Предвыборные победы кадетов

Победы кадетов вскружили голову нашей либеральной печати. Кадеты объединили в выборной кампании почти всех либералов. Газеты, не принадлежавшие дотоле к кадетской партии, фактически сделались органами этой партии. Либе­ральная печать ликует. Со всех сторон несутся победные крики и угрозы по адресу правительства. К этим крикам по­стоянно примешиваются то злорадные, то снисходительные выходки по адресу социал-демократов.

Плеханов, Струве и К^О твердят нам, что бойкот был ошибкой.

Почему так думают кадеты совершенно ясно. Их предложение провести в Думу одного рабочего от Москвы показывает, что кадеты умеют ценить помощь рабочих, что они ищут сделки с социал-демократией в интересах довершения и закрепления своей победы, они заключают сделку с беспартийными рабочими также, как заключили бы ее и с с.-д. партией. Кадеты ненавидят бойкот, как отказ от поддержки их, кадетов, отказ от сделки «левых» с ними, и это вполне естест­венно.

Участвовать в выборах, значит либо поддерживать кадетов и войти в сделку с ними, либо играть в выборы.

Сама жизнь, самым наглядным образом показала, что такая игра в выборы, игра в парламентаризм ничего, кроме позора и скандала для социал-демократии дать не может.

Одно из самых ярких подтверждения сказанному дал Московский окружной комитет нашей партии. Это организация, объединившая фракции большинства и меньшинства. Тактика была принята тоже «слитная»: уча­ствовать в выборах уполномоченных, чтобы закрепить влияние с.-д. в рабочей курии, и затем сорвать выборы, отказавшись от выбора выборщиков.

Уполномоченные были выбраны. Прошли социал-демократы и частью даже члены организации. Подоспел закон против бойко­та[86]. Уполномоченные попали в тиски: либо пойти в тюрьму за агитацию в пользу бой­кота, либо выбрать выборщиков. Агитация Окружного комитета, как и агитация всех организаций нашей партии, оказалась бессильной сладить с двинутыми ею силами. Уполномоченные нарушили данное обещание, порвали свои императивные мандаты и... выбрали выборщиков. Среди выборщиков тоже оказались частью с.-д. и даже члены организации.

Пишущий эти строки присутствовал при крайне тяжелой сцене в заседании Москов­ского окружного комитета, когда руководящая с.-д. организация обсуждала вопрос: что делать и как быть теперь с этой провалившейся (плехановской) тактикой. Провал так­тики был до того очевиден, что из меньшевиков, членов комитета, не нашлось ни одно­го, который бы высказался за участие выборщиков в губернском избирательном собра­нии, или за революционное самоуправление, или за что-нибудь подобное. С другой стороны, трудно было решиться и на меры взыскания против нарушивших свои импе­ративные мандаты уполномоченных-рабочих. Комитету пришлось умыть руки, молча признать свою ошибку.

При первом соприкосновении с действительно­стью меньшевистская «тактика» разлетелась в пух и прах, – это и не удивительно, ибо состояла эта «тактика» (участия в выборах не для выборов) в одних хороших словах и хороших намерениях. Намерения остались намерениями, слова остались словами, а на деле вышло то, что диктовалось неумолимой логикой объективной политической си­туации: либо выбирать для поддержки кадетов, либо играть в выборы. События подтвердили то, что я писал в своей статейке: «Государственная дума и с.-д. тактика»:

«Мы можем заявить о полной и полнейшей самостоятельности наших с.-д. кандидатур, о чистой и чистейшей партийности нашего участия, но политическая обстановка сильнее всех заявлений. На деле не выйдет, не сможет выйти со­образно этим заявлениям. На деле получится неизбежно, вопреки нашей воле, не соци­ал-демократическая и не партийная рабочая политика при теперешнем участии в теперешней Думе».

В № 30 «Речи»[87] от 24 марта, в коррес­понденции из Москвы, говорится:

«Насколько можно сейчас определить, шансы в предстоящей борьбе на губернских выборах между кадетами и правыми партиями приблизительно одинаковы: как у октябристов (11) с торгово-промышленниками[88] (26) и представителями крайних правых партий (13) насчитывается всего 50 достаточно определившихся голосов^[ssss], так точно и у кадетов (22), если причислить к ним беспартийных прогрессистов (11) и рабочих (17), получится тоже 50 голосов. Успех будет находиться таким образом в зависимости от того, к какой партии примкнут 9 выборщиков, направление которых остается неизвестным».

Допустим, что эти 9 – либералы, а 17 рабочих – уполномоченные с.-д. партии. Итоги тогда: кадеты 42, правые 50, с.-д. 17. Что остается делать социал-демократам кроме избирательного соглашения с кадетами о дележе мест в Думу[tttt]?

Кадеты учли петербургский опыт, когда непартийные рабочие-квартиронаниматели голосовали за них, чтобы не дать победить октябристам. Сделав учет этого опыта, кадеты выступи­ли с прямым предложением к московским рабочим: поддержите нас, и мы проведем одного из ваших выборных в Думу. Своим предложением они предвосхити­ли неминуемый политический результат выборов. Будь вместо непартийных рабочих-выборщиков партийные рабочие социал-демократы, они стояли бы перед той же ди­леммой: либо отстраниться, пособив этим черносотенцам, либо войти в прямую или косвенную, молчаливую, или оформленную договором, сделку с кадетами.

Кадетское понимание плехановской тактики соответствует действительности. По­этому для них получается и желаемый ими результат: приобретение рабочих голосов, заключение сделки с рабочими, вовлечение рабочих в круговую (вместе с кадетами) от­ветственность за кадетскую Думу, за кадетскую политику.

Плехановское понимание не соответствует действительно­сти. Поэтому благие намерения Плеханова служат лишь к мощению ада.

Социал-демократическая агитация по поводу выборов перед массами, организация масс, моби­лизация масс вокруг социал-демократии и т.п., все это остается на бумаге. Как бы кто из нас ни же­лал этого, – объективные условия препятствуют осуществлению желаний. Социал-демократического знамени развернуть перед массой не удается (пример Московского окружного комитета), у нелегальной организации нет возможности превра­титься в легальную, парус вырывается у бессильного кормчего, бросившегося в бурный парламентский поток без всякого серьезного снаряжения. На деле получается не соци­ал-демократическая и не партийная рабочая политика, а кадетская рабочая политика.

Дело совсем не в том, что мы отрицаем или не­дооцениваем парламентаризм. Дело в конкретной обстановке именно данного момента демократической революции, когда соглашатели буржуазии, когда либеральные монар­хисты, не отрицая сами возможности того, что Дурново просто разгонит Думу или что закон окончательно сведет эту Думу к нулю, объявляют тем не менее парламентаризм серьезным делом, а восстание – утопией, анархизмом, бунтарством, бессильным революционаризмом.

Поддержка ка­детской партии была бы ошибкой со стороны социал-демократии, и наша партия хоро­шо сделала, что бойкотировала выборы в Думу.

Поддержка кадетской партии и теперь не может быть задачей социал-демократии. Поддерживать кадетскую Думу мы не можем. Соглашатели и перебежчики во время войны могут быть даже опаснее неприятеля. Шипов, по крайней мере, не называет себя «демократом», и за ним не пойдет «мужичок», желающий «народной свободы». А если партия «народной свободы», заключив тот или иной договор о взаимной поддержке к.-д. и с.-д., заключила бы затем сделку с самодержавием о замене учредительного собра­ния министерством того же Шипова, – или свела бы свою «деятельность» к звонким речам и велеречивым резолюциям, то мы оказались бы в самом фальшивом положении.

Но ведь ваш бойкот оказался совсем бесполезной и бессильной вещью! Кричат нам со всех сторон кадеты. Рабочие, которые хотели посрамить Думу и нас, кадетов, своим примером бойкота, – рабочие, которые выбрали чучело в Думу, ошиблись самым яв­ным образом! Дума будет не чучельная, а кадетская!

Полноте, господа! Вы наивны или прикидываетесь наивными. Если Дума будет ка­детская все же Дума будет чучелом. Рабочими руководил замечательно чуткий классовый инстинкт, когда они своей бесподобной демонстрацией с выборами чучела символизировали будущую Думу, предостерегали доверчивый на­род, снимали с себя ответственность за игру в чучела.