КОММУНИКАТИВНЫЕ ПРОЦЕССЫ КАК ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ И СИМВОЛИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРНАЯ СРЕДА

Психологическая антропология — это дисциплина, в рамках которой изучается, каким образом индивиду­ум приобретает культурные навыки, культурную ком­петентность и как происходит обмен культурной ин­формацией в процессах социального взаимодействия. Эта область познания объединяет элементы биологии, психологии, психиатрии, социологии, лингвистики, на базе которых осуществляется как отбор, так и интер­претация данных.

На протяжении всего XX в. психологическая ан­тропология двигалась по пути формирования эмпи­рических обобщений высокого уровня, построения об­щих гипотетико-дедуктивных теорий. Сложились и требования к подобного рода теориям: они должны объединять индивидуальный и социальный уровни рас­смотрения человека и обеспечивать основания для объ­яснения человеческого поведения в его двойной детер­минированности — врожденными и приобретенными в обучении факторами, а также для интерпретации личностных проявлений с точки зрения окружающих её и освоенных ею культурных форм. При этом можно заметить, что модели объяснения тяготеют к одному из двух полюсов: либо к психологическому с акцентом на связь психических и индивидуальных характеристик с культурными феноменами, либо к социальному, где основное внимание уделяется непосредственным куль­турным контекстам социального взаимодействия. Соотношение этих двух тенденций и будет представлено ниже. Вначале речь пойдет о когнитивистской области психологической антропологии в связи с обсуждением вопроса о том, как функциональный и символический уровни культуры поддерживаются благодаря культур­ной коммуникации. Соответственно предметом рас­смотрения становятся способы, с помощью которых в поведении индивидов выражается то, что можно опре­делить как факты культуры, культурных изменений, культурного разнообразия. Рассмотрение индивидуаль­ного поведения в процессах социального взаимодей­ствия как микроуровня, на котором определяются клас­сы явлений, составляющих параметры макрофеноме­нов, позволяет перейти от описания «психологических коррелятов» культуры к объяснению формирования и существования устойчивых культурных образований.

Будет представлено и другое направление, где решается еще одна центральная задача психологичес­кой антропологии: выяснение природы взаимозависи­мости между личностными характеристиками людей и чертами их культуры, рассмотрение процессов станов­ления личности, социализации.

Вначале речь пойдет о социокультурной среде, со­здаваемой социальным взаимодействием, условий, в ко­торых люди порождают и используют функциональные символические единицы, условий, которые повышают стабильность социальных и культурных систем и в то же время обеспечивают нововведения в них.

Исследование процессов социокультурного взаи­модействия на уровне малых групп, организационных структур, на непосредственном межиндивидуальном уровне продолжалось на протяжении всего XX в. В 30 — 40 гг. XX в. выделилось специальное направле­ние изучения групповой динамики, где основным предметом интереса были формальные аспекты об­мена информацией в процессе выработки решения в малых экспериментальных группах. Это направление дало интересные результаты, прояснившие зависимо­сти скорости и точности информационных обменов от количественного состава группы, её внутренней диф­ференциации, структуры. С этими же характеристиками соотносилось качество процессов и результатов выработки решений. Значительный вклад в изучение социального взаимодействия внесли исследования Чикагской школы, обращенные на неформальные группы общения низших классов в условиях крупных городов. В рамках этого направления рассматрива­лись такие вопросы, как поддержание границ группы по отношению к «другим», групповая солидарность, распределение ролей, лидерство, идентификация в группе.

Продолжался также сбор традиционно этнографи­ческого материала. Исследователи накапливали резуль­таты наблюдений о коммуникации в различных струк­турно разных культурах, о содержательных характе­ристиках поведения людей в различных социально значимых ситуациях, о связи между социальными по­зициями людей и стилем их поведения по отношению друг к другу. Значимость этого типа исследований про­должала возрастать на протяжении всего XX в. по мере расширения межкультурных контактов с увеличением влияния транснациональных корпораций, изменения­ми на уровне международной политики, интенсифика­цией миграционных процессов.

Сильным стимулом в развитии научных представ­лений о влиянии символических структур на членов общества стали исследования в области массовой ком­муникации и массовой культуры. Результаты такого рода исследований позволили установить зависимости между предпочтениями источников информации, ха­рактеристиками этих источников и внутренней диф­ференциацией аудитории; между применяемыми ком­муникатором (источником информации) средствами воздействия на аудиторию и изменениями в её отно­шениях к освещаемой теме в сообщениях. Многое про­яснилось относительно распространения и степени ус­тойчивости символических структур, их влияния на по­ведение людей. Во всяком случае, работы подобного характера позволили показать наличие глубоких зазо­ров между тем, что люди говорят, и тем, что они дела­ют, а также между условным миром символов и рутин­ной областью обыденной жизни.

Постепенно экспериментальный и полевой уровни исследований непосредственных социальных взаимо­действий сближались. Это стало особенно очевидным в конце 60 —70-х гг. XX в. с развитием этнометодологических и феноменологических исследований естествен­ной речевой коммуникации между людьми. Их резуль­таты позволили сформулировать и проверить ряд инте­ресных гипотез о культурных порядках, характерных для повседневной жизни людей, для сетей межличност­ных отношений, и выделить общие факторы и механиз­мы, обусловливающие воспроизведение порядков.

Совокупность всех этих и ряда других, смежных (например, изучение общественного мнения, коммуни­кация в организациях и др.) или более частных (напри­мер, социометрия), направлений исследования обусловила формирование особой области исследования, ко­торую можно назвать сферой социальной и культурной коммуникации. Этот уровень исследования постепен­но отслоился от концепции социального взаимодей­ствия как её составляющая. Он связан с изучением социальной активности людей, направленной не столько на жизнеобеспечение или формирование предметной среды, сколько на воспроизведение общественных от­ношений в процессе обмена информацией и культур­ных форм такого обмена. Тематика исследований та­кого рода к настоящему времени приобрела следую­щие ориентации:

§ изучение осознанных, имеющих культурную форму выражения, и неосознаваемых, неволь­но проявляемых представлений, распростра­ненных у большинства носителей определен­ной культуры;

§ изучение осознанных представлений и неосо­знанных побуждений, разделяемых членами общества и управляющих их действиями в диф­ференциальных организованных группах и неорганизованных коллективах (толпа) в опре­деленных социально значимых ситуациях;

§ изучение структур социокультурной коммуни­кации, соответствующих различным социально значимым ситуациям, субкультурам и специфичным культурам.

Общая концепция коммуникации

Процессы и структуры социокультурной комму­никации будут рассмотрены с позиций когнитивной ветви психологической антропологии. Здесь изучают­ся социально значимые разделяемые представления, идеи, распространенные в определенной группе, об­щности, культуре. На основе анализа материалов, свя­занных с различными индивидуальными и групповы­ми (семья, локальная общность) носителями таких представлений, с различными типами культур («при­митивные», «цивилизованные», «бесписьменные», «го­родские», «индустриальные» и т. п.), выстраиваются модели определенных когнитивных (познавательных) структур, базирующихся на антропологически универ­сальных принципах, порождающихся и воспроизводя­щихся в коммуникативных процессах. Следует подчер­кнуть, что в отличие от психологии, где объектом изу­чения является психика как таковая, здесь центральное внимание уделяется личности в среде. Предмет иссле­дования — модели поведения личности в ситуациях со­циального взаимодействия — позволяет рассматривать личность и её культурное окружение одновременно. Главная тема исследовательской работы связана с выявлением закономерностей использования индиви­дами стандартных образцов поведения, отношений, суждений в организации коммуникативных процес­сов в типичных ситуациях социального взаимодей­ствия.

Такие ситуации рассматриваются в когнитивистских терминах с трех основных точек зрения: усло­вия, взаимосвязи, выразительные средства коммуни­кации.

Коммуникативные процессы играют в социо­культурной жизни ключевую роль. Именно в ходе со­циального взаимодействия и сопровождающего его информационного обмена порождаются разделяемые представления и их символические объективации. В этих процессах складываются и приобретают ви­димые устойчивые культурные формы социокультур­ные функции и их структурное воплощение: образцы взаимодействия и поведения, ценности, нормы, институты. Это среда для поддержания и трансля­ции разделяемого культурного опыта в закрепляю­щем его знаковом, поведенческом, организационном выражении. Но это также поле для индивидуального и группового экспериментирования культурными элементами, область порождения и распространения культурных изменений, где культурными фактами становятся те объекты функционального и символи­ческого содержания, о которых говорилось в двух предыдущих разделах.

При изучении такого рода феноменов принято различать межличностные и межгрупповые процессы коммуникации. «На одном полюсе... находится взаимо­действие двух и более индивидов, полностью детерми­нированное их межличностными связями и индивиду­альными характеристиками и полностью независимое от групп и культурных категорий, к которым они при­надлежат. Другому полюсу соответствует взамодействие между двумя или более индивидами (или груп­пами индивидов), полностью детерминированное их принадлежностью к различным группам и категориям и независимое от межиндивидуальных личностных связей»[63]. Разумеется, здесь подразумеваются идеаль­но-типические конструкции, не имеющие полных ана­логов в реальности. Однако такая идеализация помо­гает более четко идентифицировать акцент в орга­низации коммуникативных ситуаций. Хотя следует подчеркнуть, что в обоих случаях речь идет о взаимо­действии только между индивидами, ибо помимо него невозможны никакие межгрупповые контакты.

Межиндивидуальная коммуникация любого типа рассматривается как процесс, регулируемый опреде­ленными социокультурными закономерностями, с од­ной стороны, и культурно установленными правила­ми — с другой. Этот принцип рассмотрения предмета нашел отражение в терминах «трансакция» и «трансакциональный». Они используются для обозначения этих двух важных аспектов коммуникации. Во-первых, под­разумевается, что отбор и использование информации участниками взаимодействия происходят под влияни­ем как внешних воздействий (стимулов), так и внутрен­них состояний. Во-вторых, предполагается, что в ходе коммуникации люди оказывают влияние на поведение друг друга. Таким образом, трансакциональный подход к коммуникативным процессам базируется на допуще­нии, что в их ходе люди постоянно предлагают друг другу собственные определения ситуации и своего места в ней, а также реагируют на аналогичные опре­деления партнеров. Преимущество такого подхода к коммуникации состоит в преимущественном внимании к тому, что происходит между участниками, а не их внутренние состояния; механизмы социального взаи­модействия. Следует подробнее остановиться на каж­дом из этих аспектов.

Внешние детерминанты коммуникативных про­цессов.Принято выделять четыре измерения соци­альных отношений, которые представляются универ­сальными, то есть существующими во всех культурах и определяющими социальное взаимодействие:

§ ассоциация диссоциация (объединение — разъединение); ассоциирующее поведение включает в себя готовность к помощи поддер­жке, кооперации; диссоциирующее поведение предполагает борьбу или игнорирование дру­гого;

§ господство — подчинение (суперординация — субординация); поведение господства включа­ет в себя критичность, стремление распоря­жаться; поведение подчинения предполагает просьбы о помощи, стремление соглашаться и слушаться;

§ интимность — формальность; интимное пове­дение включает в себя стремление раскрыть себя, выразить эмоции, вступить в тактильный контакт; формальное поведение предполагает сведение действий к внешним стереотипным, эмоционально нейтральным проявлениям;

§ открытость — скрытность; открытое поведение является видимым, наблюдаемым для других; закрытость (скрытность) предполагает миними­зацию внешних проявлений[64].

Исследования свидетельствуют о том, что такие характеристики поведения как афилиация (объедине­ние, ассоциация) и доминирование (господство), пред­ставляющие собой социально-структурные универса­лии, не претерпели видимых изменений своего места в культуре в течение последних трех тысяч лет. Ин­тимность и открытость, будучи связующими универса­лиями, подверглись значительным изменениям как структурного (место в культуре), так и содержательно­го (способы и интенсивность проявления) характера. В этом пространстве социальных отношений обычно и исследуются коммуникативные процессы.

Теперь следует выделить те функции, которые должны реализоваться, чтобы такие процессы осуще­ствлялись. Чаще всего имеется в виду следующий их набор: трансляция межличностных установок; выраже­ние эмоциональных состояний; регулирование беседы, обмена информацией и ритуалами; регуляция самопре­зентации. Все эти функции можно объединить общей категорией, характеризующей ситуацию взаимодей­ствия и отличающей её от ситуации случайного стол­кновения людей, — «межличностная синхронизация». Эта категория характеризует постепенное сближение ритмов вербальных и невербальных проявлений у уча­стников взаимодействия. Такая синхронизация стано­вится основой для структурирования процесса, прида­ния ему культурно стереотипизированной формы.

При рассмотрении невербального аспекта стереотипизации выделяются измерения, устанавливающие её границы: индивидуальность — коммунальность, доступность — недоступность, которые управляют ис­пользованием смешанных невербальных сигналов. Динамические характеристики синхронизации поведения в этих измерениях определяются набором допу­щений, позволяющих систематическим образом подой­ти к формированию границ ситуаций взаимодействия:

— в процессе взаимодействия намерения и актив­ность его участников разнонаправлены, что подразумевает возникновение различных на­пряжений, связанных с их рассогласованнос­тью;

— эти разнонаправленные намерения и действия в системе социального взаимодействия помо­гают определению друг друга и поля возмож­ных согласований;

— связи между актами и намерениями участни­ков взаимодействия носят динамический харак­тер — изменения возникают в зависимости от времени и обстоятельств.

Таким образом, формируются основания для диф­ференциации коммуникативных процессов, определя­ющей сложность структуры коммуникативной систе­мы в обществе. Менее дифференцированная система имеет относительно однородную структуру коммуни­кативных единиц; более дифференцированную систе­му характеризует многообразие структур и ситуаций социальной коммуникации.

С увеличением степени дифференциации растет специализация типов активности участников коммуни­кативных процессов и разделение психологических их аспектов, например, познание отделяется от аффектов и поведения. Когнитивная (познавательная) активность, базирующаяся на увеличивающейся дифференциации, характеризуется относительной независимостью от непосредственного опыта, более низким уровням диф­ференциации соответствует «полевая зависимость» индивидов. В первом случае предполагается дифферен­цированный и аналитический тип мышления; во вто­ром — диффузные общие представления.

Внутриличностные детерминанты коммуникатив­ных процессов.Культурные факторы, проявляющиеся в ситуациях обмена информацией, влияют на комму­никативные побуждения (интенции) участников взаи­модействия и их понимание себя, друг друга и ситуации. Побуждения определяются как предписания ком­муникативного поведения, задаваемые участниками в конкретных ситуациях самим себе. Понимание пред­полагает способность в этом контексте описать, пред­сказать и объяснить внешние стимулы, включая по­ведение других. Понимание находится в отношении обратной связи с культурными когнитивными процес­сами, то есть приращение знания об элементах ситу­ации и их зависимостях проясняет для участников значение и смысл того, что в ней происходит.

Итак, основу коммуникации составляют стремле­ние к пониманию того, что происходит, привычки, по­знавательные или эмоциональные побуждения.

Говоря о дифференциации межличностных и внутриличностных аспектов коммуникативных процессов в культуре, можно выделить некоторые важные опре­деляющие её факторы. Во-первых, разнородность ког­нитивных моделей переработки информации: предпоч­тительных стратегий убеждения, стилей регулирова­ния напряженности, самоощущений, эмоций, привычек. Во-вторых, несходство норм, правил, ролей; использо­вания языка; сред взаимодействия (пространства, вклю­чая территориальность, приватность, скученность); коммуникативных затруднений, навыков, облегчающих коммуникацию. В-третьих, разноплановость осознан­ных и неосознаваемых компонент коммуникации. Осознаваемая их часть связана с построением участ­никами стратегий поведения, рациональным опреде­лением целей и результатов процессов, оценкой их эффективности. Неосознаваемая часть обусловлена стереотипными, автоматическими элементами поведе­ния; бессознательными побуждениями участников; не­замечаемыми ситуативными факторами.

Благодаря такому структурному представлению о коммуникативных процессах можно ставить вопрос об изучении формирования культурных образцов, или конфигураций (patterning, pattern formation), то есть образования устойчивых форм взаимодействия, вклю­чающих соответствующие наборы стереотипов пове­дения, отношений, действий, суждений и т. п. Начиная с Р. Бенедикт эта тема занимает важное место в культурной антропологии. Такое формирование осуществ­ляется в процессах социального взаимодействия, глав­ным образом на групповом уровне, хотя возможны кон­фигурации поведения, порождаемые и благодаря мно­жественным случайным столкновениям людей. В таком контексте складываются привычные формы активнос­ти, облегчающие людям в определенных ситуациях, требующих совместных действий, вход, выход и адек­ватные действия; позволяющие им экономить усилия благодаря тому, что они могут пользоваться уже за­ученными стереотипами. Предполагается, что освоение таких образцов является фактором, формирующим способы чувствования, мышления, действия личности, её устойчивые структурные составляющие, такие как черты характера, преимущественные эмоциональные состояния, интеллектуальная предрасположенность по отношению к оценке внешних событий и т. п.

Коммуникативное поведение и его культурно ус­тановленные образцы, формы имеют символическое выражение. Символ, как уже отмечалось, означает специально используемое выразительное средство, замещающее или представляющее социально значи­мый реальный феномен. При этом следует особо под­черкнуть его конвенциональную, коммуникативную природу. Не существует естественных связей между символом и референтом — эти связи искусственны, от­носительны и варьируются от культуры к культуре, от группы к группе.

Далее все эти общие представления о коммуника­тивных процессах будут развернуты более подробно и в динамическом аспекте. Сейчас же следует сделать одно важное замечание методологического свойства. Интерпретация и объяснение удач и неудач межлично­стных контактов, предсказание того, приведут ли опре­деленные коммуникативные процессы к изменениям или сохранению социокультурных стереотипов, зави­сят от исследовательского акцента на социологичес­ком или психологическом видениях ситуации. В обоих случаях принимается во внимание, что социальное взаимодействие и коммуникация протекают по неко­торым культурным правилам. Однако социологическая интерпретация эффективнее тогда, когда исследова­тель имеет дело с субъектами взаимодействия — пред­ставителями одной культуры или социокультурной группы, осведомленными о содержании этих правил. Психологический акцент более уместен там, где речь идет о взаимодействии людей, не разделяющих общих правил, то есть ситуациях, где каждый из участников руководствуется собственными правилами.

Субъекты социокультурной коммуникации

«Я-концепция».Рассматривая коммуникативные процессы как динамичную социокультурную среду, благоприятную для порождения и распространения различного рода вариаций, отклонений, изменений образцов поведения, деятельности, взаимодействия, важно принимать во внимание, что единственным источником всех этих порождений являются люди, находящиеся в разного рода отношениях друг с дру­гом. Соответственно необходимо иметь концептуаль­ную представленность индивида в этих процессах, которая теоретически позволила бы дифференциро­вать их в соответствии с выделением индивидуальных вкладов их участников. Среди таких теоретических конструктов представление людей о себе, или «я-кон­цепция», занимают значимое место. «Я-концепция» предполагает, что у индивида существует некое внутриличностное ядро — «я», — отбирающее и интегри­рующее значимую и отбрасывающее незначимую для него информацию.

Под понятием «я» подразумевается системообра­зующее начало в отношениях индивида с окружением. Оно используется для самообозначения отдельного, ин­дивидуального лица, но не «личности» или набора фак­торов, составляющих личность. Понятие «я» обычно подразделяется на два значения: номинативное — «я» как субъект и аккузативное — «я» как объект. «Я» как объект включает в себя идеи «я» как социального объек­та для других и «я» как социального (и психологичес­кого) объекта для себя.

Личностная идентичность. Эти представления фор­мируются у индивида по мере его участия в раз­личных социальных группах.

Социальной группой называется двое или более индивидов, разделяющих общие интересы, культурные ценности и идентификацию, воспринимающих себя носителями сходных отношений к окружению и т. п. Когда к индивидам приходит осознание принадлежно­сти к одной или нескольким социальным группам, на­чинает формироваться их социальная (культурная) идентичность. Социальная идентичность определяет­ся как та часть индивидуальной «я-концепции», то есть представления человека о себе, которая является про­изводной знания о принадлежности к социальной груп­пе, а также ценностной и эмоциональной значимости такой принадлежности. Часть «я-концепции», не объяс­няемая социальной идентичностью, называется личной идентичностью. Целесообразно также проводить раз­личие между публичным «я» и приватным «я». При­ватное «я» есть часть «я-концепции», известная толь­ко самому индивиду, тогда как публичное «я» известно другим.

Когда в коммуникативном процессе доминирует социальная идентификация, можно говорить о межгрупповой коммуникации. Соответственно для меж­группового поведения в отличие от межличностного характерно то, что тип контроля здесь — это соци­альные нормы, групповые ценности и стереотипы поведения, а не личностные предпочтения и эмоции.

Индивидуалистический взгляд на «я» предполага­ет, что это самодовлеющее единство, существующее вне зависимости от групп принадлежности. На это, например, обращает внимание К. Гирц, говоря о пони­мании личности в западной культуре «как имеющей границы, уникальном, более или менее интегрирован­ном мотивационном и когнитивном универсуме, дина­мическом центре познания, эмоций, суждений и дей­ствий, организованных в выделенную целостность, противопоставляющую себя другим подобным целостностям, а также социальным и природным основаниям»[65]. В индивидуалистических представлениях самоак­туализация и самореализация, самоуважение через личные достижения являются значимыми личностны­ми целями. При коллективистских ориентациях этот концепт также существует, однако обозначает иной универсум, где самоощущение индивида базируется на социальной оценке его места в системе межгрупповых и межличностных отношений.

Лицо.В исследовании коммуникативных процессов выделяется еще один концепт, характеризующий ин­дивидуальную специфику человека в его отношениях с другими. Это концепция «лица», которая в том или ином выражении встречается практически в каждой культуре. Она обозначает «публичный я-образ», кото­рый стремится утвердить индивид, которым можно наделять, который может быть утерян, за который можно бороться и который может быть дарован. Мож­но считать его своеобразным культурным знаком «я», размещенным в потоке коммуникации и разделяющим его на адекватные и неадекватные, благоприятные и неблагоприятные для индивида события. Лицо пред­ставляет собой проекцию «я» на ситуацию, предпола­гающую отношения с другими, идентичность, совмес­тно определяемую участниками взаимодействия. Это своеобразный «экран», регулируя «прозрачность» ко­торого, индивид в большей или меньшей степени вы­ражает в коммуникативных процессах свои подлинные черты, мысли, чувства, намерения.

Социальная идентичность.Социальная идентич­ность определяется как та часть «я-концепции» инди­вида, которая является производной осознания и оцен­ки им своей принадлежности к социальной группе (или группам). Она базируется на разделяемых социальных представлениях и репрезентациях.

Теоретическая концепция социальной идентично­сти основывается на допущении о том, что индивиды ищут подтверждения относительно своей групповой принадлежности во взаимодействии с другими. Они сравнивают свою группу с другими группами и вза­имодействуют с их членами таким образом, чтобы представить свою группу в благоприятном свете с точки зрения ценимых в обществе параметров (напри­мер, экономическая позиция, власть и т. п.). Когда груп­повая принадлежность воспринимается как социаль­но более ценная, чем пребывание вне группы, у её членов формируется позитивная социальная иден­тичность.

Существуют эмпирические свидетельства того, что групповая принадлежность важна для определения «я-концепции» более при коллективистских, чем при индивидуалистических культурных ориентациях. Ис­следования также указывают на то, что акцентирова­ние собственной этнической идентичности скорее свойственно группам меньшинств, нежели основному населению. То же относится и к другим типам группо­вых идентификаций. Есть также основание полагать, что социальная идентичность значительно важнее для самих членов сообщества, чем для их социального окружения.

Существенное влияние на характер коммуникатив­ного процесса оказывает предрасположенность чело­века уделять больше внимания своим переживаниям или же ситуации и происходящим в ней событиям. Этот механизм информационного обмена определяет три возможных типа личностных состояний в таком про­цессе. Во-первых, приватность сходная с концепцией интраверсии. К. Юнга, связанная с повышенным вни­манием к внутренним мыслям и чувствам. Во-вторых, публичность, которая, напротив, предполагает пред­ставление о себе в связи с другими и аналогично от­ношению к «я» как к социальному объекту (Дж. Г. Мид). В-третьих, социальная тревожность, обозначающая дискомфорт в присутствии других. Публичность и при­ватность относятся к процессу самоопределения в про­цессах социального взаимодействия, тогда как соци­альная тревожность предполагает ориентацию инди­вида на коммуникативный процесс как на средство снижения ощущения неопределенности ситуации и своего места в ней.

Механизм регулирования коммуникативного про­цесса, состоящий в самонаблюдении и самоконтроли­ровании индивида в ответ на сигналы о соответствии поведения социальным нормам и правилам называет­ся «я-мониторингом». Его действие связано с умень­шением неопределенности ситуации.

Представления о других.Социальное познание относится к тому, «как люди думают о людях» и бази­руется на таких когнитивных процессах, как постро­ение абстракций, выводов, категоризации относитель­но будущих партнеров по коммуникации. Для различ­ных культур характерны свои основания переработки информации «о других», которые базируются на ан­тропологических принципах познания, но варьируют­ся в зависимости от принятых стандартов.

Они определяют, как отбирается информация о других, как она обобщается и организуется, как комби­нируются её противоречивые фрагменты.

В этом отношении значительная роль принадлежит стереотипным представлениям о других. Стереотипы возникают благодаря процессу типологизации и отно­сятся к разделению людей на категории в соответствии с индивидуализирующими элементами (раса, этничес­кая группа, конфессиональная принадлежность, воз­раст, пол). Они формируются в процессах коммуника­ции в качестве символических обобщений и становятся социальными тогда, когда конвенционально разделяют­ся большинством членов сообщества. Как показывают исследования, необходимость в таких символах возни­кает при столкновении с посторонними в гораздо боль­шей степени, чем с хорошо знакомыми. Стереотипные представления о других группах детерминированы, во-первых, степенью знакомства, во-вторых, количеством и качеством контактов с ними. На этой базе складыва­ются предубеждения и этноцетризм, определяющие дискриминационное поведение по отношению к членам других групп.

В коммуникативных процессах стереотипы выпол­няют ряд специфичных функций:

— стереотипизация предполагает когнитивные ограничения, обусловленные иллюзорной кор-

реляцией между членством в группе и психо­логическими атрибутами;

— стереотипы влияют на переработку информа­ции в том смысле, что о своей группе более за­поминается позитивная информация, а о чу­жой — негативная;

— стереотипы порождают ожидания (гипотезы) относительно других, и люди стараются найти им подтверждение;

— стереотипы ограничивают коммуникативное поведение других тем, что подтверждает сте­реотипные представления о них.

Коммуникация как средство снижения уровня

неопределенности ситуации

Порождение и функции коммуникативных про­цессов связаны со стремлением людей к уменьшению неопределенности в ситуации взаимодействия. Обыч­но люди, вступая в коммуникацию, строят прогнозы о результатах, или «выходах», своего коммуникатив­ного поведения, то есть о реакциях других на выб­ранную ими стратегию поведения. Основное допуще­ние концепции уменьшения неопределенности состо­ит в том, что индивиды пытаются более точно знать в отношении других, когда от них можно ожидать воз­награждения или наказания, отклонений в поведении, окончания и возобновления ситуаций взаимодей­ствия.

Неопределенность предполагает неспособность индивидов к предсказанию по поводу себя и других в отношении, во-первых, представлений и оценок (ког­нитивная неопределенность), во-вторых поведения (по­веденческая неопределенность). Уменьшение неопре­деленности, соответственно, предполагает построение индивидом предсказаний (до начала действий) и объяс­нений (после их совершения) этих аспектов коммуни­кации.

Организация коммуникативых процессов в значи­тельной степени детерминирована таким побуждением. Наличие этого культурообразующего фактора как универсального подтверждено сравнительно-культур­ными исследованиями. Они помогли установить взаи­мосвязи между степенью неопределенности ситуации, с одной стороны, и интенсивностью коммуникации, поиска информации, сходством между участниками — с другой. Все три фактора способствуют уменьшению неопределенности в ситуации. Обнаружена закономер­ность, согласно которой количество вопросов, задава­емых друг другу незнакомыми людьми, уменьшается во времени, что также свидетельствует о снижении степени неопределенности.

При высоком уровне неопределенности ситуации реакции собеседников на прямые вопросы, связанные с поиском информации, обнаруживают низкий уровень интимности, а значимость межличностной привлека­тельности уменьшается. Неопределенность, однако, по­рождает высокие степени побуждений к взаимности, увеличивается тенденция к самораскрытию, то есть в ответ на то, что другие поверяют им, люди начинают давать больше информации о себе.

В своих работах К. Бергер выделяет три стратегии, используемые индивидами для уменьшения неопреде­ленности:

— пассивная — наблюдение за другими без вме­шательства в процесс взаимодействия (сравне­ние, выявление реакций на различные стиму­лы и пр.);

— активная — усилия, направленные на получе­ние информации (вопросы к другим, касающи­еся предмета интереса и структурирования си­туации);

— интерактивная — непосредственное взаимо­действие с теми, о ком собирается информация (выспрашивания, попытки раскрыть себя, об­наружение обманов)[66].

Уменьшение неопределенности делает возможным понимание ситуации. Как уже говорилось, термином «понимание» обозначается восприятие значений, зна­ние, обобщение, интерпретация и получение информа­ции. Выделяются три уровня понимания: описание, предсказание и объяснение[67]. Описание подразумева­ет представление наблюдаемого в терминах физичес­ких характеристик (например, передать картину сло­вами). Предсказание означает построение будущего состояния ситуации. Объяснение предполагает ответ на вопрос, почему нечто произошло. Таким образом, понимание означает способность людей делать точные описания, предсказания и объяснения. Последователь­ные снятия неопределенности в коммуникативных ситуациях обусловливает формирование культурных факторов, определяющих типичные условия социаль­ного взаимодействия. Их можно распределить по сле­дующим категориям: цели и их структуры; формы и правила; роли, репертуар или элементы поведения, их последовательность; характер коммуникативных сетей.

Нормы, правила, роли и коммуникативные сети влияют на то, как кодируются и декодируются вербаль­ные и невербальные сообщения.

Коммуникативные нормы.Они представляют собой предписывающие принципы обмена информацией, ко­торым подчиняются представители определенной куль­туры. Нормы характеризуются следующими атрибута­ми: коллективная оценка коммуникативного поведения с позиции должного; коллективная интерпретация того, каким должно быть поведение в конкретной ситуации взаимодействия; особые реакции на поведение челове­ка, включая санкции, побуждающие его к определен­ным действиям в такой ситуации.

Правила.Нормы существуют как моральные и этические обязательства, налагаемые на человека. В отличие от них правила носят инструментальный ха­рактер; они ситуативны, непринудительны и служат для координации действий людей в типичных ситуа­циях. Правила обозначают ожидаемое или преднаме­ренное поведение и его результаты, очерчивают набор взаимосвязанных функций, предназначенных для упо­рядочения и наделения значением социального взаи­модействия. Они устанавливают наборы взаимных ожиданий, делая таким образом поведение каждой личности предсказуемым и понятным для других, вза­имозаменяемым в обстоятельствах, к которым они от­носятся. В то же время правила могут нарушаться и в отличие от отклонения от норм это не влечет за собой применения жестких негативных санкций.

Чтобы определить, что поведение обусловлено правилами, следует обнаружить показатели того, что: поведение контролируется; носит регулярный харак­тер; предписано и стереотипизировано. Правила, та­ким образом, оформляют уровень ожиданий в ситуа­ции взаимодействия, позволяя отделять соответствую­щее ей поведение от несоответствующего.

Правила варьируются по четырем измерениям: уровень понятности; четкость; ранг; однозначность правил или консенсус (согласие) относительно их зна­чения. Чем больше у людей надобность в координации совместной активности, тем выше степень точности и понятности правил. Четкость правил означает степень спецификации действий, требуемых или разрешаемых в ситуации. Ранг правил указывает на широту охвата качественно различных ситуаций, где определенные действия разрешены или требуются. Правила варьи­руются также и по степени консенсуса. Однозначность системы правил характеризует точное понимание и стандартное использование их участниками коммуни­кативной системы.

Роли.Ролью называется набор функционально обус­ловленных действий и поведенческих ожиданий, связан­ных с конкретной позицией в группе. Роли включают в себя определенные социокультурные нормы и правила.

Характер ролевых отношений определяется следу­ющими взаимосвязанными переменными: степень личностной включенности в отношения; степень фор­мальности поведения, ожидаемая от участников взаимодействия; степень допускаемого отклонения от «иде­ального» ролевого поведения.

В контексте ролевого поведения важное место при­надлежит локусу его контроля. Это важный механизм формирования сообщений и упорядочения процесса обмена информацией. Когда ролевое поведение опреде­ляется как функция собственной активности индивида, можно говорить о внутреннем локусе контроля. Когда такое поведение в основном не зависит от индивидуаль­ных решений, речь идет о внешнем локусе контроля.

Коммуникативные сети.Социальными, или ком­муникативными, сетями называются конфигурации личностных связей, благодаря которым осуществляет­ся обмен информацией. Более конкретно определяют­ся как наборы перекрывающихся межиндивидуальных диадических связей, фокусирующихся на определен­ном лице или лицах.

Принято выделять четыре структурных элемента, характеризующих социальную сеть:

— размер — число тех включенных в сеть инди­видов, с которыми центральное лицо находит­ся в контакте;

— взаимная симметричность — степень, до кото­рой обмен между двумя лицами осуществляет­ся на базе равенства;

— многозначность — степень содержательного разнообразия сообщений, которыми обменива­ются люди, находящиеся в связи;

— плотность (интеграция) — степень интенсивно­сти и частота взаимодействий участников сети.

Изучение коммуникативных сетей открывает боль­шие возможности для понимания процессов диффузии, распространения культурных инноваций и изменений. Коммуникация является значимым, но отнюдь не дос­таточным фактором изменения. Необходимы лидеры мнений, связывающие части социальной системы в сети непосредственных связей, нормы которых благо­приятствуют изменениям. Необходимо, чтобы внешняя по отношению к сети информация поступала через лидеров мнения в сообщество и была воспринята. Толь­ко тогда изменение может быть инициировано.

Важной чертой коммуникационных сетей являет­ся их оценка по шкале «гомофильность — гетерофильность», то есть оценка того, насколько они открыты к признанию правомерности существования иных моде­лей культуры, иных норм и ценностей, нравов и обы­чаев. И хотя одной гетерофильности (склонности при­нимать другие культуры с интересом) недостаточно для того, чтобы породить изменение в сообществе, она помогает изменению, становится его важным услови­ем, если лидеры мнений сообщества активны в транс­ляции внешней информации внутрь него. Если же нормы сообщества препятствуют изменению и его лидеры мнений поддерживают эти нормы, попытки навязать изменения извне не будут успешными.

Неопределенность и концепция времени.Куль­туры, субкультуры и даже отдельные культурные си­туации различаются характерными для них представ­лениями о времени. Степень неопределенности ситу­аций социального взаимодействия, культурная среда коммуникации существенным образом характеризуют­ся временными параметрами (Дж. Джонс, Р. Ле Вин, И. Т. Холл). Сравнительно-культурные исследования позволили выделить две типичных временных модели: монохронную и полихронную, которые представляют собой совершенно различные представления о време­ни, схемы его восприятия.

Для полихронной модели вовлеченность людей и полнота трансакций важнее, чем следование предус­тановленной схеме. Люди, следующие монохронной схеме, обычно занимаются в определенное время лишь чем-то одним, разделяют время на промежутки, соот­ветствующие удовлетворению своих нужд, проводят различие между временем, отводимым для дела и для посторонних разговоров. Люди, следующие полихрон­ной схеме, имеют тенденцию одновременно занимать­ся несколькими делами, не устанавливать жестких расписаний, объединять функциональные и межлич­ностные отношения. Индивидуалистические культур­ные ориентации более характеризуются тяготением к монохронным схемам, а коллективистские — к полихронным.

В индивидуалистических, М-ориентированных куль­турах и субкультурах время рассматривается в линей­ной перспективе: прошлое — настоящее — будущее. В рамках П-временных схем время воспринимается как пересекающиеся спиральные траектории. При инди­видуалистических ориентациях существует представ­ление о том, что время расходуется индивидами. При коллективистских считается, что время восстанавлива­ется независимо от индивидуального вмешательства. Короче, в первом случае люди постоянно наблюдают за временной переменной ситуации социального вза­имодействия, тогда как во втором определенность в использовании времени отсутствует.