К вопросу об аграрной политике современного правительства

Земельная политика правительства после революции 1905 года резко изменила свой прежний характер.

Раньше самодержавие стара­лось представить себя в глазах народных масс стоящим «над классами», охраняющим интересы широкой массы крестьян, оберегающим их от обезземеления и разорения. Разумеется, эта лицемерная «забота» о мужике на деле прикрывала крепостниче­скую политику, которую «деятели» старой, дореволюционной России про­водили с тупоумной прямолинейностью во всех областях общественной и государст­венной жизни.

Самодержавие всецело полагалось тогда на полную отсталость, темноту и бессознательность крестьянской массы. Выставляя себя защитником «неотчуждаемости» наделов, сторонником «общины», самодержавие пыта­лось опереться на экономическую неподвижность России, на глубокий политический сон масс крестьянского населения. Вся земельная политика была тогда насквозь крепостнически-дворянской.

Революция 1905 года вызвала поворот всей земельной политики самодержа­вия. Столыпин, исполняя в точности веления совета объединенного дворянства, решил, по его собственному выражению, «поставить ставку на сильных».

Это значит, что выдавать себя за защитника слабых наше правительство уже не могло. Народ, сумевший пробить первую (хотя и недостаточную еще) брешь в старом, крепостническом, государственном строе России, доказал, что он настолько уже пробудился от политического сна, что сказка о защите правительством «общины», «неотчуждаемости наделов», защиты слабых надклассовым правительст­вом, потеряла окончательно всякий кредит среди крестьянства.

До пятого года, пока крестьяне оставались покорными и забитыми, правительство могло делать вид, будто оно печется о слабых, хотя на деле оно пеклось исключительно о крепостниках-помещиках и о сохранении своего абсолютизма.

После 1905 года правительство увидало, что мира у него с массой разоренного и доведенного им до полного обнищания, разорения и голодания мужицкого населения быть не может. Это сознание невозможности «мира» с крестьянством и вызвало перемену политики «совета объединенных крепостников».

Как хочет переделать старые деревенские порядки столыпинское правительство? Оно хочет ускорить полное разорение крестьян, сохранить помещичьи земли, помочь ничтожной кучке богатых крестьян «выйти на хутора», оттягать как можно больше общинной земли. Посредством хуторов хотят создать «маленьких помещиков» – для защиты боль­ших помещиков. Но миллионы и десятки миллионов крестьян от этого только еще сильнее голодать будут.

Столыпин, верой и правдой служивший «совету объединенных крепостников», под реформированием России понимал такую перемену, чтобы в деревне остались только довольные по­мещики, довольные кулаки и живоглоты, да раздробленные, забитые, беспомощные и бессильные батраки.

Что Столыпин всей душой желал для России 20 лет такого кладбищенского покоя, это вполне естественно и понятно со стороны помещика. Но мы знаем, мы все ви­дим и чувствуем, что ни «реформирования» ни «покоя» не получилось, а по­лучилась голодовка 30-ти миллионов крестьян, невиданное (даже в многострадальной России) обострение нищеты и разорения и чрезвычайно сильное озлобле­ние и брожение в крестьянстве.

Чтобы понять причины краха так называемой «столыпинской» земельной политики правительства, которую Государственной думе предлагают еще раз одобрить путем утверждения бюджета (и которую, конечно, одобрят помещичьи партии в Думе), я остановлюсь немного поподробнее на двух главных, так сказать, козырях нашей «новой» земельной политики[150]:

во-первых, на переселениях

и, во-вторых, на пресловутых хуторах.