Проблемы «коллизионного» подхода

При рассмотрении вопросов арбитрабельности в контексте российского права, становится очевидной проблема правовой неопределенности при разрешении вопроса о компетенции арбитража в спорах против компании-банкрота. Можно сделать вывод о том, что вопрос действительности арбитражного соглашения, а, следовательно, и вопрос арбитрабельности может в той или иной ситуации решаться на основе норм различных правовых систем (например, вопросы формы и содержания арбитражного соглашения могут регулироваться российским правом как lex causae, а вопросы правосубъектности его сторон в контексте действительности – финляндским правом как личным законом). Более того, сами стороны внешнеторгового контракта, зачастую, до возникновения спора в арбитраже, не могут с точностью предугадать нормы какого права выберет арбитраж для решения вопроса о действительности арбитражного соглашения в том или ином случае (при отсутствии явно выраженного соглашения сторон о выборе применимого права). При применении к действительности арбитражного соглашения российского права как материального права (без коллизионных норм) возможна ситуация, когда арбитражное решение может быть вынесено против неправосубъектного (по своему личному закону) лица. Кроме того, применение норм иностранного права о правосубъектности международным коммерческим арбитражем может привести к ситуации, когда на территории Российской Федерации будут применяться нормы публичного права зарубежного государства (нормы законодательства о банкротстве), что противоречит международно-правовому принципу суверенитета государств. Еще одна проблема «коллизионного» подхода при определении права, применимого к действительности арбитражного соглашения и его юридической обязательности для сторон, подписавших соответствующее соглашение – проблема правопреемства по обязательствам из арбитражного соглашения. Неясно, какое право должно применяться международным коммерческим арбитражем для установления надлежащего ответчика по делу в том случае, если права и обязанности по соответствующему внешнеторговому контракту были переуступлены другому лицу: материальное право, применимое к контракту и арбитражному соглашению либо личное право стороны спора? Выше уже говорилось о том, в ряде государств имущественные права и обязанности компании-банкрота переводятся в порядке правопреемства компании Estate (особая компания, управляющая конкурсной массой) при сохранении правосубъектности компании-банкрота. При решении вопроса о компетенции арбитража, часто возникает проблема установления объема передаваемых в порядке правопреемства прав для определения того, кто является стороной арбитражного соглашения (права и обязанности по которому были переданы в связи с введением процедуры несостоятельности в отношении первоначального участника соглашения), и, следовательно, надлежащим ответчиком по делу в арбитраже.

Существует необходимость установления и применения универсальных положений о действительности арбитражного соглашения (в том числе, об арбитрабельности соответствующего спора) без привязки этих правил к правовой системе того или иного государства. Такие универсальные положения позволили бы международному коммерческому арбитражу принимать решение о наличии объективной и субъективной арбитрабельности на основании единой системы критериев, которая: 1) не была бы привязана к какой-то национальной системе права, и 2) не основывалась бы на коллизионных нормах, в том числе в части определения правоспособности сторон, а представляла бы собой целостную систему норм «прямого действия».