Как должна быть организована действительная власть народа

Каков первый и главный «устой» марксистской теории? – Единственным до конца революционным и потому передо­вым, классом современного общества является пролетариат.

Спрашивается, не вырвал ли с корнем революционный вихрь этот «устой» с.-д. миросозерцания? – Наоборот, вихрь подтвердил его самым блистательным образом.

Именно пролетариат и был главным, вначале почти единственным борцом этого периода.

Чуть ли не впервые в мировой истории буржуазная революция ознаменовалась крупнейшим, невиданным даже в более разви­тых капиталистических странах, применением чисто пролетарского орудия борьбы: массовой политической стачки.

Пролетариат пошел на революционную борьбу, в такое время, когда господа Струве и господа Бланки звали идти в булыгинскую Думу, когда кадетские профессора звали студентов учиться.

Пролетариат своим пролетарским орудием борьбы завоевал России всю ту, с позволения сказать, «конституцию», которую с тех пор только портили, урезывали и обкарнывали.

Проле­тариат применил в октябре 1905 года тот тактический прием борьбы, о котором за пол­года говорила резолюция большевистского 3-го съезда РСДРП, обращавшая усиленное внимание на важность сочетания массовой политической стачки с восстанием – именно этим сочетанием и характеризуется весь период «революционного вихря», вся последняя четверть 1905 года.

В чем состояло главное отличие периода «революционного вихря» от теперешнего, «кадетского», периода с точки зрения различных приемов политической деятельности? с точки зрения разных методов исторического творчества народа? – Главным образом в том, что этот период применялись особые методы этого творчества, чуждые иным периодам политической жизни. Вот наиболее существенные:

1) «захват» народом политической свободы, – осуществление ее без всяких прав и законов и без всяких ограничений (свобода собраний хотя бы в университетах, свобода печати, союзов, съездов и т.д.);

2) создание новых органов революци­онной власти, – Советы рабочих, солдатских, крестьянских депу­татов, новые сельские и городские власти и пр.

Эти органы создавались исклю­чительно революционными слоями населения, они создавались вне всяких законов и норм всецело революционным путем, как продукт самобытного народного творчества, как проявление самодеятельности народа, избавившегося или избавляющегося от ста­рых полицейских пут.

Это были именно органы власти, несмотря на всю их зачаточность, стихийность, неоформленность, расплывчатость в составе и в функцио­нировании.

Они действовали, как власть, захватывая, напр., типографии, арестовывая чинов полиции, препятствовавших революционному народу осуществлять свои права.

Они действовали, как власть, обращаясь ко всему народу с призывом не давать денег старому правительству.

Они конфисковывали деньги старого правительства и обращали их на нужды нового, народного правительства, – да, это были, несомненно, зародыши нового, народного, революционного правительст­ва.

По своему социально-политическому характеру это была, в зачатке, диктатура рево­люционных элементов народа, ибо эта власть не признавала никакой другой власти и никакого закона, никакой нормы, от кого бы то ни было исходящей.

Неограниченная, внезаконная, опирающаяся на силу, в самом прямом смысле слова, власть – это и есть диктатура.

Но сила, на которую опиралась эта новая власть, была не силой штыка, захваченного горсткой военных, не силой полиции, не силой денег, не силой каких бы то ни было прежних учреждений. Ничего подобного. Ни оружия, ни денег, ни старых учреждений у новых органов новой власти не было.

На что же опиралась эта сила? – Она опиралась на народную массу.

Вот основное от­личие этой новой власти от всех прежних органов старой власти. Старая власть была власть меньшинства над народом, над массой рабочих и крестьян.

Новая власть была властью народа, рабочих и крестьян, над меньшинством, над горсткой полицейских насильников, над кучкой привилегированных дворян и чиновников.

Таково отличие дик­татуры над народом от диктатуры революционного народа.

Старая власть, как диктатура меньшинства, могла держаться исключительно при помощи полиции, при помощи отстранения народной массы от участия во власти, от наблюдения за властью. Старая власть не доверяла массе, боялась света, держалась обманом.

Новая власть, как диктатура огромного большинства, могла держаться и держалась исключительно при помощи доверия огромной массы, исключительно тем, что привлека­ла самым свободным, самым широким и самым сильным образом всю массу к участию во власти.

Ничего скрытого, ничего тайного, никаких регламентов, никаких формальностей. Ты – рабочий человек? Ты хочешь бороться за избавление России от горстки полицейских насильников? Ты – наш товарищ. Выбирай своего депутата. Сейчас же, немедленно выбирай, как считаешь удобным, – мы охотно и радостно примем его в полноправные члены нашего Совета рабочих депутатов, крестьянского комитета, Совета солдатских депутатов и т.п.

Это – власть, открытая для всех, делающая все на виду у массы, доступная массе, исходящая непосредственно от массы, прямой и непосредственный орган народной массы и ее воли[xxxx]. – Такова была новая власть, или, вернее, ее зачатки, ибо победа старой вла­сти затоптала побеги молодого растения очень рано.

Хорошо ли, что народ применяет такие незаконные, неупорядоченные, непланомерные и несистематические приемы борьбы, как захват свободы, создание новой, формально никем не признанной и революционной власти, применяет насилие над уг­нетателями народа[yyyy]? – Да, это очень хорошо. Это – высшее проявление народной борьбы за свободу. Это – та великая пора, когда мечты лучших людей России о свободе пре­творяются в дело, дело самих народных масс, а не одиночек героев.

Но вот тут-то мы и подходим к центральному пункту кадетских скрытых мыслей и опасений. Идеолог «очищенного» буржуазного общества допускает все методы борьбы социал-демократии, кроме именно тех, которые применяет революционный народ в эпохи «вихря» и которые одобряет и помогает применять революционная социал-демократия.

Интересы буржуазии требуют участия пролетариата в борьбе с самодержавием, но только такого участия, которое бы не переходило в главенство пролетариата и кресть­янства, только такого участия, которое бы не устраняло совершенно старых, самодер­жавно-крепостнических и полицейских органов власти.

Буржуазия хочет сохранить эти органы, лишь подчинив их своему контролю, – они нужны ей против пролетариата, которому слишком облегчило бы его пролетарскую борьбу полное уничтожение этих органов.

Вот почему интересы буржуазии, как класса, тре­буют и монархии и верхней палаты, требуют недопущения диктатуры революционного народа.

Борись с самодержавием, говорит буржуазия пролетариату, но не трогай ста­рых органов власти, – они мне нужны.

Борись «парламентски», т.е. в тех пределах, которые предпишу тебе я по соглашению с монархией.

Борись посредством организа­ций, – только не таких, как всеобщие стачечные комитеты, Советы рабочих, солдат­ских депутатов и т.п., а посредством таких, которые признает и ограничивает, обез­вреживает по отношению к капиталу закон, изданный мной по соглашению с монархи­ей.

Поэтому о периоде «вихря» буржуазия говорит с пренебрежением, презрением, злобой, ненавистью, – а о периоде охраняемого Дубасовым конституционализма с восторгом, упоением, с бесконечной мещанской влюбленностью... в реакцию.

Это – все то же постоянное и неизменное качество кадетов: стрем­ление опереться на народ и боязнь его революционной самодеятельности.

Понятно почему буржуазия боится пуще огня повторения вихря, почему она игнорирует и затушевывает элементы нового революционного кризиса, почему поддерживает и распространяет в народе конституционные иллюзии.

В течение всего «кадетского» периода Дубасовы и Дурново тащат и будут тащить Россию «сознательно, планомерно и систематически» назад, чтобы вернуть ее к сентябрю 1905 г., но силы у них не хватает, потому что во время вихря с быстротой локомотива двинул всю Россию вперед пролетарий, железнодорожник, крестьянин, бунтующий солдат.

Если этот неразумный вихрь действительно успокоился, тогда кадетская Дума осуждена на то, чтобы заниматься вопросами о лужении умывальников.

И завтрашний день неминуемо разоблачит кадетские иллюзии.

Либо режим репрессий останется по-старому, Риманы и Луженовские будут «дело делать», кадетская Дума бу­дет болтать, – тогда мизерность этой Думы и мизерность господствующей в ней пар­тии станут ясны сразу громадным массам населения. Наступит острый взрыв, в котором будут участвовать, конечно, не кадеты, как партия, а именно такие элементы насе­ления, которые составляют революционную демократию.

Либо режим репрессий ос­лабнет, правительство сделает некоторые уступки, кадетская Дума, разумеется, начнет таять от первых же уступок и примиряться не то, что на Шипове, а может быть и на чем-нибудь еще похуже. Контрреволюционная натура кадетов (выступившая в дни «вихря» особенно ярко и сказывающаяся постоянно в их литературе) проявится вовсю.

Но первое же дуновение свободного ветерка, первое ослабление репрессий начнет сно­ва неминуемо вызывать к жизни сотни и тысячи организаций, союзов, групп, кружков, предприятий революционно-демократического характера. А это явление столь же не­минуемо поведет опять к «вихрю», к повторению октябрьско-декабрьской борьбы, только в неизмеримо более широком масштабе. Кадеты, блистающие ныне, опять стушуются.

I Государственная дума[90]: обещания кадетов и планы правительства

Государственная дума будет кадетской. Каковы будут значение и роль кадетской Думы?

Сами кадеты дают очень определенные ответы на этот вопрос.

Их заявления, их обещания, их громкие фразы дышат твердостью и решимостью. И нам, членам рабочей партии, в высшей степени важно тщательно собрать все эти заявления, хорошенечко запомнить их, шире распространить в народе, непременно добиться того, чтобы уроки политического воспитания (преподаваемые кадетами народу) не пропали даром, чтобы рабочие и крестьяне доподлинно знали, что обещают кадеты и как они выполняют свои обещания.

Вот газета «Народная Свобода[91]«, выходившая в декабре и быстро закрытая прави­тельством. Это – прямой, официальный орган кадетской партии.

В номере от 20 декабря «Народная Свобода» принимается уверять читателя, что необходимо идти в Думу, что это лучший, вернейший и пр. способ созыва всенародного учредительного собрания.

Запомните хорошенечко этот вывод!

Кадетская партия, партия «народной свободы», обещала народу воспользоваться «властью, конкурирующей с властью», воспользоваться своим преобладанием в Государственной думе для созыва всенародного учредительного собрания.

Это – исторический факт. Это – важное обещание. Это первая проверка того, как будет служить народной свободе без кавычек партия «народной свободы» в кавычках.

В теперешних газетах кадетской партии вы уже не встретите такого обещания. Говорят разве об «учредительных функциях» Думы, но уже не о созыве Думой всенародного учредительного собрания. По мере при­ближения того времени, когда обещания должны подкрепляться их выполнением, уже дела­ется шаг назад, уже готовится лазейка.

Но, несмотря на этот шаг назад, остается все же немало хороших кадетских перспектив:

«Главное назначение собирающейся теперь Думы и партии народной свободы в ней – быть бичом народ­ного гнева. Изгнав и отдав под суд преступных членов правительства, ей придется заняться лишь неотложными мерами, а затем созвать настоящую Думу – на более широких основаниях, представительницу всего народа» (т.е. созвать учре­дительное собрание?). «В этом несомненная задача Думы, т.е. та задача, которую возлагает на нее те­перь сам народ».

Так. Так. Изгнать правительство. Отдать под суд правительство. Созвать настоящую Думу.

Хорошо пишет газета «Русь». Хорошо говорят кадеты. Удивительно красиво говорят кадеты. Запомним же, господа, это новое обещание, данное на другой день после питерских выборов, запомним его хорошенько.

Кадеты идут в Думу, чтобы прогнать правительст­во, чтобы отдать под суд правительство, чтобы созвать настоящую Думу.

От кадетских обещаний насчет Думы перейдем теперь к правительственным «видам» насчет кадетской Думы.

Конечно, знать в точности этих «видов» никому не дано, но некоторый материал для суждения об этом имеется. Вот, напр., относительно займа во Франции получаются все бо­лее уверенные сообщения, что этот заем дело решенное, что состоится он до Думы. Правительство будет, конечно, еще менее зависимо от Думы.

Относительно перспектив министерства Витте-Дурново ясно до очевидности всем, что если правительство не собирается лишить значения Думу, то оно должно, немедленно дать отставку Дурно­во, Витте и Акимову. И так же ясно, что если не будет сделано, то это означает, что жандармская политика «обуздания и пресечения» будет применена и по отношению к народным представителям – против Государственной думы. Совершенно ясно: если г. Дурново остается при оппозиционной Думе, то только для того, чтобы разгонять ее. Другого смысла нет и быть не может. Это понимают все.

Наконец, для полноты картины приведем еще следующее сообщение кадетской «Нашей Жизни» от 21 марта насчет бюрократических сфер:

«Все возрастающий успех к.-д. партии обратил на себя внимание сфер. Вначале этот успех произвел было некоторое смущение, но в настоящее время к этому относятся вполне спокойно. В воскресенье по этому вопросу состоялось частное совещание высших представителей правительства, на котором выяснялось это отношение и, кроме того, намечена была, так сказать, тактика. Между прочим были высказа­ны весьма характерные соображения. По мнению некоторых, успех к.-д. правительству прямо выгоден: ибо, если в Думу пройдут правые элементы, то это только сыграло бы в руку крайним группам, которые получили бы возможность, ссылаясь на состав, пропагандировать против Думы и указывать, что она ис­кусственно подобрана в реакционном составе; общество в массах отнесется с тем большим уважением к Думе, чем больше там будет представителей к.-д. партии. Что же касается тактики по отношению к Ду­ме, то большинство придерживается того мнения, что опасаться каких-нибудь «сюрпризов» нет оснований, «при тех рамках, в которые поставлена Дума», как откровенно заметил один из присутствовавших. Ввиду этого большинство полагает отнюдь не препятствовать будущим членам Думы, «даже если б они стали критиковать отдельных правительственных лиц». Этого ожидают очень многие, и общее мнение бюрократов в данном отношении сводится к тому, что «пусть поговорят»; «потребуют привлечения к суду; быть может, дадут делу ход и т.д., а потом им самим надоест; что из этих дел выйдет, – еще видно будет, а пока что члены должны же будут заниматься вопросами страны – и все войдет в норму. Если же члены вздумают выражать недоверие правительству, то это тоже не имеет значения; в конце концов, ведь министры назначаются не Думой». Эти аргументы, как говорят, успокоительно подействовали даже на Дурново и Витте, которые в первое время смутились успехами к.-д. партии».

Итак, перед вами мнения, взгляды и намерения заинтересованных непосредственных участников «дела»:

С одной стороны

– кадеты обещают прогнать правительство и созвать новую Думу

– правительство собирается разогнать Думу.

Вопрос, значит, в том, кто кого прогонит или кто кого разгонит.

С другой стороны – перспективы сделки:

Кадеты полагают, что мини­стерство Шипова могло бы предотвратить столкновения правительства и общества.

Правительство полагает: пусть поговорят, даже и к суду кое-кого можно потянуть, а министров ведь назначает не Дума.

Сущность кадетской Думы обрисовывается с великолепной наглядностью: Либо борьба, и тогда бороться будет не Дума, а революционный народ, а Дума надеется пожать плоды победы.

Либо сделка, и тогда, в любом слу­чае, обманутым окажется народ, т.е. пролетариат и крестьянство.

Элементы задачи таковы:

У власти стоит правительство, которому заведомо не доверяет широкая масса буржуазии, которое ненавидят рабочие и созна­тельные крестьяне.

У правительства громадные орудия силы в руках. Слабый пункт один – деньги. Да и то неизвестно: может быть, еще удастся раздобыть заем до Думы.

Против правительства стоит, согласно нашему предположению, кадетская Дума.

Чего она хочет? Ее цена «с запросом» известна – это кадетская программа, монархия и две палаты. Ее цена без запроса? – неизвестна. Ну, что-нибудь вроде министерства Шипова, что ли... Он, правда, против прямого избира­тельного права, ну как-нибудь, все же честный человек... сошлись бы, вероятно.

Ее средства борьбы: отказ давать деньги. Средство ненадежное, ибо, во-1-х, деньги, пожа­луй, будут и без Думы, а, во-2-х, по закону права Думы насчет финансового контроля самые убогие.

Другое средство: «чтобы они стреляли» – помните, как Катков[92] изобра­жал отношение либералов к правительству: уступи, а не то «они» будут стрелять. Но во времена Каткова «они» были кучкой героев, которые не могли ничего сделать, кроме убийства отдельных лиц. Теперь «они» – это вся масса пролетариата, показавшего в октябре способность к поразительно единодушному всероссийскому выступлению, показавшего в декабре способность к вооружен­ной упорной борьбе.

«Они» теперь уже и крестьянская масса, которая показала способность к революционной борьбе в разрозненной, несознательной, неединодушной фор­ме, но в этой массе растет число сознательных, которые способны, при подходящих условиях, при малейшем дуновении свободного ветерка повести за собой миллионы.

«Они» могут уже не то, что министров убить. «Они» могут смести дочиста и монархию, и всякие намеки на верхнюю палату, и все помещичье землевладение, и даже постоянную армию.

«Они» не только могут сделать это, «они» неминуемо сделают это, если ослабнет гнет военной диктатуры – последнее прибежище старого порядка.

Таковы элементы задачи. Какова будет тактика кадетов, какова должна быть эта тактика, независимо от воли и сознания отдельных лиц, в силу объективных условий существования мелкой буржуазии в капиталистическом, борю­щемся за свое освобождение, обществе?

Тактика кадетов неминуемо и неизбежно сведется к тому, чтобы лавировать между самодержавием и победой революционного народа, не давая ни одному противнику решительно и окончательно раздавить другого.

Если самодержавие решительно и окончательно раздавит революцию, то кадеты станут бессильными, ибо их сила есть сила революции.

Если революционный народ, т.е. пролетариат и восстающее против помещичьего землевладения крестьянство, раздавят решительно и окончательно самодержавие, следовательно, сметут и монархию и все ее привески, то кадеты тоже будут бессильны, ибо все жизнеспособное тотчас же уйдет от них на сторону революции или контрреволюции.

Коротко говоря, тактику кадетов можно выразить так – обеспечить поддержку кадетской партии революционным народом.

При этом революционный народ должен быть несамостоятелен и не должен побеждать окончательно.

Эту тактику неизбежно будет проводить вся ка­детская партия и всякая кадетская Дума, причем, разумеется, эта тактика будет обосновываться, защищаться, оправдываться всем богатым идеологическим багажом «науч­ных» исследований, «философских» туманностей, политических (или политиканских) пошлостей, «литературно-критических» взвизгиваний (à la Бердяев) и т.д.

Наоборот, революционная социал-демократия не может в настоящее время опреде­лять свою тактику положением: поддержка кадетской партии и кадетской Думы. Такая тактика была бы не верна и никуда не годна. При таких ус­ловиях, когда еще предстоит окончательная внепарламентская битва, ставить задачей рабочей партии поддержку партии парламентских соглашателей, партии конституци­онных иллюзий, было бы роковой ошибкой, преступлением перед пролетариатом.

Как хотим решать задачу мы, социал-демократы, как будут ее решать все сознательные рабочие и сознательные крестьяне, это не подлежит сомнению – стремиться к полной победе крестьянского восстания и к завоеванию действительно демо­кратической республики.

Теперь в России главной формой господства правящих классов и социальных сил является непарламентская форма, главной ареной борьбы социально-политических интересов является не парламент.

При таких условиях поддержка партии парламентских соглашателей бы­ла бы самоубийством рабочей партии.

На первый план выдвигается поддержка буржуазной демократии, действующей непарламентски, еще стихийно, разрозненно, несознательно (вроде крестьянских вспышек). Этому делу должно быть подчинено все осталь­ное... Восстание при таких социально-политических условиях есть реальность; парламентаризм есть игрушка, приманка, а не действительная уступка.

Наша задача – не поддержка кадетской Думы, а использование конфликтов внутри этой Думы для выбора наилучшего момента нападения на врага, восстания против самодержавия.

Вся эта думская кампа­ния должна иметь для нас огромное значение, но значение симптома, а не реального поля борьбы.

Не кадетскую Думу будем мы поддерживать, не с кадетской партией должны мы считаться, а с теми элементами городской мелкой буржуазии и особенно крестьянства, которые, подав голоса за кадетов, неизбежно начнут разочаровываться в них и настраиваться на боевой лад, – и это тем скорее, чем решительнее победят кадеты в Думе.

Наша задача – использовать в интересах организации рабочих, в интересах разоблачения конституционных иллюзий, в интересах подготовки военного наступления отсрочку, которую дает нам оппозиционная Дума (нам очень выгодна отсрочка ввиду того, что пролетариат должен хорошенько собраться с силами).

Наша за­дача – быть на своем посту в тот момент, когда думская комедия разразится в новый великий политический кризис, и своей целью мы поставим тогда не поддержку кадетов, а свер­жение самодержавного правительства и переход власти в руки революционного народа.

Если пролетариат и крестьянство победят в восстании, тогда кадетская Дума в несколько минут подмахнет бумажку о присоединении ее к манифесту революционного правительства, созывающего всенародное учредительное собрание.

Если восстание будет по­давлено, – истощенный борьбой победитель, может быть, окажется вынужденным поделиться доброй половиной власти с кадетской Думой, которая уся­дется за пирог и примет резолюцию сожаления по поводу «безумства» вооруженного восстания в такой момент, когда действительное конституционное устройство было, дескать, так возможно, так близко... Были бы трупы, а черви всегда найдутся.