ВВЕДЕНИЕ 1 страница

Память — сложный и еще недостаточно изученный процесс, включающий фазы запечатления, хранения и извлечения поступающей информации. Все эти фазы тесно связаны между собой, и нередко их очень трудно разграничить при анализе функции памяти.

Академик М. Н. Ливанов, работающий много лет в этом направлении, считает, что изучение механизмов памяти — главная проблема нейрофизиологии. В основе деятельности нервной системы лежат процессы, очень близкие по своей природе к функции памяти. Речь идет о «следовых» явлениях, которые могут быть зарегистрированы в нервных центрах спустя некоторое время после их функционирования. Изучение вопросов, касающихся механизмов памяти, может пролить свет на характер деятельности нервной системы в целом.

Несмотря на огромное количество работ, посвященных этой проблеме, особенно за последнее десятилетие, в настоящее время нет еще общепринятой теории, которая удовлетворительно объясняла бы процессы, лежащие в основе памяти. Отдельные теории освещают лишь разные стороны этого сложного процесса. Прибегнув к некоторой схематизации, мы распределили относящиеся сюда вопросы на три группы. В первой память рассматривается как явление чисто психологическое; во второй — делается упор на физиологические механизмы; к третьей группе относятся биохимические теории памяти.

Представления психологов

Интерес к проблеме памяти проявлялся уже в далекой древности. Попытки подойти к ее пониманию мы находим у Платона и Аристотеля, которые осмысливали эти вопросы в основном с философских позиций. Древнегреческие философы считали, что ум человека можно уподобить восковой дощечке для письма. При рождении она пуста, а затем «рукою опыта» на ней запечатлеваются происходящие события. Пришедшее к нам из греческого языка слово «энграма», которым обозначают след, остающийся в памяти, буквально означает «запечатленное».

В XVII—XVIII веках философский подход сочетался уже с психологическим экспериментом, указавшим на роль ощущений в процессе познания. В дальнейшем ощущения рассматривались как единственный источник познания.

Определенных успехов в научном изучении памяти добились английские психологи XVIII—XIX веков, собравшие большой экспериментальный материал, который дал возможность сформулировать целый ряд теоретических положений. В частности, получило развитие представление об ассоциациях и их роли в процессах памяти. Затем последовали классические работы немецкого психолога X. Эббингауза. Они внесли большой научный вклад в исследование памяти и не потеряли значения до настоящего времени.

На этом этапе исследований функция памяти рассматривалась как пассивный, не направляемый волей человека процесс, в основе которого лежат только внешние ассоциации. Однако постепенно большинство психологов пришло к выводу, что память не может быть определена только как одно из свойств мозга, в отрыве от особенностей каждого человека, его интересов, задач, деятельности. В настоящее время установлено, что процессы, лежащие в основе памяти, активны и должны рассматриваться как особого рода мнестическая деятельность с присущим ей активным поиском нужной информации. Большая заслуга в этом отношении принадлежит выдающимся отечественным психологам JI. С. Выготскому, А. Н. Леонтьеву, А. Р. Лурия, А. А. Смирнову.

Рассмотрим более подробно, как развивались эти представления. Наиболее древняя психологическая теория памяти, не потерявшая своего значения и по сей день,— ассоциативная теория. Сущность ее заключается в том, что образы, хранящиеся в памяти человека, связаны между собой, и это имеет значение для их последующего воспроизведения. Связь представлений называется ассоциацией (термин, введенный известным английским философом Д. Локком). Известны три вида и три закона «ассоциаций»: ассоциации «по смежности», «по сходству», «по контрасту». Так, если в нашем присутствии произносят строку хорошо знакомого стихотворения, само собой в нашей памяти всплывает продолжение этого стихотворения; произнесенное слово иностранного языка вызывает в памяти его значение на родном языке. Сообщенный научный факт заставляет вспомнить о книге, в которой он изложен. Все это ассоциации по смежности, причем связь может быть простой или сложной с промежуточными ассоциативными звеньями. Временная связь двух явлений, составляющая основу условных рефлексов, это тоже ассоциация по смежности. В нашей па- / мяти ассоциации часто возникают по сходству. Так, шум * моря вызывает воспоминания о шуме леса. Глядя на сосну, мы вспоминаем ель. Лицо знакомого мальчика заставляет вспомнить похожее лицо его отца или матери.

Ассоциации по контрасту состоят в том, что одно переживание способно вызвать другое, прямо противоположное. Знойное лето может вызвать воспоминание о зиме, белое — о черном и т. д.

Сторонники ассоциативной теории считают, что в основе всех проявлений памяти лежат ассоциации, или связь представлений и понятий. Каждое воспоминание, по их мнению, является оживлением прежних ассоциаций. Чем богаче духовный мир человека, тем разнообразнее возникающие у него ассоциации и тем более прочна его память. Так, например, фамилия Шиллер может войти в многочисленные ассоциативные связи с другими представлениями: о романтической поэзии, об отношениях Шиллера и Гете, о городе Веймаре, о философских и эстетических воззрениях Шиллера, о его знаменитых драматических произведениях и театрах, осуществивших их постановку. Все эти ассоциативные факторы и будут определять способность к воспроизведению.

Ассоциативная теория памяти согласуется со многими психологическими наблюдениями. Отрицать ее роль в запоминании и репродукции было бы нелепо. Еще более существенную роль играют не простые, чисто внешние ассоциации, а более сложные, основанные на смысловой зависимости — причинные ассоциации, которые носят опосредованный характер. Это убедительно показано в работах ряда психологов с воспроизведением осмысленного текста и смысловым анализом этого материала.

В то же время с точки зрения законов ассоциаций трудно объяснить явление забывания, роль упражнения при заучивании, зависимость воспроизведения от усилия воли, силы впечатления и эмоционального фона. Наличие индивидуальных колебаний в отношении продуктивности запоминания также совсем непонятно с точки зрения теории ассоциаций. В эту теорию нельзя уложить и некоторые другие факты. Мы не можем утверждать, например, что определенное представление непременно вызовет другое, связанное с ним но тому или иному типу ассоциации. Сделано много наблюдений, которые заставляют думать, что между одновременно возникающими впечатлениями не всегда образуется закрепленная в памяти связь. Можно многократно изучать какой-нибудь предмет, каждый раз подмечая разные детали. Впоследствии при воспоминании об этом предмете, во-первых, суммируются результаты всех произведенных в разное время наблюдений; во-вторых, отсутствуют ряды сопутствующих впечатлений, и каждый раз цри воспроизведении происходит отбор впечатлений соответственно стоящей перед нами задаче. Следовательно, поставленная при заучивании задача, а не закрепленная в памяти ассоциация является почвой для всплывания самых разнообразных представлений, объединяемых лишь на этой основе.

Результаты тонких экспериментов известного английского психолога Ф. Бартлетта, оказавшие большое влияние на всех исследователей памяти, также находятся в определенном противоречии с ассоциативной теорией. Этому исследователю удалось показать, что при запоминании удерживается лишь некоторая основа воспринимаемого и связанный с нею эмоциональный фон. Остальное подвергается определенной переработке в сторону упрощения, схематизации, обеднения деталями. Воспоминание не представляет собой простую копию первоначального впечатления и возникших ассоциаций, а обязательно включает элемент обобщения, основанного на прошлом опыте.

Все это заставляет считать, что теория ассоциаций не является исчерпывающей для раскрытия явлений памяти.

Представители одного из более поздних направлений психологии, так называемой гештальтпсихологии (от слова Gestalt — целостная форма), к которому относился

б и известный немецкий психолог Курт Левин, ведущее значение в процессе запоминания придавали объективной организации материала, в частности пространственной его организации, игнорируя по существу роль других факторов в осуществлении этого процесса. Гештальт- психологи, так же как и представители ассоциативной теории, не придавали должного значения активности процесса запоминания как важнейшей предпосылке для запоминания, связанной с интересами человека и поставленными задачами. Роль этих факторов в организации функции памяти была убедительно показана работами отечественных психологов. Удалось экспериментально установить, что продуктивность запоминания зависит от того, была ли перед испытуемым поставлена какая-то цель, определенная мнемоническая задача. Выяснилось, что роль таких установок в процессе запоминания очень велика. Все то, что мы считаем необходимым запомнить, запечатлевается лучше и сохраняется в памяти дольше. Можно много раз что-нибудь слышать и видеть, но не удержать в памяти, если это не входит в круг интересов испытуемого или перед пим не ставится задача запомнить услышанное. Указывается, например, что ориентация человека на точность или на длительность запоминания имеет иногда решающее значение. А. А. Смирнов приводит такой пример: «Один актер должен был неожиданно для себя заменить своего товарища и в течение одного дня выучить его роль; во время спектакля он знал ее в совершенстве, но после спектакля все выученное, как он сам выразился, «словно губкой стерло из памяти», и роль была забыта им совершенно». Это подтверждается и в научном эксперименте. Учащимся предлагают для запоминания два рассказа и предупреждают, что один из них должен быть рассказан на следующий день; а второй следует запомнить «навсегда». Через несколько недель производился опрос учащихся и было установлено, что рассказ, прочитанный с установкой запомнить «навсегда», они помнят лучше. Таким образом, степень запоминания находится в тесной зависимости от установки и определяется той целью, которую ставит перед собой заучивающий. Чем сознательнее эта установка, тем лучше результаты запоминания.

Общепризнанно, что направленность внимания — важная предпосылка для запоминания. Хорошо известпо, что не все запоминается в одинаковой степени: лучше запоминаются те факты, которые произвели па нас впечатление и на которых, следовательно, мы сосредоточили внимание. Получаемые впечатления весьма различны по силе воздействия. Одни весьма впечатляющи и сильны, другие менее выразительны, третьи очень слабы и неопределенны. Практика показывает, что большая часть предметов и явлений, которые мы видим, слышим и осязаем, тотчас же забывается, пока на них не обращено должного внимания. Когда человек сосредоточен на чем-нибудь одном, он нередко пропускает многие впечатления, которые в другое время непременно привлекли бы его внимание. Так, люди, занятые своим делом, часто не замечают проходящих рядом людей, не слышат их речи, шума толпы и т. д. Мы всегда обращаем внимание на то, что значительно и представляет для нас интерес, как бы выбирая для запоминания факты. События, имеющие особенно важное значение, запоминаются во многих случаях навсегда. И наоборот, непрочно сохраняется то, что никак не связано с нашими интересами, остается чуждым нам.

«Плохая» память, по мнению известного отечественного психолога А. А. Смирнова, объясняется нередко тем, что отсутствует интерес к данной области знаний, к данному предмету, и может сочетаться с хорошим запоминанием того, что интересно. У детей это явление выражено более заметно. Школьник, увлекающийся спортом, может с трудом справляться, например, с запоминанием хронологических дат и исторических лиц и наряду с этим без всяких усилий знать наизусть спортивный календарь и имена всех спортсменов. История мало занимает его, а спорт вызывает живой интерес. Все это свидетельствует о том, что память человека всегда несет печать его лич- пости, интересов и взглядов. Если предложить пескольким очевидцам происшествия рассказать о нем, то каждый расскажет по-своему, именно так, как он воспринял и запомнил происшедшее, в зависимости от индивидуального отношения к этому событию. Это отношение может быть эмоционально окрашенным или, наоборот, почти безразличным.

О зависимости успешности запоминания от эмоционального отношения к тому или иному явлению свидетельствуют также и экспериментальные данные. Оказалось, что 80% всех запомнившихся фактов эмоционально окрашены, 16% — безразличны, 4% — неопределенны. Из эмоционально окрашенных 65% были связаны с чувством удовольствия, 30% — с неприятными переживаниями. Приведенные данные определенно говорят, что главными условиями успешного запоминания являются: направленность внимания, наличие цели, интерес к работе, с которой человек сталкивается. Таким образом, отбор запоминаемого определяется в первую очередь степенью заинтересованности в определенной информации. В зависимости от этого одно мы замечаем и реагируем на него, на другое не обращаем внимания.

Специальные аппараты головного мозга производят анализ множества окружающих нас событий и впечатлений, отбирая представляющие интерес для запоминания. При крайней степени эмоционального напряжения или когда человек чем-либо озабочен, восприятие всего окружающего бывает либо затруднительным, либо обостренным.

В полном соответствии с приведенными наблюдениями находятся и экспериментальные данные, которые показывают, что при прочих равных условиях целенаправленное запоминание продуктивнее непроизвольного.

Одно из очень важных положений современной психологии — роль активной деятельности для процессов запоминания. Так, ряд исследователей показали, что любой материал запоминается значительно лучше, если усвоение его сопровождается выполнением активных действий. Опыты доказали преимущество запоминания самостоятельно придуманных фраз по сравнению с готовыми фразами.

Несомненный теоретический и практический интерес представляют данные о роли осмысления в процессе запоминания. Экспериментальные исследования показывают, что скорость запоминания осмысленного материала и набора отдельных слов составляет отношение 9:1. Таким образом, психологи установили, что запоминание, основанное на понимании, т. е. на логической организации материала, во всех случаях намного продуктивнее, чем запоминание механическое. Эти данные не согласуются с представлениями некоторых научных течений в современной американской психологии, в частности бихевиоризма, отрицающего значение сознания для функции памяти.

Приведенные данные дают достаточное основание считать, что запоминание — активный процесс, направляемый вниманием, целью и интересом к запоминаемым событиям, должно быть определено как своего рода мне- стическая деятельность.

Учение об активном характере процессов, лежащих в основе мнестической деятельности,— одно из фундаментальных положений современной психологии и может быть представлено как наиболее обоснованная психологическая теория памяти.

Однако память человека, отличаясь возможностью четкого воспроизведения запомнившегося, характеризуется не только мнестической деятельностью в период восприятия материала, но и тем, что зависит от условий, в которых происходит воспроизведение. Именно поэтому при исследовании функции памяти большое внимание уделяется изучению явлений интерференции, которые, по мнению психологов, представляют сущность процесса забывания. Согласно этим представлениям, главную роль в процессе забывания играет интерференция, отвлекающее действие другой информации, а не распад следа — закрепившегося в памяти материала. Как известно, этот феномен, описанный еще X. Эббингаузом в виде ретро- и проактивного торможения, заключается во взаимодействии в мозгу двух следующих друг за другом сообщений, ухудшающих в результате закрепление каждого из них в памяти. В связи с этим запоминание может быть хуже или лучше в зависимости от того, чем занимался человек сразу после заучивания.

В специальной литературе приводятся описания ряда психологических проб, демонстрирующих тем большее ухудшение запоминания, чем ближе друг к другу по времени две группы информации. Эти исследования показали также влияние различной побочной деятельности на запоминание в зависимости от ее содержания (трудности, сходства). Так, испытуемым было предложено заучить слова, прилагательные, состоящие из одинакового количества слогов. Сразу же после этого разным группам предложили: а) заучивание другого вида прилагательных; б) заучивание существительных; в) заучивание чисел; г) умножение «в уме»; д) письменное решение сложных алгебраических задач; е) чтение небольших рассказов Чехова. В результате проведенных исследований выявлено, что величипа интерференции возрастала по мере усиления сходства между предшествующим и последующим заданиями. Когда испытуемым вслед за заучиванием прилагательных предложили деятельность, резко отличавшуюся по своей структуре, которая требовала большего напряжения (решение сложных алгебраических задач), величина интерференции оказалась очень велика.

На первых порах сущность этого феномена пытались объяснить непосредственным взаимным «торможением следов».

Когда же стало очевидным, что забывание, как правило, носит временный характер, эффект интерференции был объяснен затруднением поиска следа в процессе воспроизведения.

Физиологические механизмы

О нейрофизиологических механизмах памяти известно еще мало. Мы не знаем, как осуществляется и организуется «запись» и извлечение следов памяти. Нам совершенно не известен механизм образования следов памяти на клеточном, нейронном уровне. Не выявлен также определенный участок мозга, который можно было бы с уверенностью считать местом хранения информации. Ни одному экспериментатору не удалось хирургическим путем «удалить» воспоминание об отдельном событии, хотя поиски структур, принимающих участие в функции памяти, давно привлекают впимание исследователей. Тем не менее в настоящее время все же имеется большое количество наблюдений и экспериментальных данных, которые делают в какой-то мере обоснованными предположения в отношении интересующих нас вопросов.

При анализе механизма памяти следует помнить, что память — чрезвычайно сложная функция, которая заключает в себе не только процессы хранения и воспроизведения, но и восприятие поступающей информации. Органы чувств приносят в наш мозг ощущения, из которых складывается представление об окружающем нас мире. Восприятие поступающей информации может идти через различные воспринимающие (сепсорные) каналы. В зависимости от этого различают зрительные, слуховые, осязательные, обонятельные и вкусовые виды ощущения.

Восприятие впечатлений, как мы уже указывали выше,— активный процесс, так как при этом осуществляется активный поиск и отбор нужной нам информации. Воспринятый материал подвергается уже на самой ранней стадии его обработки сличению с накопленным прошлым опытом, на основании чего могут быть получены представления о его новизне и значимости, а также дана эмоциональная оценка. Такого рода анализ лежит в основе активного отбора впечатлений и производится, по-видимому, путем сопоставления существующих в мозгу нервных моделей с поступающей информацией.

В ответ на новые, неожиданные и важные для организма раздражители возникает ориентировочная реакция, которая играет огромную роль в процессе восприятия. Смысл реакции сводится к обострению процессов восприятия при увеличении притока информации и распознаванию новых и главным образом значимых, важных раздражителей. С помощью ориентировочной реакции осуществляется весьма тонкое различение раздражителей, что достигается возникающими при этом сдвигами функционального состояния воспринимающих структур мозга. Повторное воздействие раздражителя приводит ко все более полному его узнаванию и одновременно к угасанию ориентировочной реакции. Таким образом, ориентировочная реакция выступает как «информационный регулятор», включающийся при возникновении новой ситуации. Эта реакция биологически целесообразна, так как она подготавливает организм к реакции, и изменение ситуации не застанет его врасплох, реакция организма опережает развитие событий в окружающей среде, способствуя тем самым его выживанию и удовлетворению потребностей. Ориентировочная реакция, названная И. П. Павловым «что такое», впервые явилась предметом исследования в его лаборатории. В настоящее время установлено бесспорное участие ее в формировании условного рефлекса. В результате многочисленных исследований на животных и человеке было показано, что процесс выработки условного рефлекса, в основе которого лежит фиксация в мозгу нового опыта, сопровождается отчетливым оживлением компонентов ориентировочной реакции, которая, по мере закреплепия связи, угасает, но вновь оживляется при любом изменении условий опыта.

Однако прежде чем перейти к обсуждению нейрофизиологической природы этой реакции, следует сделать некоторое отступление.

Гипотезы и теории требуют экспериментального подтверждения. В изучении деятельности мозга особую роль сыграла запись биотоков мозга — электроэнцефалография, впервые примененная в клинических условиях австрийским ученым Г. Бергером. В связи с этим в 30-х годах XX века исследователи получили возможность заглянуть внутрь «черного ящика», каким является мозг животных и особенно человека. И если в отношении человека дело до недавнего времени ограничивалось лишь исследованием поверхностной электроэнцефалограммы (принято говорить «электроэнцефалограммы со скальпа»), то в эксперименте на животных получены записи биотоков мозга с помощью электродов, погруженных в глубинные отделы мозга, на фоне перерезок, разрушения и раздражения отдельных участков мозга.

Электроэнцефалографические исследования сразу же выявили, что биотоки мозга при предъявлении любого нового, а также значимого для испытуемого раздражителя отличаются от ритмов обычной электроэнцефалограммы. При появлении такого раздражителя меняются амплитуда и частота колебаний. Чем более значимым был для испытуемого раздражитель, тем менее выразительной выглядела электроэнцефалограмма: менее четкими и крупными вырисовывались кривые биотоков мозга. (Речь идет лишь об оценке амплитуды колебаний. Показатели же их частоты характеризовались меньшей динамикой.) Наряду с этим удавалось регистрировать учащение ритма сердечных сокращений, дыхания и изменение других вегетативных, а также эмоциональных показателей.

Таким образом, исследования показали, что ориентировочная реакция выражается рядом вегетативных, эмоциональных и электроэнцефалографических сдвигов. Такого рода анализ привел к выводу, что эта реакция возникает в результате активности сложной функциональной системы, в которой значительную роль играет ретикулярная (сетчатая) формация ствола мозга.

Это образование мозга анатомически известно очень давно. Оно представляет собой огромную сеть нейронов (отсюда и название «сетевидная формация»), большая часть которых имеет короткие отростки, связывающие между собой отдельные клетки. Расположена ретикулярная формация по всей длине ствола мозга, между ядрами черепно-мозговых нервов и длинных путей (афферентных и эфферентных), соединяющих полушария мозга со спинным мозгом (рис. 1). Функциональное назначение этого образования долго оставалось невыясненным. В 40— 50-х годах нашего века было установлено, что в ее верхних отделах имеется механизм, поддерживающий необходимый уровень бодрствования, названный активирующей восходящей системой. Разрушение ее повергает животное в сон. Однако не только регуляция сна и бодрствования составляют функцию этой системы. Она является одним из важнейших интегративных аппаратов мозга,

организующих поведение, в том числе процессы внимания, играющие важную роль в восприятии информации и, следовательно, имеющие значение для обучения и памяти.

Роль ретикулярной формации для процессов восприятия показана многими экспериментальными исследованиями. Так, установлено, что уровень активности ретикулярной формации влияет на способность различения раздражителей. При определенной интенсивности раздражения этих структур повышается способность к различению раздражителей и сокращается время реакции. По сообщению известного американского нейрофизиолога Д. Линдсли, стимуляция ретикулярной формации у кошек оказывала влияние на ряд электрофизиологических показателей, лежащих в основе способности зрительного различения. Эти данные указывают на то, что ретикулярная формация изменяет возбудимость специфических (зрительной, слуховой, обонятельной) корковых зон и тем самым облег

чает процесс восприятия информации. Яркой иллюстрацией важной роли ретикулярной формации в организации ориентировочной реакции, и следовательно в отборе информации для запоминания, являются опыты с вызванными потенциалами.

Известно, что вспышка света вызывает электрический ответ в зрительной зоне коры, а звук — в слуховой. Эти ответы называются вызванными потенциалами. Две вспышки света, разделенные промежутком 50 м/сек, обычно дают только один вызванный потенциал; после 5-секундной стимуляции ретикулярной формации в коре регистрируются два вызванных потенциала. При монотонно повторяющихся раздражителях, например, при регулярной серии определенных звуков в виде щелчков или света, неспецифические потенциалы мозга обнаруживают свойство привыкания и постепенно исчезают. Такое привыкание следует рассматривать как еще одну элементарную форму обучения. Американский физик Д. Вулдридж удачно называет его «негативным обучением»: оно может быть противоположным в своей основе позитивному обучению при выработке условных реакций. Это значит, что существуют, по-видимому, неспецифические нервные токи импульсов, ослабление которых коррелирует с кажущимся угасанием наших ощущений (привыканием) при длительном и монотонном повторении раздражения. По мере обучения животного привыкание приводит к тому, что высокая вначале неспецифическая активность мозга снижается и даже, возможно, совсем исчезает. Этими опытами удалось объективно показать, как осуществляется участие ретикулярной формации в процессе восприятия и отбора информации.

Способность к распознаванию — одна из наиболее удивительных и совершенных функций мозга, осуществляемых с помощью аппарата памяти. Можно допустить, что последовательность различения падающих на нас раздражителей складывается из первичного анализа и отбора и последующего более тонкого их различения. Первичный анализ и отбор должны быть прежде всего направлены на выделение раздражителя из «шума». Последующий этап анализа связан, по-видимому, с оценкой общей ситуации и выделением качественно значимых, существенных для данного момента обстоятельств, предшествующих дальнейшему, более детальному различению выделенных объектов. Структуры, ответственные за этот анализ, должны иметь входы для зрительных, слуховых, обонятельных и других раздражителей. Кроме того, они должны получать наиболее раннюю информацию о свойствах раздражителя. Можно предположить их связь с рядом образований мозга, и в первую очередь с ретикулярной формацией ствола мозга, участие которой в формировании ориентировочной реакции не вызывает сомнений. Есть указания на роль в этом процессе некоторых корковых областей мозга, связанных с восприятием чувствительных раздражений.

В связи с этим следует обратить внимание на эксперименты советского нейрофизиолога Р. А. Дуриняна и его сотрудников, указывающие на наличие двойной представленности чувствительных зон в коре больших полушарий млекопитающих. Опыты с разрушением первой чувствительной зоны, расположенной в области задней центральной извилины, выявили ее отношение к функции тонкого различения свойств раздражителя. К первой чувствительной зоне должны быть, по-видимому, отнесены и области затылочной и височной зон коры, связанные с восприятием зрительных и слуховых ощущений (рис. 2). Этого не наблюдалось при удалении второй сенсорной области, расположенной в нижне-теменных отделах мозга. Эффекты разрушения этих отделов позволяют считать, что сенсорная область связана с механизмом первичного анализа и отбора. Такое предположение в определенной степени подтверждается опытами с раздражением этой чувствительной зоны, которое вызывает реакцию внимания и оказывает влияние на состояние ретикулярной формации ствола мозга.

Приведенные данные позволяют считать процесс восприятия и сопровождающую его ориентировочную реакцию результатом взаимодействия специфических и неспецифических структур мозга. Первые осуществляют тонкий анализ раздражителя и сопоставление его с имеющимся опытом. Вторые связаны с интегративными функциями, играющими роль общих активаторов и организующих ориентировочную реакцию. К последним, как уже указывалось, относится ретикулярная формация ствола мозга, а также лимбическая система, расположенная на уровне глубинных подкорковых образований мозга, на которой мы подробнее остановимся несколько позднее.

Проведенный анализ свидетельствует о том, что восприятие информации является сложным процессом, включающим активный отбор на основе сличения воспринятого с прошлым опытом и его эмоциональной оценкой, внимание, классификацию воспринятой информации, что подготавливает след к запоминанию.

В настоящее время накопились клинические наблюдения и экспериментальные факты, которые убедительно свидетельствуют о том, что вслед за восприятием информации идет период ее закрепления в памяти, фаза консолидации, без которой поступающая информация не может быть сформирована в стабильный след памяти. Эти данные, несомненно, свидетельствуют о том, что в осуществлении процесса консолидации принимают участие глубинные структуры мозга, и прежде всего образования гиппокампова круга, называемого также кругом Пейпеца. Он включает в себя, помимо образований гиппокампа, передние ядра таламуса и мамиллярные тела. Так, оказалось, что при двустороннем поражении структур гиппокампова круга у людей (см. главу VIII), а также при искусственном их разрушении у различных видов живот