РЕАКЦИИ ПЕРЕНОСА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СТРУКТУРЫ

Иногда можно лучше описать определенные реакции пациента на аналитика со структурной точки зрения, - аналитик может стать образом Суперэго, Ид, Это для пациента. В разделе 3.4.1.1 уже ставился вопрос, являются ли такие реакции действительно реакциями переноса, согласно нашему определению. Но этот вопрос носит скорее академический характер, т.к. в клинике удобно считать их таковыми. В раннем анализе обычно можно наблюдать ситуацию, в которой аналитик представляет собой фигуру Суперэго для пациента. Эта ситуация может быть мимолетной или длительной, носить мягкий или интенсивный характер. Когда аналитик отождествляется с функциями Суперэго, он воспринимается, в первую очередь, как нечто критичное, враждебное, отрицающее и негативное. Это находится в согласии с нашими теоретическими воззрениями о катектировании Суперэго энергиями агрессивных тенденций (Hartmann, Kris and Loewenstein, 1946). Школа Клейн считает, что интроекция и проекция аналитика в Суперэго пациента являются основными явлениями в любом анализе. Центром Суперэго, по их мнению, является материнское кормление грудью, как плохое, так и хорошее (Klein, 1952).

Однако клинический материал, как кажется, позволяет использовать различные интерпретации, основанные на истории пациента и на том развивающемся уровне, который вновь переживается в данной аналитической ситуации. Когда аналитик становится образом Суперэго, он всегда насыщается враждебными импульсами, отношениями и фантазиями. В дополнение к тем нормативным фигурам, которые существовали в прошлом пациента, добавляется еще и фигура аналитика, на которую направлена собственная враждебность пациента. Более того, враждебность пациента к аналитику может также проецироваться на этот образ Суперэго. Но все это меняется в курсе анализа и следует быть внимательным, чтобы избежать стереотипных интерпретаций.

Позвольте мне привести клинический пример.

Средних лет мужчина обратился ко мне по поводу компульсивно-обсессивных ригидных черт характера и нижележащей невротической депрессии. В ранней стадии анализа он постоянно осознавал, что я неодобрительно отношусь к его способу работы. Он обычно ассоциировал это со своим требовательным отцом, каким он был в период его школьного обучения.

Постепенно стало ясно, что его отец вовсе не был таким неодобрительным и критичным, каким, по мнению пациента, являюсь я. Тогда я интерпретировал это как то, что его собственная враждебность к отцу была перенесена на меня. Я был наделен враждебностью из двух источников: из воспоминания пациента о своем неодобряющем отце, перемещенном на меня, и от раздражения пациента на самого себя, которое он проецировал на меня.

Еще позже мы определили третий источник враждебности. Он чувствовал презрение ко мне; я был не истинным ученым, а материалистом и сенсуалистом. Моя манера речи, манера одеваться, то, что он знал обо мне, привели его к убеждению, что этакий "загребала", живущий в роскоши, «Том Джонс» психоанализа. Анализ этих чувств показал, во-первых, что за этим презрением скрывается зависть. Он завидовал мне и проецировал презрение на меня. Он полагал, что я презираю мораль его среднего класса. По мере того, как происходили изменения у пациента, менялось и это отношение. Пациент позволил себе пережить фрустрацию в сексуальной жизни и вступил в любовные аферы -отыгрывание вовне. Сначала он чувствовал, что я не одобряю его поведение, но это его не волновало. Он устал быть ханжой. Он хотел получить свою законную долю удовольствий, а если мне это не нравится, то "черт с вами, доктор. Я устал от этой своей безупречности; в самом деле я ненавижу ее так, как, бывало, ненавидел вас, тех мужчин, которые наслаждаются жизнью. Как волокита я более приятен, чем как педант. Даже более приятен для моих жены и детей. Теперь я не боюсь, что вы отберете это у меня, я одержу победу над вами в этом. И, предупреждаю вас, я в ужасном гневе, и нет такого чертова психоаналитика, который помешал бы мне в моих удовольствиях".

Я полагаю, что этот клинический пример иллюстрирует множество перемещений и изменений, которые имеют место у пациента при рассмотрении того положения, которое занимает фигура аналитика в Суперэго, и на то, что перемещается и проецируется на него. В начале я являюсь перемещением его анти-инстинктуализированного отца. Затем я становлюсь презираемым инстинкту-ализированным отцом, "Томом Джонсом" психоанализа, которому он, в действительности, завидует. В этот момент происходит изменение у пациента, и его Суперэго позволяет ему самому стать более инстинктуализированным. Его новое Суперэго ненавидит его старое "Я", но его старый анти-инстинктуализированный компонент перемещается обратно на меня; он боится, что я буду мешать ему. Однако теперь он чувствует, что победит меня в данном вопросе.

Я считаю, что этот клинический пример показывает необходимость быть внимательным ко всем возможным изменениям, которые могут произойти во время аналитического процесса с точки зрения отношений между "Я" пациента, его Суперэго и аналитиком. Стереотипные интерпретации или ригидная, узкая точка зрения на эти вопросы буду ограничивать понимание аналитиком запутанных ситуаций.

Иногда в течение анализа можно наблюдать, как пациент репроецирует свое Суперэго на аналитика, и ведет себя так, будто у него оно отсутствует. Это может наблюдаться, когда пациент чувствует, что за ним плотно наблюдают, и утомляется во время рабочей недели, а затем слишком дает себе волю в различной инстинктивной деятельности во время уик-энда или других отлучек аналитика. Они регрессируют на тот уровень, где они чувствуют страх по отношению к внешней фигуре вместо внутреннего чувства вины.

Другой аспект данной ситуации наблюдается, когда пациент регрессирует к ранним "пре-Суперэго" дням, когда большинство функций Суперэго выполнялись значимыми внешними родительскими фигурами. Когда это происходит, фигура "Суперэго" в переносе является всемогущей, всесведущей, суровой, агрессивной и деструктивной. Пациент перемещает и проецирует на аналитика враждебность, гнев и страх, которые он переживал по отношению к родительским фигурам, до того, как они были четко отделены от его "Я" (Jacobson, 1964).

Аналитик может также восприниматься как фигура Ид, а не как фигура Суперэго. Это происходит, когда пациент перемещает и проецирует на аналитика свои собственные устремления Ид. В такие моменты пациент может чувствовать, что аналитик хочет, чтобы он мастурбировал, был агрессивным, неразборчивым, выполнял извращенные сексуальные акты и т.д. Аналитик ощущается как совратитель, провокатор и искуситель. Это может привести к тому, что пациент будет действовать вовне так, как будто он просто выполняет волю аналитика. Или же это может привести к псевдосексуальному и псевдоагрессивному поведению, которое в действительности является скрытой попыткой подчиниться и доставить удовольствие аналитику. Это может усложнить картину, поскольку поведение может быть и псевдосознательным, и тем не менее, скрывать истинные инстинктивные импульсы.

Например, относительно заторможенный пациент проводит ночь в дикой любовной связи со странной женщиной, которая делает различные сексуальные действия, которых он обычно избегает, Вначале он утверждал, что он был пьян, и это привело его в такую ситуацию. Несколько позже он осознал, что делал это, чтобы доставить мне удовольствие; в действительности, у него была мысль, что если он проделает все эти вещи, доктор перестанет испытывать его. Только много позже он осознал, что способность осуществить все эти действия показывала наличие некоего страстного латентного желания в нем самом.

Аналитик также может быть использован как внешняя часть Эго пациента. Он используется для реального тестирования по формулам: что бы мой аналитик сделал теперь? Как бы он отреагировал в этой ситуации? Процесс использования аналитика в качестве дополнительного Эго чрезвычайно важен для тех пациентов, которые испытывают затруднения при тестировании реальности, в особенности, в пограничных случаях. Это помогает всем пациентам в кризисных ситуациях. Здесь мы также имеем предвестника идентификации с аналитиком - формой имитации. Это ценный переходный период для развития рабочего альянса, в который пациент знакомится с аналитическим подходом к проблемам. Это также может неправильно использоваться и для патологических целей, и, в случае невыявления этого, пациент становится копией своего аналитика. Это будет обсуждаться более детально в следующих разделах.