Задание для самопроверки 7.1 4 страница

Все эксперименты, о которых шла речь в данной главе, пытаются связать успешность выполнения тестов способностей с некоторы­ми основополагающими биологическими или когнитивными процес­сами. Значимость этих экспериментов заключается в том, что они могут показать, насколько правомерно рассмотрение способнос­тей в качестве поведенческих проявлений более фундаментальных свойств мозга и когнитивных систем. Если это так, становится за­конным утверждение, что способности могут действительно объяс­нить поведение. Аргументы Хау терпят крах, если эксперименты указывают на тесную связь способностей с некоторыми фунда­ментальными свойствами индивидуума или со скоростью познава­тельных процессов или же есть доказательства существенных гене­тических влияний на общие способности (анализу этих доказательств посвящена следующая глава). Отвечая на статью Хау, Стернберг (Sternberg, 1988) делает предположение, что многие его представ­ления базируются на достаточно избирательном чтении литературы и что несколько важных эмпирических исследований подрывают его заключение. Читателям будет очень полезно ознакомиться со стать­ями Хау и Стернберга и сделать свои собственные выводы. Многие исследования, описанные в этой главе, на самом деле пред­ставляются недостаточно продуманными. С точки зрения психомет­рики, большинство из них фокусируется на общих способностях, а не на более широком спектре факторов способностей. В эксперимен­тальном плане ни одно из исследований электрической активности мозга не учитывало того факта, что общие способности могут быть связаны с определенной локализацией этой активности в структурах мозга. Некоторые факты говорят о том, что у очень способных ин­дивидуумов обработка информации осуществляется на более высо­ких уровнях структурно-функциональной организации мозга. Несколько исследований были выполнены на студентах, имеющих (предположительно!) уровень общих способностей выше средне­го. Использование такой выборки с небольшим диапазоном инди­видуальных различий в умственных способностях приводит к недо­оценке подлинных скрытых корреляций между общими способно­стями и другими переменными. Представляется также вероятным, что некоторые другие переменные (такие, как внимание и личнос­тные особенности) не были достаточно проконтролированы, а экс­периментальная задача (которая обычно включала восприятие щелч­ков) действительно является весьма примитивной. Я думаю, что, несмотря на такое большое количество противоречивых результа­тов, эти исследования все же действительно указывают на некото­рую согласованность общих способностей, когнитивных процессов и способов функционирования нервной системы. Однако еще ос­тается более чем достаточно простора для влияния среды на об­щие способности.

Предложения по дополнительному чтению

Теоретическое основание для поиска других средств, кроме тестов «карандаша и бумаги» для определения общих способностей g, состоит в том, чтобы установить, будут или нет психометрические тесты, оценива­ющие общие способности, отражать и некоторые базисные биологичес­кие или когнитивные свойства нервной системы, например, скорость, с которой она может обрабатывать информацию. Если так, то, как утверж­дают некоторые теоретики, целесообразно использовать термин «общие способности» для объяснения того, почему одни индивидуумы действуют лучше, чем другие, в очень широком диапазоне умственных задач. Боль­шой интерес представляют две статьи: Майка Хау (Howe, 1988) и Боба Стернберга (Sternberg, 1988), прямо касающиеся этой проблемы.

Более детальное объяснение связей между общими способностями, временем опознания и временем реакции дано в обзорах Диари с соавто­рами (Deary, Carry!, 1993; Deary, Stough, 1996). Кроме того, более общий обзор всех исследований в этой области был предложен Артом Дженсе-ном (Jensen, 1927). Однако, за исключением нескольких исследований по ЭЭГ (которые, возможно, покажутся немного перегруженными техни­ческими деталями), некоторые работы, упоминаемые в этой статье, мо­гут оказаться трудными для читателя.

Ответы на задания по самопроверке

8.1. Полное обоснование для корреляции между временем опознания и фактором g состоит в том, что время опознания, по некоторым представлениям, измеряет довольно простой и основополагаю­щий физиологический процесс, а именно скорость и/или точность, с которой информация может передаваться от одного нейрона к другому. Если установят, что успешность выполнения задачи на время опознания зависит от психических процессов более «высо­кого порядка» (таких, как использование стратегий или концент­рация), станет ясно, что время опознания не может служить чис­тым измерением этого физиологического явления. Следователь­но, оно будет менее полезно для проверки гипотезы о том, что интеллект, по существу, является показателем быстроты и/или точности передачи информации в нервной системе.

8.2. (а) В задачах на время опознания экспериментатор контролиру­ет длительность стимула и устанавливает время экспозиции, в течение которого каждый индивидуум имеет определенную ве­роятность (например, 75% или 90%) правильно идентифициро­вать стимул. Испытуемый может использовать столько времени, сколько ему нужно, чтобы принять решение. С другой стороны, задачи на время реакции требуют от испытуемых отвечать на стимул как можно быстрее. В задаче на время опознания значи­мая часть эксперимента — восприятие стимула, в то время как в задаче на время реакции решающую роль играет быстрое реа­гирование.

{6} Было установлено, что три следующих показателя существенно коррелируют с общими способностями.

• Наклон линии, получаемый в результате нанесения на график времени реакции, как показано на рис. 8.4, отрицательно корре­лирует с фактором общих способностей g.

• Высота расположения линии над осью X, получаемая в резуль­тате нанесения времени реакции на график, отрицательно корре­лирует с фактором общих способностей g.

• Вариабельность времени движения у одного и того же челове­ка (т.е. стандартное отклонение времени движения данного инди­видуума в конкретных экспериментальных условиях) отрицатель­но коррелирует с фактором общих способностей g.

8.3. Действительно, кажется возможным, что когнитивные стратегии могут влиять на успешность выполнения задач и Ханта, и С. Стернберга. Наиболее очевидно, что стандартная инструкция, соглас­но которой следует «отвечать как можно быстрее, стараясь не сделать ни одной ошибки», может совершенно по-разному ин­терпретироваться различными индивидуумами. Некоторые из них будут отвечать медленно, чтобы избежать ошибок, другие могут быть готовы принести точность в жертву скорости. Существуют также и другие возможности: например, будет ли испытуемый при сканировании перечня «букв-мишеней» в задаче Стернберга, выделив мишень, продолжать сканирование до конца переч­ня или сразу остановится? Можно ли сканировать несколько эле­ментов списка параллельно, а не последовательно? Факты под­тверждают, что ответы на эту задачу зависят от таких переменных. Подобно этому задача Ханта может также включать свои страте­гии, например, выделение отрезка прямой вертикальной линии, которая с необходимостью указывает на букву «б» в большей степени, чем на буквы «А», «а» или «Б».

9 СРЕДОВЫЕ

И ГЕНЕТИЧЕСКИЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ ЧЕРТ ЛИЧНОСТИ И СПОСОБНОСТЕЙ

Общая картина

Эмпирические исследования наследуемости личностных черт и способностей дают ценные доказательства сравнительной зна­чимости биологического и социального факторов в развитии. Они также могут показать, являются ли индивидуальные различия «ре­альными» характеристиками организма (как стали бы утверждать теоретики в области теории черт и биологических основ поведе­ния) или же личность лучше всего рассматривать как «социальную конструкцию» (вывод других исследователей, который фактичес­ки не нуждается ни в каких основаниях).

Главы, рекомендуемые для предварительного чтения

5, 6, 7 и 8.

Введение

Вопрос о том, являются черты личности и способности соци­ально детерминированными или на- них существенное влияние оказывают наши гены, в принципе признается одним из самых важных вопросов в психологии. Будучи хорошо исследованным, он рассматривается в работах различного уровня, часть которых относится к началу XX столетия. Итак, почему же так важно по­нять, влияют ли гены наличность и интеллект? Ответ очень прост. Вы должны были уже усвоить, что существует две школы, разра­батывающие теорию индивидуальных различий. Одна, уходящая корнями в социальную психологию и социологию, утверждает,

что среда имеет огромное значение в определении поведения ин­дивидуумов. Крайней формой выражения данной позиции являет­ся утверждение, что личность — это не «нечто, находящееся внут­ри» индивидуума, что она определяетсч суждениями окружающих, которые могут избирательно «видеть» константы поведения друго­го, не существующие в действительности. Для этих теоретиков наи­более интересным в изучении личности является исследование социального процесса, с помощью которого личностные черты и способности приписываются другим. На каких основаниях я могу решить, что Джон является посредственностью? Какие доказатель­ства должны заставить меня изменить мое мнение? По существу такую же позицию занял Хау (Howe, 1988) по отношению к ин­теллекту.

Другие исследователи утверждают, что личность и интеллект, по-видимому, имеют некоторые отчетливые связи с биологией нервной системы. Другими словами, они считают, что личность и интеллект представляют собой поведенческие следствия функцио­нирования биологических структур, которые действительно на­ходятся «внутри» индивидуума. Если это так, возникает законо­мерный вопрос: будут ли эти особенности поведения зависеть от генотипа индивидуумов? Если окажется, что черта в значительной степени определяется генетическими факторами, это будет озна­чать, что данная характеристика действительно находится «внут­ри» индивидуума и социологические и социально-психологичес­кие процессы будут не в состоянии полностью объяснить индиви­дуальные различия.

Ни один биологически ориентированный теоретик не идет настолько далеко, чтобы утверждать, что среда совершенно не важна для определения поведения — в конце концов, это един­ственная вещь, которую мы можем изменять. Однако если принять во внимание тот факт, что в некоторых возрастных группах мощ­ность средовых влияний в детерминации уровня некоторых черт составляет всего лишь 25% от мощности генетических факторов, должно быть ясно, что даже значительные средовые манипуляции (специальные школьные программы, улучшенная домашняя об­становка, курсы психотерапии) едва ли будут действительно эф­фективны в изменении индивидуальных черт. Тем не менее другие характеристики (те, которые имеют небольшой генетический ком­понент или вообще не имеют такового) могут быть значительно изменены средовыми вмешательствами.

Многие люди, по-видимому, полагают, что, если на личность влияют генетические факторы, все члены одной семьи будут очень похожи друг на друга. Конечно, это не так. Принято считать, что интеллект находится под влиянием множества генов, каждый из которых передается случайным образом от одного и другого роди­теля, и даже если черта действительно имеет генетическую осно­ву, весьма вероятно, что будет иметь место существенное разно­образие между членами семьи. Некоторым детям может «повезти», и у них интеллект и социабельность достигнут высоких уровней развития и т.д., несмотря на то, что родители не отличаются вы­дающимися проявлениями этих характеристик.

Прежде чем приступить к анализу фактов, полезно вглянуть на политические последствия как экстремально средовой позиции, так и крайнего генетического детерминизма. Это может прозвучать довольно странно в психологическом тексте. Однако в целом спо­ры по поводу противопоставления наследственности и среды ста­новятся все более политизированными и эмоциональными.

Политика и индивидуальные различия

Представьте себе, что личность и способности полностью фор­мируются средой — условиями, в которых живут взрослые и раз­виваются дети, их взаимодействиями с другими людьми, школой, отношением родителей к образованию и т.д. Это позиция, кото­рую часто занимают политики левого крыла, поскольку она пред­полагает, что улучшение социальных условий позволит каждому полностью реализовать свой потенциал. Без подобных вмешательств дети, воспитывающиеся в бедной среде, действительно имеют мрач­ные перспективы, т.е. не зависящее от ребенка рождение именно в такой среде будет означать, что он вряд ли сможет достичь высо­ких показателей, например, в интеллектуальном развитии. Посколь­ку достоверно установлено, что показатели интеллекта коррели­руют с годовым доходом семьи, это может означать, что, с высо­кой степенью вероятности, бедность, дефицит возможностей и низкий уровень достижений будут передаваться от поколения к поколению. С другой стороны, все дети из высших слоев общества, которые получают хорошее образование, имеют множество книг, компьютеры и поддержку со стороны своего окружения, должны (по-видимому) стать гениями, поскольку в их среде и в их био-

логических особенностях нет ничего такого, что помешало бы им добиться этого. Такие же аргументы могут быть выдвинуты и в от­ношении личностных черт. Ребенок, который страдает от травми­рующих обстоятельств своего детства, неизбежно станет депрес­сивным, тревожным и невротичным. Позитивным в этом взгляде на проблему является предположение, что улучшение условий обучения для находящихся в невыгодном положении учеников начальных классов должно привести к существенному улучшению их личностей и способностей.

Станет ли ситуация лучше, если окажется, что наши черты полностью генетически детерминированы? В этих условиях соци­альный фон не будет оказывать влияния на показатели интеллек­та, поскольку яркие способности проявятся сами, независимо от того, что происходило с индивидуумами в ходе их развития. Ребе­нок, рожденный и воспитанный в самых ужасных социальных ус­ловиях, может превратиться в Эйнштейна. Дорогостоящее образо­вание, которое дают своим детям представители среднего класса, не будет обеспечивать никаких преимуществ, когда речь пойдет об интеллектуальных и личностных показателях, т.е. следует ожидать, что в условиях меритократии (системы, в которой люди поднима­ются до высот власти и влияния на основе собственных, индиви­дуальных заслуг) власть будет передаваться наиболее способным людям как из высших, так и из низших слоев общества, которые потом когда-нибудь вступят в брак друг с другом. Дети, рожден­ные от таких браков, также, вероятно, будут иметь способности выше среднего уровня (если мы принимаем утверждение, что спо­собности генетически детерминированы). Это справедливо и для индивидуумов с низкими показателями IQ. В целом это тоже при­ведет к расколу общества, только на этот раз он будет базировать­ся на способностях, а не на случайном рождении в богатой семье.

Поскольку обучение будет преимущественно оказывать влия­ние на знания детей (а не на их генетически детерминированные способности), вероятно, не будет играть существенной роли тот факт, что школы и университеты недостаточно хорошо субсиди­руются и переполнены. А что если существуют явные расовые или другие групповые различия в показателях интеллекта или личнос­тных чертах? Если члены каждого сообщества имеют тенденцию выбирать партнеров из того же сообщества (как, по-видимому, происходит на практике), эти различия вряд ли будут уменьшать­ся со временем: члены некоторых этнических групп всегда будут

заканчивать карьеру назначением на высокие должности. Дальше может последовать худшее. Если мы полагаем, что показатели ин­теллекта определяются чисто генетическими факторами, нетруд­но будет увеличить средний показатель интеллекта в стране. Дей­ствительно, можно подумать, что это желательно, поскольку мо­жет привести к большей экономической конкуренции. Для достижения этого необходимо просто обеспечить такие условия, чтобы у высокоинтеллектуальных индивидов рождалось бы боль­ше детей (предпочтительно в браке с другими высокоинтеллекту­альными индивидами), чем у низкоинтеллектуальных, — прин­цип, известный как «евгеника», который пропагандировали в про­шлом некоторые психологи, а также диктаторы (например, Гитлер).

Эта точка зрения связана, конечно, с политическим правом. Даже если мы проигнорируем связь подобных воззрений с пробле­мой расовых различий и евгеникой, все равно оба сценария про­изводят на меня глубоко удручающее впечатление. Однако я при­вел в пример эти политические фантазии (и, без сомнения, обна­ружил свое невежество в том, что касается социологических принципов!), чтобы убедить вас в необходимости понять некото­рые моральные проблемы, возникающие из простого вопроса: что обусловливает существование индивидуальных различий — при­рода или воспитание или, другими словами, обусловлены они ге­нетическими или средовыми влияниями?

Несчастье проблемы заключается в том, что некоторые психо­логи и другие ученые, занимающиеся социальными исследовани­ями, вместо fbro чтобы беспристрастно изучать доказательства, по-видимому, считают, что ответ на вопрос: «природа или воспи­тание?», должен существовать. Вместе с тем многие утверждают, что неэтично исследовать эти спорные вопросы, даже если ис­пользуемые для этого методы в состоянии обеспечить надежные результаты, — отношение, которое, по-видимому, имеет отда­ленное сходство с научным луддизмом.

В следующих разделах я постараюсь представить как можно бо­лее объективный обзор литературы, однако вы, весьма вероятно, услышите и несколько иные интерпретации других исследовате­лей, особенно социологов и социальных психологов, которые, ес­тественно, стремятся подчеркнуть значимость среды в детермина­ции поведения. Поскольку этот вопрос очень важен, необходимо, чтобы вы прочли первоисточники и критически оценили преиму­щества любой интерпретации данных, включая, конечно, и мою.

Методы изучения проблемы «природа—воспитание»

Вы, возможно, помните, что в процессе оплодотворения ве­роятность получения каждого гена либо от отца, либо от матери равна 0,5 — происходит нечто, весьма напоминающее грандиоз­ную игру, при этом два гена (один материнский, другой отцовс­кий) пытаются занять одно и то же место в хромосоме. Следова­тельно, около 50% индивидуального генетического материала по­ступит от отца, остальное — от матери. Значительное число родительских генов будет идентично (это гены, которые в конеч­ном счете определяют, будет ли ДНК продуцировать человечес­кий волос, ногу лягушки или лист дуба), но некоторые из роди­тельских генов будут разными, т.е. родители будут обнаруживать некоторую генетическую вариативность, В этой главе рассматрива­ется вопрос о том, будут ли. индивидуальные различия по этим генам связаны каким-либо образом с индивидуальными различи­ями в чертах личности и способностях. Дисциплина, изучающая эту проблему, известна как генетика поведения*.

Последствия различий генотипов родителей достаточно хоро­шо известны в том, что касается физических характеристик. Цвет глаз и волос, группа крови, неспособность ощущать вкус фенил-тиокарбамида и цветовая слепота — физические характеристики, которые могут быть унаследованы, и может быть показано, что каждый из этих признаков определяется немногими генами. Это значит, что, если генетические особенности родителей известны, можно довольно точно предсказать вероятность того, что их дети будут иметь, например, такой-то цвет волос.

Черты личности, способности человека отличаются от пере­численных признаков тем, что их оценки в популяции образуют непрерывный ряд, а не имеют лишь несколько возможных значе­ний. Поэтому генетики считают, что большинство черт личности находится под воздействием большого числа генов, каждый из которых в отдельности оказывает небольшое влияние на выражен­ность той или иной черты. Те, кто давно разводит животных, зна­ют, что можно селективно вывести особи с определенными физи-

* В отечественной психологии более адекватен термин психогенетика. (Прим. науч. ред.)

ческими характеристиками. Коров, которые производят большое количество молока с высоким содержанием жира, повторно скре­щивают с быками, чьи матери и сестры производят такое же мо­локо, в надежде, что в некоторых случаях появившаяся телка по­лучит набор генов, отвечающих за высококачественное молоко, от каждого родителя и, следовательно, сама будет способна про­дуцировать молоко прекрасного качества и в большем количестве, чем каждый из родителей.

Селекционеры в области животноводства могут также выво­дить животных с определенными психологическими характерис­тиками («чертами»), и поэтому неудивительно, что психологи рас­сматривают вопрос и о том, составляют ли генетические факторы фундамент человеческих способностей и личности. Ротвейлер мое­го соседа пытается атаковать меня каждый раз, когда я иду по его территории, в то время как золотистый ретривер бежит навстречу, приветливо помахивая хвостом, когда я прохожу через его садовую калитку. Однако обратимся к научным данным. Трайону (Тгуоп, 1940) удалось вывести две линии крыс: крысы одной линии («спо­собные») быстро обучались поискам пищи в лабиринте, а другие (<'тупые») обучались с трудом. Для определения меры влияния ге­нотипов на индивидуальные различия по психологическим чертам могут быть использованы методы генетики поведения.

Из этого следует, что, если черта (такая, как общий интел­лект, экстраверсия и т.д.) находится под влиянием нашего гено­типа, мы должны ожидать, что индивидуумы, имеющие одинако­вые генетические особенности, получат близкие баллы по этой черте. Если гены не влияют на наш интеллект (т.е. если его детер­минирует лишь наше окружение), мы не должны ожидать, что люди, имеющие генетическое сходство, будут получать близкие баллы по психометрическим тестам, конечно, при условии, что они не воспитывались в похожих средах.

Все это звучит достаточно просто, но здесь существует, разу­меется, одна большая проблема. Люди обычно воспитываются в семьях. Это означает, что генетически похожие индивидуумы (ро­дители и их потомки) часто живут в одном и том же месте, разде­ляя преимущества или трудности, связанные с уровнем дохода, и, может быть, продолжают поддерживать те же аттитюды в отно­шении образования и обучения, которые передали им их родители. Поэтому, хотя члены одной семьи генетически очень похожи, нельзя просто сделать вывод о том, что любое сходство между их оценка­ми по психологическим тестам определяется общими генами. При-

чиной того, что их оценки окажутся похожими, могут быть соци­альные факторы (доход, аттитюды и т.д.).

«Ассортативное скрещивание» также создает трудности. Это — тенденция «подобное привлекает подобное»: пары могут объеди­няться потому, что они видят друг в друге характеристики (детер­минированные средой или генетически), которые присущи им обоим. Высокий интеллект — хороший пример этого. Весьма редко супруги обнаруживают большие различия в показателях интеллек­та. Может ли тогда это объяснить любое сходство в интеллекте их потомков? Каким образом мы можем определить степень, с кото­рой средовые и генетические факторы влияют на личность или интеллект? Ответ таков: нужно оценить генетическое сходство внут­ри семей (так же как и между семьями), хотя описание последнего метода несколько выходит за пределы данной главы.

Для того чтобы изучать степень влияния генотипа и среды на личностные черты и способности, существует несколько различ­ных экспериментальных методов.

*

Исследования близнецов

Идентичные близнецы имеют одинаковые гены; неидентич­ные близнецы в среднем имеют только половину одинаковых ге­нов (из тех, которые различаются у разных людей). Представьте себе, что черта измеряется у многих пар идентичных и у неиден­тичных близнецов, причем каждая пара воспитывалась вместе в нормальной семье. Если будет обнаружено, что сходство оценок в парах идентичных близнецов выше, чем в парах неидентичных, можно будет предполагать, что черта имеет генетическую состав­ляющую. Это означает, что большее генетическое сходство являет­ся причиной того, что их оценки более похожи, чем оценки, кото­рые имеют пары неидентичных близнецов. Если пары идентичных близнецов похожи не более, чем пары неидентичных, это дает основание предполагать, что исследуемая черта не имеет генети­ческой составляющей.

Хотя и очень редко, но иногда все же бывает, что идентичных близнецов по каким-то причинам разделяют при рождении и вос­питывают в совершенно различных условиях. Изучение их личнос­тей и способностей по прошествии нескольких лет также обеспе­чивает ценную информацию о генетике личности и способностей, поскольку любое сходство их черт может (впрочем, небесспорно) быть приписано только их одинаковым генетическим особенностям.

Задание для самопроверки 9-1

Какое вы сделали бы заключение, если бы оказалось, что оценки по тестам IQ идентичных близнецов похожи не более, чем у не­идентичных (которые имеют в среднем только половину одинако­вых генов)?

Исследования семьи

Каждый родитель имеет примерно половину общих генов с каждым из своих детей, и это подразумевает, что дети также будут в среднем разделять половину своих генов друг с другом. На рис. 9.1 показаны некоторые другие варианты связей. Если черта детерми­нируется генетическими факторами, следует ожидать, что дети, генетически очень похожие, обнаружат близкие оценки по этой черте, а дети, генетически менее похожие, будут больше разли­чаться. Если уровень выраженности черты определяет среда инди­видуума, все дети, воспитанные в одних и тех же условиях (неза­висимо от их генетических особенностей), должны иметь сходные оценки по этой черте. Примеры семей, в которых внук старшей дочери может воспитываться бок о бок с дядями и тетями такого же возраста, могут быть здесь особенно полезны.

Исследования приемных детей

Они важны, поскольку позволяют установить степень средо-вых влияний на оценки черты. Приемный ребенок не имеет общих генов с другими детьми в приемной семье. Если исследования по­казывают, что приемные дети в среднем имеют приблизительно такие же уровни развития черты, как и другие члены их приемной семьи, это дает основание полагать, что черта в значительной сте­пени определяется семейным окружением, а не генетическими факторами.

В генетических исследованиях надо с особой тщательностью учитывать возраст испытуемых. Как отмечают Педерсен и Лихтен­штейн (Pedersen, Lichtenstein, 1997), относительная значимость генетических и средовых эффектов может меняться с возрастом по нескольким причинам. Во-первых, известно, что некоторые гены влияют на поведение только в определенный период. Одним из примеров этого являются гены, которые контролируют выработку определенных гормонов (и тем самым стимулируют начало поло-

Рис. 9.1 Простое семейное древо, демонстрирующее генетические связи. Линии указывают, кто из потомков и от кого получает около половины своего генетического материала. А, В, С, D — ин­дивидуумы, генетически не связанные, Е и F — дети А и В, в то время как G — ребенок С и D. Н — ребенок F и G. Сиблин-ги разделяют около половины своих генов друг с другом и со своими родителями, поэтому Е и F, Е и A, F и А, Е и В, F и В, а также G и С, G и D будут иметь около половины общих генов. Н будет иметь около четверти общих генов с дедушками и бабушками (А, В, С и D) и тетей или дядей.

вого созревания). Таким образом, даже если определенная группа генов может потенциально влиять на личность и интеллект инди­видуумов, совсем не обязательно, что они будут активны во всех возрастах. Следовательно, степень влияния наших генов на наш интеллект или на нашу личность, вероятно, варьирует на протя­жении всего жизненного пути просто потому, что не все гены активны все время. Во-вторых, может быть так, что генетические влияния на личность или способности имеют значение только на ранних этапах жизни. Возможно, с годами накопление опыта и разнообразие жизненных событий могут оказывать на нас намного большее влияние, чем наши генетические особенности, опреде­ляя то, как мы думаем или ведем себя. Благодаря этому генетичес­кие влияния на личность и способности человека могут по мере его взросления уменьшаться. В-третьих, сказанному выше можно противопоставить совершенно иную точку зрения. Может оказать-

ся, что среда приведет к усилению любых рано проявляющихся генетически детерминированных индивидуальных особенностей в структуре личности и поведения. Например, ребенка, который отличается высоким уровнем интеллекта, могут поощрять к изуче­нию множества предметов, развивать его способности до предела с помощью университетских лекций и т.д. Это увлекательные эм­пирические вопросы, которые не могут быть здесь, к сожалению, проанализированы с должной глубиной.

Исследования показали, что наши генетические особенности определенно продолжают влиять на нашу личность и общий ин­теллект в среднем возрасте и за его пределами (Pedersen et al, 1988; Loehlin, 1992; Pedersen, Lichtenstein, 1997). Что касается об­щего интеллектуального развития, то оказывается, что влияние генетических факторов в действительности гораздо сильнее выра­жено в среднем возрасте, чем в детстве или в подростковом возра­сте (McGue et al., 1993). Этот вывод Необходимо особо подчерк­нуть: наша генетическая программа влияет на наше поведение не только в детстве или в подростковом возрасте. Скорее, похоже, она ведет нас в течение всей жизни.

Методы количественной генетики

Давайте рассмотрим, что влияет наличность или способности детей в семье. В предыдущем разделе я упоминал довольно рас­плывчатое понятие «средовые эффекты», полагая, что оно являет­ся всеобъемлющим для характеристики всего того, что не являет­ся генетическим. Однако генетики проводят различие между двумя типами сред. Первый тип — разделенная среда (иногда она называ­ется общей средой и поэтому обозначается «С»*), т.е. это условия жизни и семейная специфика, которые являются общими для всех членов семьи. Она включает любые влияния, которые делают чле­нов одной и той же семьи более похожими друг на друга: роди­тельский доход, домашние условия, отношение родителей к обра­зованию и дисциплине, питание и любые другие средовые собы­тия, которые, как ожидается, будут воздействовать на развитие всех членов семьи в одном и том же направлении.