагают порядок
обеспечения служилого человека землей в форме поместий и вотчин,
определяют размер пожалования поместьем в зависимости от принадлежности к
той или иной прослойке служилого сословия: боярину отводилось 200
четвертей, в то время как провинциальному дворянину — 70. В главах четко
прослеживается стирание граней между поместьем и вотчиной. Главное отличие
между ними состояло в том, что последняя являлась наследственным
владением, в то время как первая — пожизненным. Прекращение службы
теоретически влекло за собой изъятие поместья. Поэтому каждый владелец
поместья стремился превратить ее в вотчину. Уложение удовлетворяло это
желание: оно разрывало непосредственные связи и зависимость службы от
владения поместьем — поместья оставлялись «в пожить» дворянам, лишенным
возможности продолжать службу по старости или состоянию здоровья.
Определение доли поместной земли, причитавшейся вдовам, сыновьям, не
достигшим возраста, с которого начиналось несение службы, а также дочерям,
следует тоже считать показателем стирания различий между поместьем и
вотчиной.
Значение Уложения в истории России выходит за рамки оформления
крепостного права, выразившегося в отмене урочных лет сыска беглых и
ликвидации белых слобод. Едва ли не самый важный результат этого
законодательного акта состоял в оформлении сословной структуры общества, в
определении прав и обязанностей каждого из четырех сословий: духовенства,
дворян, посадских и крестьян. В наибольшем выигрыше оказались дворяне, что
они прекрасно понимали. Не случайно дворяне требовали от правительства
неукоснительного исполнения норм, зарегистрированных в «Крепостном
уставе», как они называли Уложение 1649 г.: «И чтоб в твоей государевой
державе все люди Божии и твои государевы, каждо от великих и четырех
чинов, освященный и служивый, и торговый и земледелательный, в своем
уставе и в твоем царском повелении твердо и непоколебимо стояли, и ни един
бы ни от единого ничим ни обидим был, и кийждо людие по заповеди Божии от
своих прямых трудов питалися».
Крепостнический режим столетиями оказывал пагубное влияние на
менталитет русского человека. Крепостным крестьянам он прививал рабское
послушание, сковывал личную инициативу и предприимчивость, порождал
двоякое отношение к труду при обработке, например, барской и собственной
пашни, прививал желание присвоить барское имущество.
Крепостное право пагубно влияло и на помещика: оно приучало барина к
лености, освобождало его от забот по добыванию средств к существованию,
поскольку ими его обеспечивал крепостной крестьянин, приучало барина к
безнаказанности за чинимый произвол, культивировало лесть, угодничество и
раболепие, поскольку у дворян существовала своя иерархия зависимости:
рядовой дворянин — воевода — вельможа — царь. Спина барина, как и спина
крепостного крестьянина, не освобождалась от соприкосновения с кнутом.
Достойно удивления, как при этих неблагоприятных условиях русский человек
приобщался к цивилизации, проявляя упорство в преодолении трудностей,
порожденных крепостничеством, и занял достойное место в семье европейских
народов.
Проведенное правительством так называемое посадское строение
обеспечило прирост по стране посадского населения на одну треть с 31 567
до 41 662 дворов. Посадская реформа способствовала развитию
товарно-денежных отношений. Поскольку реформа проводилась феодальным
государством, в ней проявлялись черты, сдерживавшие разложение посадского
населения: каждый житель посада был закреплен за посадской общиной и
тяглом, под которым подразумевались не только денежные платежи, но и
выполнение разнообразных служб в пользу государства, отвлекавших купцов и
промысловиков от их занятий. Непоследовательность в проведении реформы
проявилась и в том, что далеко не все белые слободы, принадлежавшие
духовным феодалам, были ликвидированы: светская власть накануне проведения
церковной реформы стремилась не обострять отношений с церковными
иерархами.
Восстание в Москве приобрело большой резонанс — волна движений летом
1648 г. охватила многие города: Козлов, Соль Вычегодскую, Курск, Устюг
Великий и др. В южных городах (Козлов, Курск), где посады были
немногочисленными, главной силой движения выступали мелкие служилые люди,
боровшиеся против засилья стрелецких начальников, в то время как в городах
Приморья, где жизнь в посадах протекала более интенсивно, опорой движения,
направленного против воевод и богатых купцов, были посадские люди.
Самые упорные и продолжительные восстания развернулись в 1650 г. в
Пскове и Новгороде. Поводом к восстанию послужило резкое повышение цен на
хлеб, вызванное обязательством правительства поставить Швеции зерно в счет
компенсации за перебежчиков с территорий, захваченных шведами. Закупки
зерна взвинтили цены, что вызвало волнения сначала в Новгороде, а затем и
в Пскове. В обоих городах власть перешла в руки земских старост. Если,
однако, выборные власти в Новгороде не проявили ни стойкости, ни
решительности и открыли ворота карательному отряду кн. И. Н. Хованского,
то псковичи отказались повиноваться карателям, в город их не впустили и
оказали вооруженное сопротивление.
Началась трехмесячная осада Пскова (июнь — август 1650 г.).
Полновластным хозяином города стала Земская изба, распределявшая среди
горожан хлеб, изъятый из боярских житниц. Она же осуществляла конфискацию
имущества у некоторых богатеев.
Правительство поддалось панике: в Москве был созван экстренный
Земский собор, утвердивший состав делегации для уговора псковичей. Они
прекратили сопротивление только после того, как добились прощения всем
участникам восстания, в том числе и пятерым «заводчикам» во главе с
Гавриилом Демидовым, руководившим Земской избой.
Восстание в Москве в 1662 г., известное под названием Медного бунта,
было связано с затянувшейся русско-польской войной, вызвавшей серьезные
финансовые затруднения. Чтобы выпутаться из них, правительство встало на
путь строгого взыскания накопившихся за прошлые годы недоимок и выпуску
медных денег.
Денежная реформа вызвала катастрофическое падение курса медного
рубля: в начале 1662 г. за рубль серебра платили 4 медных рубля, 1
сентября серебряный рубль стоил уже 9 руб., а в середине 1662 г. — 15
медных рублей. От резко обесценивавшихся медных денег страдали прежде
всего люди, получавшие денежное жалованье, солдаты и стрельцы, а также
ремесленники и мелкие торговцы.
25 июля раздался набат, и возбужденная толпа посадских, солдат и
стрельцов двинулась в Коломенское, где находился царь, с требованием
выдачи бояр. В самой Москве восставшие громили дворы бояр и богатых
купцов, причастных к денежной реформе.
Царь срочно вызвал в Коломенское верные стрелецкие полки, велев им
«тех людей бити и рубити до смерти». Жертвами свирепой расправы с
беззащитными людьми стали многие сотни находившихся в Коломенском, часть
из которых, преследуемая стрельцами, утонула в реке. Три стрелецких полка,
оказавших столь важную услугу царю, стали своего рода гвардией и в
последующие годы пользовались разнообразными царскими пожалованиями.

§ 2. ДВИЖЕНИЕ ПОД ПРЕДВОДИТЕЛЬСТВОМ С. Т. РАЗИНА

Скоротечный Медный бунт явился еще одним свидетельством кризисного
состояния страны. Вершиной его выражения стало движение под
предводительством донского казака С. Т. Разина. С этого времени в роли
предводителей крупных движений выступали представители донского
казачества.
Донская вольница издавна привлекала беглых из южных и центральных
уездов Российского государства. Правительство, нуждаясь в услугах донских
казаков, избегало конфликтов с ними и мирилось с неписаным законом: «С
Дона выдачи нет», т. е. беглых крестьян не возвращали их владельцам.
Мирилось правительство и с правом донских казаков на внешние сношения с
ближайшими соседями — крымцами и калмыками. Правительство вынуждено было
мириться и с походами казаков за «зипунами», усложнявшими отношения России
с крымцами и Османской империей.
Таким образом, казаки отличались от крестьян и по роду занятий, и
тем, что они не несли повинности в пользу помещика и государства, а,
наоборот, получали от последнего жалованье, и, наконец, тем, что они были
воинами.
Во второй половине XVII в. возможностей для похода «за зипунами»
стало значительно меньше: после ухода казаков из Азова, которым они
владели пять лет (1637 — 1642), османы так его укрепили, что практически
лишили их выхода в Азовское и Черное моря.
Потерпев неудачу в попытке прорваться в Азовское море через османский
заслон в Азове, Разин в мае 1667 г. во главе отряда в тысячу человек
отправился на Волгу, где сначала нападал на караваны судов, а затем в
июне, миновав Астрахань, вышел в море, поднялся по реке Яик в Яицкий
городок и овладел им. Перезимовав там, разинцы, захватив с собой
артиллерию, двинулись на стругах к западным берегам Каспийского моря, где
совершали успешные набеги на владения иранского шаха.
Зиму 1668 — 1669 гг. разинцы провели на Свином острове близ Гиляна.
Здесь они разгромили флот, снаряженный против них иранским шахом, но
должны были покинуть остров и держать путь к родным берегам. В августе
1669 г. Разин с казаками высадился в Астрахани.
Появление разинцев в Астрахани произвело на ее жителей неизгладимое
впечатление. Сам Разин предстал удачливым атаманом, прибывшим с богатой
добычей. Рядовые казаки щеголяли по городу в бархатной, шелковой одежде,
струги были оснащены витыми из шелка канатами и шелковыми парусами. Разин
щедро раздавал населению золотые монеты.
4 сентября 1669 г. Разин отправился на Дон, где был встречен с
триумфом. Здесь он занялся подготовкой нового похода, на этот раз не за
зипунами, а против «изменников бояр». Путь его должен был проходить тоже
по Волге, но не на юг, а на север. В походе Разина в 1670 г. наряду с
казаками, русскими крестьянами участвовали народы Поволжья: мордва,
татары, чуваши и др.
13 апреля 1670 г. 7-тысячный отряд Разина подошел к Царицыну и без
труда овладел им.
Во время пребывания в Царицыне разинцы одержали две важные победы,
поднявшие их престиж: сначала над стрельцами, направленными правительством
из Москвы, а затем над стрельцами, двигавшимися под начальством кн. Семена
Львова из Астрахани. Астраханские стрельцы перешли к Разину.
Разин продолжал двигаться к Астрахани и 22 июня начал приступ. Мощные
стены кремля с расставленными на них 400 пушками могли оказаться
неприступными, но астраханцы открыли ворота. Лишь небольшая группа
начальных людей во главе с воеводой кн. Иваном Прозоровским, укрывшись в
соборе, оказала сопротивление, но была перебита.
Из Астрахани огромное войско Разина вновь прибыло в Царицын, где было
решено двигаться вверх по Волге. Саратов и Самара добровольно перешли на
сторону восставших. Разин обратился к населению Поволжья с «прелестными
письмами», в которых призывал примкнуть к восстанию и «выводить»
изменников, т. е. бояр, дворян, воевод и приказных. 4 сентября Разин
подступил к Симбирску и почти месяц упорно его осаждал.
Разбушевавшиеся пьяные толпы разинцев вели разгульную жизнь,
сопровождавшуюся обильным пролитием крови: лишали жизни воевод, служилых
людей по отечеству, приказных людей, стрелецких голов, а также стрельцов,
не пожелавших примкнуть к движению. Милосердие не проявляли и
правительственные войска — они предавали смерти всех, кто остался в живых
на поле сражения; такая же участь постигала почти всех разинцев,
оказавшихся в плену: их без суда вешали, рубили саблями. Обоюдная
жестокость, проявление звериных инстинктов, надругательства над женами и
дочерьми подрывали нравственные устои общества, нарушали главную
христианскую заповедь — не убий. Примером свирепой расправы над
побежденными может служить сожжение на костре старицы Алены.
Походы Разина за зипунами, ограбление им населения побережья
Каспийского моря, бесспорно, носили разбойный характер и к социальному
протесту отношения не имели. Это было движение казачьей вольницы. На
следующем этапе, быть может и не очень четко, но все же прослеживается
социальный аспект движения, хотя не исчез и разбойный его характер:
разинцы грабили дворян, воевод и начальных людей, купеческие и казенные
караваны, следовавшие по Волге, казну монастырей, помещичьи усадьбы и даже
крестьянские дворы. Грабежи наносили огромный ущерб хозяйству страны,
противостояние уносило десятки тысяч человеческих жизней.
Ради чего все это происходило, какие цели преследовали участвовавшие
в движении крестьяне и народы Среднего Поволжья? Они, конечно же, имели
основания для выступлений — в стране усиливался крепостной гнет, власть
помещика и правительственной администрации. Но на поставленный выше вопрос
должного ответа сохранившиеся документы не дают, как не отвечают на него
ни Разин, ни его соратники.
Напуганное правительство объявило мобилизацию столичного и
провинциального дворянства. 28 августа 1670 г. царь напутствовал 60 тыс.
служилых людей по отечеству, державших путь в Среднее Поволжье.
Между тем ратные люди во главе с воеводой кн. Иваном Милославским
засели в Симбирском кремле и выдержали четыре штурма повстанцев. 3 октября
к Симбирску из Казани подошли правительственные войска под начальством
Юрия Барятинского и после нанесенного Разину поражения соединились с
ратными людьми Милославского. Разин ушел на Дон, чтобы собрать новое
войско, но был схвачен домовитыми казаками и выдан правительству.
Конечной целью похода Разина было овладение Москвой, где разинцы
намеревались побить бояр, дворян и детей боярских. А что дальше? Судя по
практическим действиям, Разин и его соратники считали идеальным
установление казачьего уклада жизни. Но это была утопия, ибо кто должен
был обрабатывать пашню, обеспечивать казаков хлебным и денежным
жалованьем, кто должен был компенсировать доход, получаемый казаками от
походов за зипунами? Те же крестьяне. Поэтому движение Разина могло
завершиться не сменой общественных отношений, а сменой лиц в
привилегированном слое общества, его составе.
Восстание потерпело неудачу. Тому причиной была стихийность и слабая
организованность движения, отсутствие четких целей борьбы. Толпы плохо
вооруженных людей не могли противостоять правительственным войскам,
прошедшим военную подготовку.
Движение носило царистский характер — в глазах восставших «хороший»
царь ассоциировался с именем не царя Алексея Михайловича, а его сына
Алексея, умершего незадолго до того. Это не помешало им иметь в своей
флотилии два струга: в одном из них, обитом красным бархатом, будто бы
находился царевич Алексей Алексеевич, а в другом, обитом черным
бархатом, — пребывавший в ссылке бывший патриарх Никон.
4 июня 1671 г. Разин был доставлен в Москву и два дня спустя казнен
на Красной площади. Церковь предала его анафеме. Правительство
торжествовало победу. В то же время имя удачливого атамана Разина
превратилось в легенду — народная память сохранила о нем множество песен и
былин.