Развитие представлений о причинности в истории

Идея о причинной связи явлений зародилась еще в глубокой древности и первоначально носила антропоморфный характер. На примитивной стадии развития человеку было свойственно наделять природу такими свойствами и способностями, которые были присущи ему самому. Подобно тому, как он мог производить одни вещи из других, так и в окружающей природе по его представлениям одни явления вызываются или порождаются другими. Исторические свидетельства, дошедшие до нас от античных греков, дают основание предполагать, что первоначальные представления о причинности и закономерности возникли у них из наблюдений над событиями и процессами общественной жизни. Древнегреческие философы рассматривали причину как некоторое действие, ответственное за нарушение равновесия в природе. Латинский термин «cause» (причина) имеет явно юридическое происхождение. Аналогично этому термин «закон природы» был заимствован из государственной и правовой практики античного общества, где он означал порядок установленный в обществе, нарушение которого требует наказания. Это представление они проецировали на природу, что видно из высказывания родоначальника античной диалектики Гераклита, который использовал для выражения своей мысли следующий мифологический образ.

«Солнце не переходит свой меры, но если оно сделает это, то эриннии, служанки богини Дике, обнаружат его»[138], Регулярность в движении Солнца обеспечивалась, следовательно, богиней человеческой справедливости Дике, которая могла вернуть его на место, если Солнце отклонится от своего пути. Из приведенной цитаты ясно, что, во-первых, философия древних греков связана с мифологическими образами их предшественников, и, во-вторых, именно привычка греков к порядку и закону в обществе побудила их перенести эти социальные понятия на изучение природы. Наблюдения явлений и процессов природы убеждали их в том, что они подчиняются определенному порядку, регулярности и повторяемости, т. е. обладают чертами, присущими любому закону. Смена дня ночью, повторяемость сезонных процессов в природе, регулярность в движении небесных тел и т. д. свидетельствовали о том, что и в природе, как и в обществе, существует определенный порядок и последовательность в возникновении и исчезновении явлений. Именно в естествознании понятие причинности было подвергнуто теоретическому анализу, а затем его результаты были применены к социально-историческим наукам.

Теперь уже очевидно, что именно идея последовательности в происхождении и возникновении явлений, поиски ответа на вопрос: почему? - лежат в основе понятия причинности. Всякий историк, изучающий события прошлого, прежде всего, задает себе вопрос: почему эти события возникли, т.е. какова их причина, и к каким результатам или следствиям они привели. Уже античные историки в своих трудах повествуют не только о событиях прошлого, но и пытаются определить их причину и следствия. Так, отец истории Геродот подчеркивал, что он ставил своей целью не только сохранить память о военных подвигах греков в войне с варварами, но также раскрыть причины борьбы между ними. Большое значение причинности придавал и один из основоположников античной атомистики Демокрит, заявляя, что он «предпочитает найти одно причинное объяснение, сану персидского царя»[139].

Древние греки считали, что преходящее и случайное не может стать предметом науки, поэтому в своих повествованиях они ограничивались простым описанием исторических событий и процессов. Однако уже Фукидид отходит от позиции своего предшественника Геродота и вместо поиска причин самих исторических событий говорит о неких общих психологических правилах, которые, по его мнению, определяют отношения между событиями.

Тенденция к отходу от изучения происхождения и причин исторических процессов заметно усиливается у римских историков. Так, признанные авторитеты того времени Полибий, Ливии и Тацит, описывая историю Рима, в своих трудах ничего не говорят о происхождении римского народа и его национального духа, не обсуждают причин его возвышения над другими народами. Нередко поэтому они, и особенно их последователи, рассматривают историю как собрание преданий прошлого или фактов, заимствованных у своих ранних предшественников.

Такой подход к изучению истории оказал негативное воздействие на характер исторических исследований. Во-первых, в понимании истории, отчетливо выраженном Полибием; он считал, что история не является наукой, ибо не может существовать науки о «бытии преходящем, временном и случающемся». Поэтому история для него имеет не теоретическую, а только практическую ценность, помогая в частности подготовке к будущей политической деятельности. Если использовать терминологию Платона, то историю можно рассматривать как тот тип ценности, который дает мнение (док-су), а не доказательное знание (эпистему). Во-вторых, не только в античной, но и последующей истории указанный недостаток привел к созданию так называемой «лоскутной» истории, составленной из описаний и свидетельств авторитетов, т.е. предшествующих исторических писателей. Поскольку такие свидетельства трудно проверить, многие историки ограничивались просто-напросто их приведением и, в лучшем случае, устранением Противоречий между ними. Ни о каком самостоятельном исследовании причин и следствий исторических событий в этом случае говорить не приходилось, ибо все основывалось на вере в «авторитеты».

Появление подлинного причинного метода к объяснению событий и процессов в истории связывают с возникновением в XVIII веке основ научной историографии. Именно тогда при объяснении событий прошлого историки вслед за естествоиспытателями обратились к таким понятиям, как причинность, закон и детерминизм, оказавшиеся эффективными при объяснений явлений природы. Одним из первых заговорил об этом французский философ, юрист и историк Ш. Монтескье (1689-1775). В своей работе «Размышления о причинах величия и упадка римлян» он проанализировал общие причины физического и морального характера, действующие в каждой стране, способствуя ее подъему, стабилизации и упадку. Указанные причины он обобщил и подробно разработал в виде принципов в своем обширном труде «О духе законов», где подчеркивал, что «те, которые говорят, что все видимые нами в мире явления произведены слепой судьбою, утверждают великую нелепость»[140]. В данном утверждении он исходит из того, что люди руководствуются отнюдь не какими-либо фантазиями, а определенными законами и принципами.

«Законы в самом широком значении этого слова - утверждал он, - суть необходимые отношения, вытекающие из природы вещей»[141]. Следовательно, по мнению Ш. Монтескье, все существа имеют свои законы: и божество, и материальный мир, и животные, и сам человек. Однако человек в силу двойственности своего существа подчиняется, с одной стороны, неизменным законам природы, с другой - законам религии, морали, права и гражданского общества. Все названные законы, по мнению французского просветителя, должны быть согласованы с физическими свойствами страны, климатом холодным, жарким или умеренным; с качеством почвы, ее положением, величиною; с характером жизни народов - землепашцев, охотников или пастухов. К природе вещей, определяющих общественные законы, он относит, таким образом, прежде всего, факторы материального характера, в особенности географические и другие природные условия существования людей. Ш. Монтескье также отмечал связь экономических факторов с политическими институтами, но в целом причины исторических изменений в обществе связывает с географическими и климатическими условиями его существования. Именно поэтому его называют родоначальником географического направления в социологии и философии истории. Ошибочность данной точки зрения, как мы знаем, заключается в том, что из множества разных причин, влияющих на развитие общества, ее сторонники не выделяют основной, определяющей причины, присущей именно обществу, и поэтому, в конечном счете, скатываются на позиции натурализма, объясняя развитие общества природными, географическими факторами. Однако понятие причинности в истории Ш. Монтескье специально не анализировал, поскольку его интересовали не столько проблемы философии истории, сколько вопросы философии права.

Анализом проблемы причинности в философии Просвещения занялся Давид Юм (1711-1776), который попытался решить ее с позиций эмпиризма. Он правильно подчеркивал, что причинность берет свое начало не из разума, а возникает путем наблюдения повторяющейся, регулярной связи между явлениями или событиями. «Итак, наша идея необходимости и причинности, - указывает Д. Юм, - порождается исключительно единообразием, замечаемым в действиях природы, где сходные объекты всегда соединены друг с другом, а ум наш побуждается привычкой к тому, чтобы заключать об одном из них при появлении другого»[142].

Такое объяснение причинности нельзя считать удовлетворительным ни для естествознания, ни тем более для истории. Во-первых, оно сводит объективно существующую причинную связь к субъективной деятельности человека, и именно к такому чисто психологическому явлению как привычка. Во-вторых, такой взгляд на причинность совсем не согласуется с традиционным представлением об исторических событиях как событиях неповторимых и единичных. Действительно, если события прошлого считаются неповторимыми, то, как можно применить к ним идею причинности? Никакого вразумительного ответа на этот главный вопрос конкретного исторического анализа Юм не дает. В-третьих, вместо важнейшего теоретического исследования причинной взаимосвязи между событиями прошлого он возвращает нас к чисто эмпирическому и прагматическому подходу к истории, заявляя, например, что одинаковые мотивы всегда порождают одни и те же поступки, а одинаковые явления вытекают из одинаковых причин. Такие утверждения не учитывают всей сложности реальных ситуаций, складывающихся в действительности, особенно в обществе и истории, а самое главное - отрицают наличие случайностей в мире.

Как же поступает сам Д. Юм при изучении исторических событий в своем четырехтомном труде «История Англии»? По сути дела, он отказывается от своего скептицизма и переходит на позиции прагматизма при объяснении исторических событий. Д. Юм верит, что причинная связь существует и между единичными историческими событиями, если подвергнуть их тщательному анализу. При этом в качестве причин у него часто выступают не действительные, объективные события прошлого, а мотивы, психологические и эмоциональные характеристики людей. «Честолюбие, скупость, себялюбие, тщеславие, дружба, великодушие, патриотизм - все эти аффекты, - утверждает шотландский философ, - от начала мира были и теперь остаются источником всех действий и предприятий, какие только наблюдались в человеческом обществе»[143].

Вера в неизменность и повторяемость исторических событий и процессов лежит в самой основе юмовской методологии исторического познания. Не случайно, поэтому именно на ней он строит свои практические рекомендации, как надлежит познавать прошлое. «Вы желаете ознакомиться с чувствами, наклонностями и жизнью греков и римлян? Изучите хорошенько характер и поступки французов и англичан, и вы не сделаете больших ошибок. Человечество до такой степени одинаково во все эпохи и во всех странах, что история не дает нам в этом отношении ничего нового и необычного»[144]. Все эти рассуждения философа, хотя и подчеркивают значение причинности для исторического исследования, но не представляют особой теоретической ценности, ибо не раскрывают специфической особенности исторической причинности. В лучшем случае они могут рассматриваться как некоторые правила практического применения общих принципов или скорее «уроки житейского опыта».

Главная заслуга Д. Юма в анализе причинности в том, что он первый показал - категория или точнее, закон причинности не может быть обоснован чисто дедуктивным путем, т.е. причина не может быть логически выведена из действия. Равным образом из его анализа следует, что названный закон нельзя обосновать также с помощью индукции. Заключение индукции, основанное на наблюдении конечного числа повторяющихся случаев, не обладает характером окончательности и достоверности, а только правдоподобности или вероятности.

В настойчивых попытках решить проблемы причинности, закона и детерминизма в своей науке историки XIX века встретились с целым рядом трудностей, связанных с установлением характера связей между конкретными историческими событиями и отображающими их философскими категориями. В отличие от причинности, изучаемой в механике, физике и других точных науках, где можно было абстрагироваться от множества затемняющих исследование факторов, историки с самого начала столкнулись с сложным характером причин и условий, определяющих конкретные исторические события и процессы.. Занимаясь изучением этих событий и процессов, историки выявили их комплексный характер. Необходимость учитывать взаимосвязь и взаимодействие множества отдельных, частных причин, крайне затрудняла определение главной, решающей причины.

К этому следует добавить, что с развитием естествознания, на которое долгое время ориентировалась историческая наука, представление о причинности претерпело значительные изменения. В наиболее развитых ее отраслях причинность стали рассматривать как пережиток старой эпохи, как понятие устаревшее, которое должно быть заменено общим и точным понятием функции. Такой взгляд в начале XX века наиболее настойчиво защищал известный английский философ и математик Бертран Рассел (1872-1970). «Философы каждой школы воображают, - писал он, - что понятие причинности - это одна из фундаментальнейших аксиом или постулатов науки. Но как это ни странно, такие развитые науки, как, например, гравитационная астрономия, обходятся вовсе без этого понятия... Я убежден, что закон причинности есть пережиток прошлой эпохи, уцелевший - подобно монархии - только потому, что ошибочно считался безвредным»[145].

Хотя в точных науках понятие причинности в старом смысле действительно применяется редко, тем не менее, оно оказывается полезным в социальных, исторических и даже в экспериментальных науках, а тем более в повседневных практических рассуждениях. Во всяком случае, причинность можно рассматривать как особый тип закономерности, обладающей специфическими свойствами. Начать с того, что причина и следствие - это два сопутствующих явления или события, связанные между собой, причем первое из них вызывает и обусловливает появление второго; причину события А можно рассматривать кук. достаточное условие для возникновения события В. Всякий раз, когда появляется событие А неизбежно возникает событие В. В свою очередь событие В будет необходимым условием или следствием события А. Всякий раз, когда существует следствие, необходимо существование причины, которая его вызывает. Таким образом, между причиной и следствием существует естественная необходимая связь, которую называют каузальной. Эта связь не зависит от сознания и мышления субъекта, и поэтому причина и следствие являются логически независимыми явлениями или событиями. На' указанную особенность причинной связи обратил внимание английский философ и историк Д. Юм (1711-1766), который стал проводить четкое различие между отношением причины и следствия в реальном мире и отношением между основанием и следствием в логике. Иногда первое отношение называет связью между причиной и действием, имея в виду, что результатом причины здесь служит определенное действие в объективном мире. Отношение между основанием и следствием характеризует логическое отношение между суждениями, в частности, вывод утверждения из посылок, служащих его основанием.

В отличие от функциональной связи, где аргумент и функцию можно менять местами, причинная связь характеризуется двумя особенностями. Во-первых, причина предшествует следствию, во-вторых, действие причины имеет строго направленный характер от причины к следствию. Другими словами, это отношение имеет асимметричный характер.

Чтобы выявить причинное отношение между явлениями в природе или событиями в обществе, необходимо абстрагироваться от их взаимосвязей с другими явлениями и рассматривать два взаимосвязанных явления с точки зрения их последовательного возникновения и взаимной обусловленности, т.е. установления их достаточных и необходимых условий. Именно перечисленные особенности причинной связи привлекают внимание историков, занятых в первую очередь попытками объяснить, почему данное событие возникло в истории и какие следствия оно имело в последующих событиях и процессах. Поскольку обычно трудно связать конкретные события с общими законами, постольку причинный подход не отвергается и теми историками, которые выступают против перенесения методов естествознания в свою науку и применения в ней общих законов.

Основная трудность, с которой встречаются при установлении причинных связей в социальных науках и истории, заключается в том, что здесь приходится учитывать действие множества разнородных факторов. К ним относятся, во-первых, объективные факторы, связанные, например, с наличием материальных и трудовых ресурсов, развитием производства, техники и т. д. Во-вторых, немаловажную, а на отдельных этапах истории и существенную, роль играют субъективные факторы деятельности людей - их цели, интересы, стремления, воля, мотивы и т.п.

Поскольку вся деятельность людей неразрывно связана с их сознанием, постольку уже сравнительно рано причины исторических событий и движений многие философы и историки искали в намерениях и воле выдающихся исторических личностей, способных оказывать решающее влияние на эти события. Безуспешность целенаправленных действий участников исторических событий пытались объяснить сопротивлением со стороны другой более могущественной воли. Однако постепенно стало ясным, что причину важных исторических событий и процессов следует искать не только в субъективной деятельности людей, но и тех объективных факторах и условиях, которые их породили.

В связи с этим стало необходимым учитывать, на первый взгляд, несовместимые факторы и, наряду с целями и интересами людей, исследовать объективные законы развития общества. Для объяснения исторических событий, неизбежным становится привлекать не только причинный, но и телеологический анализ, раскрывающий цели, интересы и мотивы поведения людей, что крайне усложняет и запутывает установление причин исторических событий и процессов.

Действительно, на вопрос, что послужило причиной возникновения первой мировой войны, нельзя было дать простого, однозначного ответа. В самом деле, наивным было бы считать такой причиной убийство австрийского эрцгерцога Фердинанда сербским студентом Г. Принципом. Скорей всего, то был лишь повод для возникновения войны, причины которой лежали значительно глубже. В настоящее время они достаточно подробно исследованы историками разных стран, и заключаются в глубоких экономических, политических, национальных, территориальных противоречиях воевавших стран. Приведенный пример типичен для исторического исследования, хотя подобные случаи встречаются не только в науке, но' и в повседневной практической деятельности. Например, при расследовании аварии автомобиля на дороге, каждый специалист будет рассматривать ее со своей профессиональной точки зрения. Один будет говорить о нарушении правил дорожного движения, другой - о дефектах в конструкции автомобиля, третий - о плохом состоянии полотна дороги и т.д. Все эти факторы и обстоятельства нередко рассматривают, как отдельные причины, но среди них обычно выделяют основную причину, а все остальные считают условиями, которые могли способствовать возникновению аварии. Будет целесообразнее и точнее для определения причины выделить, во-первых, общий закон или гипотезу, которые объясняют необходимую связь между всеми предшествующими условиями, описывающими конкретный случай, и тем заключением, которое вытекает или следует из них. При исследовании причин исторических событий и процессов ученые встречаются с множеством проблем и затруднений как технического, так и принципиального характера. Начать с того, что исторические события, во-первых, относятся к прошлому и поэтому их невозможно ни наблюдать непосредственно, ни воспроизвести в эксперименте. Во-вторых, требуется тщательное исследование, чтобы установить их достоверность. В-третьих, если в механике, астрономии, физике и биологии ученый имеет дело с анализом определенного рода причин, то в истории ему приходится изучать причины разного рода (экономические, политические, социальные, психологические и т.п.). Именно совокупность разнородных причин приводит к определенному следствию - возникновению исторического события. В-четвертых, поскольку исторические события зависят от множества разных причин, условий и обстоятельств, то приходится не только конкретно выявлять их, но и устанавливать определенный порядок между ними. Другими словами, историк обязан расставлять приоритеты в своем исследовании событий прошлого.

Все перечисленные особенности заставляют историков отказываться от тех приемов и критериев определения причинности, применявшихся и теперь иногда использующихся в естествознании. Неслучайно поэтому современные историки неохотно говорят о законах истории, и даже понятие причинности считают немодным; признание законов истории и понятия причинности, по мнению некоторых ученых, приводит к отрицанию случайности и фатализму в истории.