ПРОЕКТ РЕЗОЛЮЦИИ ПО ВОПРОСУ ОБ УЧАСТИИ В ВЫБОРАХ В III ГОСУДАРСТВЕННУЮ ДУМУ
Принимая во внимание,
1. что активный бойкот, как показал опыт русской революции, является правильной тактикой социал-демократии лишь в обстановке широкого, всеобщего и быстрого революционного подъема, переходящего в вооруженное восстание, и лишь в связи с идейной задачей борьбы против конституционных иллюзий при созыве старой властью первого представительного собрания;
2. что при отсутствии этих условий правильная тактика революционной социал-демократии требует даже при наличности всех условий революционной эпохи участия в выборах, как это и было при II Думе;
3. что социал-демократия, всегда указывавшая на октябристскую сущность партии кадетов и на непрочность кадетского избирательного закона при существовании самодержавия, не имеет никаких оснований менять свою тактику вследствие
замены его октябристским избирательным законом;
4. что развивающееся в настоящее время стачечное движение в центральной промышленной области России, являясь крупнейшим залогом возможного в близком будущем революционного подъема, требует в то же время упорной работы над превращением пока только профессионального движения в политическое и в непосредственно-революционное, связанное с вооруженным восстанием, конференция постановляет:
а) принять участие в выборах и в III Думе;
б) разъяснять массам связь государственного переворота 3. VI. 1907 с поражением декабрьского восстания 1905 г. и с изменами либеральной буржуазии, доказывая в то же время недостаточность одной профессиональной борьбы и стремясь превратить профессиональное стачечное движение в политическое и в непосредственную революционную борьбу масс за свержение царского правительства путем восстания;
в) разъяснять массам, что бойкот Думы сам по себе не в состоянии поднять рабочее движение и революционную борьбу на высшую ступень и что тактика бойкота могла бы стать уместной только при условии успеха наших усилий превратить профессиональный подъем в революционный натиск.
Третья Дума[146]
1-го ноября 1907 г. открылась третья Государственная дума, собранная на основании того избирательного закона, который издан царем после разгона II Думы 3-го июня 1907 года.
И старый избирательный закон, изданный 11 декабря 1905 года, был далек от всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права, делал из Думы уродливое выражение «воли народа», – особенно после сенатских «разъяснений» этого закона.
3-го июня царь отнял у рабочих, крестьян и городской бедноты даже те жалкие избирательные права, которыми они пользовались. Самодержавие совершило еще одно гнусное преступление против народа, отдав Думу во владение помещикам и капиталистам, этим опорам царского самовластия, вековым угнетателям народа.
Правительство реализует плоды совершенного им 3-го июня гнусного преступления против народа – уродливый избирательный закон, совершенно извращающий волю не только всего народа, но даже пользующегося избирательными правами меньшинства в угоду горсти помещиков и капиталистов, дал царизму вожделенные плоды. По приблизительному подсчету оказывается, что социал-демократов выбрано 18[147], других левых 13, кадетов 46, членов групп к ним близких 55, октябристов 92, членов групп, родственных им по направлению, 21, правых всякого рода 171, в том числе 32 члена «Союза русского народа», беспартийных 16.
Таким образом, не считая незначительного числа беспартийных, всех остальных депутатов можно разделить на 4 группы:
крайнюю левую, составляющую всего несколько более 7%,
левый (кадетский) центр – 23%,
правый (октябристский) центр – 25,1%
правые – 40%;
беспартийные составляют несколько менее 4%.
Ни одна из этих групп, взятая в отдельности, не представляет собою абсолютного большинства.
Является ли для вдохновителей и составителей нового избирательного закона такой результат вполне соответствующим их желаниям и ожиданиям?
На этот вопрос надо ответить положительно и новый русский «парламент» с точки зрения правящих групп, является в полном смысле слова удовлетворительным.
Дело в том, что у нас, как и во всякой стране с самодержавным или полу-самодержавным режимом, существует собственно два правительства: одно официальное – кабинет министров, другое закулисное – придворная камарилья.
Эта закулисное банда всегда опирается на самые реакционные слои общества – на феодальное (черносотенное) дворянство – крупных землевладельцев и крепостников.
Изнеженная, развращенная, выродившаяся – эта общественная группа являет собою яркий образец самого гнусного паразитизма.
Огромная масса «правых» в III Думе будет защищать интересы именно этой общественной плесени и ржавчины завещанных нам темным прошлым.
Сохранение крепостнического хозяйства, дворянских привилегий и самодержавно-дворянского режима – вопрос жизни и смерти для этих мастодонтов и ихтиозавров, ибо «зубры» – для них слишком почетное название[uuuuuu].
Мастодонты и ихтиозавры выбиваются из всех сил, чтобы, пользуясь своим придворным всемогуществом, захватить в свое полное и безраздельное владение и официальное правительство – кабинет министроов, быкновенно и состоит из их ставленников.
Однако сплошь и рядом большинство кабинета по своему составу не вполне соответствует требованиям камарильи.
Конкуренцию хищнику крепостнической эпохи, составляет хищник эпохи первоначального накопления, – тоже грубый, жадный, паразитический, и главное – с желанием также ухватить добрый кусок казенного пирога в виде гарантий, субсидий, концессий, покровительственных тарифов и т.д.
Этот слой землевладельческой и промышленной буржуазии, типичной для эпохи первоначального накопления, находит себе выражение в октябризме и примыкающих к нему течениях.
У него много интересов, общих с черносотенцами – хозяйственный паразитизм и привилегии, квасной патриотизм с октябристской точки зрения так же необходимы, как и с черносотенной.
Октябристы – тоже отчасти помещики, – главным образом, те, которые ведут большую торговлю хлебом из своих имений и нуждаются в покровительстве самодержавия для того, чтобы заграницей брали не слишком большие пошлины с этого хлеба, подешевле стоила бы перевозка хлеба за границу по русским железным дорогам, подороже покупала бы казна для винной монополии спирт, выкуриваемый из картофеля и хлеба многими помещиками на своих винокуренных заводах.
Но, кроме этих хищных и алчных помещиков, среди октябристов не мало не менее хищных и алчных капиталистов-фабрикантов, заводчиков, банкиров. Они нуждаются также в покровительстве правительства, – в том, чтобы с иностранных товаров брались высокие пошлины, так чтобы можно было продавать русские товары втридорога, чтобы казна давала выгодные для капиталистов заказы на их заводы и так далее. Им необходимо, чтобы полиция и войско делали рабочих такими же их рабами, какими являются крестьяне по отношению к помещикам-крепостникам.
Понятно, как близки октябристы к черносотенцам. Зайдет ли в Думе речь о государственных доходах и расходах, – те и другие сообща будут заботиться о том, чтобы подати всею тяжестью ложились на крестьян, рабочих, городскую бедноту, а доходы шли в руки капиталистов, помещиков и крупных чиновников.
Заговорят ли о наделении крестьян землей или об улучшении положения рабочих, – черносотенцы и октябристы дружно будут действовать так, чтобы втридорога сбыть только те земли, которые им не нужны, обобрав при этом до нитки и без того нищее крестьянство; они будут стараться скрутить по рукам и по ногам рабочих, изнывающих под тяжестью капиталистической эксплуатации.
И, конечно, и черносотенцы и октябристы все усилия напрягут к тому, чтобы было побольше полиции и войска для защиты их «драгоценной» жизни и «священной» собственности: ведь они, как огня, боятся революции, могучего натиска рабочих и крестьян, поднявших великую борьбу за свободу и землю.
Вместе октябристы и черносотенцы составят в третьей Думе огромное большинство – 306 человек из 439-ти. Что захочет это большинство, – то и сделает. Оно – против революции – оно контрреволюционно.
Это – твердыня, обеспечивающая правительству возможность в аграрной политике помочь разорившимся помещикам выгодно ликвидировать свои земли, обобрав при этом до нитки малоземельных крестьян, из рабочего законодательства создать орудие самой грубой эксплуатации пролетариата капиталом, в финансовой политике обеспечить сохранение главной тяжести налогов на плечах народных масс.
Это – твердыня протекционизма и милитаризма. Контрреволюционный характер октябристско-черносотенного большинства не оспаривается никем.
Но у октябристов могут быть вопросы, по которым они разойдутся с большинством черносотенцев.
Черносотенцы доходят уж до крайней наглости. Они верят в то, что одним полицейским кулаком, нагайкой, пулеметом и штыком можно уничтожить всякую революцию, всякое стремление народа к свету и свободе. Они хотят, опираясь на самодержавие, распоряжаться по своей воле и в свою пользу казной, забирать в свои руки все доходные места, хозяйничать в государстве как в своем имении.
Октябристы помнят, что помещики и чиновники до сих пор оставляли капиталистам слишком мало, все забирали себе.
Два хищника – черносотенец и октябрист – ссорятся из-за одного жирного куска, спорят из-за того, кому больше достанется.
Отдать все или даже большую часть черносотенцам октябристы не хотят: их недавно проучила японская война, показавшая, что черносотенцы так бестолково хозяйничают, что даже себе причиняют убытки, а капиталистам и купцам и того больше. И потому октябристы хотят часть власти в государстве взять в свои руки. Притом октябристы хотят обмануть народ разными законами, по внешности как будто вводящими реформы, улучшения в жизнь государства и народа, на деле же служащими интересам богачей. Они, подобно черносотенцам, готовы, конечно, опереться на пулемет, штык и нагайку против революции, но вместе с тем не прочь для большей верности замазать глаза народным массам обманными реформами.
Черносотенцы – надежный союзник октябристов, подобно тому, как придворная камарилья – союзник кабинета министров в деле защиты царизма. Но как придворная камарилья проявляет органическое влечение не столько к союзу с кабинетом министров, сколько к господству над ним, так и черносотенцы жаждут диктатуры над октябристами, помыкают ими, стремятся подмять их под себя.
Интересы капитализма, хотя бы и грубо хищнического, паразитического, не мирятся с безраздельным господством крепостнического землевладения.
Обе родственные между собою социальные группы стремятся отхватить себе кусок пирога побольше и пожирнее, – и отсюда неизбежное их расхождение в вопросах местного самоуправления и центральной организации государственной власти.
Для черносотенцев в земстве и городской Думе не нужно ничего другого кроме того, что есть, а в центре – «долой проклятую конституцию».
Для октябристов и в земстве и в Думе надо усилить свое влияние, а в центре необходима «конституция», хотя и очень куцая, фиктивная для масс. Недаром «Русское Знамя» поносит «октябрей», а «Голос Москвы» в свою очередь находит, что в III Думе правых больше, чем нужно.
Для всего этого октябристам нужны другие союзники, не черносотенцы. Правда, и в этих вопросах они надеются оторвать часть правых от крайних черносотенцев из «Союза русского народа», но этого мало. И потому приходится искать других союзников, также врагов революции, но и врагов черносотенцев, сторонников обманных или мелких реформ, сторонников конституции в интересах крупной и, пожалуй, отчасти средней буржуазии.
Таких союзников октябристам легко найти в Думе: это – кадеты, партия той части помещиков, крупной и средней буржуазии, которая совсем приспособилась вести настоящее, хорошее капиталистическое хозяйство, похожее на то, которое ведется в западноевропейских странах, основанное также на эксплуатации, на притеснении рабочих, крестьян, городской бедноты, но на эксплуатации умной, тонкой, искусной, которую не всякий сразу поймет и раскусит, как следует.
В кадетской партии много помещиков, ведущих настоящее капиталистическое хозяйство, фабриканты и банкиры, много адвокатов, профессоров и докторов с хорошим заработком, получаемым ими от богачей.
Правда, кадеты в своей программе многое наобещали народу: и всеобщее избирательное право, и все свободы, и восьмичасовой рабочий день, и землю крестьянам. Но все это было сделано только для привлечения народных масс, а на деле всеобщего избирательного права они и в первых двух Думах прямо не предлагали; законы о свободах, предлагавшиеся ими, на деле были направлены к тому, чтобы возможно меньше свободы дать народу; вместо восьмичасового дня они предложили во второй Думе 10-часовой, а землю готовы были отдать крестьянам только такую, которая не нужна для капиталистического хозяйства, притом за выкуп и в таком количестве, что, получив ее, крестьяне все равно должны были бы работать по найму в соседних помещичьих имениях. Все это был хитрый обман, на который не пошли совсем рабочие, очень мало поддались крестьяне, и отчасти поверила кадетам только городская беднота.
А теперь, после разгона двух Дум, кадеты совсем присмирели и начали подлизываться к октябристам: объявили, что революционеров и особенно социал-демократов они считают своими врагами, заявили, что верят в конституционность октябристов, голосовали за октябриста при выборе председателя Думы.
Сделка готова. Правда, министр Столыпин, по-видимому, не хочет прочной сделки, хочет держать кадетов в черном теле и в этом смысле влияет на октябристов, но на деле все равно составится второе большинство в Думе – из октябристов и кадетов.
Вместе их 212 человек, немного меньше половины, но за них будут еще беспартийные, которых 8 человек, так что большинство составится; да и из правых некоторые могут все-таки голосовать по некоторым вопросам с октябристами и кадетами.
Конечно, и это второе большинство будет контрреволюционно, будет бороться с революцией; оно только будет прикрываться жалкими или негодными для народа реформами.
Можно ли ждать от черносотенно-октябристского большинства, от диких помещиков в союзе с капиталистами-хищниками сколько-нибудь сносного решения аграрного вопроса и облегчения положения рабочих?
В ответ на этот вопрос можно только посмеяться горьким смехом. Положение ясно: осуществить хотя бы в самом уродливом виде объективные задачи революции наша «легальная оппозиция» не в состоянии
Она не может хотя бы отчасти залечить зияющие раны, нанесенные России старым строем – она может только прикрыть эти раны жалкими, кислыми, фиктивными реформами.
Результаты выборов лишний раз подтверждают наше твердое убеждение:
Россия не может выйти из переживаемого ею кризиса мирным путем.
В Думе правительство, стоящее за октябристами, и кадеты хотят хотят обмануть народ и задушить революцию.
Могут ли эти два большинства в третьей Думе победить революцию?
Великая русская революция не может прекратиться, пока крестьяне не получат землю в сколько-нибудь достаточном количестве и пока народные массы не получат главного влияния на управление государством.
Могут ли все это дать оба думских большинства?
Смешно и задавать такой вопрос: разве крепостники-помещики и капиталисты-хищники дадут землю крестьянам и уступят главную власть народу? Нет! они бросят кусок голодному крестьянину, обобрав его до последней нитки, помогут хорошо устроиться только кулакам и мироедам и власть всю возьмут себе, оставив народ в угнетении и подчинении.
Понятно, что социал-демократы должны сделать все для того, чтобы продолжать великое дело народа, – революцию, борьбу за свободу и землю.
Социал-демократы, последовательные и верные борцы за всенародное освобождение, сорвут маску с лицемеров и обманщиков. В Думе, как и вне Думы, они разоблачат насилия черносотенных помещиков и правительства и кадетские обманы. Они поймут, они должны понять, что теперь не только надо вести беспощадную борьбу с правительством, но и нельзя ни прямо, ни косвенно поддерживать кадетов.
И прежде всего и громче всего должен грозно прозвучать обличительный голос социал-демократов против гнусного царского преступления, совершенного 3-го июня 1907 года.
Пусть представители пролетариата в Думе выяснят народу, что третья Дума не может служить его интересам, не может исполнить его требования, и что это может сделать только полновластное учредительное собрание, выбранное всеобщей, прямой, равной и тайной подачей голосов.
Правительство будет предлагать новые законы. То же будут делать октябристы, кадеты, черносотенцы.
Во всех этих законах будет наглый обман народа, будет грубое нарушение его прав и интересов, издевательство над его требованиями, надругательство над кровью, пролитой народом в борьбе за свободу.
Во всех этих законах будет защита интересов помещиков и капиталистов.
Каждый из этих законов будет новым звеном в тех цепях рабства, которые готовят насильники и паразиты рабочим, крестьянам, городской бедноте.
Не все это сразу поймут. Но социал-демократы знают и понимают это и потому социал-демократы в Думе обязаны до конца разоблачать классовую подкладку как правительственных, так и либеральных мер и предложений, которые будут проводиться в Думе, причем особенное внимание необходимо обратить на те меры которые касаются экономических интересов широких народных масс: сюда относятся рабочий и аграрный вопросы, вопрос о бюджете и т.д.
Эти вопросы – самый чувствительный нерв народной жизни и вместе с тем самое больное место правительства и тех социальных групп, на которые опираются оба думских большинства.
Обличая насилие и обман крепостников и капиталистов, социал-демократы обязаны разъяснять всему народу свои требования: полное народовластие (демократическая республики), неограниченная свобода и равенство, восьмичасовой рабочий дня и облегчение условий труда рабочих, конфискация крупных имений и передача земли крестьянам.
Они должны указывать и на великую цель, которую ставит себе пролетариат всех стран – социализм, полное уничтожение наемного рабства.
Рядом с социал-демократами в Думе есть небольшая кучка левых, главным образом, трудовиков.
Их социал-демократы должны призывать следовать за собой. Особенно необходимо это тогда, когда придется выступать с запросами правительству, которое свирепствует в России, как дикий зверь.
Цепные псы царизма – полицейские, жандармы, да и высшие власти – министры и губернаторы – позволяют себе каждый день ряд грубых насилий и беззаконий. Обличить и заклеймить их необходимо. И это должны сделать социал-демократы. Но для запроса требуется подпись 30-ти членов Думы, а социал-демократов будет едва ли больше восемнадцати. Вместе с другими левыми их 32[vvvvvv]. Социал-демократы должны составить запрос и призвать левых присоединиться к ним[wwwwww]. Если левым действительно дорого великое дело свободы, они должны присоединиться. И тогда будет нанесен правительству тяжелый удар, подобный тем, какие наносила ему своими запросами социал-демократия во второй Думе.
Таковы главные задачи социал-демократов в третьей Государственной думе.
Тяжелый труд предстоит там нашим товарищам. Они будут там среди врагов, злобных и непримиримых.
Им будут зажимать рот, их будут осыпать оскорблениями, их, может быть, будут исключать из Думы, предавать суду, заключать в тюрьмы, ссылать.
Они должны быть тверды, несмотря на все преследования, они должны высоко держать красное знамя пролетариата, до конца остаться верными делу великой борьбы за всенародное освобождение.
Но и мы все, товарищи рабочие, должны дружно, сообща поддержать их, должны чутко прислушиваться к каждому их слову, отзываться на него, обсуждать их действия на митингах и собраниях, подкреплять своим сочувствием и одобрением каждый их правильный шаг, помогать им всеми силами и средствами в борьбе за дело революции.
Пусть будет един рабочий класс в поддержке своих представителей и пусть укрепит он этим свое единство, необходимое ему для его великой борьбы, – для того времени, когда «будет последний, решительный бой».
При таких условиях являются совершенно ясными те задачи, которые стоят в настоящий момент на ближайшей очереди перед социал-демократией.
Ставя своей конечной целью торжество социализма, будучи убеждена, что для достижения этой цели необходима политическая свобода, зная, что в настоящее время невозможно осуществить эту свободу мирным путем, без открытых массовых выступлений, – социал-демократия обязана в первую очередь поставить демократические и революционные задачи, разумеется, ни на минуту не отказываясь, ни от пропаганды социализма, ни от защиты пролетарских классовых интересов в узком смысле слова.
Будучи представительницей наиболее передового, наиболее революционного класса современного общества, – пролетариата, на деле доказавшего в русской революции свою способность к роли вождя в массовой борьбе, – социал-демократия обязана всеми мерами содействовать тому, чтобы эта роль осталась за пролетариатом и в той новой стадии революционной борьбы, которая наступает, – в стадии, характеризующейся гораздо большим, чем прежде, перевесом сознательности над стихийностью.
С этою целью социал-демократия обязана всеми силами стремиться к гегемонии над демократической массой и к развитию в этой массе революционной энергии.
Такое стремление приводит партию пролетариата к резкому столкновению с другими классовыми политическими организациями, для которых демократическая революция является ненавистной и опасной не только сама по себе, но и из-за гегемонии в ней пролетариата, что чревато социалистической опасностью.
Таковы основные цели, которые должна поставить себе социал-демократия в III Государственной думе. Совершенно очевидно, что эти цели – те же, которые стояли перед партией пролетариата во второй Думе.
«Непосредственно политическими задачами социал-демократии в Думе являются:
а) выяснение народу полной непригодности Думы, как средства осуществить требования пролетариата и революционной мелкой буржуазии, в особенности крестьянства;
б) выяснение народу невозможности осуществить политическую свободу парламентским путем, пока реальная власть остается в руках царского правительства, и выяснение неизбежности открытой борьбы народных масс с вооруженной силой абсолютизма, борьбы, имеющей целью обеспечение полноты победы – переход власти в руки народных масс и созыв учредительного собрания на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования».
Общий характер думской борьбы должен быть подчинен всей внедумской борьбе пролетариата, причем особенно важно использование массовой экономической борьбы и служение ее интересам.
Мирная законодательная работа социал-демократов в третьей Думе при новом подъеме массовых движений, явилась бы не только нецелесообразной, не только смешным донкихотством, но и прямой изменой пролетарским интересам. Она неизбежно привела бы социал-демократию к «принижению ее лозунгов, способному лишь дискредитировать в глазах массы социал-демократию и оторвать ее от революционной борьбы пролетариата».
Большего преступления представители пролетариата в Думе не могли бы совершить.
Дата добавления: 2015-06-05; просмотров: 652;