Злоупотребление седативными веществами 2 страница
Самое важное — это изменение собственно наркотического эффекта. Вначале падает интенсивность «прихода», для достижения прежнего состояния больные продолжают повышать дозы. До какого-то момента это помогает, а затем уже ничто ни в каких дозах не может воссоздать прежний «приход».
Больные начинают выискивать способы получения прежнего эффекта, чтобы хотя бы на короткий момент воспроизвести прежнее состояние эйфории. Они принимают наркотик в одиночестве, исключив все раздражители, в тишине, темноте, приняв удобную позу, чтобы потом в движении не «ломать кайфа». Стараются быть в тепле, часто — еще в постели или зайдя в теплое помещение; пьют горячую воду, садятся в теплую ванну. Запивают наркотик небольшим количеством вина — это, давая нужный эффект, удлиняет и вторую фазу действия наркотика. Специально занижают дозу или поступают в больницу с тем, чтобы потом лучше чувствовать прежнюю дозу. Начинает качественно меняться и вторая фаза действия наркотика. Постепенно эффект блаженного покоя, сопровождавшийся двигательной вялостью и грезоподобными фантазиями, заменяется эффектом стимуляции. Если в I стадии болезни пациент был бодр и подвижен до инъекции, но вял и заторможен после нее, то, начиная со II стадии заболевания, постепенно он становится вялым, бессильным до инъекции и бодрым, деятельным и оживленным после нее. Особенно стимулирующий эффект нагляден при героинизме. При кодеинизме наркотический эффект также трансформируется, но это более наглядно в первой фазе действия. Вторая же фаза, по-прежнему оставаясь стимулирующей, слабеет и укорачивается.
Снотворный эффект — третья фаза действия разовой дозы опиатов — исчезает во II стадии. К III стадии заболевания действие наркотика становится прочно извращенным, и без дополнительной наркотизации иногруппным наркотиком вернуть первоначальный эффект не удается.
Ïñèõè÷åñêîå âëå÷åíèå èíòåíñèâíî. Ïðåäñòàâëåíèå ñàìîãî áîëüíîãî îá èíòîêñèêàöèè êàê åäèíñòâåííî êîìôîðòíîì ñîñòîÿíèè, îáåñïå÷èâàþùåì «íîðìó», ìàêñèìàëüíî âîçìîæíóþ ïñèõè÷åñêóþ ðàáîòîñïîñîáíîñòü, ñôîðìèðîâàëîñü.
Помимо новой формы потребления, меняющейся формы опьянения и высокой толерантности — симптомов, входящих в структуру синдрома измененной реактивности, помимо обсессивного влечения и способности к психическому комфорту в интоксикации — симптомов, входящих в структуру синдрома психической зависимости, II стадия опиомании характеризуется появлением синдрома зависимости физической.
Синдром физической зависимости выражается компульсивным влечением, способностью к физическому комфорту в интоксикации и абстинентным синдромом.
Компульсивное влечение при опиизме отличается более высокой интенсивностью, чем при алкоголизме, гашишизме и злоупотреблении снотворными. Появившееся компульсивное влечение теперь определяет всю дальнейшую жизнь больного наркоманией, не оставляя по существу места ничему другому. В отличие от алкоголизма и злоупотребления другими седативными препаратами компульсивное влечение при опиоманиях существует только в двух видах — возникающем вне интоксикации и входящем в структуру абстинентного синдрома. Третий вид компульсии — в интоксикации — отсутствует. Опийное опьянение не сопровождается утратой контроля за количеством потребляемого наркотика. Лишь по неведению больных происходят несчастные случаи. Это бывает, когда они достают героин вместо морфина и не знают эквивалентной дозы; когда они путают в вычислениях концентрации при домашнем приготовлении из опия-сырца; когда не знают, что перерыв в наркотизации ведет к падению толерантности и в ремиссии вводят себе прежнюю дозу. Следует сопоставить факты отсутствия компульсивного влечения в интоксикации и сохранность количественного контроля у опиоманов с отсутствием у них же амнестических форм интоксикации.
Способность опиомана ограничивать себя дозой, достаточной для получения желаемого эффекта, говорит о сохранности функции контроля — высшей функции сознания. Об интактности высшей психической деятельности свидетельствует и отсутствие амнезий. Таким образом, опийная острая интоксикация качественно менее искажает мозговые функции. Доказательством этого является и относительная интеллектуальная сохранность опиоманов спустя даже десятилетия болезни.
Если при барбитуромании можно наблюдать значительное интеллектуальное снижение в течение 1-го года злоупотребления, при злоупотреблении более мягкими снотворными средствами и транквилизаторами — спустя 3—5 лет, при алкоголизации — спустя 5—10 лет, то опиоманы в наших наблюдениях с длительностью заболевания более 20 лет не обнаруживали признаков органического снижения интеллекта. Для больных опиоманией были характерны слабость психических функций, затруднение мобилизации, концентрации внимания, неспособность к напряжению для выполнения продолженного задания. Однако качество мышления при должной степени сосредоточения оказывалось достаточным. Об интеллектуальной сохранности опиоманов свидетельствуют все специалисты, занимавшиеся этим вопросом.
Способность достижения состояния физического комфорта в интоксикации становится наглядной во II стадии. Говоря об извращении действия наркотика во II стадии болезни, мы обратили ваше внимание на то, что наркоман до инъекции вял, энергичен, но при введении необходимой дозы — собран и работоспособен. Нужно сказать, что работоспособность в интоксикации — не иллюзия самого больного. Объективные показатели, сведения с производства это подтверждают. В интоксикации наркоманы чувствуют прилив энергии. Они рассказывают, как, например, собравшись группой у одного из них дома, после приема достаточной дозы, испытывая потребность что-либо делать, убрали квартиру, постирали — «все делаем хорошо, весело и быстро». Состояние стимуляции, вызываемое у опиомана во II стадии болезни его привычной дозой, напоминает маниакальное эмоциональной приподнятостью, психической и двигательной подвижностью; при этом качество продукции не ухудшается. Однако за этот прилив сил опиоман платит страданиями абстиненции.
Àáñòèíåíòíûé ñèíäðîì ôîðìèðóåòñÿ ïîñòåïåííî. Ôàçîâûé õàðàêòåð îïèéíîãî àáñòèíåíòíîãî ñèíäðîìà íå îïèñàí â ëèòåðàòóðå, âåðîÿòíî, ïîòîìó, ÷òî ïðîöåññ ïîëíîãî ðàçâèòèÿ àáñòèíåíòíîãî ñèíäðîìà çàíèìàåò î÷åíü êîðîòêèé ïåðèîä âðåìåíè. Ðåäêî áîëåå ìåñÿöà ïðîõîäèò îò òîãî äíÿ, êîãäà, ñëó÷àéíî ëèøèâøèñü ìîðôèíà, áîëüíîé óçíàåò ïåðâûå ñîìàòîâå-ãåòàòèâíûå ïîñëåäñòâèÿ ëèøåíèÿ äî òîãî âðåìåíè, êîãäà, âíîâü îêàçàâøèñü áåç íàðêîòèêà, îí ïîëó÷àåò ïîëíîå ïðåäñòàâëåíèå î òîì, ÷òî òàêîå «ëîìêà» (æàðãîííîå íàçâàíèå ñèíäðîìà àáñòèíåíöèè).
Непрерывная героинизация может спустя 7—10 дней привести к абстинентному синдрому. При кодеинизме для этого требуется 1—2 мес, при употреблении опия-сырца в бытовой манере (в Азии) — 2—5 лет. При алкоголизме этот же процесс становления абстинентного синдрома занимает от 2 до 5 лет [Пятницкая И. Н., 1961].
Еще одно обстоятельство, на наш взгляд, часто мешает исследователям заметить постепенный характер развития абстинентного синдрома. Как правило, в период формирования абстинентного синдрома наркотизация уже непрерывна, больные стремятся к очередной инъекции под влиянием синдрома психической зависимости («чего-то не хватает», обсессивное влечение к наркотику), удовлетворяя свою потребность в ближайшие часы. Только стечение обстоятельств вынуждает их обходиться без наркотика более дня — тогда они узнают меру своей физической зависимости. Это происходит во многих случаях уже тогда, когда патогенетические механизмы абстинентного синдрома полностью сформировались.
Первая фаза абстинентного синдрома включает признаки психической зависимости: влечение к наркотику, состояние неудовлетворенности, напряженности. Кроме того, появляются первые знаки со стороны вегетативной сферы: расширение зрачков, зевота, слезотечение, насморк с чиханьем, временами — гусиная кожа. Исчезает аппетит, и если это состояние развивается в вечерние и ночные часы, то больной не может заснуть. Первая фаза абстинентного синдрома появляется через 8—12 ч после последней инъекции наркотика.
Первой фазой абстинентный синдром может ограничиваться после 2—3 нед прерывистой наркотизации. Если больной вынужден прервать злоупотребление, абстиненция представлена только описанными выше явлениями, проходящими в течение 3—5 дней. Больной может и не догадаться, что переживаемое им состояние — первые признаки будущей «ломки». При продолжении наркотизации происходит дальнейшее формирование абстинентного синдрома — появление следующей, второй фазы.
Вторую фазу абстинентного синдрома характеризуют чувство озноба, сменяющееся чувствами жара; приступы потливости и слабости, гусиная кожа (постоянно). У многих возможен подъем температуры тела, обычно в пределах 37,5—38,5 °С. Сначала в мышцах спины, потом ног, шеи и рук появляется ощущение неудобства. Возникает желание потянуться, больные становятся двигательно беспокойными. Мышцы тела напряжены и чувствуются так, как мышцы в ноге, «когда отсидишь ногу».
Во второй фазе абстиненции появляется описанный нами [Пятницкая Н. И., 1975] симптом, который неизвестен в литературе: боль в межчелюстных суставах и жевательных мышцах, усиливающаяся в начале еды, когда больной пытается поесть, или при мыслях о еде. Это чувство знакомо и некоторым здоровым людям: оно мгновенно и скоропреходяще возникает при еде соленого или острого. Это же ощущение бывает при выздоровлении после тяжелой болезни.
Во второй фазе симптомы первой фазы не исчезают, а напротив, усиливаются. Зрачки остаются широкими, кайма радужки — узкой. Чиханье учащается, становится пароксизмальным. По словам больных, «чихаешь по 50—100 раз без перерыва». Зевота интенсивная, «сводит челюсти». Слезотечение продолжается, появляется и слюнотечение. Некоторые больные с истерическими чертами демонстративно держат платок у рта, не глотая избыточно выделяющуюся слюну. Однако до самого тяжелого периода абстиненции остается еще несколько часов. Симптомы второй фазы становятся выраженнее к середине 2-х суток лишения.
Третья фаза абстинентного синдрома возникает в длиннике болезни к концу месяца формирования абстинентного синдрома. Если она сформировалась, то симптомы ее выражены к концу 2-х суток отнятия наркотика. Она характеризуется субъективно самым тяжелым симптомом — мышечными болями. Мышцы спины, конечностей, реже шеи «сводит», «тянет», «крутит». У небольшой части больных бывают судороги периферических мышц (икроножных, стопных и пр.). Потребность двигаться высока. В начале движения болезненные мышечные ощущения ослабевают, но потом становятся еще более тяжелыми. Больные не могут найти себе места, ложатся, встают, вновь ложатся, крутятся в постели. В последние 2—3 года больные жалуются не только на мышечные боли, но и на боли в костях и суставах. Причина усложнения симптоматики нам неясна. Может быть, надо искать связь с ростом болезней опорно-двигательной системы в населении (экологические, биологические изменения в популяции?) или с преобладающим в сравнении с другими опиатами распространением героина. Нельзя также исключить коллективное самовнушение: «У всех болят кости, я тяжело страдаю, следовательно, мои кости болят тоже». Больные напряжены, настроение становится недовольно-злобным и, как правило, депрессивным, с переживаниями безнадежности и бесперспективности. Эта депрессия — симптом самостоятельный, а не реактивно возникающий в результате тяжести состояния, поскольку длится и по выходе из абстиненции, при хорошем физическом самочувствии. Тревожность мы не наблюдали при чистой опиомании. Помимо этих двух симптомов — мышечно-костных болей и аффекта напряженной, злобной дисфорической депрессии, третья фаза характеризуется наивысшим развитием симптомов двух предыдущих фаз. Исключение составляет лишь изменение влечения к наркотику, которое становится компульсивным. Об обсессивности говорить не приходится. В этом состоянии больные совершают тяжелейшие правонарушения вплоть до насилий, убийств.
Четвертая фаза абстинентного синдрома, возникающая на 3-й сутки отнятия, отличается от третьей только включением одного нового симптома — диспепсических явлений. Вначале появляются боли в животе — кишечнике, а не в желудке в отличие от барбитуровой абстиненции. Через несколько часов возникают рвота (не обязательная и одно- или двукратная) и понос. Понос —до 10—15 раз в сутки, сопровождается тенезмами. Иногда понос возникает на 4—5-е сутки. По достижении четвертой фазы опийный абстинентный синдром выражен полностью и нелеченый с этой симптоматикой при отсутствии наркотика существует до 5—10 дней.
Абстинентный синдром на высоте своего развития характеризуется, кроме того, умеренной гипертензией (до 130—145/ 90—110 мм рт. ст.), тахикардией (до 90—110 в 1 мин) и гипергликемией («ложный диабет») натощак с высокой и замедленной сахарной кривой, повышенной свертываемостью крови — адреналовыми знаками, характерными и для опийной интоксикации этой стадии болезни. Как показали наблюдения, некоторые больные наркоманией, вводившие опиаты внутривенно, испытывают жестокий зуд вен в апогее абстиненции — «хочется зубами вырвать». Этот симптом, как мы отмечали выше, характерен для компульсивного влечения.
По ослаблении абстинентного синдрома его симптомы также исчезают группами, соответствующими фазам. Порядок исчезновения групп симптомов (за редким исключением) обратный порядку появления. Такое последовательное появление групп симптомов и содружественное их исчезновение соответствует клинической картине других наркоманий. Некоторые симптомы сохраняются много дольше других. Проследить время исчезновения обсессивного влечения не удается.
Обычно мы наблюдаем больных с полностью сформированным абстинентным синдромом, состоящим из последовательно присоединяющихся друг к другу на протяжении 3 сут четырех фаз. Но с распространением наркотизации учащаются случаи, когда мы видим абстинентный синдром, ограниченный второй или даже первой фазой, — абстинентный синдром на этапе формирования. Здесь возможны, особенно в общей врачебной практике, диагностические ошибки: наркоманы в первой и второй фазах абстинентного синдрома оцениваются как инфекционные (гриппозные) больные, больные с диэнцефаль-ным кризом, психопатической декомпенсацией и т. п.
Течение абстинентного синдрома графически можно представить в виде параболы, верхняя часть которой занимает промежуток до 10 дней. Больные не могут есть, масса тела снижается на 10—12 кг, не спят ночью, иногда наступает кратковременное забытье днем. К курению испытывают отвращение, начиная, не могут докурить сигарету до конца, курение в абстиненции — признак тайного приема наркотика.
Тяжесть абстиненции пропорциональна давности опиизма и величине дозы.
Абстиненция вызывает обострение сопутствующих заболеваний. Следует добавить, что и течение абстинентного синдрома искажается, если больной страдает каким-либо соматическим заболеванием. Абстиненция обязательно выявляет locus minoris resistentia и вызывает соответствующую декомпенсацию. Часто только в абстиненции пациенты узнают о существующих у них болезнях. Так, у лиц с легочной дисфункцией (туберкулез, бронхоэктатическая болезнь) возникает одышка, при астме учащаются приступы. Заболевания желудочно-кишечного тракта (язва, энтероколит в анамнезе) приводят к изнурительным рвоте и болям не только в кишечнике, но и в желудке. Последнее может необоснованно наводить на подозрение о по-линаркотизме, дополнительной барбитуризации (см. далее). Диспепсические явления у таких больных могут возникнуть в 1-е сутки абстинентного синдрома. Наиболее опасна сердечнососудистая декомпенсация. Редкие случаи смерти в опийной абстиненции во II стадии болезни вызываются обычно ею.
Любопытен следующий факт, относящийся не только к ят-рогенной наркомании: если наркотизация своим истоком имела физические страдания, давно прошедшие, то в абстиненции соответствующие болевые ощущения оживают. Эти своеобразные, напоминающие фантомный синдром боли неинтенсивны, они наблюдаются и у больных, искренне желающих лечиться, хотя исключить функциональный механизм их появления нельзя.
Летом и в очень сильные морозы абстинентный синдром протекает легче и короче. В летнее время многие наркоманы пытаются прекратить наркотизацию самостоятельно, так как влечение менее интенсивно. «Зимние дозы» обычно выше «летних». В некоторых ситуациях, вызывающих острый страх, напряжение, наркоман, оказавшись без наркотиков, может не почувствовать «ломки». Например, такие случаи бывают при бегстве, спасении от преследования бывших друзей-уголовников или милиции, при неожиданной экстренной хирургической операции. В то же время состояние нервозности, переживание конфликта (эмоции пассивные) требуют повышения обычных доз, ускоряют появление абстиненции, что характерно, например, для ситуации ареста.
Как сообщают, легко и без медикаментозной помощи протекает абстиненция в добровольных коммунах бывших больных наркоманией, куда они поступают с твердым желанием отказаться от наркотика и где этот отказ протекает в обстановке религиозной экзальтации и духовного подъема.
Для героиновой абстиненции характерна большая острота, меньшая, чем при морфинизме, длительность. Однако при героинизме мы часто видим волнообразный возврат абстинентной симптоматики в течение первых 2—3 мес, что делает желательной длительную госпитализацию.
Кодеиновая абстиненция несколько отлична от морфинной, она развивается медленнее, достигая высоты на 5—6-е сутки, менее интенсивна, но более длительна. Аффект при кодеиновой абстиненции менее выражен, депрессия незначительна. Зачастую психическое беспокойство отсутствует. Диспепсические явления и острота болей в мышцах выражены не столь сильно. Однако тягостные мышечные ощущения и такие симптомы, как наблюдаемый нами симптом болей в межчелюстных суставах и вазомоторные явления (насморк, чиханье, слезо- и слюнотечение), акцентированы.
L. Kolb и A. Himmelsbach (1938) предложили количественную оценку тяжести абстиненции по 4-балльной шкале. Используя эту систему оценки, можно прийти к выводу о том, что если большинство отдельных симптомов при кодеиновой абстиненции набирает меньше баллов, чем при морфинной, и сутки морфинной абстиненции «весят» больше, то сумма всех баллов на протяжении всей абстиненции за счет длительности абстиненции кодеиновой в обоих случаях одинакова. То же можно сказать о метадоновой абстиненции. При героиновой и суточная «весомость», и суммарная за весь период абстиненции выше, чем при морфийной.
В обратной последовательности исчезновения симптомов опийной абстиненции есть исключения. Анорексия исчезает сразу же за спадом интенсивности мышечных болей, обозначая кризис в течении абстинентного синдрома, сменяясь прожорливостью (с предпочтением жирного и сладкого). Это зачастую ведет к повторному появлению болей в кишечнике и поносу, хотя и менее выраженным. Возвращение мышечных болей возможно при раннем назначении трудового режима, слезотечения и чиханья — при переохлаждении. Депрессивное настроение также длится еще до 2—3 нед, сосуществуя с такими остаточными знаками абстинентного синдрома, как единичное чиханье, сведение жевательных мышц во время еды, редкие и кратковременные приступы озноба или потливости. За течением абстиненции можно наблюдать по снижению мидриаза, частоты чиханья, по появлению гипербулии и влечения к курению. Это объективные признаки улучшения, хотя некоторые пациенты продолжают предъявлять обильные жалобы.
Самым длительным симптомом является обсессивное влечение к наркотику. Это, вероятно, следует расценивать не как абстинентный признак, а как симптом заболевания, не исчезающий в процессе купирования абстинентного синдрома. Опыт показывает, что психическая зависимость от наркотика сохраняется неопределенно долго, и срок стационирования, принятый для этих больных в нашей стране, явно недостаточен. В американских учреждениях для наркоманов минимальная изоляция длится 6 мес.
Остаточными проявлениями абстиненции являются:
• периодически возникающее компульсивное влечение к наркотику;
• подавленное настроение, состояние неудовлетворенности;
• повышенный аппетит;
• неустойчивый ритм сна, кратковременный сон, иногда бессонные ночи. Эти четыре признака являются остаточными и при абстиненции злоупотребляющих другими седативными препаратами;
• единичное чиханье;
• периодический озноб или потливость;
• боль в межчелюстных суставах в начале еды;
• неспособность к психической и физической нагрузке. Эти остаточные симптомы, более выраженные по утрам,
могут существовать до 2—3 нед. Таким образом, нелеченый опийный абстинентный синдром может длиться до 1,5—2 мес. Период остаточных явлений есть состояние неустойчивого равновесия, когда малейшая нагрузка (последствия булимии или физического труда) может вести к возвращению абстинентных признаков, хотя, разумеется, меньшей интенсивности. Особенно легко возникают депрессия и компульсивное влечение к наркотику — для этого достаточно незначительных переживаний. Спонтанные рецидивы в этот период — частое явление, причина их в стремлении изменить свое настроение.
Таким образом, длительность собственно абстинентного синдрома, его остаточных явлений (состояния неустойчивого равновесия) и время, необходимое для того, чтобы больной наркоманией научился жить вне наркотизации, — все это обусловливает срок изоляции опиоманов во IIстадии болезни не менее 4 мес.
Длительность IIстадии морфинизма и кодеинизма со времени появления синдрома физической зависимости 5—10 лет, при героинизме — не более 5 лет.
Стадия III опиомании. В этой стадии зависимости выражены не только наркоманический синдром, но и последствия хронической интоксикации. Однако качество наркоманиче-ского синдрома иное в сравнении с тем, что мы наблюдали во IIстадии. Героинисты обычно не доживают до IIIстадии, они умирают от передозировок, от введенной неизвестной смеси уличного «героина», от соматоневрологических расстройств, инфекций, несчастных случаев. Часты самоубийства, поскольку героиновая депрессия (см. ниже) особенно тяжела. Уцелевшие приходят к полинаркотизму (снотворные средства, алкоголь) — здесь смерть наступает от сердечно-сосудистой и острой дыхательной недостаточности.
Подобно тому, как это видно в клинической картине других форм наркотизма, признаки психической зависимости в условиях непрерывной наркотизации подавлены признаками зависимости физической.
В IIIстадии опиомании наблюдается изменение симптоматики, входящей в синдром измененной реактивности. Форма потребления остается систематической, толерантность падает и резко меняется форма интоксикации.
Большинство больных в IIIстадии отмечают снижение доз. Они уже не могут ввести себе прежнего количества наркотика, комфортно переносившегося ранее. Прежняя доза вызывает у них долго продолжающееся состояние слабости. Однако это снижение толерантности незначительно, примерно на '/з прежней дозы, и не бросается в глаза, как, допустим, при алкоголизме, где падение толерантности может достигать уровня ниже изначального, физиологического. Вероятно, поэтому падение толерантности при опиизме не нашло отражения в литературе.
Наиболее рельефный признак перехода болезни в IIIстадию — очередное изменение действия наркотика. Если в I стадии оно было седативным, с сохраняющимися физиологическими эффектами, если во IIстадии по исчезновении физиологических эффектов превращалось в стимулирующее (хотя некоторое время и при увеличении дозы могло быть седативным), то в IIIстадии опиомании действие наркотика на больного исключительно тонизирующее.
После приема наркотика по миновании «прихода» в начале «волокуши» больной торопится поесть и закурить. На этом этапе заболевания аппетит резко нарушен, больной ест только при первом действии наркотика. Вкус избирателен, с предпочтением сладкого и жирного. Курение также не дает удовольствия на спаде действия наркотика, кроме того, папироса в начале действия наркотика усиливает «волокушу». Стимуляция столь незначительна в сравнении с бывшей во II стадии, что правильнее говорить о тонизирующем действии опиатов в IIIстадии болезни. Однако клиницисты отмечают в течении заболевания лишь исчезновение эйфорического действия опиатов. В дальнейшем, по их мнению, опиаты способны только купировать абстинентный синдром, поддерживая физическую зависимость. Это неверно. Для купирования абстиненции необходимо примерно ]/s—Vio постоянной дозы, употребляемой больным наркоманией. Они это хорошо знают. На вопрос, какая доза нужна, чтобы не было «ломки», больные называют количество, намного меньшее обычно принимаемого. Таким образом, необходимая и достаточная дозы резко отличаются друг от друга.
Для чего же необходима достаточная доза? Она нужна для состояния комфортности — признака физической зависимости. Вне интоксикации больной в IIIстадии анергичен — до неспособности передвигаться. Какое-то количество наркотика (максимально в пределах 0,05—0,08 г морфина) предотвращает абстинентный синдром. Однако для работоспособности, нормализации настроения нужно дополнительное количество наркотика. При применении этой достаточной дозы больной теперь уже не заторможен и расслаблен, а подвижен и трудоспособен. Режим приема наркотика на этом этапе вполне определен и сводится к 3—4—5-кратному. Одно-двукратный прием, как на первых этапах заболевания, крайне редок. В зимнее время, в случае соматических заболеваний, неприятных переживаний промежутки между приемами сокращаются, а дозы несколько увеличиваются.
Физическая зависимость в III стадии в свою очередь меняет свое качество.
Àáñòèíåíöèÿ òÿæåëàÿ è íàñòóïàåò ñêîðåå, ÷åì âî II стадии. При отсутствии наркотика больные пытаются бороться с явлениями лишения доступными им средствами, иногда не менее тяжелыми, чем сама абстиненция. Внутривенно вводят себе сырую воду (кипяченая неэффективна), а внутримышечно — растительное масло или рыбий жир. Эти инъекции вызывают озноб, «тряску», подъем температуры тела, что, несмотря на озноб как следствие самой абстиненции, несколько облегчает состояние. Иногда больные пускают себе кровь из вены («пока не свернется»), обтираются, невзирая на озноб, холодной водой. Эта практика самолечения берет начало в местах заключения. Сейчас больные при необходимости используют психотропные аптечные препараты.
Дата добавления: 2015-08-04; просмотров: 885;