Возрождение: открытие личности

Знаменитый исследователь итальянского Возрождения Я.Буркхарт сказал, что именно эта эпоха открыла мир и человека. Скорее, так: она открыла их взаимосвязь. Никогда еще связь человека с миром не была выражена столь явно! Если человек архаики воспринимал себя как часть мира, а человек средневековья самоустранялся от него, то человек Возрождения нашел в нем не просто дом, но дворец, построенный Богом для человека. Именно ему была дана дарственная на это несметное богатство и право быть земным господином и распорядителем бескрайних угодий. Скажем больше: эта связь и лежала в основе пробуждения человеческой личности. Ведь личность — тот, кто, во-первых, волен самостоятельно выбирать из возможностей, данных в мире, а во-вторых, тот, кто совершает шаг "вовне себя", свободный личностный поступок, тем самым наделяя мир смыслами, ценностями, идеалами. Потому личностное поведение всегда связано с созданием мира культуры. Оба эти качества личности немыслимы вне зрелого самосознания, вне ощущения себя как "лица самостоятельного и отдельного" (Вл.Даль) и в этом смысле — вне осознания своего духовного содержания как ценности.

Видим ли мы такое самосознание в предыдущих образах человека? Нет. Создается впечатление, что человек все время за что-то прячется — то за Космос, то за социум, то за спину Бога. Личность есть творение Нового времени, и говорить о ней как о полноправно существующей можно лишь с эпохи Возрождения. Средневековый человек мог быть яркой индивидуальностью, но "прорваться" вовне он не мог из-за сословно-корпоративной и религиозной зависимости от общины. Лишь в 14 в. в Италии началось не только стремительное пробуждение, но и культивирование личности. Каковы его причины?

В социально-экономическом смысле это возникновение капитализма, подорвавшего симбиоз человека и общины. "В этом обществе свободной конкуренции отдельный человек выступает освобожденным от природных связей и т.д., которые в прежние исторические эпохи делали его принадлежностью определенного ограниченного человеческого конгломерата" , — пишет К.Маркс [83, с.97]. Феодальные общественные структуры были вынуждены подстроиться к новой форме производства — товарной. Хозяйственная независимость города; сборный состав его населения, где постепенно стирались грани между сословными, кастовыми, религиозными группами, где, разбогатев, можно было подняться "из грязи в князи"; необходимость действовать "всем миром" против внешней угрозы создали почву для новых социальных отношений. Усугубление разделения труда, развитие городов, ремесел и зарождение буржуа как особого сословия привело к тому, что все более стала цениться предприимчивость и самостоятельность человека. Общество стало стремительно меняться. Жизненная ситуация каждого перестала быть заданной "сверху". Отныне основой его жизни становятся выбор среди многообразных решений и динамизм действий, обеспечивающий ему приоритет перед более медлительными конкурентами.

Неуемный человек Возрождения не только использует мир в своих целях; он жаждет нового, большего мира. Не случайно 15 в. — век путешествий. Перемещаются все — от купцов и до крестьян, которые ищут лучшей участи. Торговля, раньше по большей части сопряженная с обменом, связанная с морским грабежом и одурачиванием туземцев, становится "точной наукой": совершенствуется бухгалтерский учет, улучшаются транспортные средства, целенаправленно прокладываются новые пути на суше и на море.

Если "чужие миры" открывались в путешествиях, то свой расширялся за счет все большего его осмысления. Трудно преувеличить роль, которую играло в этом книгопечатание. Пока знание сохранялось в виде предания, оно имело хаотичный, разрозненный характер. Книгопечатение дало фиксированное, более или менее точное и — что главное — универсальное знание. Ведь именно заключение знания в границы текста дает возможность скрупулезно осваивать и логически интерпретировать его. Книгопечатание имело большое значение и в социо-политической и религиозной сферах. Правительство, которое прежде общалось с народом посредством церкви, приобрело возможность непосредственно контактировать с ним. Церковь утеряла значимую роль посредника. Народное сознание стало секуляризироваться.

Ренессанс сопровождался Реконессансом. Реконессанс ("узнавание") знаменовал эпоху открытий. В это время появляются магнитная игла, порох, новая оснастка кораблей, что, с одной стороны, сделало возможными Великие географические открытия и встречу с иными культурами, а с другой — оказало влияние на развитие собственной культуры и на самосознание человека. Трудно преувеличить, например, важность широкого распространения стекла для развития живописи Ренессанса. Так, лишь к 15 в. большая часть домов имела стеклянные окна. Но что такое окно? Это наглядный образ мира в раме — прообраз светской картины, приоткрытое живое мироздание. Л.-Б. Альберти писал об этом: "Там, где я должен сделать рисунок, я черчу четырехугольник... и принимаю его за открытое окно, откуда я разглядываю то, что будет на нем написано" [44, с. 12]. Исключительные последствия имело и распространение зеркал — человек впервые стал наблюдать и оценивать себя со стороны, оценивать собственное лицо, величие позы, жеста и т.д.). Так человек шел к пониманию себя как уникальности, незаменимости, особости — словом, личности.

Открытие личности явилось прерогативой гуманистов. Что же были это за люди? Их можно назвать первой интеллигенцией. Считается, что слово "гуманист" впервые употребил Леонардо Бруни, соединив в нем представление о гуманитарной учености с идеей воспитания и нравственного достоинства. Это в их среде начинается процесс ломки теоцентрической картины мира. Идейной платформой гуманистов был антропоцентризм. Основным предметом их изучения был человек, понимаемый в качестве непревзойденного персонажа Вселенной. Личностное своеобразие человека — вот что в нем первостепенно! Значит, прежде всего, необходимо исследовать движения его души, а биология, химия, физика могут подождать. Ибо если человек — лучшее из Божественных созданий, то познав его, можно легко познать и остальное, подчиненное ему.

Для гуманистов человек, в первую очередь, — творец. В "Речи о достоинстве человека" Пико Делла Мирандола вкладывает в уста Бога такой монолог: "Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю" [54, с.97]. Свобода самоопределения и есть высшее счастье человека, которому "дано владеть тем, чем пожелает и быть тем, чем хочет" [там же].

Возрождению было свойственно иное, нежели в средневнековье, разграничение небесного и земного. Бог создал человека как свое творение, но "обустраивать мир" предоставил самому "Адаму". Однако, не стоит преувеличивать "обезбоженности" эпохи. Во всех философских концепциях Ренессанса Бог является началом и завершением бытия. Гуманисты лишь переносят акцент с темы Бога на тему человека, который путем самосовершенствования может стать "земным богом". Вот какой панегирик поет человеку М.Фичино: "Кто станет отрицать, что он обладает гением… почти таким же, как и сам Создатель небес, и некоторым образом мог бы даже создать небеса, если бы получил в свое распоряжение орудия и небесную материю?" [54, с.90].

Второй принцип гуманизма — безмерность человеческих притязаний, всесилие человека (вспомним "не стесненный никакими пределами" П. делла Мирандолы). Это не идеал "золотой середины", свойственный античной Греции, а идеал титанической, героической личности. Кардинально меняется картина мира: если в средневековье человек принадлежал миру дольнему, а в горний или подземный он попадал по истечении посюсторонней жизни, то сейчас, в соответствии с учением ренессансных неоплатоников, он "вертикален" по отношению ко всем горизонтальным мирам (элементарному, небесному и ангельскому). Он пронизывает их все насквозь. Определяющим эту вертикальность понятием становится культура, понимаемая как беспрепятственное раскрытие творческих интенций. Природа же считается чем-то "подсобным". Леонардо пишет так: "Там, где природа кончает производить свои виды, там человек начинает из природных вещей создавать с помощью той же самой природы бесчисленные виды новых вещей" [150, с.36].

Не случайно именно в это время появляется самый популярный образ Возрождения — образ Человека универсального. Впервые "энциклопедичность" человека стала культурной ценностью. Такими энциклопедистами были Микеланджело и Леонардо. Микеланджело был скульптором, художником, поэтом, архитектором, причем самореализовался во всех своих профессиях. Его универсальность проявилась и в том, что он был одним из основателей трех стилей — ренессансного, маньеризма и барокко. А универсальность Леонардо в некоторой степени даже мешала его гениальности: большая часть его работ остались незаконченной, его научные озарения, предвосхитившие открытия в палеонтологии, гидравлике, астронавтике, не были воплощены.

Энциклопедизм имел и иную сторону — культ дилетантизма. Так, И.Тэн приводит цитату из ренессансного трактата о поведении истинного кавалера: "Если он садится за музыку, пусть это будет для времяпрепровождения и только как бы поневоле... и будь он даже вполне мастером своего дела, мне хотелось бы, чтоб он не обнаруживал при этом того усиленного труда, какой, разумеется, необходим для приобретения полного знания в любой вещи" [153, с.80]. Человеку, созданному по образу Божьему, все должно даваться легко, и тем легче — чем более он подобен Богу.

Третий принцип гуманизма — внимание человека к своему внутреннему миру. В это время "субъективность перестала себя стыдиться" [9, с.238]. Не случайно именно в эту эпоху оформился один из интимнейших жанров литературы — новелла. Чем ближе к кризису Возрождения, тем все стремительнее нарастают в ней элементы идивидуализма, интерес к потаенным чувствам, тайным мотивам и порокам. В этом сказывается осознанная индивидуализация человека. Другие свидетельства этого процесса — расцвет дневников, писем, биографий и автобиографий, которым свойствен глубокий психологизм. От начала и до конца эта эпоха — время самопознания. Так, в начале Возрождения Петрарка пишет о своих счастье и несчастье, желаниях и страстях. А на исходе Ренессанса Монтень делает собственный внутренний мир предметом двухтомных "Опытов". Нарастание индивидуализма проявляется и в быту. Если в средневековье даже рыцарское жилье состояло из одного помещения, где жили хозяева, родня, слуги, гости, а зимой — и домашние животные, то в эпоху Возрождения членам семьи и гостям стараются отводить отдельные комнаты или, по крайней мере, постели.

Основной ценностью становится ценность личной свободы и выбора. Если средневековая "персона" действует по принципу "как положено", то ренессансный человек — своеобразно, суверенно. Независимым его делает "свободный акт воли" (К.Салютати), т.е. личностный поступок. Если в предшествующую эпоху вариант жизни преимущественно был основан на сословно-религиозном начале, то сейчас необходимостью для мыслящего человека становится выбор из разнообразных возможностей. Возникает неведомая средневековью и античности проблема формирования личности. Потому в среде гуманистов ширится стремление к распространению классического знания, к интерпретации античных образцов искусства. Их цель — сделать классическое образование универсальной моделью новой, светской культуры.

Вторая определяющая ценность Ренессанса — ценность человеческого достоинства и личной добродетели (virtu). Моральная добродетель достижима для человека уже в силу того, что при рождении Создатель наделил его способностью либо опуститься до животного, либо подняться до божественного уровня. Благодаря свободе выбора человек может облагородить собственную природу. Более того, эта природа впервые понимается как самостановление. Основной предпосылкой достижения высшего достоинства и является virtu: это непереводимое одним словом понятие означает единство воли и разума, реализующееся в активности человека.

С ценностью virtu связана ценность благородства. Благородство понимается гуманистами не как унаследованное знатное происхождение или богатство. П.Браччолини пишет: "Благородными становятся с помощью добродетелей и добрых наук, и то благородство истинно, которое каждый приобретает для себя сам справедливым деянием, а не то, что рождено старанием и трудом другого" [3, с.340]. При этом гуманизм был исключительно элитарным движением. Гуманисты охотно разделяли людей на достойных созидателей и чернь. Правда, чернь понималась не как низшее сословие, а как те, кто ленив в рассуждении и не предается "духовным наслаждениям".

Одной из основных ценностей Ренессанса была ценность творческой деятельности. Слово "творчество", ранее относимое к только Богу, стало употребляться в отношении человека. Отсюда — возвышение ценности авторства. Ренессанс положил конец средневековой анонимности. Именно с этого времени мы узнаем имена создателей произведений ("Raffaello fecit")[17]. Слово "персона" принимает характер, свойственный сегодняшнему пониманию слова "личность". Этот процесс развивался стремительно: известно, что отец Леонардо противился его желанию стать художником, поскольку считал, что сын решил посвятить себя профессии маляра. А к концу жизни Леонардо он был в огромном почете именно как художник. Художника почитают сильные мира сего.

Считается, что Ренессанс и начался с факта такой оценки. Не случайно датой начала Ренессанса многие исследователи считают 8 апреля 1341 г. — день, когда на Капиталийском холме сенатор вручил лавровый венец поэту — Франческо Петрарке. Гуманисты становятся советниками при дворах государей, Л.Аретино, Н.Макиавелли являются секретарями флорентийской республики. К.Медичи основывает Академию. Не случайно А. Дюрер писал в Нюрнберг из Венеции: "Здесь я господин, дома — прихлебатель" [3, с.367].

Уже "первый гуманист" Петрарка пишет: "Мы должны стараться быть полезными людям, с которыми живем; и нельзя сомневаться в том, что мы можем в высокой степени помочь их душам нашими словами" [47, c.42]. Отметим, реальной помощью видится помощь, в первую очередь, словесная. Субкультура гуманистов вербальна. Более того, в ней отчетливо, особенно по сравнению со средневековой духовной культурой, прослеживается диалогический компонент. Cредневековье практически не знало диалога: даже "История моих бедствий" П.Абеляра, написаная в форме посланий к другу, по сути — поучение, в котором никак не представлена личность адресата. По определению М.Бубера, это "замаскированный" под диалог монолог. Однако, при всем пиетете в отношении античности ренессансный диалог резко отличен и от греческих (в частности, платоновских) диалогов. В нем невозможно отождествить позицию автора ни с одним из персонажей, практически нет дидактики, истина состоит не в выводе-морали, а в самой плоти спора, в столкновении идей. Не случайно в "Декамероне" зачумленной Флоренции, где каждый готов уничтожить другого, дабы выжить, противопоставлено общество интеллектуалов. "Общество рассказчиков — своего рода коллективная индивидуальность, каждый, кто в него входит, индивидуален не сам по себе, а только объединившись с другими... " [3, с.404]. Однако, гуманизму свойственен и пафос отшельничества, общения с любимыми авторами древности. Ведь слово есть победа над временем. Потому безусловной ценностью является ценность словесности. Само слово "гуманизм" произошло от латинского studia humanitatis [18]. Основными занятиеми гуманистов были переводы с античных языков, написание трактатов, диспуты. Но "грамматическое образование" — не цель, а средство. Нахождение слова для итальянских интеллигентов есть нахождение глубинного значения, укоренения в суть вещей. К. Салютати говорил, что слово и вешь неразделимы, и обучение граматике невозможно, если оно не является одновременно соприкосновением с самой реальностью [47, с.52].

Поворотный момент в культуре Ренессанса — реабилитация материально-телесной стороны бытия. Ценность телесности человека как отражения его прекрасной природы настолько воцарилась в эту эпоху, что даже государство воспринималось как особое "политическое тело" (corpo politico). "Для искусства нужно одно, — говорил Б.Челлини, — уметь превосходно выписать мужской и женский торс " [53, с.342]. Красота нагого тела стала мерой Красоты вообще. Причины преклонения перед ним коренятся в отходе от средневекового спиритуализма и в пиетете античности. Но поскольку в Италии появляется такая неизвестная грекам ценность как достоинство личности, то в итальянской живописи и скульптуре появляется лицо. Расцвету жанра портрета сопутствует пренебрежение пейзажем. Ведь самая высокая природа — человек. Но — какой человек? Вот ведь в чем вопрос. Всякий? Обычный смертный? Нет. Портрет Возрождения очищен от шероховатостей и идеализирован. Не случайно люди часто изображались в профиль: это тот ракурс, при котором они выглядят наиболее величественно. Изображались не столько сами люди, сколько их право быть Людьми. Как писал И.Тэн, "... художники первой поры Возрождения создали единственную в мире породу рослых, благородных тел, благородно же живущих; они дают нам угадывать человечество более гордое, светлое, деятельное — одним словом, лучшее, чем наше. От этой породы... произошли в других странах ... те идеальные фигуры, которыми человек словно поучает природу, каким она должна была создать его и каким не создала" [153, с.69].

Одна из главных ценностей Возрождения — ценность земной жизни и наслаждения. "Вся жизнь Италии — какая-то выставка, какой-то чудесный парад, одно сплошное блестящее празднество. Наслаждения — вот основной жизненный принцип: наслаждаться следует всем — и умом, и чувством, а в особенности глазами" [53, с.339]. Так, мастера, жившие артелью, в моменты отдыха не шли в церковь усмирять плоть, а напротив, сочетали обжорство с насмешкой над культом. Например, к праздничному ужину подавалось кощунственное яство, изображавшее храм: место пола занимало блюдо студня; колоннами служили колбасы; базисы и капители были сделаны из пармезана, карнизы — из печенья; посредине возвышался аналой из холодной говядины, а вокруг него — певчие (жареные дрозды с широко открытыми клювами), два жирных голубя — басы и мелкие пташки-дисканты [153, с.115]. В творениях гуманистов пиршеству плоти дана идеологическая санкция. П.Браччолини утверждал: человек состоит не только из тела, но и из души. Потому душа может быть удовлетворена лишь путем совместного утоления позывов собственно-душевных и телесных. Ему вторит К. Раймонди: "… мы рождены и сформированы природой таким образом, что для нас самое главное — сохранить в целости и здоровье все члены нашего тела и поддерживать их состояние, избегая всяческих недугов, поражающих дух и тело" [47, с.74]. Но при этом основными наслаждениями гуманисты признают "наслаждения духовные" и наслаждение действием. В трактате "О наслаждении" Л.Валла пишет: "Не достойное ради приятного и не приятное ради достойного, но удовольствие само по себе: действие ценно само по себе, а не ради чего-либо другого" [там же, с. 76].

Труд и наслаждения требуют времени, потому повышается его ценность. Отныне сущность человека отождествляется с его культурной активностью. В силу этого время человеческой жизни требует полноты и насыщенности. Циклический образ времени сменяется линейным. Это изменение сказалось в двух аспектах. Первый — понимание времени как текущего момента. В этом смысле время — поле реализации воли человека, возможность им распорядиться. Оно становится экзистенциальной принадлежностью личности. Не случайно в середине 15 в. появились механические часы, распространилась практика ношения карманных часов, вскоре были изобретены будильники. Во-вторых, с новым пониманием времени связано новое отношение к своей эпохе как к отличной от предшествующего средневековья. Появляется представление об историческом прогрессе, чем создается предпосылка для целенаправленного воздействия на будущее с тем чтобы "помочь времени в его усилиях породить новое. Будущее тем самым предстает как такой временный отрезок, по отношению к которому возможно рациональное планирование и в который можно вторгаться человеческой инициативе" [3, с.360]. От ценности времени неотрывна ценность славы. Примириться со своей конечностью, стирающей индивидуальность и лишающей наслаждений, человек-титан не может. Единственное спасение — слава. Она есть нерукотворный памятник. "Никто, сколько-нибудь уверенный в своей славе, не станет желать сооружения себе после смерти помпезного надгробия, поскольку одни только деяния обеспечивают человеку вечную память," — писал Л.Бруни [9, с.237].

Идеологический кризис Ренессанса связан с обретением понимания того, что при всех усилиях человек не сможет стать "земным Богом", полностью раскрыть свой потенции и удовлетворить высочайшие претензии. Впрочем, это интуитивно чувствовалось гуманистами на протяжении всей эпохи. Да, они ощущали себя "кузнецами собственного счастья", но при этом лейтмотивом времени был образ Фортуны как случая, как "персонификации элемента неопределенности в универсуме" [9, 240]. Так, уже у Данте миропорядок задан Богом, но в сфере человека и общности правит Фортуна:

Мирской же блеск он предал в полновластье

Правительнице судеб, чтобы ей

Перемещать в свой час пустое счастье

(Ад, 7-ая песня).

По Макиавелли, чем более человек разумен, тем менее им правит капризница-Фортуна. Но научиться своею рукой вращать "колесо Фортуны" невозможно.

Основная причина кризиса Возрождения — излишняя самоуверенность человека, который отворачивался от этой истины, не желая считаться ни с обстоятельствами, ни с другими людьми. Ведь в первую очередь в качестве венца творения каждый из "возрожденцев" рассматривал себя: культ личности Возрождения — культ собственной личности. Не случайно "последний гуманист" Европы М.Монтень возмущен тем, что человек "мнит себя стоящим выше Луны и попирающим небо" [54, с.219]. Наоборот, "когда я играю со своей кошкой, кто знает, не забавляется ли, скорее, она мною, нежели я ею?" [там же].

А.Ф.Лосев пишет об этом: "Пороки и преступления были во все времена человеческой истории, были они и в средние века. Но там люди… после совершения греха каялись в нем. В эпоху Ренессанса наступили другие времена. Люди совершали самые дикие преступления и ни в коей мере в них не каялись, и поступали они так потому, что последним критерием для человеческого поведения считалась тогда сама же изолированно чувствующая себя личность" [96, с.136-137]. Культ индивидуализма ренессансного человека привел его к разгулу страстей, своеволия и распущенности. Чем могущественней был человек, тем более возможностей имел он для безнаказанных преступлений во имя… Его Величества Себя. Цезарь Борджиа, сын папы, великий политик, образованный, изысканный человек, узнав о том, что некто отозвался о нем недоброжелательно, повелел схватить его и наказать — отрубить руку и кончик языка, который затем был прикреплен к мизинцу отрубленной руки. Не случайно именно с Цезаря Борджиа писался образ образцового "государя" в трактате Н.Макиавелли. Главным качеством монарха считалась все та же универсальность. Универсальность, но не человечность. Лейтмотив трактата можно сформулировать в трех словах: цель оправдывает средства. "Когда речь идет о спасении родины, не следует принимать до внимание никакие соображения о том, что справедливо и что несправедливо, что милосердно и что жестоко, что похвально и что позорно," — писал автор [54, с.153]. Этими соображениями руководствовались все тираны последующих веков.

П.Флоренский говорил, что, узурпируя все мироздание и присваивая только себе полноту бытия, эгоцентрический человек превращает природу и миропорядок в целом в поле преобразования. Из мира изымается его особая, независящая от человека сущность и остается лишь "скорлупа", облик явлений. Эта поверхностность проявляется в главном качестве искусства — в идеализации образа. Показательно, что Северное Возрождение шло иными путями — воспеванием конкретного человека-труженика, такого, каков он есть. Оно было гимном обыденной жизни общности и человека, панегириком красоте возделанной им земли и выращенных им плодов, добротности его уютного дома.

А Ренессанс тем временем шел к концу. Последний его период — Кватроченто — длился недолго и окончился уже в первой трети 16 в., когда небольшие итальянские государства пали жертвой династии Габсбургов. Это не было случайностью. Ведь новые социальные отношения в Италии не имели ни военной, ни экономической основы. Если до открытия Америки итальянцы выигрывали за счет приморского положения, то с появлением новых морских путей они лишились и этого преимущества. Рим был разорен, папа Климент Седьмой брошен в темницу. Во Флоренции после свержения Медичи в 1527 г. было установлено тираническое правление. В "Сикстинской капелле" Микеланджело титанизм всесилия человека превращается в титанизм страданий. Человек обречен, но гибнет он героически, как и подобает "венцу творения".

Заведомая неудача Возрождения — попытка вернуть античного (языческого) человека в иной, уже не языческий мир культуры. Историю нельзя повернуть вспять, исключив из нее как досадную оплошность "средние" века. Однако ренессансная личность с такими свойственными ей качествами как светскость, индивидуализм, сила воли, многообразие интенций, преобразовательные устремления и готовность рвать кандалы догматизма, стала "хозяйкой" Европы и легла в основание современного характера.