Несколько тезисов от редакции 5 страница

Государство уже тогда контролировало, регулировало произ­водство – в пользу магнатов, богачей. Тут остается только превратить реакционно-бюрократическое регулирование в революционно-демократическое простыми декретами о созыве съезда служащих, инженеров, директоров, акционеров, о введении единообразной отчетности, о контроле ра­бочих союзов и пр.

Это самая простая вещь – и именно она остается несделанной!! При демократической республике остается на деле реакционно-бюрократическое регулирование сахарной промышленности, все остается по-старому, хищение народного труда, рутина и застой, обогащение Бобринских и Терещенок[iiiiiiiiiiii].

Возьмите нефтяное дело.

Оно «обобществлено» уже предшествующим развитием капитализма в гигантских размерах. Пара нефтяных королей – вот кто ворочает миллионами и сотнями миллионов, занимаясь стрижкой купонов, собиранием сказочных прибылей с «дела», уже организованного (фактически и технически) общественно, в общегосударственных размерах, уже ведомого сотнями и тысячами служащих, инжене­ров и т.д.

Национализация нефтяной промышленности возможна сразу и обязательна для революционно-демократического государства, особенно когда оно переживает величайший кризис, когда надо во что бы то ни стало сберегать народный труд и увеличивать производство топлива.

Понятно, что бюрократический контроль тут ничего не даст, ничего не изменит, ибо и с Терещенками, с Керенскими, с Авксентьевыми и Скобелевыми «нефтяные короли» справятся так же легко, как справлялись они с царскими министрами, справятся посредством оттяжек, отговорок, обещаний, прямого и косвенного подкупа буржуазной прессы (это называется «общественным мнени­ем» и с этим Керенские и Авксентьевы «считаются»), подкупа чиновников (оставляе­мых Керенскими и Авксентьевыми на старых местах в старом неприкосновенном госу­дарственном аппарате).

Чтобы сделать что-либо серьезное, надо от бюрократии перейти (и действительно революционно перейти) к демократии, т.е. объявить войну нефтяным королям и акционерам, декретировать конфискацию их имущества и наказание тюрьмой за оттяжку национализации нефтяного дела, за сокрытие доходов или отчетов, за саботирование производства, за непринятие мер к повышению производства.

Надо обратиться к инициативе рабочих и служащих, их созвать немедленно на совещания и съезды, в их руки передать такую-то долю прибыли при условии создания всестороннего контроля и увеличения производства.

Если бы такие революционно-демократические шаги были сделаны тотчас, сразу, в апреле 1917 года, тогда Россия, одна из богатейших стран в мире по запасам жидкого топлива, могла бы сделать за лето, пользуясь водным транспортом, очень и очень многое в деле снабжения народа необходимым количеством топлива.

Ни буржуазное, ни коалиционное эсеровски-меньшевистски-кадетское правительст­во не сделали ровно ничего, ограничились бюрократической игрой в реформы. Ни еди­ного революционно-демократического шага предпринять не осмелились.

Те же нефтя­ные короли, тот же застой, та же ненависть рабочих и служащих к эксплуататорам, тот же развал, то же хищение народного труда, все как было при царизме, переменились только заголовки исходящих и входящих бумаг в «республиканских» канцеляриях!

Относительно угольной промышленности, не менее «готовой» технически и культурно к национализации, не менее бесстыдно управляемой грабителями народа, уголь­ными королями, мы имеем ряд нагляднейших фактов прямого саботажа, прямой порчи и остановки производства промышленниками. Даже министерская меньшевистская «Рабочая Газета» признала эти факты. И что же? Ровно ничего не сделано, кроме ста­рых, реакционно-бюрократических совещаний «пополам», поровну от рабочих и от разбойников угольного синдиката!!

Ни одного революционно-демократического шага, ни тени попытки установления единственно реального контроля снизу, через союз служащих, через рабочих, путем террора по отношению к губящим страну и останавливающим производство углепромышленникам! Как же можно, мы ведь «все» за «коалицию», если не с кадетами, то с торгово-промышленными кругами, а коалиция это и значит оставлять у капиталистов власть, оставлять их безнаказанными, позволять им тормозить дело, валить все на рабочих, усиливать разруху, готовить таким образом новую корниловщину!

Отмена коммерческой тайны

Без отмены коммерческой тайны контроль за производством и распределением либо остается пустейшим посулом, потребным только для надувания кадетами эсеров и меньшевиков, а эсерами и меньшевиками – трудящихся классов.

Как ни очевидно это для всякого непредубежденного человека, как ни упорно настаивала на отмене коммерческой тайны «Правда» (закрытая в значительной степени именно за это правительством Керенского, услужающим капиталу), – ни республиканское пра­вительство, ни «правомочные органы революционной демократии» и не подумали об этом первом слове действительного контроля.

Именно здесь ключ ко всякому контролю. Именно здесь самое чувствительное место капитала, грабящего народ и саботирующего производство. Именно поэтому и боятся эсеры и меньшевики прикоснуться к этому пункту.

Обычный довод капиталистов, повторяемый без размышления мелкой буржуазией, состоит в том, что капиталистическое хозяйство абсолютно не допускает отме­ны коммерческой тайны, ибо частная собственность на средства производства, зависи­мость отдельных хозяйств от рынка делает необходимым «священную неприкосновен­ность» торговых книг и торговых, а в том числе конечно и банковых, оборотов.

Люди, в той или иной форме повторяющие этот или подобные доводы, обманывают народ, закрывая глаза на два основные, крупнейшие и обще­известные факта современной хозяйственной жизни. Первый факт: крупный капита­лизм. Второй факт: война.

Именно современный крупный капитализм, становящийся повсюду монополистиче­ским капитализмом, устраняет всякую тень разумности коммерческой тайны, делает ее лицемерием и исключительно орудием скрывания финансовых мошенничеств и неве­роятных прибылей крупного капитала.

Крупное капиталистическое хозяйство, уже по самой технической природе, есть обобществленное хозяйство – оно работает на миллионы людей и объединяет своими операциями, прямо и косвенно, сотни, тыся­чи и десятки тысяч семей. Это не то, что хозяйство мелкого ремесленника или среднего крестьянина, которые вообще никаких торговых книг не ведут и к которым поэтому и отмена торговой тайны не относится!

В крупном хозяйстве операции все равно известны сотням и более лиц. Закон, охраняющий торговую тайну, служит не потребностям производства или обмена, а спекуляции и наживе в самой грубой форме, прямому мошенничеству, которое, как известно, в акционерных предприятиях приобретает особенное распространение и особенно искусно прикрывается отчетами и балансами, комбинируемыми так, чтобы наду­вать публику.

Если торговая тайна неизбежна в мелком товарном хозяйстве, т.е. среди мелких крестьян и ремесленников, где само производство не обобществлено, распылено, раздроблено, то в крупном капиталистическом хозяйстве охрана этой тайны есть охрана привилегий и прибылей горстки людей против всего народа.

Это признано уже и законом постольку, поскольку введена публикация отчетов акционерных об­ществ, но этот контроль (во всех передовых странах, а также в России уже осуще­ствляемый) есть реакционно-бюрократический контроль, который народу глаз не открывает, который не позволяет знать всю правду об операциях акционерных обществ.

Чтобы действовать революционно-демократически следовало бы немедленно издать закон, отменяющий торговую тайну, требующий от крупных хозяйств и от богачей самых полных отчетов, предоставляющий любой группе граждан, достигаю­щей солидной демократической численности (скажем, 1000 или 10 000 избирателей), права просмотра всех документов любого крупного предприятия.

Такая мера вполне и легко осуществима простым декретом; только она развернула бы народную инициати­ву контроля через союзы служащих, через союзы рабочих, через все политические пар­тии, только она сделала бы контроль серьезным и демократическим.

Добавьте еще к этому войну. Громадное большинство торгово-промышленных предприятий работает теперь не на «вольный рынок», а на казну, на войну. Я говорил уже поэтому в «Правде», что люди, возражающие нам доводами о невозможности вве­дения социализма, лгут и трижды лгут, ибо речь идет не о введении социализма теперь, непосредственно, с сегодня на завтра, а о раскрытии казнокрадства.

Капиталистическое хозяйство «на войну» (т.е. хозяйство, связанное прямо или косвенно с военными поставками) есть систематическое, узаконенное казнокрадство, и господа кадеты, вместе с меньшевиками и эсерами, которые противятся отмене торго­вой тайны, представляют из себя не что иное, как пособников и укрывателей казно­крадства.

Война стоит России 50 миллионов рублей в день. Эти 50 миллионов в день идут большею частью военным поставщикам. Из этих 50 миллионов по меньшей мере 5 миллионов ежедневно, а вероятнее 10 миллионов и больше, составляют «безгреш­ные доходы» капиталистов и чиновников. Крупные фирмы и банки наживают неслыханные прибыли, наживают именно казнокрадством, ибо иначе нельзя назвать это надувание и обдирание народа «по случаю» бедствий войны, «по случаю» гибели сотен тысяч и миллионов людей.

Об этих скандальных прибылях «все» знают, об этом с усмешечкой говорят в «обществе», об этом немало отдельных точных указаний име­ется даже в буржуазной прессе, по общему правилу замалчивающей «неприятные» факты и обходящей «щекотливые» вопросы.

Все знают, – и все молчат, все терпят, все мирятся с правительством, красноречиво говорящим о «контроле» и «регулировании»!!

Революционные демократы, если бы они были действительно революционерами и демократами, немедленно издали бы закон, отменяющий торговую тайну, обязываю­щий поставщиков и торговцев отчетностью, запрещающий им покидать их род дея­тельности без разрешения власти, вводящий конфискацию имущества и расстрел[jjjjjjjjjjjj] за утайку и обман народа, организующий проверку и контроль снизу, демократически, со стороны самого народа, союзов служащих, рабочих, потребителей и т.д.

В сущности говоря, весь вопрос о контроле сводится к тому, кто кого контролирует, т.е. какой класс является контролирующим и какой контролируемым.

У нас в республиканской России, до сих пор, при участии «правомочных органов» якобы революционной демократии в роли контролеров признаются и оставляются помещики и капиталисты. В результате неизбежно то мародерство капиталистов, которое вызывает всеобщее воз­мущение народа, и та разруха, которая искусственно капиталистами поддерживается.

Надо перейти решительно, бесповоротно, не боясь рвать со старым, не боясь строить смело новое, к контролю над помещиками и капиталистами со стороны рабочих и кре­стьян. А этого наши эсеры и меньшевики пуще огня боятся.

Принудительное объединение в союзы

Принудительное объединение в союзы, на­пример, промышленников, уже применено на практике Германией[kkkkkkkkkkkk]. И тут нет ничего нового. И тут по вине эсеров и меньшевиков мы видим полнейший застой республи­канской России, которую сии малопочтенные партии «занимают» кадрилем с кадетами, с Бубликовыми, с Терещенком и Керенским.

Принудительное объединение есть, с одной стороны подталкивание государством капиталистического развития, всюду и везде ведущего к организации классовой борьбы, к росту числа, разнообразия и значения союзов. А с другой стороны принудительное «обсоюзивание» есть необходимое предварительное условие всякого сколько-нибудь серьезного контроля и всякого сбережения народного труда.

Государству тут не нужны ни особый аппарат, ни особые изыскания, ни какие бы то ни было предварительные ис­следования для издания такого закона, нужна лишь решимость порвать с частными интересами капиталистов, «не привыкших» к подобному вмешательству, не желающих терять сверхприбыли, обеспечиваемые бесконтрольностью и хозяй­ничаньем по-старинке.

Никакой аппарат и никакая «статистика» не нужны для издания такого закона, ибо осуществление его должно быть возложено на самих фабрикантов или промышленников, на наличные общественные силы, под контролем тоже наличных общественных (т.е. не правительственных, не бюрократических) сил, только обязательно из так называемых «низших сословий», т.е. из угне­тенных, эксплуатируемых классов, которые всегда в истории оказывались неизмеримо выше эксплуататоров по способности на героизм, на самопожертвование, на товарище­скую дисциплину.[llllllllllll]

Целью «обсоюзивания» является установление полнейшей, строжайшей и подробнейшей отчетно­сти, а главное соединение операций по закупке сырья, по сбыту изделий, по сбереже­нию народных средств и сил.[mmmmmmmmmmmm] Это сбережение при объединении разрозненных предпри­ятий в один синдикат достигает гигантских размеров, как учит экономическая наука, как показывают примеры всех синдикатов, картелей, трестов.[nnnnnnnnnnnn]

Чем беднее страна тем насущнее необходимость как можно быстрее и как можно решительнее декретировать принудительное объединение и начать проведение его с крупнейших и крупных предприятий, ибо именно объединение сбережет силы, даст возможность полностью использовать и правильнее распределить их.

Если даже русское крестьянст­во в своих захолустьях, при царском правительстве, работая против тысячи препон, создаваемых им, сумело после 1905 года сделать громадный шаг вперед в деле созда­ния всяких союзов, то, разумеется, объединение крупной и средней промышленности и торговли могло бы быть проведено в несколько месяцев, если не быстрее, при условии принуждения к этому со стороны действительно революционно-демократического правительства, опи­рающегося на поддержку, участие, заинтересованность, выгоды «низов», демократии, служащих, рабочих, – призывающего их к контролю.

Регулирование потребления

Война заставила все воюющие и многие нейтральные государства перейти к регули­рованию потребления. Хлебная карточка появилась на свет божий, стала привычным явлением, потянула за собой и другие карточки. Россия не осталась в стороне и тоже ввела хлебные карточки.

Именно на этом примере мы можем всего нагляднее сравнить реакци­онно-бюрократические методы борьбы с катастрофой, старающиеся ограничиться ми­нимумом преобразований, с революционно-демократическими, которые, чтобы заслу­живать свое название, должны ставить своей прямой задачей насильственный разрыв с отжившим старым и возможно большее ускорение движения вперед.

Хлебная карточка, этот типичный образец регулирования потребления в современных капиталистических государствах, ставит своей задачей и осуществляет (в лучшем случае осуществляет) одно: распределить наличное количество хлеба, чтобы всем хва­тило. Вводится максимум потребления далеко не всех, а только главных «народных» продуктов. И это все. О большем не заботятся. Бюрократически подсчитывают налич­ные запасы хлеба, делят их по душам, устанавливают норму, вводят ее и ограничива­ются этим. Предметов роскоши не трогают, ибо их «все равно» мало и они «все равно» так дороги, что «народу» недоступны. Поэтому во всех, без исключения, воюющих странах (даже в Германии, которую, кажется, не вызывая споров, можно счесть образцом самого аккуратного, самого педантичного, самого строгого регулиро­вания потребления) даже в Германии мы видим постоянный обход богатыми каких бы то ни было «норм» потребления. Это тоже «все» знают, об этом то­же «все» говорят с усмешечкой, и в германской социалистической (а иногда даже буржуазной) прессе, несмотря на свирепости казарменно-строгой немецкой цензуры постоянно встречаются заметки и сообщения о «меню» богачей, о получении белого хлеба в любом количестве богатыми в таком-то курорте (под видом больных его посе­щают все, у кого много денег), о замене богачами простонародных продуктов изы­сканными и редкими предметами роскоши.

Реакционное капиталистическое государство, которое боится подорвать устои капи­тализма, устои наемного рабства, устои экономического господства богатых, боится развить самодеятельность рабочих и вообще трудящихся, боится «разжечь» их требовательность; такому государству ничего не нужно, кроме хлебной карточки.

Такое го­сударство ни на минуту, ни при одном своем шаге не упускает из виду реакционной цели – укрепить капитализм, не дать подорвать его, ограничить «регулирование экономической жизни» вообще, и регулирование потребления в частности, только такими ме­рами, которые безусловно необходимы, чтобы прокормить народ, отнюдь не посягая на действительное регулирование потребления в смысле контроля за богатыми, в смысле возложения на них, лучше поставленных, привилегированных, сытых и перекормлен­ных в мирное время, больших тягот в военное время.

Реакционно-бюрократическое правительство не хочет поднимать самодеятельности бедных, пролетариата, массы народа («демо­са»), не хочет допускать их контроля за богатыми, оно стремится оставлять побольше лазеек для того, чтобы богатые вознаграждали себя предметами роскоши,. И во всех странах лазеек ос­тавлено масса, голодает «простой народ», а богатые ездят в курорты, пополняют скудную казенную норму всяческими «додатками» со стороны и не позволяют себя контролировать.

В России, только что проделавшей революцию против царизма во имя свободы и ра­венства, в России, сразу ставшей демократической республикой по ее фактическим политическим учреждениям, легкость обхода «хлебных кар­точек» богатыми особенно бьет в глаза народу, вызывает недовольство, раздражение, озлобление и возмущение масс, ее все видят. Легкость эта особенно велика. «Под полой» и за особенно высокую цену, особенно «при связях» (которые есть только у богатых), достают все и помногу. Голодает народ. Регулирование потребления ограничивается самыми узки­ми, бюрократически-реакционными рамками. Со стороны правительства нет и тени по­мышления, ни тени заботы о том, чтобы поставить это регулирование на началах дей­ствительно революционно-демократических.

От хвостов (очередей) страдают «все», но... но богатые посылают прислугу стоять в хвостах и нанимают даже для этого особую прислугу! Вот вам и «демократизм»!

Революционно-демократическая политика во время неслыханных бедствий, пережи­ваемых страной, для борьбы с надвигающейся катастрофой, не ограничилась бы хлеб­ными карточками, а добавила бы к ним:

Во-первых, принудительное объединение всего населения в потребительные общества, ибо без такого объединения контроль за потреблением полностью провести нельзя.

Во-вторых, трудовую повинность для богатых.

В-третьих, раздел поровну между населением действительно всех продуктов потребления, чтобы тягости войны распределялись действительно равномерно.

В-четвертых, такую организацию контроля, чтобы потребление бога­тых контролировали бедные классы населения.

Создание действительного демократизма в этой области, проявление действительной революционности в организации контроля наиболее нуждающимися классами народа было бы величайшим толчком к напряжению наличной интел­лигентной силы, к развитию действительно революционной энергии всего народа.

А то теперь министры республиканской и революционно-демократической России совершенно так же, как их собратья во всех остальных империалистских странах, говорят пышные слова об «общем труде на пользу народа», о «напряжении всех сил», но народ видит, чувствует и осязает лицемерность этих слов.

Получается топтанье на месте и неудержимый рост развала, приближение катастрофы.

По общему империалистскому образцу ввести военной каторги для рабочих наше правительство не может – слишком еще живы в народе традиции, воспоминания, следы, навыки, учреждения революции.

А сде­лать действительно серьезные шаги по пути революционно-демократическому наше правительство не хочет, ибо оно насквозь пропитано и сверху донизу опутано отношениями зависимости от буржуазии, «коалиции» с ней, боязнью затронуть ее фактические привилегии.

РЕЗОЛЮЦИЯ ОБ ЭКОНОМИЧЕСКИХ МЕРАХ БОРЬБЫ С РАЗРУХОЙ

1. Полное расстройство всей хозяйственной жизни в России достигло такой степени, что катастрофа неслыханных размеров, совершенно останавливающая целый ряд важ­нейших производств, лишающая сельских хозяев возможности вести хозяйство в необходимых размерах, прерывающая железнодорожные сообщения, лишающая многомил­лионное промышленное население и города подвоза хлеба, такая катастрофа стала не­минуемой. Разруха уже началась. Успешная борьба с разрухой возможна лишь при крайнем напряжении сил народа и принятии немедленных революционных мер как на местах, так и в центре государственной власти.

2. Ни бюрократическим путем, т.е. созданием учреждений с преобладанием капиталистов и чиновников, ни при условии охраны прибылей капиталистов, их всевластия в производстве, их господства над финансовым капиталом, их коммерческой тайны, спасения от катастрофы найти нельзя. Это с безусловной ясностью установил опыт целого ряда частичных проявлений кризиса в отдельных отраслях производства.

3. Путь к спасению от катастрофы лежит только в установлении действительно рабочего контроля за производством и распределением продуктов. Для такого контроля
необходимо,

во-1-х, чтобы во всех решающих учреждениях за рабочими было обеспечено не менее трех четвертей всех голосов при обязательном привлечении к участию не отошедших от дела предпринимателей и технически образованного персо­нала;

во-2-х, чтобы фабричные и заводские комитеты, центральные и местные Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и профессиональные союзы, по­лучили право участвовать в контроле с открытием для них всех торговых и банковых книг и обязательством сообщать им все данные;

в-3-х, чтобы представители всех круп­ных демократических и социалистических партий получили такое же право.

4. Рабочий контроль, уже признанный даже капиталистам, должен быть немедленно развит, путем ряда тщательно обдуманных и постепенных, но
без всякой оттяжки осуществляемых мер, в полное регулирование производства и распределения продуктов рабочими.

5. Рабочий контроль должен быть распространен на все финансовые и банковые операции с выяснением всего финансового положения дела и с участием немедленно организуемых Советов и съездов банковских, синдикатских и прочих служащих.

6. Спасение страны от катастрофы требует, чтобы рабочему и крестьянскому населению было внушено, не словами, а делами, самое полное и безусловное
доверие к тому, что руководящие и полновластные учреждения, как на местах, так и в
центре государства, не останавливаются перед переходом в руки народа большей части
прибылей, дохода и имущества крупнейших и крупных банковых, финансовых, торговых и промышленных магнатов капиталистического хозяйства. Не проведя этой меры в
жизнь на деле, нельзя ни требовать, ни ожидать проведения действительно революционных мер и действительно революционного напряжения энергии рабочей и крестьян­ской массы населения.

7. Целью общегосударственной организации должна быть, ввиду полного расстройства всей финансовой системы и всего денежного дела, ввиду невозможности оздоровить его, пока длится война, – организация в широком, областном, а затем и общегосударственном масштабе обмена сельскохозяйственных орудий, одежды, обуви и т.п. продуктов на хлеб и другие сельскохозяйственные продукты. Широкое привле­чение городских и сельских кооперативов к участию в этом деле.

8. Лишь после осуществления указанных мер возможно и необходимо осуществление всеобщей трудовой повинности. Эта мера, в свою очередь, требует введения рабо­чей милиции, с бесплатной службой рабочих в ней сверх восьмичасового рабочего дня, для перехода к общенародной поголовной милиции с оплатой труда рабочих и служащих капиталистами. Только такая рабочая милиция и вырастающая из нее всенародная милиция могут и должны осуществить не бюрократически и не в интересах капитали­стов, а действительно в интересах спасения народа от катастрофы всеобщую трудовую повинность. И только такая милиция может и должна ввести действительно революци­онную дисциплину и добиться крайнего напряжения сил всего народа для спасения от катастрофы. Всеобщая трудовая повинность одна лишь в состоянии осуществить наибольшую экономию сил народного труда.

9. Одной из главнейших задач по спасению страны от катастрофы должен быть перевод рабочих сил, в большом количестве, на производство угля, сырья и в
транспорт. Столь же необходим постепенный перевод рабочих сил из производства военных снарядов на производство необходимых для восстановления хозяйства продуктов.

10. Планомерное и успешное проведение всех указанных мер возможно лишь при переходе всей государственной власти в руки пролетариев и полупролетариев.

ПРОГРАММА РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ[oooooooooooo]

Развитие обмена установило такую тесную связь между всеми народами цивилизованного мира, что великое освободительное движение пролетариата должно было стать (и давно уже стало) международным.

Считая себя одним из отрядов всемирной армии пролетариата, российская социал-демократия преследует ту же конечную цель, к которой стремятся социал-демократы всех стран. Эта конечная цель определяется характером современного буржуаз­ного общества и ходом его развития.

Главную особенность такого общества составляет товарное производство на основе капиталистических производственных отношений, при которых средства производства и обращения то­варов принадлежит небольшому по своей численности классу лиц, между тем как огромное большинство населения состоит из пролетариев и полупролетариев, вынужденных, своим экономиче­ским положением, продавать свою рабочую силу, т.е. поступать в наемники к капиталистам, и своим трудом создавать доход высших классов общества.

Постоянное усовершенствование техники, увеличивая хозяйственное значение крупных предприятий, ведет к вытеснению мелких са­мостоятельных производителей, превращая их в пролетариев, ставя их в тяжелую зависимость от капитала.

Тот же технический прогресс дает предпринимателям возможность заменять труд мужчин женским и детским трудом, и уменьшает общую потребность предпринимателей в труде, поэтому спрос на рабочую силу отстает от ее предложения, это увеличивает зависи­мость наемного труда от капитала и повышает уровень его эксплуатации.

Такое положение дел внутри буржуазных стран и их постоянно обостряющееся соперничество на всемирном рынке делают все более и более затруднительным сбыт товаров, производимых в постоянно возрастающем количестве. Перепроизводст­во, проявляющееся в острых промышленных кризисах, за которыми следуют продолжительные периоды промышленного застоя, представ­ляет собой неизбежное следствие развития производительных сил в буржуазном обще­стве.

Кризисы и периоды застоя еще более разоряют мелких производителей, еще более увеличивают зависимость наемного труда от капи­тала, еще быстрее ведут к ухудшению положения рабочего класса.

Таким образом, усовершенствование техники, вызывающее увеличение производительности труда и рост общественного богатства, в буржуазном обществе, проводит, к возрастанию общественного неравенства, увеличению пропасти между имущими и неимущими, к росту необеспеченности существования, безработицы и разного рода лишений для все более широких трудящихся масс.

Но по мере того, как растут и развиваются все эти противоречия, свойственные бур­жуазному обществу, растет также и недовольство трудящейся и эксплуатируемой массы существующим порядком вещей, растет число и сплоченность пролетариев, обостряется их борьба с эксплуататорами.

Усовершенствование техники, концентрация средств производства и обращения, обобществление процесса труда в капиталистических предприятиях, все быстрее и быстрее создает материальную возможность замены капиталистических производственных отношений социалистическими, – т.е. той социальной революции, которая представляет собой конечную цель всей дея­тельности международной социал-демократии, как сознательной выразительницы клас­сового движения.

Заменив частную собственность на средства производства и обращения общественной и введя планомерную организацию общественно-производительного процесса для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества, социаль­ная революция пролетариата уничтожит деление общества на классы и тем освободит все угнетенное человечество, так как положит конец всем видам эксплуатации одной части общества другой.

Необходимое условие этой социальной революции составляет диктатура пролетариата, т.е. завоевание пролетариатом такой политической власти, которая позволит ему подавить всякое сопротивление эксплуататоров.

Ставя себе задачу сделать пролетариат способным выполнить свою великую историческую миссию, международная социал-демократия организует его в самостоятельную политическую партию, противостоящую всем буржуазным партиям, руководит всеми проявлениями его классовой борьбы, разоблачает перед ним непримиримую противоположность ин­тересов эксплуататоров интересам эксплуатируемых и выясняет ему историческое зна­чение и необходимые условия предстоящей социальной революции.

Вместе с тем она обнаруживает перед всей остальной трудящейся и эксплуатируемой массой безнадеж­ность ее положения в капиталистическом обществе и необходимость социальной рево­люции в интересах ее собственного освобождения от гнета капитала.

Партия рабочего класса зовет в свои ряды все слои трудящегося и эксплуатируемо­го населения, поскольку они переходят на точку зрения пролетариата.