III. Из-за чего шла борьба на выборах?

Этот вопрос всего более отодвигается на второй план в преобладающем числе рассуждений и статей о выборах, или даже затушевывается совершенно. А между тем вопрос об идейно-политическом содержании выборной кампании самый важный вопрос, без уяснения которого все остальные вопросы, все данные о «процентах оппозиции» и т.д. совершенно теряют цену.

Самый распространенный ответ на этот вопрос состоит в том, что борьба шла из-за того, быть или не быть конституции, что боролись, в сущности, два лагеря, один за, другой против конституции.

Так смотрят правые. Так смотрят либералы.

Из всех читаемых в России газет, около 90% составляют октябристские и либеральные издания. Внушая читателям мысль о двух лагерях, из коих один за кон­ституцию, вся эта пресса оказывает громадное развращающее действие на политиче­ское сознание масс. Стоит только подумать, что вся эта кампания заканчивается родзянковской «конституционной» декларацией, которую принимает Милюков!

Ввиду такого положения дел необходимо настаивать на повторении старых – и многими забытых – истин политической науки.

Что такое конституция? – вот зло­бодневный вопрос в России.

Конституция – это сделка между силами старого (дворянского, крепостнического, феодального, абсолютистского) общества и либеральной буржуазией.

Реальные условия этой сделки, размер уступок старого или побед либеральной буржуазии, определяются успехами побед демократии, широких народных масс (и рабочих в первую голову) над силами старого[ppppppppp].

Сказать, что борьба шла из-за конституции, значит ничего не сказать, ибо сейчас же встает еще более важный вопрос, вопрос не о пожеланиях, заявлениях, программах, кото­рые остаются на бумаге, – а о действительных средствах достижения желаемого.

По этому единственно серьезному пункту есть заявле­ние г. Гредескула о ненадобности новой революции, о том, что нужна «лишь конститу­ционная работа». Это заявление идейно-политически объединяет кадетов с октябриста­ми гораздо прочнее и глубже, чем тысячекратные уверения в преданности конституции.

В системе 3-го июня либерализм имеет монополию терпимой, полулегальной оппозиции, и начало нового политического оживления ставит широкие слои новой, подрастающей, демократии под влияние этих монополистов. Поэтому вся суть вопроса о политической свободе в России сво­дится теперь именно к уяснению того, что борются не два, а три лагеря, и только этот последний, затушевываемый либералами, лагерь действительно имеет силу осущест­вить политическую свободу.

На выборах 1912 года борьба шла вовсе не «из-за конституции», ибо кадеты, главная либеральная партия, главным образом нападавшая на октябристов и побивавшая их, соединились с декларацией Родзянки.

Сдавленная полицейскими тисками третьеиюньской системы, борьба шла из-за пробуждения, укрепления, сплочения самостоятель­ной, независимой от колебаний и «октябристских симпатий» либерализма демократии.

Вот почему рассматривать идейно-политическое содержание избиратель­ной кампании с точки зрения только-»парламентской» – ошибка.

Во сто раз реальнее всех «конституционных» программ и платформ вопрос о том, как относились разные партии и группы к политическому стачечному движению 1912 года.

Для отделения буржуазных партий любой страны от пролетарских одно из лучших проверочных средств – отношение к экономическим стачкам. Раз известная партия в своей печати, в своих организациях, в своих парламентских выступлениях не борется вместе с рабочими в экономических стачках, – эта партия – буржуазная партия, сколько бы она ни клялась своей «народностью», своим «радикальным социализмом»

– не божись тем, что ты написал на такой-то бумажке конституцию, всеобщее избирательное право, свободу коалиций, равноправие национальностей и т.п., этим словам – грош цена, а покажи мне твои дела в отношении к политическому стачечному движению 1912 года!

Этот критерий еще не полон, но все же это есть деловой критерий, а не пустой посул.