Задание для самопроверки 7.1 7 страница

Теория Майкла Айзенка о сверхбдительности хорошо подтвер­ждается эмпирическими результатами. Он предполагает (Eysenck, 1992), что тревога связана с количеством внимания, которое уде­ляется потенциально угрожающим стимулам в окружающей среде. Например, в одном из экспериментов (Eysenck, Byrne, 1992) ис­пытуемых усаживали перед экраном компьютера так, чтобы левая рука лежала на одной кнопке, а правая — на другой. Их просили нажимать на левую кнопку, если на экране появлялось слово «ле­вый», и на правую, если появлялось слово «правый»; регистриро­валось время реакции. Однако слова «левый» и «правый» были не единственными, появлявшимися на экране; предъявлялись также два других слова или группы букв, и испытуемых просили их игно­рировать. Иногда другие слова представляли собой «бессмысленные буквосочетания», состоящие из случайных букв, иногда это были два приятных слова (например, «счастливый» и «расслабленный»), иногда — два нейтральных слова (например, «стол» и «покупки»), а иногда — два слова, обозначающих поражение в социальной сфере, (например, «провал» и «запутавшийся») или два слова, обозначающих физическую угрозу (например, «убийство» и «рак»)-

Если высокотревожные люди тратят больше времени на ана­лиз окружающей среды в поисках сигналов тревоги, можно ожи-

дать замедления реакции, когда они обнаруживали слова «левый» и «правый»,-и это потому, что, однажды увидав на экране угро­жающие слова, они должны были анализировать их более глубо­ко, чем это стали бы делать нетревожные индивидуумы. Именно это (в широком смысле) обнаружили Айзенк и Берн. Мои соб­ственные неопубликованные эксперименты дали результаты та­кого же рода. В них участвовали испытуемые с низким уровнем тревоги и использовалась музыка, чтобы вызвать (либо вызывав­шая) более сильное состояние тревоги или ослабить его перед тем, как они начинали работать в эксперименте. Снова высоко­тревожные индивидуумы замедляли реакции при виде угрожаю­щих слов, в то время как низкотревожные этого не обнаружива­ли, что подтверждает теорию Айзенка. Единственный реальный вопрос заключается в следующем: является сверхбдительность причиной повышенной тревожности или, наоборот, ее следстви­ем, или какая-то третья переменная (переменные) ведет к воз­никновению и повышенной тревожности, и сверхбдительного

поведения?

Считается также, что когнитивные стратегии преодоления из­меняют настроение. В соответствии с базовой моделью предпола­гается, что индивидуумы могут осознавать, что они испытывают стресс или тревогу, и решать, что предпринять в связи с этим. С точки зрения Лазаруса (Lazarus, 1991), существуют специфи­ческие связи между способом, посредством которого индивидуум оценивает свое отношение к окружающей обстановке, и эмоцией (настроением), которую он переживает. Зейднер (Zeidner, 1995) подчеркивает, что, поскольку общие способности могут влиять на процесс оценки угрозы (и на число рассматриваемых возмож­ностей преодоления), они также должны оказывать косвенное вли­яние на настроение, переживаемое в стрессогенных ситуациях. При­рода стратегий преодоления весьма обширна и хорошо изучена, хотя не до конца понятно, отличаются ли тесты, измеряющие «механизмы преодоления», от тестов, которые измеряют личнос­тные черты. Однако литература по стрессу и преодолению на са­мом деле слишком сложна, чтобы исследовать ее здесь в деталях. Итак, решающая позиция такова: кажется весьма вероятным, что наше переживание негативных эмоций будет связано с нашим восприятием источников их происхождения, нашими возможно­стями для взаимодействия с ними и с успехом стратегий преодо­ления, принятых в каждой конкретной ситуации.

Циклическая природа настроений

Временная динамика настроений также интенсивно изуча­ется, хотя любой исследователь немедленно сталкивается с труд­но преодолимой методологической проблемой. Крайне тяжело отделить эффекты времени от эффектов, обусловленных жиз­ненными событиями. Предположим, было установлено, что ин­дивидуумы каждый вечер обнаруживали снижение тех или иных настроений. Будет ли это указывать на то, что эти настроения находятся под контролем некоторых «биологических часов», ко­торые заставляют уровень настроения подниматься или падать с определенной частотой (например каждые 24 часа)? Положи­тельного ответа, разумеется, не будет. Настроения могут падать в определенный момент дня из-за усталости, благодаря физио­логическим последствиям обильного обеда и множеству других факторов, которые имеют обыкновение происходить в одно и то же время дня, просто петому, что мы склонны жить доволь­но размеренной жизнью (каждый день вставать и есть прибли­зительно в одно и то же время).

В ряде исследований эту проблему обошли, контролируя на­строения индивидуумов, находящихся в лаборатории, в которой не было окон; кроме того, продолжительность «дня» искусствен­но менялась (как правило, увеличивалась) по отношению к его обычной 24-часовой норме. Если ежедневная частота смены на­строения изменится, это будет означать, что настроения — это побочный продукт жизненных событий. Если настроения останут­ся приуроченными к их 24-часовому циклу, можно будет пола­гать, что они находятся под прямым контролем биологических часов, возможно, опосредованных химическими веществами, та­кими, как кортизол. В одном подобном исследовании было обна­ружено, что интенсивность ощущения счастья, переживаемого ин­дивидуумом, находится под влиянием и жизненных событий, и 24-часового цикла (Boivin et я/., в печати). Последнее предполага­ет, что это настроение в определенной степени находится под контролем физиологических факторов.

Несколько исследований дают также основание предполагать, что 7-дневный цикл влияет на уровень настроения (например, Larsen, Kasimatis, 1990). Однако еще не до конца ясно, является ли 7-дневный цикл биологическим по своему происхождению или он отражает социальные обычаи, которые оказываются привязан-

Рис. 10.1. Фиксированные на протяжении 30 дней уровни настроения двух добровольцев-испытуемых, демонстрирующие индивидуальные различия в вариабельности настроения (по McConville, 1992).

ными к 7-дневной неделе (это может быть приятное общение в конце недели, в дни отдыха и удручающее ощущение по возвра­щении на работу в понедельник).

Задание для самопроверки 10.3

Что влияет на уровень настроения?

— , ...... , . .. , V. . :,,. , , V - - •-- »• < - - ' - ' >- - ', К**-1

на вариативность настроения

Вариативность настроения — особенно интересный вопрос, поскольку существует чрезвычайно широкий диапазон индивиду­альных различий во временной динамике настроения людей. На­пример, Крис МакКонвилл (McConville, 1992) просил людей за­полнять шкалу настроения ежедневно на протяжении 30 дней. На РИС. 10.1 показаны ежедневные баллы настроений, полученные Двумя участниками этого исследования. Можно заметить, что один испытуемый демонстрирует значительные изменения настроения

день ото дня, в то время как у другого настроение меняется отно­сительно мало.

Надежно установлено, что все настроения каждого человека варьируют в одинаковых и характерных для него пределах (Wessman, Ricks, 1966). Это предполагает, что мы можем рассмат­ривать саму вариабельность настроения как разновидность черты и постулировать существование какого-то «регулирующего меха­низма», который контролирует пределы колебаний настроения индивидуумов в одну и другую сторону от их привычного уровня. Однако механизмы, лежащие в основе изменения настроений, изучены недостаточно хорошо. Когда оценивают коррелятивные связи показателей вариативности с главными личностными черта­ми, наблюдается почти полное отсутствие согласованности между исследованиями. В одних обнаруживалось, что экстраверсия влияет на вариабельность настроений, а в других — нет; некоторые авто­ры находили, что нейротицизм оказывает мощное влияние, дру­гие — нет. Более того, по одним данным психотицизм оказывает воздействие, а по другим — нет (McConville, Cooper, 1990a). Мы просто не знаем, почему обнаруживаются индивидуальные разли­чия в вариабельности настроения и имеют ли лежащие в их основе регуляторные механизмы физиологическую базу.

Однако вариативность настроений, оказывается, обнаружива­ет весьма существенные корреляции с уровнями депрессивных настроений среди нормальных людей (Larsen, Kasimatis, 1990; McConville, Cooper, 1996). Депрессивные индивидуумы, по-види­мому, склонны к сильно варьирующим настроениям, что необыч­но контрастирует с определением, данным в диагностическом и статистическом руководстве (Diagnostic and Statistical Manual (DSM)), в соответствии с которым предполагается, что депрессия связана со снижением аффекта (т.е. с низкой вариативностью). Однако по­добные результаты сообщались и для пациентов, страдающих кли­нической депрессией (Hall et al., 1991), следовательно, это явля­ется достаточно надежным фактом. Он позволяет считать, что уро­вень одного настроения (депрессии) связан с вариативностью других настроений (позитивный аффект и негативный аффект), хотя причинно-следственные отношения еще совсем не ясны: со­стояние депрессии вызывает колебания настроения, или, наобо­рот, колебания настроения вызывают депрессию, или какая-то третья переменная (переменные) влияет и на вариативность на­строения, и на депрессию.

Рис. 10.2. Результаты 12 предъявлений шкалы настроения одному инди­видууму.

Типичное настроение и личность

Кэттелл (Cattell, 1973; Cattell, Kline, 1977) высказал чрезвы­чайно правдоподобное предположение, что усредненные уровни настроения индивидуумов должны быть тесно связаны с их лично­стью. В конце" концов, некоторые утверждения в личностных оп­росниках так же касаются чувств (например: «Обычно я очень тре­вожный человек»), как и разных видов поведения, поэтому было бы удивительно, если бы утверждения такого типа не коррелиро­вали со средним уровнем тревожного настроения человека (оце­ниваемого предъявлением опросника, предназначенного измерять состояние тревоги в ряду жизненных эпизодов и усреднять результа­ты). В действительности именно это и обнаруживается в литературе.

Если индивидууму предъявляют шкалу, которая измеряет не­которое состояние (например, тревогу, позитивный аффект или негативный аффект) в нескольких ситуациях, полученные дан­ные могут быть нанесены на график так, как это показано на рис. 10.2. Затемненная область на рисунке показывает средний (обыч­ный) балл индивидуума по этому состоянию, который должен соответствовать черте.

Следовательно, логический вывод, к которому приводит этот подход, состоит в том, что каждое личностное состояние может иметь соответствующее состояние настроения. Действительно, два основных состояния настроения (позитивный аффект и негатив­ный аффект)' измеряют те же явления, что и шкалы Кэттелла «со­стояние экстраверсии» и «состояние тревоги» из опросника вось­ми состояний (Eight State Questionnaire) (Cooper, McConville, 1989); наиболее близким к психотицизму, по-видимому, будет измере­ние импульсивности. Нет явных состояний настроения, соответ­ствующих открытости, сознательности и склонности идти навстречу людям, и было бы интересно уточнить это, используя методы, описанные в главе 19.

Наконец, мы должны отметить, что этот подход к измерению настроения очень четко обнаруживает, что одноразовые регистра­ция и интерпретация настроения имеют мало смысла. Например, один и тот же балл по шкале настроений могут иметь либо низко­тревожный индивидуум в особо стрессогенной ситуации, либо высокотревожный индивидуум в ситуации особого расслабления — два совершенно различных типа личности. Тем не менее большин­ство исследователей, которые продолжают использовать однора­зовые измерения настроения, по-видимому, не отдают себе отче­та в том, что при этом могут смешиваться оценки настроения как состояния и личностных черт.

Резюме

В этой главе анализировались некоторые интересные аспекты на­строений и мотиваций и было затронуто значительно больше про­блем, чем решено. Например, поскольку не существует, по-види­мому, подлинно эффективного опросника для оценки мотивации (а те немногие, которые претендуют на это, фактически измеряют личность), почти невозможно обсуждать структуру, природу и корреляты мотивации. Потому и данная глава посвящена состояни­ям в целом и настроению в частности.

Я считаю, что наряду с изучением уровня состояний могут также рассматриваться и некоторые другие интересные характеристики их. Они включают диапазон, в пределах которого настроения мо­гут колебаться в ту или другую сторону от своего привычного уровня (вариабельность), степень любых регулярных (периодических) флук­туации настроения во времени, их средний уровень, скорость, с

которой они меняются, и меру их изменчивости в результате како­го-либо внешнего воздействия.

Из этого короткого обзора факторов, влияющих на уровень и ва­риативность настроений, становится ясным, что и мысли, и жизнен­ные события могут оказывать значительное влияние на уровень настроений — факт, который не должен вызывать слишком боль­шое удивление. Однако, по-видимому, действительно существуют довольно значительные (и недостаточно понятные) индивидуальные различия в чувствительности к методике Велтена, которые делают ее использование проблематичным. Имеются основания считать, что уровень некоторых настроений варьирует в соответствии с регулярным циклом, хотя отделить эффекты регулярных (ежед­невных или еженедельных) биологических ритмов от регулярных жизненных событий — задача непростая и требующая много вре­мени. Наконец, я представил некоторые теории тревоги и предпо­ложил, что когнитивная теория Айзенка может быть одним из луч­ших путей к постижению природы уровней и настроения как состо­яния, и соответствующей черты личности.

Я считаю также, что вариативность настроений — еще одно инте­ресное явление, происхождение которого недостаточно хорошо понято и связь которого с уровнем депрессии заслуживает изуче­ния. В заключение я подчеркнул, что средний уровень настроения, по-видимому, должен быть эквивалентен черте, иначе говоря, каж­дая черта должна иметь соответствующее состояние настроения, как предполагал Кэттелл.

Предложения по дополнительному чтению

Кроме работы Аптера, трудно рекомендовать какие-либо тексты по психологии мотивации, поскольку книга Кэттелла (Cattell, Child, 1975) нелегка для чтения, а вопросы измерения (обсуждаемые в главе 19) дол­жны быть твердо усвоены. Пол Барретт (Barrett, 1997) утверждает, что «где-то по пути психодиагносты, кажется, забыли о мотивации» — точка зрения, которую я разделяю всей душой.

Однако в отношении настроения дело обстоит несколько лучше. М. Ай-зенк (М. W. Eysenck, 1992) дает четкое описание своей теории когнитив­ных коррелятов тревоги (к этому можно прибавить обзор нескольких дру­гих, имеющих отношение к данной проблеме теорий); статьи Зайонца (Zajonc, 1980, 1984) содержат некоторые рассуждения по поводу связи

между настроением и когнициями, что может представлять особый инте­рес для тех, кто склонен к изучению познавательной сферы, в то время как Моррис (Morris, 1995), Кэттелл и Клайн (Cattell, Kline, 1977), Уот-сон и Теллеген (Watson, Tellegen, 1985) и Уотсон с соавторами (Watson el al., 1988) представляют психологию настроений и общих факторов пози­тивного аффекта и негативного аффекта. Работы МакКонвилла и Купера (McConville, Cooper 1992a), Хепберна и Айзенка (Hepburn, Eysenck, 1989) типичны в плане изучения вариабельности настроения.

Ответы на задания по самопроверке

10.1. Заслуживающие изучения характеристики настроения и мотива­ции включают:

• уровень в данный момент времени/в данной ситуации;

• различие в настроении/мотивации между двумя ситуациями;

• среднее настроение/мотивацию;

• вариативность во времени;

• периодичность (степень, с которой настроение/мотивация сле­дует регулярному биологическому циклу);

• степень изменения-настроения/мотивации в некоторых стан­дартных условиях.

10.2. (а) живой, активный, энергичный, веселый — любое, что подра­зумевает энергию и энтузиазм;

(б) тревожный, зажатый, подавленный, испуганный, нервный — напряженное, неприятное настроение;

(в) сонливый, усталый, медлительный, апатичный — противопо­ложность (а);

(г) расслабленный, спокойный, отдыхающий, безмятежный — про­тивоположность (б).

10.3. Относительно тривиальные жизненные события (физиологичес­кие переменные, вероятно, we оказывают прямого воздействия), внешние воздействия такого типа, какой описан в методике Вел-тена, время дня, процесс оценки/преодоления в случае стрес-согенных ситуаций, возможно, сверхбдительность (хотя не со­всем очевидно, что тревогу вызывает именно она, а не наобо­рот).

ЧАСТЬ Б

ОЦЕНКА

ИНДИВИДУАЛЬНЫХ РАЗЛИЧИЙ

ИЗМЕРЕНИЕ

ИНДИВИДУАЛЬНЫХ

РАЗЛИЧИЙ

Общая картина

Эта глава представляет собой введение в психометрику — об­ласть психологии, которая занимается измерением индивидуаль­ных различий. В ней обсуждаются понятия черты и состояния и демонстрируется, как знание черт и состояний индивидуума мо­жет быть использовано для прогноза поведения. Затем описывают­ся различные типы психологических тестов и обсуждается интер­претация индивидуальных баллов на основе использования стати­стических норм. В конце даются указания, каким образом выбирать тест и использовать его, соблюдая правила этики.

Главы, рекомендуемые для предварительного чтения

1.

Введение

Одно из наиболее важных различий между психологией и дру­гими дисциплинами, претендующими на проникновение в суть «человеческой природы», — это различие, связанное с измерени­ем. Студенты, изучающие литературу, с удовольствием высказы­вают предположения по поводу личности, мотивов и настроений таких фигур, как Гамлет, Ганнибал или Хагар, и хотя эти выска­зывания могут быть высокопрофессиональными, они не являются подлинно научными в том смысле, что их ошибочность не может быть когда-либо доказана. Именно в этом психология радикально отличается от других методов изучения особенностей функцио-

нирования человека. Хотя выдающиеся произведения литературы, религиозные доктрины, объяснения терапевтов, бабушкины сказ­ки, психоаналитические интерпретации причин невроза, досужие вымыслы и «здравый смысл» способны обеспечивать достаточно точное и полезное понимание сути человека, может оказаться аб­солютно реальным и то, что некоторые из них или даже все про­сто ошибочны.

Разумеется, мы не можем сказать, что именно является пра­вильным, основываясь лишь на наших эмоциональных реакциях. Любимая шутка преподавателей — попросить студентов заполнить личностные опросники, которые затем отбираются для компью­терной обработки. На следующей неделе со студентами проводит­ся беседа об этике тестирования и им вручаются запечатанные конверты, при этом каждый содержит проведенный на компьюте­ре анализ их личности. Их просят оценить, насколько соответству­ет реальности, с их точки зрения, этот анализ. По моему опыту, большинство студентов бывают восхищены, сколь проницатель­ными и точными оказываются результаты, и удивлены глубиной этих проникновений в суть их натуры. Вероятно, самый гуманный способ продемонстрировать, что все учащиеся получили совер­шенно одинаковые личностные оценки, — это попросить их срав­нить описания. Суть в том, что просто невозможно доверять чьим-либо эмоциональным суждениям, если хотеть отделить факт от фикции. То обстоятельство, что результаты, полученные по како­му-либо личностному опроснику, «кажутся правильными» тому или иному человеку, не является адекватным критерием. Совпаде­ние оценок, конечно, не удивительно: ведь все мы — человечес­кие существа, и поэтому можно давать обширные описания чело­веческого поведения вообще, что, по сути, является характеристи­кой, далекой от научной оценки индивидуальных различий. Вместо этого нам необходимо разрабатывать более точные методики.

Психометрика — область психологии, связанная с измерения­ми индивидуальных различий, и вы увидите, что половина этой книги посвящена психометрическим принципам. Дело в том, что точная оценка индивидуальных различий с использованием пра­вильных психологических тестов или других методов абсолютно необходима для надлежащего научного исследования в психоло­гии. Это важно по трем основаниям.

Первое: только точное измерение индивидуальных различий позволяет проверить теории. Например, в XIX в. Гальтон высказал

предположение, что люди с высоким интеллектом способны ре­агировать быстрее на некоторые простые задания (например, нажи­мать на кнопку, когда загорается свет), чем люди с низким интел­лектом. Эта теория до сих пор представляет определенную ценность, поскольку она предполагает, что интеллект может быть связан со скоростью, с которой наша нервная система может обрабатывать информацию. Чтобы проверить эту гипотезу, необходимо измерить время реакции индивидуумов, а также их интеллект, а анализ дол­жен включать корреляции этих двух рядов данных. Без эффективной оценки интеллекта эта гипотеза непроверяема.

Другими словами, мы допускаем, что оценки индивидуумов, полученные по некоторым психологическим тестам, пропорцио­нальны уровню их способностей. Мы используем показатели ин­теллектуального теста, как если бы они служили измерением аб­страктного понятия — интеллекта. Иногда это называют создани­ем операционального определения. Конечно, варианты терминов, используемых в теориях индивидуальных различий («Я-концепция», «кортикальная активация», «пространственные способности», «сек­суальные влечения»), являются всецело отвлеченными и абстрак­тными, в то время как действительно востребованными бывают методы реального измерения этих особенностей у реальных людей (например, опросники; показатели измерительного прибора, при­соединенного к тщательно поставленным электродам; успешность решения набора задач; разница между показателями времени ре­акции, измеренными в двух различных экспериментальных усло­виях; поведенческие ранги).

Разработка операционального определения, в сущности, озна­чает признание того факта, что некоторое измеряемое наблюде­ние может быть использовано так же, как если бы оно измеряло абстрактное понятие. Вернемся к нашему примеру с временем ре­акции: если бы мы выбрали другой тест интеллекта из каталога и повторили эксперимент, мы должны были бы (надеюсь!) полу­чить очень близкие результаты, но эти результаты, вероятно, не будут полностью идентичными, поскольку вряд ли каждый из на­ших тестов способен быть совершенным средством измерения спо­собностей. Степень, с которой тест измеряет то, что предполага­ется измерить, называют валидностью (мы вернемся к этому в главе 13). Таким образом, нам необходимы психологические тес­ты, чтобы проверять, верны ли теории. Без тестов теории — про­сто рассуждения, имеющие небольшую научную ценность.

Второе: почти все современные модели личности, способнос­тей, настроения и мотивации базируются на психометрической технике, называемой «факторный анализ». Без понимания основ­ных принципов этого анализа невозможно усвоить, как эти тео­рии развивались, уловить их сильные и слабые стороны и оце­нить, насколько основательно проработана методология, на кото­рой базируется та или иная теория.

Третье: психометрические тесты широко применяются в при­кладной психологии. Специалисты по психологии труда и менед­жеры по персоналу используют тесты для оценки потенциала на­нимающихся на работу соискателей. Педагогические психологи при помощи тестов выявляют трудности в обучении, в овладении язы­ком и т.д. Медицинские психологи могут пользоваться опросника­ми, чтобы выделить индивидуумов с личностью «Тип А», которая ставит их в ситуацию повышенного риска сердечных приступов. Чрезвычайно важно, чтобы пользователи тестов понимали, как эти инструменты конструируются, как они должны предъявлять­ся, обрабатываться и интерпретироваться и насколько существен­ны оценки ошибок измерения, искажений и других существенных и потенциально спорных вопросов.

Более того, типы используемых тестов, по-видимому, стано­вятся все более сложными. Бланковые тесты почти определенно будут заменены компьютерными программами, которые предъяв­ляют разным людям весьма различающиеся наборы заданий. Одни участники тестирования будут выполнять очень легкие тесты, а другие — очень трудные. Несмотря на то что люди пройдут тесты, существенно различающиеся между собой по сложности, програм­мы могут дать сравнительные оценки способностей всех, кто при­нимал участие в тестировании. Еще раз подчеркнем: пользовате­лям тестов будет необходимо усвоить основы этих методов, чтобы уметь интерпретировать результаты подобных измерений.

Задание для самопроверки 11.1

(а) Что такое операциональное определение?

(б) Попытайтесь придумать, что можно использовать в качестве опе­рационального определения для таких явлений, как способность го­ворить по-французски и скупость.

Итак, многие читатели этой книги будут, вероятно, при неко­торых обстоятельствах использовать психологические тесты в том или ином виде — либо как зависимые переменные для проверки

психологических теорий, либо в прикладной психологии, но все они будут нуждаться в правильном понимании некоторых базис­ных принципов психологического измерения, чтобы усвоить со­временные теории способностей и теории личности. Учитывая рас­пространенность и важность психологических тестов для академи­ческой и прикладной психологии, приходится признать с чувством некоторого смущения, что многие тесты просто не стоят бумаги, на которой они напечатаны. Поскольку некоторые явно бесполез­ные тесты и широко применяются, и быстро продаются, одна из целей этой книги — обучить вас в достаточной степени основам психологического измерения, чтобы вы сами могли решать, будет ли тот или иной тест полезен для достижения поставленной цели; другими словами, будут ли показатели данного теста давать удов­летворительное операциональное определение понятия, которое вы выбрали для оценки.

Черты и состояния

Большинство психологических тестов измеряет «черты» того или иного рода. Черты — это просто полезные описания обычного поведения индивидуумов. Например, «социабельность», как пра­вило, рассматривается как черта, поскольку лишь немногие люди являются душой общества в один день и настоящими затворника­ми в другой. Поскольку индивидуумы склонны иметь определен­ный уровень воциабельности, мы определяем ее как черту. Суще­ствует много и других черт.

Задание для самопроверки 11.2

Попытайтесь определить, что из нижеследующего, предположитель­но, является чертами:

(а) музыкальные способности;

(б) голод;

(в) широта взглядов;

(г) гнев;

(д) хорошие манеры.

Традиционно черты группируют в три класса: достижения; чер­ты, относящиеся к классу способностей; черты личности. Показа­тели достижений представляют для психологов небольшой инте­рес. Они измеряют, насколько хорошо индивидуум успевает в on-

ределенной области, следуя требованиям инструкции. Школьные эк­замены — пример тестов достижений. Если дети посещают уро­ки, читают и запоминают написанное в учебниках, они должны быть в состоянии получить высокую отметку по тесту достижений, базирующемуся на знании. Уровни достижений специфичны для определенной области. Если ученик имеет самый высокий уровень знаний по истории британского общества XIX в., невозможно ска­зать, знает ли он что-либо о современной экономической теории, истории XVII в. или о чем-либо еще. Все зависит от того, чему его учили. Различия становятся менее отчетливыми на университетс­ком уровне, где от студентов требуется искать ссылки, думать об их применении и приводить логичные убедительные аргументы при написании курсовых работ. В этой ситуации способности, лич­ностные черты, мотивационные факторы также будут играть роль. В таком случае оценка по сочинению будет отчасти измерять дос­тижения, но на нее будут влиять мотивация, способность студен­тов выразить себя и т.д.

Черты, относящиеся к сфере способностей, связаны с уров­нем когнитивной успешности в той или иной области, например, насколько хорошо он может читать географические карты, решать в уме арифметические задачи, разгадывать кроссворды, визуали­зировать модели, понимать отрывки из прозы или усваивать креа­тивные идеи. Перечисленное касается навыков мышления (в боль­шей степени, чем знаний) либо в той области, которая непосред­ственно не изучается (например, визуализация форм после их вращения), либо в областях знаний, где, предположительно, каж­дый мог получить одно и то же обучение (например, научиться читать и понимать прозу). Способности связаны с будущим потен­циалом, т.е. с навыками мышления в какой-либо конкретной об­ласти, а не с достижениями.

Личностные черты отражают стиль поведения. Такие слова, как «расхлябанный», «пунктуальный», «застенчивый» или «тревож­ный», описывают, как (а не насколько хорошо) человек обычно ведет себя. Черты — это широкие обобщения, поскольку на наше поведение, очевидно, также влияют и ситуации. Даже самый отъяв­ленный экстраверт вряд ли рискнет пошутить во время похорон­ной службы. Тем не менее эти черты, как и относящиеся к способ­ностям, могут быть полезны, помогая нам предугадать, каким образом индивидуумы будут вести себя большую часть времени.

Кэттелл (Cattell, 1957) считает, что необходимо рассматри­вать два типа «состояний». В отличие от черт, состояния кратко-

временны и длятся минуты или часы, а не месяцы или годы. На­строения (или эмоции — различия между этими явлениями недо­статочно четки) характеризуют преходящие чувства, такие, как страх, появляющийся после аварийной ситуации, когда ведешь машину, радость или отчаяние, когда узнаешь результаты экзаме­на. Кэттелл также выделяет «мотивационные состояния» — силы, которые направляют наше поведение. Например, базисные биоло­гические побуждения (пища, секс, агрессия, общение и т.д.) мо­гут направлять наше поведение, но только на короткое время. После того как мы поели, наша потребность в пище уменьшается. Таким образом, это тоже состояния, а не черты.