М.М. Бахтин// Практикум по философии: В 2-х ч. Ч.1. –Мн2004. С.408-409.

1) Как Бахтин характеризует способ бытия человека:

С появлением сознания в мире (в бытии), а может быть, с появлени­ем биологической жизни (может быть, не только звери, но и трава свиде­тельствуют и судят) мир (бытие) радикально меняется. Камень остается каменным, солнце — солнечным, но событие бытия в его целом (незавершимое) становится совершенно другим, потому что на сцену земно­го бытия впервые выходит новое и главное действующее лицо события — свидетель и судия. И солнце, оставаясь физически тем же самым, стало другим, потому что стало осознаваться свидетелем и судиею. Оно пере­стало просто быть, а стало быть в себе и для себя (эти категории появи­лись здесь впервые) и для другого, потому что оно отразилось в созна­нии другого (свидетеля и судии): этим оно в корне изменилось, обогати­лось, преобразилось. (Дело идет не об «инобытии».) Этого нельзя понимать так, что бытие (природа) стало осознавать себя в человеке, стало самоотражаться. В этом случае бытие осталось бы самим собою, стало бы только дублировать себя самого (осталось бы оди­ноким, каким и был мир до появления сознания — свидетеля и судии). Нет, появилось нечто абсолютно новое, появилось надбытие. В этом над-бытии уже нет ни грана бытия, но все бытие существует в нем и для него. Это аналогично проблеме самосознания человека. Совпадает ли со­знающий с сознаваемым? Другими словами, остается ли человек толь­ко самим собою, то есть одиноким?

2) Противоречит ли идея свободы социальной обусловленности че­ловека?

Появляется нечто абсо­лютно новое: надчеловек, над-я, то есть свидетель и судья всего челове­ка (всего я), следовательно, уже не человек, не я, а другой. Отражение себя в эмпирическом другом, через которого надо пройти, чтобы вый­ти к я-для-себя (может ли это я-для-себя быть одиноким?). Абсолютная свобода этого я. Но эта свобода не может изменить бытие, так сказать, материально (да и не может этого хотеть) — она может изменить только смысл бытия (признать, оправдать), это свобода свидетеля и судии. Она выражается в слове. Истина, правда присуща не самому бытию, а только бытию познанному и изреченному. Проблема относительной свободы, то есть такой свободы, которая остается в бытии и меняет состав бытия, но не его смысл. Такая свобода меняет материальное бытие и может стать насилием, оторвавшись от смысла и став грубой и голой материальной силой. Творчество всегда связано с изменением смысла и не может стать голой материальной си­лой. Пусть свидетель может видеть и знать лишь ничтожный уголок бы­тия — все непознанное и увиденное им бытие меняет свое качество (смысл), становясь непознанным и неувиденным бытием, а не просто бытием, каким оно было без отношения к свидетелю.