Тема 1.3. СИСТЕМА ОТРАСЛИ НАЛОГОВОГО ПРАВА. НОРМЫ И ИСТОЧНИКИ НАЛОГОВОГО ПРАВА 4 страница

В определении КС РФ от 24 февраля 2011 г. № 195‑О‑О разъяснено, что в соответствии с п. 2 ст. 4 НК РФ федеральный орган исполнительной власти, уполномоченный осуществлять функции по контролю и надзору в сфере налогов и сборов, его территориальные органы не имеют права издавать нормативные правовые акты по вопросам налогов и сборов. Данное положение является общим правилом, которое, однако, не означает, что федеральный законодатель лишен права наделить данный федеральный орган исполнительной власти отдельными полномочиями по изданию подзаконного нормативного правового акта по тому или иному вопросу, касающемуся организации деятельности налоговых органов по взиманию налогов и сборов, путем прямого указания таких полномочий в НК РФ. При этом на такие акты распространяются общие требования п. 1 ст. 4 НК РФ, предписывающие, что данные акты должны соответствовать нормативному акту большей юридической силы и не могут изменять и дополнять законодательство о налогах и сборах. Само по себе такое законодательное регулирование не выходит за пределы дискреционных полномочий федерального законодателя в налоговой сфере и не может рассматриваться как нарушающее конституционные права налогоплательщиков.

Минфин РФ в прямо указанных в НК РФ случаях имеет право на принятие нормативных правовых актов, а кроме того, может (обязан) давать разъяснения налогового законодательства (подп. 2 п. 1 ст. 21, п. 1 ст. 34.2 НК РФ). Данные полномочия финансового органа сходным образом урегулированы и в США. Как отмечает Д. Ларо, судья Налогового суда США, сложность и объем налогового законодательства побудили Конгресс США предоставить Министерству финансов – исполнительному органу, отвечающему за экономическое благополучие и финансовую стабильность США, – обширные полномочия, позволяющие выпускать постановления, разъясняющие Кодекс внутренних доходов в целях обеспечения соблюдения законодательства. Эти постановления могут носить законодательный характер (то есть выпускаться в рамках специальных полномочий, предоставленных Минфину Конгрессом, и иметь силу закона) либо разъясняющий характер (то есть выпускаться в соответствии с общими полномочиями на участие в нормотворчестве и разъяснять налогоплательщикам законодательные акты и правила). Тонкая грань между законодательным и разъясняющим характером постановлений Минфина – причина множества налоговых споров в федеральных судах США^[312].

Таким образом, в России имеет существенное значение роль разъяснений Минфина России и ФНС России. Это предопределено значительным объемом и сложностью современного налогового законодательства, в совокупности с высокой степенью централизации налоговых органов (ст. 2 Закона РФ «О налоговых органах Российской Федерации») и наличия у них контрольных и принудительных возможностей, а также по причине прямого установления обязанности налоговых органов учитывать в своей деятельности разъяснения Минфина РФ (в т.ч. подп. 5 п. 1 ст. 32 НК РФ). А.В. Демин справедливо отмечает, что ни в одной иной отрасли права институт официального толкования не получил такого практического значения^[313]. Соответственно, по вопросам, четко в законодательстве не урегулированным, до формирования устойчивой судебной практики указанные разъяснения играют особую роль в планировании частными субъектами своей деятельности. По этой причине в специальной литературе и в справочно–правовых системах весьма популярны публикации не только судебной практики, но и разъясняющих писем ФНС России (Минфина России), либо в виде неофициальных мнений должностных лиц данных органов исполнительной власти. Даже в том случае, если доступное для ознакомления разъяснение органа исполнительной власти будет противоречить сложившейся судебной практике, налогоплательщик, по меньшей мере, сможет понять, что ему, возможно, придется прибегнуть к судебной защите своих прав.

Иногда Минфин России (как, впрочем, и иные высшие федеральные органы исполнительной власти) в связи с наличием у них разъяснительных (разрешительных) полномочий условно называют «регулятором» в соответствующей сфере. С этой точки зрения представляет интерес постановление Президиума ВАС РФ от 26 июня 2012 г. № 1784/12. Суд, обосновывая свою позицию относительно правомерности действий налогоплательщика, сослался не только на нормы НК РФ, но и на позицию Минфина РФ, выраженную в письме от 18 октября 2011 г. № 03–07–10/15. Другой пример – в определении КС РФ от 16 июля 2013 г. № 1173‑О обоснование позиции проведено Судом через письмо Минфина РФ от 31 мая 2012 г. № 03‑06‑0501/66.

В связи с изложенным показательны сведения, приведенные Р. Польссоном применительно к шведской правовой системе: налоговые органы сами всегда следуют собственным рекомендациям, также и суды склонны принимать их во внимание, если участник спора, противостоящий налоговой администрации, не представил каких–либо веских контраргументов. Различные документы, издаваемые Государственной налоговой службой, в системе источников налогового права находятся ближе всего к теоретической литературе. Но все–таки их следует рассматривать как самостоятельный вид правовых источников, особенно в связи с тем, что такие документы, в частности, в налоговых органах воспринимаются в качестве основного источника знания о действующей норме[314].

Следует обратить внимание на одно обстоятельство. Орган власти, которому законодатель делегировал полномочие на принятие соответствующего нормативного правового акта, далеко не всегда оперативно исполняет это предписание закона. Например, в ст. 164 НК РФ, вступившей в силу с 1 января 2001 г. в составе гл. 21 НК РФ, установлены налоговые ставки по НДС, в том числе пониженная ставка – 10 % по некоторым видам продукции, описанным в данной статье общими выражениями (мясопродукты, рыбопродукты, хлебобулочные изделия, овощи, продукты детского и диабетического питания и пр.). С целью конкретизации видов продукции в п. 2 той же статьи предусмотрено, что коды видов продукции, перечисленных в данном пункте, в соответствии с ОКП и ТН ВЭД определяются Правительством РФ. Соответствующее постановление от 31 декабря 2004 г. № 908 «Об утверждении перечней кодов видов продовольственных товаров и товаров для детей, облагаемых налогом на добавленную стоимость по налоговой ставке 10 процентов» было принято Правительством и официально опубликовано в «Российской газете» 26 января 2005 г., то есть по прошествии более чем четырех лет с момента вступления в силу гл. 21 НК РФ.

Конституционный Суд РФ в определении от 9 апреля 2002 г. № 68‑О дал следующее разъяснение: пробел в законодательном регулировании, сохраняющийся в результате бездействия законодательных (представительных) органов государственной власти и представительных органов местного самоуправления в течение длительного времени, достаточного для его устранения, не может служить непреодолимым препятствием для разрешения спорных вопросов, если от этого зависит реализация вытекающих из Конституции РФ прав и законных интересов граждан.

С учетом приведенной правовой позиции КС РФ, несмотря на отсутствие до 31 декабря 2004 г. указанного постановления Правительства РФ, у лиц, реализовывавших товары, соответствующие обозначениям ст. 164 НК РФ, были все основания для применения пониженной ставки НДС. Представляется, что именно этот подход отражен в постановлении Президиума ВАС РФ от 3 ноября 2009 г. № 7475/09: суд счел законным обложение НДС по ставке 10 % реализации замороженных овощей в периоде до вступления в силу постановления Правительства РФ от 31 декабря 2004 г. № 908.

Интересное разъяснение дано в п. 20 постановления Пленума ВАС РФ от 30 мая 2014 г. № 33: п. 2 ст. 164 НК РФ установлена пониженная налоговая ставка 10 % при реализации продовольственных и других товаров отдельных наименований, а также предусмотрены полномочия Правительства РФ по определению кодов видов таких товаров в соответствии с ОКП и ТН ВЭД. При рассмотрении споров, касающихся обоснованности применения данной налоговой ставки, судам необходимо учитывать, что в силу п. 1 ст. 4 НК РФ при осуществлении указанных полномочий Правительство РФ не вправе вводить дополнительные основания ограничений на ее применение, которые прямо не вытекают из положений п. 2 ст. 164 НК РФ. В частности, применение налоговой ставки 10 % в отношении конкретного вида товара не может быть поставлено в зависимость от того, имела ли место реализация этого товара на территории Российской Федерации либо товар был ввезен на территорию Российской Федерации, поскольку из п. 2 ст. 164 НК РФ не вытекает возможность различного налогообложения операций с одним и тем же товаром в зависимости от приведенного критерия. Учитывая изложенное, для применения пониженной налоговой ставки достаточно, чтобы реализуемый (ввозимый) товар соответствовал коду, определенному Правительством РФ со ссылкой хотя бы на один из двух источников – ОКП или ТН ВЭД.

Следует, однако, учитывать, что пробел в законодательном регулировании, сохраняющийся в результате бездействия органов власти, может быть преодолен таким способом только для реализации прав и законных интересов частных субъектов. Исходя из ст. 2 Конституции РФ и приоритета прав и свобод частных субъектов, если имеет место пробел в нормативном регулировании в части полномочий органов власти, то это, вообще говоря, не может означать, что соответствующие права публичных субъектов существуют и могут быть реализованы и в отсутствие такого регулирования. Например, как разъяснено в постановлениях Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2010 г. № 11515/10 и от 10 мая 2011 г. № 16535/10, исходя из положений п. 15 ст. 7 Закона РФ «О налоговых органах Российской Федерации» налоговым органам предоставлено право контролировать выполнение кредитными организациями установленных НК РФ обязанностей в порядке, утверждаемом федеральным органом исполнительной власти, уполномоченным по контролю и надзору в области налогов и сборов, по согласованию с ЦБ РФ. Порядок контроля исполнения кредитными организациями данных обязанностей федеральным органом исполнительной власти, уполномоченным по контролю и надзору в области налогов и сборов, по согласованию с ЦБ РФ до настоящего времени не утвержден. На этом основании ВАС РФ пришел к выводу об ограниченности возможностей налоговых органов по контролю за кредитными организациями.

Но есть и примеры того, что явный пробел в законодательном регулировании не был истолкован высшим судебным органом в пользу частного субъекта. Так, исходя из постановления Президиума ВАС РФ от 16 апреля 2013 г. № 16929/12, в Федеральном законе от 24 июля 2009 г. № 212‑ФЗ «О страховых взносах…» есть общее указание о том, что органы контроля за уплатой страховых взносов имеют право предоставлять плательщикам страховых взносов отсрочки (рассрочки) погашения сумм задолженности по страховым взносам, пеням и штрафам в порядке и случаях, которые предусмотрены федеральным законом. Однако федеральное законодательство не предусматривает ни порядка, ни случаев предоставления таких отсрочек (рассрочек). По мнению ВАС РФ, к отношениям по изменению сроков уплаты страховых взносов в ГВБФ по аналогии неприменимы положения НК РФ, устанавливающие правила и основания изменения сроков уплаты налоговых платежей (гл. 9), несмотря на схожесть данных правоотношений.

Вообще говоря, непринятие публичной властью некоторого нормативного правового акта не может быт истолковано, как гражданско–правовое злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ). Исходя из постановления Президиума ВАС РФ от 15 июля 2014 г. № 5798/14 требование закона о принятии органом власти конкретных нормативных актов устанавливает обязанность, имеющую публично–правовой характер. Гражданский кодекс содержит правило о неприменении гражданских правоотношений к имущественным отношениям, основанным на властном подчинении, если иное не предусмотрено законом, а также разграничивает понятия прав и обязанностей (ст. 1, 2, 8–11). Принятие нормативного акта, даже если он направлен на урегулирование гражданских отношений, всегда относится к публично–правовой сфере. Невыполнение публичным органом его публичной обязанности в указанной сфере нельзя квалифицировать как злоупотребление гражданским правом. Помимо этого, квалификация судом чьих–либо действий или бездействия в качестве злоупотребления (нарушения) в любом случае исключена, если эти лица не привлечены к участию в деле и по этой причине не могут представить возражения в свою защиту.

Кроме того, несмотря на наличие общего запрета на прямое регулирование обязанности по уплате налога актами органов исполнительной власти (в том числе обоснованного в постановлении КС РФ от 11 ноября 1997 г. № 16‑П), в действительности по ряду налогов данные органы имеют значительные полномочия по косвенному регулированию размера налога, в том числе через установление учетной стоимости облагаемого имущества. Например, земельный налог в силу ст. 390, п. 1 ст. 391 НК РФ исчисляется исходя из кадастровой стоимости земельного участка. На основании п. 2 ст. 66 ЗК РФ кадастровая стоимость земельного участка определяется органами исполнительной власти. Другой пример: в соответствии с п. 1 ст. 3, п. 2 ст. 5 Закона РФ от 9 декабря 1991 г. № 2003‑1 «О налогах на имущество физических лиц» данный налог исчисляется исходя из инвентаризационной стоимости имущества. Распоряжение Правительства РФ от 12 марта 1992 г. № 469–Р «Об оценке строений, принадлежащих гражданам» предусматривает инвентаризационную оценку имущества органами исполнительной власти. В определении КС РФ от 24 ноября 2005 г. № 493‑О отмечается, что положения Закона РФ «О налогах на имущество физических лиц» устанавливают для исчисления суммы налога конкретную стоимостную характеристику облагаемого имущества в виде его инвентаризационной стоимости, рассчитываемую органами технической инвентаризации.

Указанное обстоятельство не означает, что частные субъекты не могут защитить свои права, как налогоплательщиков, при неверном определении органами исполнительной власти учетной стоимости (при ее несоответствии рыночной стоимости). В частности, кадастровая стоимость земельных участков может быть оспорена (определения КС РФ от 1 марта 2011 г. № 274‑О‑О – № 281‑О‑О, постановления Президиума ВАС РФ от 28 июня 2011 г. № 913/11 и от 15 декабря 2011 г. № 12651/11).

Также следует учесть, что вопрос регулирования налоговых правоотношений нормативными правовыми актами органов исполнительной власти существенно зависит от того, что включать в круг данных правоотношений. Например, в определении КС РФ от 15 января 2003 г. № 3‑О разъяснено, что законодателем именно в рамках законодательства о налогах и сборах установлены обязанности налогоплательщика по представлению в налоговый орган бухгалтерской отчетности в соответствии с Федеральным законом «О бухгалтерском учете», обеспечение в течение четырех лет сохранности данных бухгалтерского учета, а также ответственность за грубое нарушение правил учета доходов и (или) расходов и (или) объектов налогообложения (подп. 4 и 8 п. 1 ст. 23 и ст. 120 НК РФ).

Соответственно, не исключена квалификация в качестве налоговых тех правоотношений, в рамках которых организации (в основном – коммерческие) ведут бухгалтерский учет и представляют в налоговые органы бухгалтерскую отчетность. Но в этом случае неизбежен вывод – такие правоотношения в основном регламентируются нормативными правовыми актами Минфина РФ, которому соответствующее (практически неограниченное) право на нормативное регулирование предоставлено законодательством о бухгалтерском учете.

Кроме дискуссионного вопроса об отнесении обязанности по ведению бухгалтерского учета к обязанностям налогоплательщиков – организаций следует отметить и прямое влияние актов Минфина РФ на исчисление, например, налога на имущество организаций. Данный налог иногда называют «бухгалтерским», поскольку в силу п. 1 ст. 374 НК РФ им в общем случае облагается имущество, учитываемое на балансе в качестве объектов основных средств в порядке, установленном для ведения бухгалтерского учета. В п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 17 ноября 2011 г. № 148 «Обзор практики разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений главы 30 Налогового кодекса Российской Федерации» фактически признано, что изменение Методических указаний по бухгалтерскому учету основных средств (утв. приказом Минфина РФ от 24 декабря 2010 г. № 186н) повлекло изменение правил исчисления налога на имущество организаций. Таким образом, применительно к данному налогу законодатель косвенно делегировал полномочие по определению момента возникновения объекта налога и размера налога органу исполнительной власти – Минфину РФ.

Еще одна интересная категория актов высших органов исполнительной власти – «прогнозные», они позволяют предвидеть изменения законодательства с большой степенью вероятности. В их числе – Бюджетные послания Президента РФ Федеральному собранию «О бюджетной политике». Так, в п. 7 Бюджетного послания Президента РФ Федеральному собранию от 13 июня 2013 г. «О бюджетной политике в 2014 – 2016 годах» установлено, что необходимы дальнейшее упрощение налогового учета и его сближение с бухгалтерским учетом, повышение качества налогового администрирования, реализация мер по противодействию уклонению от налогообложения, в том числе с использованием оффшорных юрисдикций, а также завершение работы по внесению изменений в законодательство Российской Федерации в части, касающейся налогообложения имущества (в первую очередь недвижимого) и повышения фискальной нагрузки на собственников престижного, дорогого имущества.

Еще пример из серии «прогнозных» актов – одобряемые Правительством РФ «Основные направления налоговой политики Российской Федерации». Например, в п. 2.4 «Основных направлениях налоговой политики Российской Федерации на 2014 год и на плановый период 2015 и 2016 годов» (одобрено Правительством РФ 30 мая 2013 г.) установлено, что в целях повышенного налогообложения дорогих транспортных средств подготовлен проект федерального закона, предусматривающий установление с 1 января 2014 г. нормы, при которой сумма транспортного налога будет исчисляться с применением повышающих коэффициентов в отношении легковых автомобилей стоимостью от 5 млн. рублей. Впоследствии был принят Федеральный закон от 23 июля 2013 г. № 214‑ФЗ «О внесении изменений в статью 362 части второй Налогового кодекса Российской Федерации».

Региональные (местные) «прогнозные» акты также имеют место. Кроме того, что обычно они не содержат конкретных норм налогового права, в силу несущественных полномочий региональных (местных) органов власти на регулирование налоговых правоотношений, информация в данных нормативных актах, как правило, не оказывает значимого влияния на планирование деятельности частными субъектами.

Некоторые нормы действующего налогового законодательства также производят впечатление «прогнозных». Так, в п. 1 ст. 193 НК РФ предусмотрены ставки акциза раздельно на 2014 – 2016 годы (по многим позициям с их повышением на следующий год, либо даже на следующее полугодие). Однако это вовсе не означает, что налогоплательщик в 2014 году может иметь четкое представление о том, какие именно ставки акцизов будут применяться в 2016 году – имели место неоднократные примеры повышений ставок акцизов сверх «обещанных» в НК РФ. Таким образом, «прогнозные» налоговые акты высших органов исполнительной власти на практике зачастую оказываются точнее норм НК РФ, казалось бы, рассчитанных на конкретное будущее время.

В последнее время при разрешении споров в судах значительно возросла роль судебных актов и разъяснений высших судебных органов. В частности, как справедливо считает А.В. Демин, рассматривая оценочные понятия в налоговом праве, юридическая практика является вспомогательным источником налогового права. Норма с оценочным понятием может рассматриваться как своеобразное приглашение к нормотворчеству, законодатель при этом уступает часть своих полномочий правоприменителю[315]. При этом судебная практика высших судебных органов предусматривает правовые позиции, которые не могут игнорироваться иными правоприменителями в сходных ситуациях.

Современный квалифицированный юрист, как правило, анализирует не только нормативные правовые акты, но и соответствующие правовые позиции судов (используя для этой цели справочные правовые системы и сеть «Интернет»), а также ссылается на них при формулировании собственной позиции по конкретному вопросу. И.В. Цветков отмечает, что с практической точки зрения источники правового регулирования налоговых отношений можно разграничить на две большие группы: нормативные и судебные[316]. Тот же автор полагает, что де–юре правовая система России не является прецедентной, однако никто не станет спорить, что де–факто современный арбитражный процесс давно стал прецедентным[317]. Ж.–Л. Бержель приводит сведения о том, что и в романно–германских, и в англосаксонских правовых системах как закон, так и судебная практика с некоторого времени используются в качестве конкурирующих друг с другом и взаимодополняющих источников права. Даже если учесть, что такая характеристика закона и судебной практики не признается за ними всеми специалистами, она достаточно хорошо отражает конкретную важность этих феноменов в процессе формирования и эволюции права в разных странах[318].

Акты КС РФ практически всегда применялись на практике как источники права, поскольку в соответствии со ст. 6, 29, 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1–ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» правовые позиции данного Суда (в том числе по вопросам налогообложения) являются обязательными для всех субъектов права, а их преодоление при установлении нового правового регулирования недопустимо. Существенная часть профессионального сообщества уже давно оценивает акты КС РФ, именно как источники права[319]. Как отмечает Л.В. Власенко, в последнее время КС РФ использует в своих актах применительно к правовым позициям термин «нормативно–доктринальный подход». Это, в частности, свидетельствует о том, что правовые позиции КС РФ, по мнению данного Суда, являются нормативными, то есть имеющими регулятивное значение и претендующими на роль источника налогового права[320].

Исключительно важную роль также играют решения ВС РФ и ВАС РФ по вопросам налогообложения. В силу ст. 304 АПК РФ одним из оснований для изменения или отмены в порядке надзора судебных актов арбитражных судов является нарушение единообразия в толковании и применении арбитражными судами норм права. Т.А. Гусева отмечает, что, несмотря на отсутствие официального признания судебного нормотворчества в качестве источника российского права, оно фактически существует на уровне высших российских судов. Если с позиции обязательности рассматривать решения любых российских судов, то мы увидим, что определенные признаки обязательности для нижестоящих судов присущи лишь судебным постановлениям высших российских судов[321]. Представляет интерес и позиция С.В. Запольского: суды и другие правоприменительные органы не только вправе, но и обязаны формировать системы (ряды) правовых позиций как одно из средств обеспечения единообразной судебной практики[322]. Л.В. Власенко приводит существующую точку зрения, в соответствии с которой судебный прецедент в налоговом праве есть совокупность налоговых правовых позиций[323]. Кроме того, О.Ю. Соминым высказывается справедливое мнение о том, что постановления ВАС РФ по своей сути – акты инструктивного характера, предназначенные для применения судьями. Таким образом, правовая позиция, выраженная в постановлениях ВАС РФ, может формально рассматриваться, как норма для судей[324].

Таким образом, актуальная правовая позиция КС РФ (ВС РФ, ВАС РФ) – это норма для судей, а актуальная правовая позиция ФНС России (Минфина России) – норма для сотрудников налоговых органов. Принципиальное отличие в том, что суды могут преодолеть правовую позицию налогового (финансового) органа, но не наоборот.

Следует согласиться и с подходом А.Н. Верещагина: в странах общего права суды, решая дела, не декларируют создание прецедента (то есть новой нормы, рассчитанной на будущее применение) в качестве своей первостепенной задачи. Таковой задачей для них является решение правового спора между конкретными сторонами, а создание нормы (или, чаще всего, модификация существующих норм) является лишь побочным результатом, о возможности которого судьи, строго говоря, даже не обязаны задумываться. С другой стороны, было бы по меньшей мере самообманом полагать, будто Верховный Суд или Президиум ВАС, вынося решение по конкретному спору, где существует некая правовая коллизия, не учитывают того, каков будет общий эффект этого решения. Работающим там судьям прекрасно известно, что вынесенный ими вердикт будет внимательно изучен нижестоящими судами и иными правоприменительными органами, которые последуют ему в аналогичных делах[325].

Обязанность судов по формированию системы (рядов) правовых позиций во многом предопределена отсутствием у суда права на отказ от рассмотрения спора, относящегося к его компетенции. Если законодатель, как показывает практика, может длительное время бездействовать и уклоняться от адекватного урегулирования требующих этого общественных отношений, то у суда возможности бездействовать нет. В случае подачи заинтересованными лицами иска (заявления), вне зависимости от наличия и ясности соответствующих норм права суд обязан в установленный срок вынести решение по делу. Таким образом, недостаточность (неточность) нормативного регулирования актуальных общественных отношений неизбежно порождает системы (ряды) судебных правовых позиций в силу активности субъектов права, требующих у суда разрешении спора и связанности суда сроками рассмотрения дел. Существующая на сегодняшний день разветвленная система правовых позиций КС РФ, ВАС РФ и ВС РФ, во многом является результатом как фрагментарности новейшего налогового законодательства, принятого в начале 90–х годов, так и недостаточной точности и системности современных налоговых норм. Свою роль сыграл и ранее имевший место принудительный «перенос» в суды дел, которые на сегодняшний день уже не требуют обязательной судебной процедуры (в т.ч. взыскание всех доначислений с индивидуальных предпринимателей, а также штрафов с организаций до 1 января 2007 г.). По тексту настоящего учебного пособия неоднократно упоминаются продолжающие сохранять актуальность акты высших судебных органов, особенно КС РФ, принятые десять и более лет назад.

С принятием постановления КС РФ от 21 января 2010 г. № 1‑П позиция о наличии в нашей стране прецедентного права получила новый импульс. Суд отметил, что в российской судебной системе толкование закона высшими судебными органами оказывает существенное воздействие на формирование судебной практики. По общему правилу, оно фактически – исходя из правомочий вышестоящих судебных инстанций по отмене и изменению судебных актов – является обязательным для нижестоящих судов. В постановлении КС РФ от 5 марта 2013 г. № 5‑П разъяснено, что вытекающее из конституционных принципов правового государства, верховенства закона и юридического равенства требование определенности правового регулирования предполагает, что механизм его действия должен быть понятен субъектам соответствующих правоотношений из содержания конкретного нормативного положения или системы находящихся в очевидной взаимосвязи нормативных положений. Однако не исключаются случаи, когда необходимая степень определенности правового регулирования может быть достигнута путем выявления более сложной взаимосвязи правовых предписаний, в том числе с помощью даваемых ВС РФ и ВАС РФ разъяснений по вопросам судебной практики (ст. 126 и 127 Конституции РФ), целью которых является устранение неопределенности нормы применительно к конкретной сфере общественных отношений.

В ч. 1 ст. 3 и в ст. 5 Федерального конституционного закона от 4 июня 2014 г. № 8‑ФКЗ установлено, что с 6 августа 2014 г. разъяснения по вопросам судебной практики применения законов и иных нормативных правовых актов арбитражными судами, данные Пленумом ВАС РФ, сохраняют свою силу до принятия соответствующих решений Пленумом ВС РФ. Однако, ст. 1 Федерального закона от 28 июня 2014 г. № 186‑ФЗ с той же даты, с 6 августа 2014 г., предусмотрена новая редакция абз. 7 ч. 4 ст. 170 АПК РФ: в мотивировочной части решения могут содержаться ссылки на постановления Пленума ВС РФ и сохранившие силу постановления Пленума ВАС РФ по вопросам судебной практики, а также на постановления Президиума ВС РФ и сохранившие силу постановления Президиума ВАС РФ.

Таким образом, до прямой отмены правовых позиций ВАС РФ, изложенных в постановлениях Президиума, они будут также актуальны в работе арбитражных судов, как и постановления Пленума. Вопрос же об актуальности информационных писем Президиума ВАС РФ пока остается открытым, хотя, следует полагать, они продолжат оказывать влияние на практику арбитражных судов до изменения позиции на уровне ВС РФ (КС РФ).

Согласно п. 5 ч. 3 ст. 311 АПК РФ определение либо изменение в постановлении Пленума ВС РФ или в постановлении Президиума ВС РФ практики применения правовой нормы, если в соответствующем акте ВС РФ содержится указание на возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в силу данного обстоятельства, может служить основанием для пересмотра вступившего в законную силу судебного акта по правилам гл. 37 АПК РФ (при истечении не более чем шестимесячного срока со дня вступления в законную силу последнего судебного акта по делу – ч. 3 ст. 312 АПК РФ, постановление Президиума ВАС РФ от 25 сентября 2012 г. № 5183/12). Примеры попыток такого пересмотра приведены в т.ч. в постановлениях Президиума ВАС РФ от 16 ноября 2010 г. № 10914/09, от 24 мая 2011 г. № 7854/09.