Побережье Восточной Африки и его хинтерланд в период колониальной экспансии Португалии

Строительство португальцами военных фортов и торговых фак­торий, разрушение некоторых важных приморских городов оказа­ли глубокое воздействие на традиционную экономическую струк­туру Восточной Африки. Дело не только в том, что уничтожались те или иные объекты: действия португальцев влекли за собой пол­ную экономическую катастрофу. Португальцы монополизировали' чрезвычайно выгодную для восточноафриканского побережья за­морскую торговлю, в том числе и с Индией, а в южных районах захватили в свои руки также внутриконтинентальные коммерче­ские связи, имевшие жизненно важное значение для некоторых городов, например для Килвы и Софалы. Это, в свою очередь, вызвало цепную реакцию — опустошение целых районов, гибель централизованных иерархических структур, союзов племен и го­сударств (Мономотапа), хозяйство которых основывалось прежде всего на вывозе золота, слоновой кости и горнорудной продук­ции. В сообщениях, относящихся к этому времени, говорится о полном упадке к началу XVI в. таких центров, как Килва, Пате, Момбаса, Малинди. Суахилийское население этих городов быстро сокращалось. Племена в глубине континента, ранее зависевшие от них, использовали общее ослабление могущественных примор­ских городов для вторжений на их территорию. Так, в 1587 г. Килва подверглась нашествию пришедших с юга зимба. Они раз­грабили город и, как сообщает монах-доминиканец Жуан дос Сантос, перебили три тысячи жителей.

И все же португальцы не смогли закрепиться на всем побе­режье Восточной Африки и превратить свои колонии в прибыль­ные торговые базы. Им так и не удалось установить действенный контроль над торговлей со всеми заморскими странами, включая Ост-Индию. На севере, на путях, проходивших через Красное мо­ре, с ними продолжали конкурировать арабские и отчасти вене­цианские купцы. В Азии к торговле пряностями, над которой пор­тугальцы установили было свою монополию, им пришлось допус­тить других посредников. Но восточноафриканские города, часто по нескольку раз подвергавшиеся разрушениям и обложенные огромной данью, не могли так быстро вернуться к жизни. Этому препятствовали поставленные над ними португальские губерна­торы, военачальники и сильный военный флот. В целом, однако, у Португалии не хватало сил, чтобы долгое время удерживать под своей властью столь длинную береговую линию. Только на юге — в Келимане, Софале, Мозамбике и в заливе Делагоа — были созданы посреднические торговые фактории, приносившие большие барыши.

Многие португальские экспедиции, даже ранние, в поисках за­лежей золота и руд во владениях легендарного правителя Мономотапы проникали в глубь страны. Явились португальцы и ко двору мвене мутапы. В 1552 г. миссионер Гонсалу да Силвейра попытался обратить его в христианство, но поплатился за это жизнью. Влияние португальцев на правителя возросло лишь после того, как они продвинулись по Замбези в глубь страны и воздвиг­ли в Сене и Тете сильные военные и торговые опорные пункты. Это оказалось губительным для местной посреднической торговли. Всего несколько дневных переходов отделяли Сену и Тете от сто­лицы Мономотапы, которая в конце XV в. была перенесена даль­ше на север. Опасаясь, что португальцы могут окружить его • владения, и стремясь обезопасить себя от нападений с юга пра­вившей в Зимбабве династии Чангамире, мвене мутапа за ничтож­ное вознаграждение предоставил свободный доступ в подвласт­ные ему области португальским торговцам и эмиссарам. Но пор­тугальцев по-прежнему влекло к себе «африканское Эльдорадо» — золотые копи и железные рудники. В 1570 г. португальская экспе­диция направилась из Сены на Замбези к рудникам.

С начала XVII в. отношения между португальцами и государ­ством Мономотапа все более ухудшались. Гатси Русере (1596— 1627), вынужденный все чаще прибегать к военной помощи порту­гальцев в борьбе против враждебной династии Чангамире, в 1607 г. отдал под власть португальцев все рудники, где добыва­лись золото, медь, олово и железная руда. Зависимость прави­теля Мономотапы от португальцев непрестанно увеличивалась. С начала XVII в. возникло новое грозное явление: в долине Замбе­зи и соседних районах португальцы стали разбивать плантации. Осевшие здесь португальские колонисты, отставные военные и выходцы из Гоа, почти не признававшие португальского губерна­тора, чья резиденция находилась на острове Мозамбик, создали свое частное войско. С его помощью они грабили и убивали, под­чиняя себе соседние сельские общины и племена. В соответствии с феодальной ленной системой они заставляли порабощенных и зависимых от них жителей выполнять трудовую повинность и пла­тить дань в виде податей, подношений и пошлин.

Мвене мутапа, крайне обеспокоенный, как и вожди погранич­ных племен, распространением влияния португальцев к югу от Замбези, воспользовался тем, что они прекратили выплату какой бы то ни было компенсации, и предпринял карательную экспеди­цию против колонистов. Однако сводная армия португальцев — к ней присоединились многие африканцы, недовольные мвене му-тапой, — разбила его войска. Почти вся знать была перебита. Преемник Русере подписал унизительный договор и был низведен до положения марионетки. Португальцы вынудили правителя, ставшего отныне «вассалом короля Португалии», уступить права на добычу полезных ископаемых, обеспечить миссионерам свобод­ный доступ в страну и ^поддержку, изгнать арабских купцов.

Правитель Мономотапы полностью лишился своей власти, не­зависимые вожди и провинции окончательно вышли из его подчи­нения. Государство распалось.

Но португальцам было нелегко использовать горнорудные бо­гатства. Африканцы засыпали рудники землей и уходили в глубь страны, лишь бы не работать на чужеземцев. Трудности такого рода и сложность транспортировки добычи ослабили интерес пор­тугальцев к эксплуатации природных богатств Мономотапы. В до­вершение неудач Чангамире, которые начиная с 1684 г. неодно­кратно и успешно нападали даже на португальский форт на Зам­бези Сену, в конце XVII в. захватили и без того полуразвалив­шуюся столицу марионеточного правителя Мономотапы. Они также вышли победителями из всех последующих боев за опорные пунк­ты португальцев, находившиеся вне пределов государства Моно­мотапа. Торговля слоновой костью в областях, подчинявшихся вождям малави, вышла из-под контроля португальцев и сосредо­точилась в руках торговцев яо.

Для спасения своих владений к югу от Замбези, где у него земля горела под ногами, король прибегнул к помощи системы «празуш да короа» (коронных имений). Начиная с 1650 г. празуш отдавались в виде ленных владений португальским арендаторам, которые взамен выплачивали метрополии определенную аренду, чаще всего золотым песком. Эти имения носили характер средне­вековых феодальных хозяйств, основывались на использовании принудительного труда африканцев и выполняли важную функ­цию — арендаторы именем короны управляли территориями, на которых они находились. Празуш впитали в себя племенную си­стему бантуязычного населения, и их владельцы переняли, помимо всего прочего, положение и права вождей. Но под давлением возникших в это время потоков переселенцев и непрекращавшихся военных набегов африканских племен празуш с трудом продержа­лись около ста лет. Иначе и не могло быть — празуш основыва­лись на позднефеодальных принципах управления и зависимости, а механическое перенесение на почву Африки феодальных отно­шений неизбежно должно было закончиться неудачей.

В то же время социально-экономические условия в метрополии отнюдь не способствовали созданию подлинной поселенческой ко­лонии вроде тех, которые в то время уже основывали Голландия и Англия. Португальские владения отпадали одно за другим, у колонизаторов оставались лишь немногочисленные опорные пунк­ты на Замбези и несколько торговых факторий на побережье Мозамбика. Приморские города лишались связи со своими тылами. Ничего не добился и маркиз де Помбаль, представитель просве­щенного абсолютизма, который после отделения в 1752 г. «коло­нии» Мозамбик от Индийского Гоа пытался активнее использо­вать африканские владения как источник накопления в интересах развития капитализма в Португалии, усилить позиции португаль­ского капитала в борьбе с нидерландскими и английскими конку­рентами и положить конец «старой» практике колониальных фео­дальных чиновников и иезуитов.

Давно устаревший социальный строй Португалии проявил пол­ную неспособность идти в ногу с изменениями, происходившими в колониальной политике. Как страшный гротеск выглядит, напри­мер, относящийся к 1812 г. рассказ о губернаторе доне Антонио Мануэле ле Мелло Кастро э Мендозу, который, с одной стороны, выступал в Мозамбике этаким независимым феодальным князем старой закалки, а с другой — действовал как грабитель. Он, как утверждали, сколотил состояние в 80 тысяч фунтов стерлингов. Такие города, как Софала и Келимане, переживали упадок. Толь­ко в XVIII в. из этих портов начали вывозить рабов в Бразилию и на французские острова Маврикий и Бурбон. Но даже в начале XIX в. их число не превышало 10—15 тысяч человек в год, что не шло ни в какое сравнение с масштабами аналогичных опера­ций в Западной Африке.

Население северной части восточноафриканского побережья пыталось сбросить хищническое владычество португальцев. То и дело вспыхивали восстания и другие акции сопротивления. Особое мужество и решимость проявили жители Момбасы, несмотря на наличие в этом городе могучей португальской крепости Форт Жезу. Восстание 1631 г. вошло в анналы истории Момбасы. Под­робное сообщение о нем оставил анонимный автор итальянской рукописи «Рассказ о восстании Жерониму Чингулия, короля Мом­басы». Жерониму в детстве воспитывался у священников и мо­нахов Августинского ордена, и король Португалии поставил его, как своего верного вассала, над Момбасой. Он, однако, организо­вал восстание, значение которого вышло далеко за границы Мом­басы. Очевидно, Чингулия со своими приближенными долго и тща­тельно готовился к выступлению.

Неизвестный автор так описывает события: «Во время визита к коменданту крепости... король напал на него и завладел всеми ключами. После этого свита короля сняла португальских часовых. Со стен крепости король подал сигнал к восстанию... Когда пор­тугальцы увидели, что лишились своего военного оплота — крепо­сти, они с чадами и домочадцами, захватив все свои драгоцен­ности, продукты и оружие, бросились искать прибежища в авгу-стинском монастыре Святого Антония». Повстанцы арестовали всех португальцев, сожгли их дома и убили монахов-августинцев, пытавшихся вступить с ними в переговоры. Только тем, кто, по­добно королю Момбасы, принял ислам, удалось сохранить жизнь и имущество. Обитель августинцев была подвергнута орудийному обстрелу, и лишь немногим португальским священникам и купцам посчастливилось спастись на острове Пате, откуда они сообщили о случившемся вице-королю в Гоа.

Тот немедленно отправил карательную экспедицию — порту­гальскую эскадру под командованием генерала де Мора. Она при­была к Момбасе в январе 1632 г., но была встречена сильным артиллерийским огнем и не смогла высадить десант. Начинал­ся период муссонов, путь в Индию был португальцам закрыт, и они отступили к Занзибару. Три корабля остались в Пате, чтобы отсюда держать Момбасу под контролем. Когда год спустя пор­тугальские суда снова подошли к Момбасе, они обнаружили, что Форт Жезу да и весь город полностью уничтожены. Правитель Момбасы с огромной дружиной, все население, стар и млад, со всем своим имуществом отступили в глубь страны и увели туда артиллерию. Отсюда повелитель Момбасы до 1637 г. предприни­мал набеги на португальцев. Помощь и поддержку он нашел на севере — у турок. В 1634 г. португальцы снова возвели дорого­стоящие оборонительные сооружения. Фундамент новой порту­гальской крепости закладывали колонисты Пате и Занзибара.

Восстание в Момбасе, направленное против колониального гос­подства португальцев, обнаружило типичные для той эпохи чер­ты. Оно, бесспорно, было хорошо подготовлено. Однако, хотя на­селение Манды, Чаке-Чаке на острове Пемба и Пате одновремен­но отказалось платить дань португальскому государю, остальные города побережья и хинтерланда в решающий момент не поддер­жали Момбасу. Португальцам неизменно удавалось использовать в своих целях вражду и соперничество между арабо-суахилийски-ми правящими семьями. Снова сказалось стратегическое и военно-техническое превосходство португальцев, прежде всего в органи­зации колониальных войск. Повстанцам, несмотря на значительные временные успехи, под конец не оставалось иного выхода, как бежать подальше от побережья, чтобы спастись от мести порту­гальцев. В то время подобные восстания не могли увенчаться успехом еще и потому, что не имели программы и не ставили перед собой далеко идущих целей * (* Восстания такого рода в средневековом обществе не могли иметь никаких осознанных «далеко идущих целей» социально-политического характера, помимо стремления (восстановить традиционные порядки. А их идеологическое оформле­ние неизбежно оставалось религиозным вне зависимости от того, шла ли речь о столкновении между адептами разных религиозных систем или о движениях внутри какой-либо одной из них (например, в случаях ересей).). Идеологические требования повстанцев — возвращение к исламу и прекращение деятельности католических миссий и монашеских орденов, прокладывавших путь португальскому колониализму и извлекавших из него выго­ды, — показывают, что задачей восстания было восстановление старых политических и социальных порядков, существовавших до португальского завоевания.

Несмотря на репрессии и разрушения, города восточноафрикан­ского побережья в XVI—XVIII вв. оставались центрами развития; суахилийской культуры. С середины XVII в. они обратились к поискам нового военного союзника, который вскоре появился, но-отнюдь не принес им долгожданной независимости. Это был имам Маската-Омана. С 1652 по 1698 г. имам Султан ибн Сайф поко­рил все города к северу от Мозамбика и поставил над ними своих наместников. На восточном побережье Африки у португальцев появился новый соперник.