Специфика социально-гуманитарной эпистемологии.

1. Субъект-объектное отношение в социально-гуманитарном познании.

2. Специфика социально-гуманитарного знания.

3.Формы социально-гуманитарного знания.

В классической рационалистической традиции субъект-объектное познавательное отношение базируется на следующих основных принципах: объективности, точности, обоснованности и проверяемости. Применительно к социально-гуманитарному познанию все эти принципы имеют свою специфику. Так вопрос об объективности уже не может здесь ограничиваться характером эмпирической заданности субъекта и уровнем его теоретической и концептуально-практической вооруженности. Возникает особенная познавательная ситуация – Субъект познает подобных себе субъектов, он сам включен в систему связей и отношений, которую познает. Ученый естественник отделяет себя от познаваемого объекта. Социолог или историк тоже выделяет предмет, но он не может избавится от двух вещей: во-первых, от единства сущего и должного в социальном познании. Субъект всегда опосредован образом «должного» (социальный идеал, система ценностей и др.).

Во-вторых, он не может избавиться от «проклятья относительности». Относительность в социально-гуманитарном познании выступает в нескольких модификациях. Субъект социального познания не может

избавиться от своего отношения к познаваемому предмету – это один модус относительности.

Другой модус – включенность субъекта в систему социальных связей, в традицию культуру, которые явно или латентно воспроизводятся вего познавательной деятельности. Философы по разному обозначают эту ситуацию: у Г.Гадамера это предрассудочность познания; у марксистов – партийность. В современном социальном познании выделяется категория

«интерес» как специфическая форма относительности в субъект-объектном познавательном отношении.

Социальное знание идеологично по своему содержанию, оно всегда есть выражение каких–то социальных идеалов или интересов. Все попытки социальных эпистемиологов «очистить» социальное знание от идеологии оказались безуспешными. Философы ХХ века приходят к выводу, что уровень объективности в социально-гуманитарном познании зависит не только от степени приближения к познаваемому объекту, но и от степени осознания субъектом своей относительности, то есть тех интересов и ценностей, которые он несет в себе. Понимание своей конкретной субъективности, социальной определенности и уровня свободы определяет характер объективности в социальном познании.

Точность и проверяемость в социально-гуманитарном познании также имеют свою специфику. Экспериментальные способы проверки в нем очень ограничены. В историческом познании, политологии, литературоведении эксперименты в чистом виде практически невозможны.

Операции формализации и математизации в социальном познании бессильны передать все многообразие переживаний и отношений, которые образуют пространство жизни и культуры общества.

Особое значение в социально-гуманитарном познании приобретает принцип конкретности. Конкретность здесь выступает как обеспечение полноты единства многообразного. Кроме того, он позволяет фиксировать внимание на постоянно развивающимся содержании многих социальных понятий, значение которых во многом зависит от контекста их употребления.

В социальном познании большую роль играет социальная форма субъективности – свобода. Она выступает одним из главных стимулов и условий развития знания о человеке и обществе, а также условием его истинности. В борьбе за свободу рождались великие произведения искусства, социальные утопии и теории. Человек с «рабским сознанием» не способен

адекватно отражать социальные процессы, он находится в плену иллюзий и догм. «Мыслить самому»- этот Кантовский принцип познания приобретает особую важность в поле, пронизанного идеологией сознания общества.

К концу 19 века вопрос о специфике социально-гуманитарного знания становится актуальным. Густав Дройзен, один из основателей прусской историографической школы проводит различие между пониманием как методом гуманитарных наук и объяснением – как методом естественных. Идея развития гуманитарных наук методом понимания становится основополагающей для В. Дильтея, М. Вебера, Г. Гадамера и др.Генрих Риккерт – основатель Баденской школы неокантианства разделяет науки о природе и науки о культуре. Специфической чертой понятий гуманитарного познания он считает их отнесение к ценностям.

«лишь отнесение к ценности определяет величину индивидуальных различий. Благодаря им мы замечаем один процесс и отодвигаем на задний план другой.» [12]. Специфика методологии исторического познания по Риккерту заключается в индивидуализирующей методологии, и отличие от генерализирующей методологии естественных наук. Объектом истории оказывается сфера культуры, в которой историческое познание развертывается посредством отнесения индивидуальных процессов к ценностям.

Большой вклад в развитие понимающей методологии в гуманитарном познании внес Вильгельм Дильтей Категория «жизнь»как фундаментальное основание его философии становится условием возможности гуманитарных наук. Понимание гуманитарных науках должно основываться: во-первых, на способности исследователя воспроизвести, пережить первоначальное переживание. Во-вторых, на его способности интерпретировать тексты, в которых эти переживания объективированы. Поэтому эти науки являются герменевтическими. Дильтей исходил из того, что человек может понять то, что создано другим человеком. Выделяя герменевтику в качестве основополагающего метода гуманитарных наук, он не исключал и других методологий, указывая, что их характер зависит от природы исследуемого объекта. Опираясь на взгляды В.Дильтея, современные философы Г. Скирбек и Н. Гилье выделили особенности объекта гуманитарных наук.

1.Гуманитарные науки исследуют индивидуальное и уникальное.

2. Для гуманитарных наук особенно важной является взаимосвязь

«часть - целое».Индивид выступает частью целого. Заданием гуманитарных

наук является «ситуатизирование» частей в контексты и рассмотрение частей на основе контекстов. Здесь возникает проблема герменевтического круга: понять часть, чтобы понять целое и понять целое, чтобы понять часть.

3.Гуманитарные науки должны понимать человека в качестве субъекта и объекта. В качестве объекта человеческое поведение может быть объяснено с помощью причинных схем.

4.Принцип относительности в гуманитарном познании выражается :во первых, пространственно-временной определенностью объекта. Во-вторых, в том, что претензии теории на универсальность релятивизируются историческим сознанием и тем, что ценности жизненного мира изменчивы и относительны. [14]

Современные гуманитарные науки характеризуются методологическим плюрализмом и подвижными границами между отдельными академическими дисциплинами. В социально-гуманитарном познании идут активные процессы дифференциации и интеграции предметных полей гуманитарного знания.

Виды познавательной деятельности, при помощи которых человек и общество получают знание о себе многообразны (Художественно-образная, Религиозно-мифическая, теоретическая, философская и др.)

Виды знания, возникающие при этом, также отличаются разнообразием. Особую значимость в теоретическом познании человека и общества имеют такие формы знания как миф, утопия и теория.

Миф не является теоретическим знанием, но он – первая форма универсального мировоззренческого знания. Миф такая структура в сознании общества, которая расширила границы эмпирической осознанности мира и создала условия для абстрактных логических форм. В противопоставлении мифу рождаются философия и наука. Для того, чтобы возник миф, мир чувственной субъективности должен был погрузиться космос символов, в работу словесного и логического формаделания, то есть в поле абстрактной субьективности. Абстрактная субъективность – это единое основание, объединяющее все формы человеческого знания и миф науку. Это – способность выражения отношений и связей в знаковых формах мысли. Переход от мифических к теоретическим формам познавательной деятельности стал возможен только тогда, когда истинное знание становится целью и результатом познания. Теория – основная форма научной деятельности и научного знания. В.А. Канке определяет теорию как систему понятий законов и принципов, которая позволяет описать и объяснить класс явлений и наметить программу действий по их преобразованию[3]. Классические требования полноты теории предполагали, что развитая теория содержит в себе закон, то есть не просто описывает явление, но раскрывает его существенные и необходимые связи.

В социальном познании законы имеют свою специфику, они осуществляются через деятельность людей имеющих разные интересы и цели. В истории часто получается то, чего никто не хотел, несмотря на логически правильные действия и планы. Это дает основание сомневаться в возможности выведения объективных законов исторического развития. Карл Поппер – основатель философии критического рационализма активно выступал с позицией отрицания смысла и закона в истории. По его мнению, научная теория должна удовлетворять «критериям демаркации», то есть должна быть логически и эмпирически проверяемой. Опираясь на тезис о неповторимости исторических явлений, К. Поппер относит историю к идеографическому знанию, не имеющему строго научного характера. Логически строгое научное знание, по его мнению, объясняет действительность, а историческое всего лишь интерпретирует ее. Карл Поппер не учитывает важной вещи: для того, что бы историческая интерпретация или реконструкция прошлого были возможны, историк должен опираться на всеобщие законы развития и законы конкретных исторических процессов. Задача философии истории – путем синтеза исторического материала построить теорию исторического процесса, включающую: а)связную картину развития человечества; б) анализ

«динамики» исторического процесса , движущих сил общественного развития. [2]. Историческое объяснение возможно в том случае, если мы рассматриваем исторический закон как частный случай более широкого класса законов развития. Один из самых значительных российских историков В.О. Ключевский писал: «исторический закон - строгий дядька незрелых народов и бывает даже их палачом, когда их глупая детская строптивость переходит в безумную готовность к историческому самозабвению». Исходя из существования исторических законов, мы можем выстраивать научные программы и теоретически организованное историческое знание. Розов Н, С. Рассматривает теорию как «дедуктивно организованную совокупность суждений, сформулированных в замкнутой системе понятий.» [13]. Такое определение расширяет логические и содержательные функции теории,

логически строго построенное описание становится в разряд теоретического знания. Розов Н.С. выделил восемь уровней исторического анализа: от мега- исторического и всемирно-исторического до микро-исторического, исследующего историю индивидов и небольших групп. Мы уделили главное внимание исторической теории потому, что историческое познание, представляя человека и общество во времени и пространстве культуры, создает основания для гуманитарной картины мира.

Оно всегда было полем синтеза разных методологических форм и установок. Принцип детерминизма соседствовал с художественно-образным восприятием и отражением исторической реальности.

В социальном познании общества значительное место занимала такая форма знания как утопия.

Утопия – это модель идеального социума, теоретически или художественно-образно разрешающая противоречие между сущим и должным в сознании общества. Как знание она существует в обществе в трех основных формах: первая – теоретическая конструкция совершенной социальной жизни; вторая – художественный образ счастливого социального бытия; третья – религиозная модель всеобщего благоденствия. Утопии рождались как продукт недовольства социальной действительностью. Социальные идеалы общества представляются в утопии как реализуемые проекты социальной реальности. Главное назначение идеальной модели общества – явить образ-проект всеобщей справедливой формы общежития. К числу первых европейских утопий можно отнести «Государство» Платона. Он писал: «Мы лепим в нашем воображении государство, как мы полагаем счастливое, но не в отдельно взятой его части, не так, чтобы лишь кое-кто был счастлив, но так, чтобы оно было счастливо в целом». [10]. Название

«Утопия» возникло в 16 столетии. В 1516 году появилась книга Т. Мора, которая называлась: «Весьма полезная, а также занимательная, поистине золотая книжечка о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия». [6].

Вначале 20го века на арену общественной мысли выступают социалистические утопические проекты А. Сен-Симона, Ш, Фурье, Р. Оуэна. Эти утописты пытались строить свои социальные модели на базе теоретического анализа общественных отношений, чем подготавливали почву для теоретической научной социологии. Утопия в сознании общества выполняет целый ряд функций. Критическая функция утопии состоит в том,

что, создавая идеальный проект общественного устройства, утопист отрицает настоящую действительность. Позитивная функция утопии заключается в задавании социального идеала, цели и смысла

Общественного развития.

Карл Мангейм исследовал отношения утопии и идеологии. Он показал, что идеологи часто пользуются утопиями как наглядным образом определенного социального интереса. Утопия и идеология имеют одинаковые свойства, например, тотальность. Утопист мечтает о всеобщем счастье. Идеолог стремится выдать интерес отдельной социальной группы за всеобщий. Тотальность утопии и идеологии заставляет сомневаться в их истинности. К.Маркс называл идеологию ложным сознанием, утопия же – место которого нет. Утопия захваченная в поле идеологии становится догматической, и часто антигуманистической формой конструирования общества. Это хорошо показано в литературных антиутопиях. Утопии могут стать «теоретическим оправданием» самых жестоких экономических и политических экспериментов в целях «всеобщего счастья». В социальном познании важно понимать противоречивость функций утопии в культуре и быть способным нести в душе прекрасную утопиюГуманистического социального идеала, но не превратиться в слепое орудие идеологии.