Закономерности эволюции религиозных движений

Субъективное ощущение депривации является необходи­мой предпосылкой возникновения какого бы то ни было организованного социального движения — религиозного или секулярного. Однако сама по себе депривация — это лишь необходимое, но вовсе не достаточное условие. Состояние депривации должно разделяться многими людьми; суще­ствующие в обществе институты должны быть неспособны разрешить его; наконец, должен появиться лидер с привле­кательной для масс новой идеей, и тогда возникает движе­ние протеста.

Это движение, направленное на преодоление состояния депривации, как уже говорилось, может быть как религиоз­ным, так и секулярным. В случаях экономической, социаль­ной и организмической депривации, когда ее причины вос­принимаются неадекватно или нет возможности предпри­нять необходимые действия для устранения, наиболее типично возникновение религиозных движений. В ситуаци­ях противоположного характера — когда сущность депри­вации адекватно осознается ощущающими ее людьми и они чувствуют, что в силах устранить ее причины, — движение протеста приобретает секулярные формы. Таким образом, религиозные движения скорее служат психологической компенсации ощущения депривации, нежели устранению ее подлинных причин.

В случаях этической и психической депривации дело об­стоит совершенно иначе. Религиозное движение может не менее эффективно, чем секулярное, устранить депривацию. Попытки разрешения состояния психической депривации обычно и принимают форму религиозных движений. Тем не менее такие попытки могут проявляться и в форме ради­кальных политических движений — особенно если имеет место сочетание психической и экономической депривации.

Экономическая депривация, если она достаточно интен­сивна, чревата возможностью возникновения революцион­ного протеста. И действительно, там, где она порождает секулярные движения, они, как правило, имеют революци­онный характер. Однако для победоносной революции не­обходима такая мощь, какой едва ли может обладать деп-ривированная группа. Поэтому даже интенсивная экономи­ческая депривация редко приводит к революции.

Религиозные движения, возникшие как результат эконо­мической депривации, хотя и не являются в буквальном смысле революционными, все же на символическом уровне остаются таковыми. Латентный протест против общества стремится найти выражение в идеологии, отвергающей и развенчивающей это общество. Поэтому для участников религиозного движения происходит как бы символическая трансформация социальной системы, в то время как в дей­ствительности все остается без перемен.

Так и обстоит дело с секта ми; именно к этому типу отно­сятся, как правило, религиозные организации, возникающие под влиянием экономической депривации. Такие движения не нуждаются в использовании теологической базы тради­ционной для данного общества религии. К примеру, движе­ние «Черных Мусульман» заимствовало многое из «чуждой» религиозной доктрины. Но характерный для этого движе­ния резкий социальный протест и представления о превос­ходстве негритянской расы указывают на то, что оно отно­сится к типу религиозных движений, порожденных эконо­мической и социальной депривацией.

Социальная депривация, в том случае, если она не со­держит в себе сильного экономического компонента, обычно не пробуждает стремления к полной трансформации обще­ства — будь то реальной или символической. Критику вы­зывает не социальная система в целом, а ее часть или не­сколько частей.

Многие секулярные движения вызваны тем или иным ви­дом социальной депривации. Как правило, целью их явля­ется устранение депривации той или иной конкретной груп­пы населения путем повышения ее социального статуса.

Иногда полусекулярные по своему характеру движения пытаются компенсировать низкий социальный статус по­средством создания альтернативной статусной системы. Такую роль обычно играют клубы, братства, общества и ложи, особенно привлекательные для дискриминируемых расовых и этнических групп.

Социальная депривация может быть непосредственно связана с религиозным статусом и потому порождать рели­гиозные инновации. Многие этнические субденоминации в рамках лютеранства, например, возникли из-за того, что су­ществующие религиозные структуры не могли удовлетво­рить статусных запросов тех или иных групп. Такие органи­зации не только помогают преодолеть религиозное неравен­ство, но служат также и средством снятия социальной депривации.

Классическими примерами могут служить движения ре­формированного иудаизма и консервативного иудаизма. Оба движения возникли как попытка дать современным евреям возможность пользоваться своим религиозным на­следием, в то же время обходясь без тех аспектов иудейской ортодоксии, которые несовместимы с достигнутым ими ста­тусом в секулярном обществе.

Религиозные организации, возникающие как реакция на социальную депривацию, имеют тенденцию к развитию ско­рее в церковь, чем в секту. Так происходит потому, что люди, страдающие от социальной депривации, стремятся в пер­вую очередь приспособиться к окружающему их обществу, а не преобразовать его в целом или изолироваться от него. Отсюда их согласие принять сложившиеся в обществе ин­ституциональные формы.

Существуют религиозные движения, возникшие прежде всего как попытка преодолеть организмическую депривацию. Чаще, однако, бывает так, что эта цель составляет лишь один из аспектов движения наряду с другими. Поэто­му трудно определить, к какой именно организационной форме тяготеют религиозные группы такого рода. Там, где единственной целью является снятие организмическои депривации, движение скорее принимает формы, близкие к культу (например, Крисчен Сайенз в начале своего суще­ствования).

Реакции на этическую депривацию обычно бывают по своему характеру скорее реформистскими, чем революци­онными. В средние века реформаторы такого рода стреми­лись к созданию и укреплению религиозных ценностей. Примером может служить деятельность Саванаролы и его приверженцев. Начало эпохи Просвещения ознаменовалось, помимо всего прочего, и тем, что окончательно сложилась и получила социальное признание гуманистическая система ценностей; с этого времени разрешение этической деприва-ции происходит и в гуманистических терминах.

В редких случаях секулярные движения, порожденные этической депривацией, принимают революционный харак­тер, поскольку страдающая от этической депривации элита получает поддержку экономически обездоленных масс. Но гораздо чаще этическая депривация порождает реформист­ские движения, направленные на возрождение каких-либо попранных обществом ценностей или на пересмотр некото­рых элементов принятой системы ценностей, но не на транс­формацию существующей социальной организации.

Религиозные движения, связанные с этической деприва­цией, могут приводить к революционным переменам в ре­лигиозной жизни и мировоззрении (например, реформа Лютера). Это бывает в тех случаях, когда и само движение, и противодействующие ему силы отличаются достаточной мощностью. Но необходимо подчеркнуть, что в намерения самого Лютера не входило создание нового религиозного направления; он всего лишь стремился реформировать су­ществующую церковь, приблизив ее к идеалу первоначаль­ного христианства. Чаще религиозные движения, вызванные этической депривацией, носят более локальный характер. Классическим примером подобного движения может слу­жить участие белых религиозных лидеров Америки в борь­бе за гражданские права негритянского населения. Если правозащитное движение негров обусловлено в первую оче­редь их экономической и социальной депривацией, то белое духовенство вовлекается в него, испытывая состояние эти­ческой депривации из-за несоответствия между христиан­ским идеалом равенства и практическим ущемлением в пра­вах негритянского населения. Многие религиозные группы возникли как реакция на ощущение некоторыми верующи­ми противоречия между традиционными представлениями и данными современной науки.

Чувство этической депривации обычно испытывают пред­ставители социальной элиты, высшего и среднего классов. Возникновение ценностного конфликта возможно там, где имеется определенный интеллектуализм и достаточный уро­вень образованности.

Психическая депривация почти всегда вызывает крайне острую реакцию, поскольку она связана с отрицанием гос­подствующей в данном обществе системы ценностей. Ощу­щающие психическую депривацию субъекты тяготеют к но­вым идеологиям, радикализму в политике (как правому, так и левому). Религиозные движения, возникшие на почве пси­хической депривации, как уже говорилось выше, обычно принимают форму разнообразных культов.

Социологические исследования, проведенные среди мил-ленаристских религиозных групп, показывают, что все чле­ны этих групп прошли через период «церковной веры», за­тем отвергли все доступные им религиозные перспективы, испытали период отчаяния и кризиса, и, наконец, обрати­лись к новому движению. Все оккультистские организации состоят из людей, переживших состояние психической деп­ривации. К этой категории религиозных групп относятся также теософское движение и многие новые образования, которые можно классифицировать как культы, отвергающие доминирующую религиозную традицию.

Таким образом, имеющая место в обществе или даже уг­рожающая в будущем депривация выступает главным социально-психологическим фактором, определяющим возник­новение новых религиозных организаций и движений. Тип депривации накладывает отпечаток на характер этих дви­жений. Можно сделать вывод, что существует некоторое со­ответствие между типом депривации и организационной формой порожденного ею религиозного движения. Экономи­ческая депривация способствует возникновению сект, соци­альная депривация — церквей, а психическая депривация — культов.

Но тип депривации сказывается не только на различии форм возникающих организаций. Он определяет и ход их развития, и выживаемость. Ч. Глок и Р. Старк выделяют три базисных паттерна развития религиозной организации. Первый паттерн — это кратковременный расцвет и скорая гибель. Второй — этосохранение в течение неопределенно длительного времени в той организационной форме, в кото­рой движение возникло изначально. Третий — это выжива­ние движения в форме, радикально отличающейся от пер­воначальной.

Помимо типа депривации, породившей движение, харак­тер и перспективы его развития определяются также устой­чивостью депривации и успешностью борьбы с нею.

Движения, порожденные экономической депривацией, имеют тенденцию либо к относительно быстрому исчезнове­нию, либо к изменению своей организационной формы. Ред­ко они сохраняются надолго в первоначальной форме.

Абсолютное меньшинство сект сохраняются как секты. Либо они распадаются, либо эволюционируют, приобретая форму церквей или деноминаций. Кроме того, как сказано выше, секты имеют тенденцию к стимулированию роста со­циального статуса своих членов. Поэтому организационная форма меняется в соответствии с меняющимся статусом ин­дивидов, входящих в секту.

Способность церквей к выживанию в почти неизменной форме в значительной степени определяется устойчивостью социальной депривации. Поскольку в обществе всегда су­ществуют люди, страдающие от социальной депривации, они образуют постоянный источник пополнения церкви. А она, в свою очередь, всегда остается для таких людей источником утешения, которое они не могут получить в «большом» обществе. Кроме того, церковь только компенсирует депри-вацию, но не устраняет ее. И потому первоначальные при­чины возникновения церкви не исчезают с течением време­ни. Наибольшую преданность церкви выказывают прихожа­не, в наименьшей степени пользующиеся социальным признанием: это те, кто менее других одарен интеллектуаль­но, пожилые люди, инвалиды, женщины, лица, не имеющие нормальной семьи.

Организмическая депривация порождает движения, эво­люция которых определяется развитием новых знаний о причинах и лечении умственных и физических заболеваний. Религиозные движения такого рода могут существовать очень долго, пополняя свои ряды теми, кто не может найти облегчения в секулярных сферах жизни. Однако со време­нем успехи медицины могут стать важным негативным фак­тором в развитии таких движений. Ибо, как выяснил Б. Ма­линовский в своих исследованиях на Тробрианских остро­вах, люди не прибегают к магии, когда имеют в своих руках более эффективные средства контроля.

Движения, обусловленные этической депривацией, обыч­но продолжают существовать недолго. Не потому, что эти­ческая депривация не является устойчивым элементом фун­кционирования общества; это не так. Всегда имеются люди, считающие, что те или иные компоненты установленной си­стемы ценностей нуждаются в изменении или пересмотре. Однако такие попытки всегда порождают сильное сопротив­ление остальной части общества. Таким образом, этическая депривадия остается, как правило, уделом чудаков, и свя­занные с ней движения быстро сменяются новыми. Исклю­чения — долгое время сохраняющиеся движения такого рода — объясняются тем, что предлагаемые ими варианты разрешения депривации оказываются приложимы к долго­временным социальным тенденциям. Эти тенденции обеспе­чивают постоянный приток членов в такие организации- В целом этическая депривация переживается абсолютным, меньшинством населения, и движения, порожденные ею, все­гда остаются движениями меньшинства. Для движений, связанных с психической депривацией, типичными являются два варианта развития. Либо они на­бирают силу и осуществляют трансформацию общества, а затем трансформируются и сами, либо быстро распадают­ся и исчезают. Поскольку такие движения связаны с ценно­стной ориентацией, несовместимой с превалирующей систе­мой ценностей, они вызывают сильное противодействие и должны либо победить, либо потерпеть поражение. Религи­озные движения такого рода обыкновенно приобретают фор­му культов и становятся объектами враждебности и даже преследований со стороны широких масс. Однако такие дви­жения иногда выживают (например, христианство первона­чально было культом с точки зрения традиционной римской религии). Победив, они сталкиваются в свое время с таки­ми же проблемами, что и вытесненные ими религии. Хотя новые религиозные организации и могут вначале обеспечить своим прозелитам оригинальную систему значений, они все же не могут устранить социальные истоки депривации, ко­торые, в свою очередь, порождают психическую депривацию и безверие.

Таким образом, к закономерностям возникновения и раз­вития религиозных групп и организаций можно отнести:

1. Обусловленность возникновения новых религиозных групп постоянно действующими социально-психологически­ми факторами, а именно — отдельными видами депривации или их сочетанием.

2. Неизбежность прохождения религиозной группой в развитии фазы секты с более или менее выраженной социально-критической или социально-деструктивной направ­
ленностью.

3. Завершение процесса развития либо институализацией в качестве церкви, либо деградацией и распадом, в зависимости от специфики породившей данную группу формы
депривации и социальных условий.

ТЕМА 19. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ

1. Власть.

2. Господство.

3. Авторитет.

4. Политическое действие.

5. Три значения слова «политика».

6. Политическое господство.

Понятия «власть» и «господство» применяют и вне сфе­ры политики. Но прежде всего они используются при ана­лизе политических феноменов. Понятие «авторитет» мы встре­чаем повсюду, но особенную актуальность это понятие по­лучает там, где авторитет оказывает влияние на политические процессы. Поэтому целесообразно прояснить смысл поня­тий «политическое действие» и «политика», чтобы потом сделать некоторые замечания относительно понятия «поли­тическое господство».

Под понятиями «власть», «господство» и «авторитет» мы в большинстве случаев подразумеваем компоненты в мно­гомерных и неравных социальных отношениях. Они включа­ют в себя три аспекта.

Во-первых, социальные отношения ситуативны. Опреде­ление отдельной ситуации включается в непрерывную или прерывающуюся последовательность ситуаций, в ходе кото­рых люди постоянно имеют дело с теми же самыми партне­рами по интеракции.

Кроме того нужно принять во внимание, что «власть», «господство» и «авторитет», если рассматривать их в об­щем, хотя и существуют длительное время, при более близ­ком наблюдении оказываются подверженными некоторым колебаниям. Однако, несмотря на это, социологию интере­суют «власть», «господство» и «авторитет» в их устойчивос-ти в социальных отношениях. Таким образом, нашей темой являются, если точнее выразиться, «отношения власти, гос­подства и авторитета».

Во-вторых, отношения, которые здесь имеются в виду, являются комплексными по своему типу. «Отношения влас­ти» содержат еще и другие компоненты, например, автори­тет. Это же относится к отношениям, которые первоначаль­но могли бы определяться как «отношения авторитета». На­ряду с этим могут играть роль аспекты отношений другого рода, например, отношений в кооперации и обучении. Отно­шения господства осуществляются чаще всего с помощью социальных институтов, которые определяют регламента­цию и предоставляют возможность иметь дело с самими «господствующими» лишь в очень незначительной мере.

Необходимо определить аналитически, что такое власть, авторитет и господство в узком смысле, четко разграни­чить их и дать характеристику конкретным социальным от­ношениям как образованным с помощью власти, авторите­та или господства.

В-третьих, мы хотим назвать асимметричными такие от­ношения, в которых структурное влияние одной стороны на действие другой стороны сильнее, чем обратное. Полезно было бы найти общее родовое определение для понятий «власть», «господство» и «авторитет». Но мы не находим подходящего слова. Например, выражение «социальное вли­яние» слишком неопределенно. Во всяком случае, подразу­мевается устойчивое социальное влияние, т.е. социальное отношение, в котором наличествует возможность подчинить собственному желанию и своему социальному поведению поведение других. «Власть» и «авторитет» были бы частны­ми аспектами этого влияния. Наряду с этим можно было бы подумать о других видах влияния, например, о тоталь­ном влиянии посредством убеждения на основе большего знания, которое не всегда должно трансформироваться в авторитет, или же о влиянии при помощи сексуальной при­влекательности. «Господство» и в этом случае является ча­стным аспектом «власти». Каждое отношение господства есть также отношение власти. Но не всякое отношение вла­сти укрепляется настолько, чтобы можно было говорить о господстве.

Власть

Власть проявляется как компонент во многих социальных отношениях. Она характеризуется тем, что личность имеет возможность осуществлять свою волю по отношению к дру­гим людям, несмотря на их сопротивление. Наша дефини­ция почти дословно повторяет определение М.Вебера, что «власть означает возможность осуществлять собственную волю в социальном отношении также вопреки сопротивле­нию» («Хозяйство и общество»).

Здесь имеется в виду исключительно социальная власть, т.е. власть над людьми. В случае необходимости она прово­дится посредством социального действия вопреки сопро­тивлению людей (т.е. посредством действия, которое связа­но с действием других людей). Здесь не имеется в виду власть над природой (вещами), потому что распоряжение вещами является одновременно и целенаправленным осуществлением власти над людьми. Собственность на вещи может быть ис­точником власти, но не должна быть таковым. Хотя, разуме­ется, юридически защищенное, эксклюзивное распоряжение вещами гарантирует не только спокойное наслаждение соб­ственника ими, но усиливает его положение, так что он мо­жет оказывать давление на других.

Макс Вебер подчеркивает «аморфный» характер поня­тия власти. Речь может идти об экономической власти, на­пример, о власти на рынке, т.е. о монополистических пози­циях, которые диктуют партнерам определенные условия обмена, хотя формально остается в силе принцип обмена между свободными и равноправными партнерами. Можно говорить также об эксклюзивном распоряжении средствами производства, которое вынуждает тех, кто не владеет сред­ствами производства, продавать свою рабочую силу обла­дателю средств производства. Речь идет о неравных поло­жениях на рынке. На рынке труда, как правило, работода­тель сильнее, потому что он не обязан немедленно покупать труд за ту цену, которую назначает предлагающий рабочую силу.

Власть может происходить также из монополии на при­менение физического насилия, т.е. распоряжение оружием (или лучшим, чем у других, оружием). Угроза насилия (она должна быть, конечно, убедительной) при этом приобретает большее значение, чем применение насилия. Потому что последнее разрушает упорядоченные повседневные отноше­ния взаимодействия (интеракции), в сохранении которых, как правило, заинтересованы стоящие у власти. Нередко они извлекают из них выгоду.

Власть может, в конце концов, основываться на монопо­лии распоряжения информацией в самом широком смысле, в которой настоятельно нуждаются другие. Сюда может относиться также «священное знание», поскольку оно счи­тается в обществе истинным и необходимым, а также владе­ние магическими практиками. Обладание определенным зна­нием только тогда может стать источником власти, когда те, кто его передают, могут склонить своих партнеров к ответным услугам (повиновение, денежное вознаграждение), которые надолго укрепляют их власть, т.е., например, дают возможность усилить экономическое господство. Кроме того, можно, наверное, говорить, что власть на основе информа­ционной монополии является тогда не только властью на данный момент, если исходить не из знания статистических данных (которые при передаче быстро устаревают), а из сущности знаний и квалификаций, которые способствуют тому, чтобы в определенной сфере продуцировать новое предвидение необходимой информации.

Что предсказывает прорицатель (если всем отныне изве­стно, что событие наступило), уже неинтересно. Однако он аккумулирует власть благодаря тому, что хранит в тайне, как он осуществляет предсказывание. Всем известно, что он один может знать будущее и высказывать новые пророче­ства практического характера (например, когда пойдет дождь). Власть эксперта может развиваться лишь в индус­триальном обществе, когда на основе качественного обра­зования, которое не каждый может осилить, создается оп­ределенная группа в области «монополии инноваций». Ра­зумеется, при условии, что общество зависит от постоянного потока научной информации, открытий и изобретений.

В этой связи следует подумать и о власти над средства­ми массовой информации. Если в обществе наличествует потребность в неопровержимой информации, которая не может быть удовлетворена через неофициальный пересказ друг другу, но требует организаторских и технических вспо­могательных средств, тогда может образоваться монополия данной группы на распоряжение этими средствами. (Чаще всего это группа, которая обладает властью, полученной из других источников. Но существует и исконная власть прес­сы.) Власть этой группы может осуществляться тогда, ког­да информацию, которую необходимо обнародовать, она хранит в тайне от других.

Здесь следует затронуть также «манипулирование мне­нием». Это понятие заключает в себе противоречие. Строго говоря, тому, кем «манипулируют», не навязывается мнение против его воли. Ведь он охотно и без оговорок верит в то, что ему преподносят. С другой стороны, для эффективной манипуляции необходимо, чтобы манипуляторы были в со­стоянии склонить мнение в нужное для них направление — так, как будто оно развилось без этого влияния.

Само собой разумеется, что различные источники власти могут взаимно дополнять друг друга, и, как правило, это происходит в действительности. Средневековый рыцарь об­ладал не только личным оружием, которое не мог позво­лить себе крестьянин и с помощью которого он мог осуще­ствлять физическое насилие. Как профессиональный воин, он также знал, как им пользоваться и имел хорошую физи­ческую форму. Это было возможно благодаря господству над крепостными, которые должны были заботиться о ма­териальном поддержании его жизни.